Либерализм или рассеянская дерьмократия

Либерализм или рассеянская  дерьмократия, балансируюшая на крае  «русского  бессмысленного  и беспощадного»  бунта.

По следам  книги Вадима  Кожинова «РОССИЯ. Век XX» Книга первая (1901 — 1939)
 «Либерализм  с  рассеянкий  спецификой  это и есть дерьмократия» - скажет последнее чмо из глубинки, не читавшее статьи из действующей   ныне Конституции, написанной реформаторами  Шахраем,  Шохиным и ещё большой  группой лиц.

Достоевский называл русский народ «богоносцем» . Гаккебуш-Горелов писал, что в 1917 году «мужик снял маску... «Богоносец» выявил свои политические идеалы: он не признает никакой власти, не желает платить податей и не согласен давать рекрутов. Остальное его не касается» ( из книги российского немца М. М. Гаккебуше 1875-1929, издавшем в 1921 году в Берлине книжку с многозначительным заглавием «На реках Вавилонских: заметки беженца» ; при этом он издал ее под таким же многозначительным псевдонимом «М. Горелов», явно не желая и теперь, в эмиграции, вмешивать себя лично в политические распри)
.Бунтовавшие в 1917 году солдатские массы, свидетельствовал генерал А. А. Брусилов (генерал от кавалерии (с 1912 года А. А. Брусилов, перешедший, в отличие от Деникина, на сторону большевиков), «совершенно не интересовал Интернационал, коммунизм и тому подобные вопросы, они только усвоили   в себе начала будущей свободной жизни» [ ^141 <#141> ] .  Можно добавить что их не интересовала и Империя с Монархией, которые в  трёхлетней войне с 1914-по 1916 уничтожили несколько миллионов  солдатских жизней из крестьян в окопной войне за непонятные простому  солдату  геополитические   интересы. Каждый солдат с перенаселенной европейской части  России Украины, Белоруссии понимал, что  с его смертью чаяния его семьи на получение куска земли с добротным домом со скотом    и подъёмными  при переселении  по закону принятому Столыпиным в  1910 году  в Сибири и на Урале  исчезают.  Точно также сейчас крестьян и тем более  рабочих не интересует  ни мусульманские  Ливия, Арабские  Эмираты, Сирия, Азербаджан, Турция, хрестианскаая бывшая  Югославия,   Армения, прокоммунистический Израиль с палестинским  мусульманским  анклавом,  протестантская  Германия, буддийский  Китай, Вьетнам пока их  беженцы и гастарбайтеры  не  наводнят  города и селения  России.  Они   их  не  только  не  интересуют, но и посылают  их натовский блок,  предлагая  решать  их  проблемы  в  пределах  своих  границ точно  также  как  китайские   и российские  представители кладут вето в совете  безопасности  ООН на предложения   США, Англии и Франции  по военной  агрессии  против  Сирии.  Они  так и  будут  посылать их проблемы,  пока не получат 2 миллиона  похоронок на  здоровых  мужчин за 2 года с мест ведения  официальной  войны  или  экологических и природных  катостроф. Так было   в 1917 году, после потерь в 1914-1916,  так было в 1919 году после ленинских продразверсток,  так было в конце 1942 после немецких бесчинств на захваченной  ими  территории. Но все это  недовольство  было управляемо  верхами  и поэтому было   возглавлено   ими.  Одна сотня тысяч  узбекских беженцев из города Оша   никак  не сказалась на «демократическом»  режиме, сменившем Акаева, ни тем более  на Узбекистане.  А двухмиллионный утонувший   Арлеан   не нашел виновников   морского потопа  точно  также как и затопленные  жители   острова Хакайдо, не говоря о жителях  приморских  городов, которых  смывает не морской волной, а   дождём как в Пакистане 2010 года, имитирующего библейский  проект  энергетическими  мощностями  Хаарпа, изменяющего  силовые линии магнитного  поля  Земли  над  поверхностью природного катаклизма в виде непонятной  временной магнитной   аномалии.  Зато   ненасильственный казахский  проект  по медленному экономическому  выдавливанию  казахского  населения с их земель , выразившимся в   сгоне  с нефтяных  земель  казахских  нефтяников,  думающих что это их земля,  потерпел  крах  с обеих сторон. Казахские  нефтяники в лице  их седых  аксакалов-старейшин, всю жизнь  пасших  верблюдов в этой полупустыне поняли, что государственная  собственность никак не означает, что  это  собственность общин, проживающих  на этой  местности,  которую  советская  власть  когда-то  передало  им в аренду,  отняв у их общин.  В  этой  связи  необходимо  отметить, что   отделение   перенаселенной центральной  стомиллионной  России вкупе с Украиной и Белоруссии  от  газово-нефтяной Сибири  с другими  залежами   полезных  ископаемых не в плане мировых транснациональных  корпораций.  Зачем  сразу резать  всех  куриц, приносящих  золотые  яйца? Если  цвет  яиц не нравится, то новых  куриц и петуха     надо  вырастить, или завезти,  а потом зарезать старых куриц и старого  петуха.  Банковский питерско-московский  капитал с его обслуживающим либеральным   населением,  насчитывающим 30  миллионов бюрократов, органов правопорядка, военных, военно-промышленный комплекс успешно  обналичивает богатства России  на зарубежных  счетах. Остальные 70 миллионов  рисуют     «русский крест» из отмирающих   пенсионеров,  жертв  катастроф, наркоманов, безвести пропавших, больных  онкологическими  заболеваниями,   со  скоростью 2 миллиона в год  по непроверенным  данным    желтой  печати. Летнее  присоединение  к ВТО должно воспитать в управленцах на оставшихся  предприятиях  чувство  взаимовыручки  и доверия, особенно  если  эти  предприятия  находятся  в  собственности  зарубежных конкурирующих   акционеров.   Конечно,  набор  китайских  отверток  из  низкосортной  стали  лучше и дешевле  российской  отвертки, сделанной  по китайской  технологии,  точно  также  как и  китайская  бумажная   зимняя  обувь,  покрытая  автомобильной неотдирающейся    западной краской  лучше  кирзового   советского  сапога на 42 гвоздях, выпускающегося  ранее  по  итальянской  технологии  времен  Муссолини.  Надо  заметить,  что  только  китайцы  могут  использовать  автомобильную  краску для  имитации  обуви, предназначенной  для  экспорта в Россию.
А. А. Брусилов, перешедший, в отличие от Деникина, на сторону большевиков. Бунтовавшие в 1917 году солдатские массы, свидетельствовал генерал, «совершенно не интересовал  Интернационал, коммунизм и тому подобные вопросы, они только усвоили себе начала будущей свободной жизни»^ [ ^141 <#141> ] .
Генерал Деникин, досконально знавший факты, говоря в своих фундаментальных «Очерках русской смуты» о самом широком распространении большевистской печати в армии, вместе с тем утверждал: «Было бы, однако, неправильно говорить о непосредственном влиянии печати на солдатскую массу. Его не было... Печать оказывала влияние главным образом на полуинтеллигентскую (весьма незначительную количественно. — В.К.) часть  (низшего офицерского) армейского состава». Что же касается миллионов рядовых солдат, то в их сознании, констатировал генерал, «преобладало прямолинейное отрицание: «Долой!» Долой... вообще все опостылевшее, надоевшее, мешающее так или иначе утробным инстинктам и стесняющее «свободную волю» — все долой!»^ [ ^140 <#140> ] .

Нельзя не отметить прямое противоречие в этом тексте: Деникин определяет бунт солдат и как проявление «утробных инстинктов» — то есть как нечто низменное, телесное, животное, и в то же время как порыв к «свободной воле» (для определения этого феномена оказались как бы недостаточными взятые по отдельности слова «свобода» и «воля», и генерал счел нужным соединить их, явно стремясь тем самым выразить нечто «беспредельное»; ср. народное словосочетание «воля вольная»). Но «утробные инстинкты» (например, животный страх перед гибелью) и стремление к безграничной «воле» — это, конечно же, совершенно различные явления; второе подразумевает, в частности, преодоление смертного страха... Таким образом, Деникин, едва ли сознавая это, дал солдатскому бунту и своего рода «высокое» толкование».

Достоевский называл русский народ «богоносцем» (осуществляющем волю всевышнего через непосредственно  русский народ… см Конституцию….. Высшим носителем власти   является  народ Российской Федерации, который осуществляет свою власть непосредственно…  отсюда свою власть народ может осуществлять в любой форме, которую он формирует непосредственно, например,  в форме выбора своих представителей в различные общественные организации, наделяя представителей  теми или  иными полномочиями, носящими временный  или  длительный  характер, поддерживая их в том числе не только их денежными средствами, но и любым другими способами, превращая их тем самым в добровольные временные общественные   спортивные комитеты, профсоюзные районные  комитеты… ).   Миф  о том, что при крушении   прежней государственной  формы  правления, народ   уничтожает  прежние  свои  структуры  управления,  прежние общественное самоуправление, переходит в скотское состояние, опровергнут историей дважды в 1917-1918  и в 1991-1994 годах. 
После  «официального отречения»  (подброшенного либеральными дерьмократами в печать в виде газет и в виде книжнего  хлама ) от власти Николая   никто  из селян  не побежал  отнимать помещичьи владения.   Проишествий  поджога и убийства помещиков и их  преданной  челяди не замечено ни в газетах ни в книгах  того  времени, хотя  должны  были  быть во  время  зашиты помещиком  своего  владения и имущества.   Только  спустя  некоторое время  спустя   сформировалось  в Петербурге   Временное  правительство (посредством  различных  махинаций), которое  разложило армию  с помощью  выпушенного   указа  о выборах  командиров, отменило воинские  чины, что привело к появлению     дезертиров    среди  тыловых войск, стоявших в Петрограде.   Воевать и убивать, рискуя  своей  жизнью  никому  не хочется.  На это  идут  добровольно  только осознанно, когда не видят  другого выхода. И такое добровольное  действие,  благодаря  которым  будут  спасены  жизни  тыловых семей называется  героизмом.  Наступление же штрафной  роты на узком  участке  фронта  под  пулемётными  и артиллерийскими прицелами    частей  НКВД, поднимающих  уголовников в  атаку , не считаются героизмом.  Наступление на  заведомо  на   слабого  противника с  мозгами,  промытыми коммисаровской  пропагандой, что наши  железные  кони  будут  быстры и мы  будем   только  добивать противника на   его территории, могли  вдохновить  только  части  НКВД    (при  освобождении  Польши и Румынии в 1939-1940 х годах),   наступающими  вторым  эшелоном,  добивающих  трусов,  отлеживающихся  в ямах на поле боя.  Но вот в Финской компании 1940  части  НКВД не принимали  участие на финской территории  и, наверное, поэтому несколько  месяцев  подряд  фины  удерживали  линию  царского  генерала  Маннергейма.
 Среди этих  дезертиров 1917 года,  объединившихся  в солдатские землячества,    элементы   из Временного правительства пустили  слух, что в глубинках уже  идёт передел  земли  и как бы  солдатикам  не остаться  без своих   крестьянских наделов.   Каково же было  удивление убегших  дезертиров с оружием, что весной и летом 1917 никого передела земли нет,  нет и смены  власти в губерниях, урядники на улицах смотрит за порядком на рынках,   попы с православными  молятся в церквах,  ожидая   Царя или безмолвствуют, суды как работали так и работают в прежнем составе, ставшими более  доброжелательными к своим соплеменникам и даже к  дезертирам,  которых  будет ждать   тюрьма при  дальнейшем увеличении  солдатского  отпуска  по прежним  и новым  только что принятым законам. Никакой  Революции.
Понятно,  что Горбачеву как и Керенскому надо было держать направление  движения  копытами в сторону  моря, если положение  дел осталось  таким же, прошли бы  очередные  выборы и выбрали бы  самодержца,  президента,  угодного народу. Интересно, что Горбачев как и Керенский  дожили  до глубокой  старости в благодарность от мировой элиты.
 Не помог  и высасынный   из пальца  недельный    поход  Корнилова на  Петроград на помощь  Керенскому, который  обвинил  последнего  в путче и отстранил бескровно по телеграфному  проводу  от командования,  точно также как и трехдневный выход  ГКЧП  1991 московского  гарнизона, предварительно  лишенного  боекомплекта,  против  Горбачева, решившего, что пришло  время  отдать  власть Ельцину, залезшему  на  бронетранспортер точно  также как Ленин (или  Троцкий) на броневик по приезде в Петраград  в марте1917. 
Переделы   земли,  включая  захваты  помешичьей и общинной земли, были  осуществлены лишь в марте  1918 году при поддержке  бандитствуюших  красножопых  военнизированных  частей из дезертиров,  снятых с фронта   Лениным  и Троцким.   Поэтому  немцы  в   конце февраля   начали  наступление  на  Петроград.  Туда  где затеянный передел земли  мог снести головы  массонов, туда  пустили германскую  армию в лице их добровольцев,  захвативших Украину, Польшу, пригороды  Петрограда и т.д.
Навязывание  народу  уголовных  порядков,  аморального поведения началось с Ленина и с Ельцина (спекулянт в российском понимании был негативным  элементом  и при Николае  и остается быть  таковым, так как спекулянт  в лице  менял  осуждены  Христом при посещении  церкви ), выпустивших единовременно   всех  уголовников  из тюрем путем  амнистии  как  лицам сочуствущих  революции, чтобы  через пять  лет снова  вернуть  их за решетку.  Народ, оказавшийся один на один   с бандитствующим беспределом,  с  коррупционными органами   правопорядка, отказавшимися   давить и уничтожать шпану  и бандитствуюшие элементы на  улицах городов поверил в  красный  террор Ленина в ответ на белый  террор  и  «непонятную» шоковую  гайдаровскую терапию,   благодаря  которым  сменялись  собственники в избранном  направлении.  Говоря  словами  Чубайся, не важно было кому  продать  промышленное  предприятие и по каой  цене, даже с доплатой, лишь бы  родить  нового  частного  собственника, являющего  очередным  надежным  гвоздём, вбитым  в крышку  гроба  коммунизма.  Ленин сказал проще и понятнее: «Земля  - крестьянам!, фабрики – рабочим!»,  а когда  оказалось (после  вызванной  им  гражданской  войны при  запрещении  им  рынка и свободного  товарообмена между  городом и деревней) что  нет лошадей и мужиков в деревнях для  обработки  земли, то  вернулся к старой  системе в  виде  НЭПА, отвергнув  коммунизм в  распределении в иностранной  помощи голодающему  крестьянству  Поволжья и Украины, донского  казачества  в 1922 -1923, обрекая их на медленную  смерть в пригородах  городов,  которых  туда не пустили.
Безудержного  «русского  бунта»   о котором  писал Пушкин А.С. ни в 1917-1921 ни  тем более в 1991-1994 годах не было. Но дело, конечно, не просто в тщательности исследования предмета; Пушкин воссоздал пугачевщину с присущим ему, и, без преувеличения, только ему, — всепониманием. Позднейшие толкования, в сравнении с пушкинским, односторонни и субъективны.  Ныне постоянно цитируют пушкинские слова: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный», — причем они обычно толкуются как чисто отрицательная, даже уничтожающая характеристика. Но это не столь уж простые по смыслу слова. Они, между прочим, как-то перекликаются с приведенными Пушкиным удивительными словами самого Пугачева (их сообщил следователь, первым допросивший выданного своими сподвижниками атамана, — капитан-поручик Маврин): «Богу было угодно наказать Россию через мое окаянство». И в том, и в другом высказывании «русский бунт» — то есть своеволие — как-то связывается с волей Бога, который «привел» увидеть или «наказал», — ив целостном контексте пушкинского воссоздания пугачевщины это так и есть. Кроме того, поставив определения «бессмысленный и беспощадный» после определяемого слова, Пушкин тем самым придал им особенную емкость и весомость; нас как бы побуждают вглядеться, вслушаться в эти определения и осознать их многозначность. «Бессмысленный» — это ведь значит и бесцельный, самоцельный и, значит, бескорыстный. А особенное ударение на завершающем слове «беспощадный» — разумеется, в связи с пушкинским воссозданием пугачевщины в целом — несет в себе смысл ничем не ограниченной беспощадности, естественно обращающейся и на самих бунтовщиков, и на их вожака, выданного в конце концов на расправу «своими». Это скорее Божья кара, чем собственно человеческая жестокость.


Пушкин, в котором наиболее полно и совершенно воплотился русский национальный гений, начиная по меньшей мере с 1824 года испытывал самый глубокий и острый интерес к этим явлениям, более всего, естественно, к недавней пугачевщине^ [ ^139 <#139> ] , которой он и посвятил свои главные творения в сфере художественной прозы («Капитанская дочка», 1836) и историографии («История Пугачева», вышедшая в свет в конце 1834 года под заглавием — по предложению финансировавшего издание Николая I — «История Пугачевского бунта»). При этом Пушкин предпринял весьма трудоемкие архивные разыскания, а в 1833 году в течение месяца путешествовал по «пугачевским местам», расспрашивая, в частности, престарелых очевидцев событий 1773 — 1775 годов.
Пушкин обратил внимание на своего рода тайну. Он рассказал, что в конце июля 1774 года, то есть всего за несколько недель до ареста, Пугачев, «окруженный отовсюду войсками правительства, не доверяя своим сообщникам... уже думал о своем спасении; цель его была: пробраться за Кубань или в Персию». Но, как это ни странно, «никогда мятеж не свирепствовал с такою силою. Возмущение переходило от одной деревни к другой, от провинции к провинции... Составлялись отдельные шайки... и каждая имела у себя своего Пугачева...». Словом, «русский бунт» — это по сути своей не чье-либо конкретное действие, но своего рода состояние, вдруг захватившее весь народ, — ничему и никому не подчиняющаяся стихия, подобная лесному пожару...
Пушкин, в котором наиболее полно и совершенно воплотился русский национальный гений, начиная по меньшей мере с 1824 года испытывал самый глубокий и острый интерес к этим явлениям, более всего, естественно, к недавней пугачевщине^ [ ^139 <#139> ] , которой он и посвятил свои главные творения в сфере художественной прозы («Капитанская дочка», 1836) и историографии («История Пугачева», вышедшая в свет в конце 1834 года под заглавием — по предложению финансировавшего издание Николая I — «История Пугачевского бунта»). При этом Пушкин предпринял весьма трудоемкие архивные разыскания, а в 1833 году в течение месяца путешествовал по «пугачевским местам», расспрашивая, в частности, престарелых очевидцев событий 1773 — 1775 годов.

Литература.
Статья Истархова в защиту либерализма, конечно, злая, срачная, но всеже хочется опубликовать некоторые куски, в пику той, в основном слепой, антилиберальной волне.
Слово «Либерте» — означает СВОБОДА.
   
Истархов В.А.: Для чего дискредитируют понятие «Либерализм»?
 
Для чего дискредитируют понятие «Либерализм»?
Сегодня сборище слабоумных патриотов и кремлёвских холуёв клеймят понятие «Либерализм», поливают это понятие грязью и придумали даже такой мерзкий ярлык, как «Либераст». Для чего это делается? Это проводится пропагандистская кампания по дискредитации самой великой идеи Либерализма. И это сейчас одна из главных задач кремлёвских оккупантов, которые строят рабовладельческий режим и им надо дискредитировать альтернативу. А альтернатива проста. Альтернативой слову ЛИБЕРАЛ, является слово РАБ. Значит все те, кто поливает грязью либерализм, неявно пропагандируют РАБСТВО.
Слово «Либерте» — означает СВОБОДА.
Вообще надо внимательно смотреть на настоящий смысл слов и использовать слова вместе с их настоящим смыслом. Давайте немного поучим великий и могучий русский язык! У нас у русских есть великая сокровищница – словарь живого великорусского языка В.И. Даля. Откроем же этот великий словарь и прочитаем определение понятия «Либерал»: ЛИБЕРАЛ – это политический вольнодумец, мыслящий или действующий вольно, вообще желающий большой свободы народа и самоуправления.
Из этого определения очевидно, что либерал – это замечательный свободолюбивый человек, мыслящий вольно, действующий вольно, желающий свободы народу, стремящийся к самоуправлению народа.
То есть либерал – это хороший СВОБОДОЛЮБИВЫЙ человек. А антилиберал – это РАБ и холуй. Вот что вытекает из понимания настоящего смысла слова «Либерал».
Но Вы теперь почитайте всё то, что пишут слабоумные патриоты и кремлёвские холуи. Наш сегодняшний преступный оккупационный режим они называют либеральным режимом. Но это очевидная ложь. В нашей стране и не пахнет либерализмом. У нас оккупационное государство, где НЕТ либерализма, где придушены все демократические свободы, где НЕТ настоящих выборов, где людям даже запрещено читать серьёзные книги, запрещено думать. У нас оккупационный список запрещённых книг уже превышает 1100 наименований. О КАКОМ либерализме может идти речь? Кремлёвские оккупанты уже ввели цензуру на телевидении, хотя цензура по нашей Конституции не просто отменена, она запрещена (ст.29 п.5). Кремлёвцы спят и видят, чтобы ввести цензуру и в интернете. То есть, в России нет либерализма. Басни про либеральный режим в России — это явная и целенаправленная ложь.
Может показаться, что наши липовые патриоты просто неадекватные люди, которые не способны правильно оценивать существующий режим. Да, слабоумных среди патриотов хватает. Но не слабоумные задают тон. Они просто подпевают в ту дуду, в которую им подсказали дудеть, они просто управляемые марионетки. А задаёт тон кремлёвская клика. ИМ либерализм не нужен, ОНИ строят тоталитарный рабовладельческий режим.
Подмена терминов и понятий всегда служила в качестве оболванивающего информационного оружия — когда замышляется одно, говорится другое, а делается третье. Правящей клике выгодно осуждение либерализма. Ведь, если народ будет ненавидеть либеральный режим, который у нас якобы есть, то отсюда следует вывод: Хватит либерализма! Пора завинчивать гайки! И кремлёвские оккупанты ещё сильнее завинтят рабовладельческие гайки. Но всё это ПО ПРОСЬБЕ НАРОДА. Вот для чего эта кампания проводится.
В этом сегодняшнем очернении ЛИБЕРАЛИЗМА нет ничего нового – любая диктатура всегда ненавидит и боится либерализма, видя в нём своего сильнейшего идеологического соперника, поэтому и стремится его дискредитировать.
Во времена тоталитарного коммунистического режима целенаправленно оболванивалось население, и шла постоянная целенаправленная кампания по извращению русского языка, подмене смысла слов и понятий. Всё это делалось для того, чтобы поломать русский язык, как коллективный мозг нации, оскотинить русский народ, лишить его способности адекватно рассуждать и самостоятельно думать. Заставить его «думать» с помощью типовых политических ярлыков,  жупелов и клише.
Одним из таких политических ярлыков был ярлык «Буржуй». Буржуй преподносился, как враг, с которым надо вести непримиримую войну на уничтожение.  Одним из важнейших лозунгов коммунистов был лозунг: «Уничтожим буржуазию, как класс!». Везде и всюду читались большевистские стихи: «Ешь ананасы и рябчиков жуй! День твой последний приходит буржуй!». Безудержная коммунистическая пропаганда внедряла этот ярлык «Буржуй» и в мозг и в кровь оболваненного советского человека (строителя коммунизьма).
Когда дрессируют собак, то им в головы внедряют некоторые слова-команды, услышав которые собаки должны что-то конкретное делать. Например, есть команда «Фас!», по которой собака должна кого-то кусать. Ярлык «Буржуй» — это аналог команды «Фас!». Коммунистические властители советских людей считали за скотину (это вытекает из одного из основных догматов иудаизма) и старались их выдрессировать, как дрессированных собак. Внедрив ярлык «Буржуй» в головы советского человека, дальше было легко очернить любые понятия, наклеив на них сверху ярлык «Буржуй». Попутно заметим, что такие политические ярлыки, как «фашист», «нацист», «расист, «экстремист» и пр. – имеют такие же цели.  Эти политический ярлыки – это информационные кнопки, на которые дрессировщик нажимает, когда хочет, чтобы дрессированная собака, пардон, советский человек делал то, что хочет дрессировщик.
Вот как определялось понятие «Либерализм» в толковом словаре русского языка С.И. Ожегова времён коммунизма: «Либерализм – буржуазное идеологическое и политическое течение, отстаивающее в феодально-крепостническую эпоху и в эпоху буржуазных революций свободу буржуазии и ставшее реакционным с установлением её политического господства». Вот так, наклеив сверху политический ярлык «Буржуй», коммунисты оболванивали народ и дискредитировали великое понятие «Свобода» и «Либерализм».
Заметим, что этот политический ярлык «Буржуй» лжив сам по себе, как и все основные догматы коммунизма. Ведь в высшем руководстве компартии никакими пролетариями и не пахло. Там ВСЕ были буржуями, если пользоваться этим понятием. Все главные вожди коммунизма (Ленин, Троцкий, Сталин, Свердлов, Зиновьев, Каменев, Дзержинский, Луначарский, Бонч Бруевич и пр.) никогда ни рабочими, ни крестьянами, ни пролетариями не были. А Ленин по происхождению вообще был из дворян, то есть буржуем из буржуев. Но всё это были еврейские буржуи, а им надо было уничтожить русскую элиту. И делалось это руками русских «Щариковых». Именно русские Шариковы (пролетарии) под руководством еврейских Швондеров и вырезали русскую элиту типа профессора Преображенского. Вот для чего была придумана классовая борьба, понятия «пролетарий» и «буржуй».

Если мы хотим узнать подлинный смысл понятия «Либерализм», то есть смысл опираться не на изуродованные коммунистами словари, а на фундаментальные словари. Вот, что написано в Большой российской энциклопедии в Новом энциклопедическом словаре (Москва 2005 г.): Либерализм – идейное и общественно-политическое течение, возникшее в европейских странах в 17-18 вв. и провозгласившее принцип гражданских политических, экономических свобод. Истоки Либерализма – в концепциях ДЖ. Локка, физиократов, А. Смита, Ш. Монтескьё и др., направленных против абсолютизма и феодальной регламентации. Идеи Либерализма получили первое воплощение в Конституции США (1787 г.) и Декларации прав человека и гражданина (1789 г.) во Франции. В 19 — нач. 20 веков сформировались основные положения Либерализма: Гражданское общество, права и свободы личности, правовое государство, демократические политические институты, свобода частного предпринимательства и торговли. Современный Либерализм (неолиберализм) исходит из того, что механизм свободного рынка создаёт наиболее благоприятные предпосылки для эффективной экономической деятельности, регулирования социальных и экономических процессов; вместе с тем необходимо постоянное вмешательство государства для поддержания нормальных условий функционирования рынка, конкуренции. В конце 20 века происходит сближение идей Либерализма, консерватизма и социал-демократии.
Вот что такое ЛИБЕРАЛИЗМ на самом деле. Это ВЕЛИКОЕ понятие! Понятие священное для адекватных, свободных и психически здоровых людей. Не для таких, как сегодняшние Шариковы и  их дрессировщики Швондеры.
Лично Я – русский ПРАВОЗАЩИТНИК. Это моё политическое кредо. Я ДЕМОКРАТ. Это моё кредо. Я за частную собственность и свободу предпринимательства. Это моё кредо. Я за смешанную экономику, где государство выполняет необходимые функции, для регулирования экономикой. Это моё кредо. Я за правовое государство. Это моё кредо. Можно продолжать и дальше. Но можно сказать просто: Я — ЛИБЕРАЛ!!! И этим ВСЁ сказано.
Из приведённого определения «Либерализма» очевидно, что в России сейчас НЕТ либерального режима. НЕТ демократических и политических свобод. НЕТ гражданского общества. Попираются права и свободы личности. НЕТ правового государства (кстати, правовое государство – это государство, основанное на праве граждан, а не на произволе чиновников). Правящая клика грубейшим образом нарушает основной закон страны — Конституцию. То есть, очевидно, что Либерализм – это то, чего у нас сегодня нет и именно то, что нам нужно.
А мы видим, что идёт целенаправленная война против идеологии ЛИБЕРАЛИЗМА, идеологии ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ СВОБОД.
Кто же этим занимается? Кто участвует в этой мерзкой кампании?
В первую очередь Проханов. Проханов – давнишний кремлёвский ставленник. Его давно поставили на курирование правого политического движения. Проханов постоянно шляется по Кремлю и старается уловить, куда ветер дует. Проханов громче всех поливает грязью великое слово ЛИБЕРАЛИЗМ. Но Проханов – это не Швондер, это Шариков. Не он задаёт тон.
А кто же Швондеры? В первую очередь – это так называемый русский националист, господин А.Н. Севастьянов. Причём А.Н. Севастьянов числится кандидатом филологических наук, то есть, вроде бы, должен был бы что-то соображать в языке. Тем более в русском языке, раз он числится русским националистом. Но всё дело в том, что А.Н. Севастьянов – типичный сионист, который работает в русском национальном движении. Он целенаправленно выполняет свою грязную сионистскую функцию, дискредитируя само понятие «Либерализм». В том числе Севастьянов дискредитирует и главный русский национальный символ Свастику и прославляет Сталина и сталинский режим, то есть тот тоталитарный режим, который сейчас строит команда Путина.
В состав Швондеров входит и Михаил Делягин, который также осуждает либеральный режим, который у нас сейчас якобы царит. Делягин – это креатура Кремля. Создание своей партии «Родина – здравый смысл» Делягин оговаривал в Кремле. Делягин — известный диктатурный пропагандист. Задача диктатурщика, постоянными подменами понятий, очернять либерализм и демократию.
Все эти Швондеры и Шариковы всё время обвиняют во всех бедах России каких-то нехороших либералов, не называя конкретных фамилий. КТО же эти мифические либералы? ГДЕ они? Что-то я никого не наблюдаю. Я знаю одного настоящего либерала – самого себя и ещё человек 50 моих соратников и просто порядочных людей. Вот и все либералы в России, по крайней мере, в явном виде.
Липовые патриоты называют либералами и Чубайса, и Кудрина, и членов партии «Единая Россия», и даже Медведева с Путинным. Но это очевидная ложь. Все эти люди никогда либералами не были. И именно эти люди выпустили целую серию преступных антилиберальных «законов» типа 282-й и 280-й статей УК РФ и «закона» «О противодействии экстремистской деятельности». Эти преступные законы имеют целью задушить либерализм, задушить СВОБОДУ СЛОВА. А свобода слова – это ФУНДАМЕНТ и демократии и либерализма. Любой либерал ОБЯЗАН выступать против этих антилиберальных преступных законов. Но ГДЕ эти либералы? ГДЕ их протестные выступления? Покажите! КТО выступает против этих преступных законов? Чубайс? Покажите его письменное или устное заявление! Его нет, и не может быть. Кудрин выступает против? Нет, конечно. КТО выступает против этих преступных антилиберальных антирусских законов? Члены «Единой России»? Это невозможно, потому, что именно эта партия жуликов и воров и принимала эти преступные законы. Путин с Медведевым выступают против этих преступных законов? Нет, конечно, ОНИ и подписывают эти преступные законы.
Вот я лично выступаю и письменно и устно против этих антилиберальных законов, причём везде и всюду. И несколько таких же активистов выступает против этих рабовладельческих «законов». Но поражает то, что других выступающих по этой теме позорно мало. А нам рассказывают басни про либеральный якобы режим.
В путинской думе наличие либералов не наблюдается. Есть только один Жириновский, который выступает против преступной антирусской 282-й статьи УК РФ. Ну что ж, это уже неплохо и соответствует названию его партии – Либерально Демократической. Но почему-то Жириновский не выступает против 280-й статьи УК РФ, против закона «Об экстремизме», против наличия оккупационного списка запрещённой литературы, против незаконной инквизиции в виде так называемых центров «Э», против путинской цензуры, против преступных законов, ограничивающих проведение митингов и демонстраций, против грубейших нарушений Конституции со стороны правящей клики. Недавно Жириновский и вся его липовая партия ЛДПР единогласно  проголосовала за избрание в качестве премьера Медведева, который подписывал массу преступных антилиберальных законов. Так что Жириновский либерал весьма условный. Только в отношении 282-й статьи УК РФ. Ну хоть это неплохо, хотя для Жириновского это больше реклама, чем убеждения. Больше в путинской думе никого из либералов нет.
Все эти разговоры про либеральный режим в России – это умышленное засорение мозгов. И оно даёт эффект, как это ни позорно. Недавно на 1 мая группа русских липовых патриотов решила присоединиться к колонне коммунистов. И они определяли лозунги, под которыми будут идти. Одним из утверждённых ими лозунгов был лозунг: «Убей в себе либерала!». Неплохо, не правда ли? Более дебильного лозунга трудно себе представить. Но они утвердили такой лозунг, причём единогласно. То есть призывается не убить в себе РАБА, а убить в себе СВОБОДНОГО человека. И в этой колонне шло несколько слабоумных рабов и  несли этот транспарант «Убей в себе либерала!». А я бы всем этим патриотам посоветовал бы носить транспарант: «Убей в себе идиота!». Это позитивнее.

Среди русских патриотов популярен и такой бард, как А. Харчиков. Неплохой парень этот Харчиков. Что-то в нём есть: смелость, гражданская позиция, социальная активность, творческое начало. Всё есть, одного только нет – нет мозгов. Поэтому Харчиков – кондовый коммунист, сталинист, человек советский в самом худшем смысле этого слова. Харчиков – это чистой воды Шариков. Недавно Харчиков написал песню под названием «Либералу». Песня совершенно дебильная. Смысла слова «Либерал» сталинист Харчиков, естественно, никогда не понимал, как, впрочем, никогда не понимал и ничего другого. В несчастную голову Харчикова Швондеры впендюрили ярлык «Либерал» с отрицательным смыслом. Этим Харчиков и живёт. В его песенке «Либералу» есть, например, такие слова:
Либерал — это смерть, либерал — это мор,
либерал — это голод и страх.
Либерал — это кнут, и хомут, и позор -
Главный внешний и внутренний враг!
Вся остальная песня написана в таком же ключе. То есть ВСЁ, что есть плохого в России, Харчиков списывает не на оккупационный режим, не на сионистов, не на воров и жуликов, а на каких-то неведомых либералов. То есть, производится подмена врагов, подмена целей, против которых надо бороться. Харчиков это делает не по злому умыслу, а просто по глупости. Но нам от этого не легче.
В песне Харчикова есть и такие слова:
Эй, крутые менты, эй, армейцы и флот!
Вы присягу давали стране.
Либеральная нечисть всех нас продаёт,
Так поставьте заслон САТАНЕ!
Трудно придумать более глупые слова и призывы. К КОМУ обращается Харчиков? К ментам? Менты всегда были холуями режима, инструментом режима. Никогда ещё в истории человечества менты революции и перевороты не делали. Армейцы? Да большинство наших военных – это трусы и холуи. Пискнуть бояться против существующего антинародного оккупационного режима. Только когда выходят в отставку, тогда ещё как-то могут выступать. А так – всегда привыкли безропотно выполнять ЧУЖИЕ приказы. Что ми ни прикажут, то и выполнят. На неповиновение и на бунт не способны. Был Лев Рохлин – его убили. Генерал Г.К. Дубров погиб. Квачкова посадили. Других пока не видно. Нашим военным Сердюкова, человека, который ничего не понимает в военном деле, посадили на должность министра обороны и они ему подчиняются. Посадят Ксюшу Собчак, — и ей будут подчиняться. Безропотная, безвольная масса, под любого лягут. А Харчиков их к чему-то призывает, демонстрируя свою неадекватность. Он не понимает, что можно рассчитывать только на активную часть народа, на тех, кто осознаёт себя гражданами, кто стремится к свободе, к правовому государству, к честным выборам, к демократии, к либерализму. Но такие свободолюбивые граждане (либералы) для Харчикова – это враги номер один.
Песня Харчикова кончается словами:
Представляется мне мрачных виселиц ряд:
И на них от версты до версты
Либералы висят. ЛИБЕРАЛЫ ВИСЯТ…
И молчат их поганые рты!
Вот о чём мечтает сталинист Харчиков. Повесить всех либералов. Мало сталинисты попили русской кровушки. Мало поуничтожали русских людей. Около 30 миллионов лучших сынов России сталинисты вырезали и всё им мало. Ещё не всех дорезали, не всех ещё превратили в скотину, в рабов, ещё остались свободолюбивые граждане. Кого же КОНКРЕТНО Харчиков хочет повесить? Естественно не Путина. Путин очевидно не либерал. И не Медведева, Медведев также очевидно не либерал, это одна команда с Путиным. И не членов партии жуликов и воров, они также не либералы. И не воров-олигархов, при либерализме они бы сидели в тюрьме, им либерализм не нужен. И не сионистов, которые закулисно управляют страной.
Так кого же сталинист Харчиков хочет повесить? А вот тех, кто выходит ПРОТИВ путинского оккупационного режима на Болотную площадь, на площадь Сахарова, на улицы и площади. Тех, кто любит СВОБОДУ и ненавидит Сталина и сталинский рабовладельческий режим и все другие рабовладельческие режимы. Тех, кто выступает за СВОБОДУ СЛОВА. Не случайно Харчиков пишет: «И МОЛЧАТ их поганые рты». Харчиков ненавидит и боится свободы слова. Тех, кто выступает за настоящую демократию, а не фальшивую путинскую. Тех, кто выступает за честные выборы, вместо лживых путинских спектаклей. Тех, кто просто умный и порядочный человек. Вот кого Харчиков мечтает повесить. И не потому, что он такой враг русского народа. Он просто глупый управляемый человек, обыкновенный Шариков. А управляют его сознанием Швондеры, типа Севастьянова или Делягина. Не случайно Севастьянов пропагандирует Харчикова и называет этого недалёкого управляемого человека гением.
Так что подмена понятий – это не просто глупость или недопонимание. Это целенаправленная идеологическая война. Цель которой – деформация и разложение человеческого сознания, а, следовательно, и человеческого поведения, создание покорных и слабоумных рабов.
А нам этого не надо!
Долой  тоталитарный оккупационный рабовладельческий режим!
Да здравствуют демократические свободы!
Да здравствует либерализм!
Истархов В.А.
( 1 комментарий — Оставить комментарий )
 apelsino75
2012-06-19 11:02 (UTC)
А что вы однобоко, как все остальные либерасты рассматривает вопрос?
Растолкуйте как нам понятие freedom (тоже ведь свобода?)
ЗЫ
езжайте-ка "Славный сын России" лизать сапог рокфеллеро-ротшильдской мафии в "нормальной" стране.
Тут вам за поганый ваш язык и слова дубьем только отделают
antimarchenk
2012-06-07 10:26 am (UTC)
"Современный Либерализм (неолиберализм) исходит из того, что механизм свободного рынка создаёт наиболее благоприятные предпосылки для эффективной экономической деятельности, регулирования социальных и экономических процессов; вместе с тем необходимо постоянное вмешательство государства для поддержания нормальных условий функционирования рынка, конкуренции."

Чо-то припоминаю в этом роде в 90-х трындели... И под эту басенку "про рынок" дербанили страну, залили водкой, кинули дефолтами, пирамидами и прочими ништячными рыночными ништяками. А уж какой вкус свободы почувствовали в духе "Бригады".

В словаре Ожегова очень точно всё написано. Путаница у Истархова, а не у Ожегова.

apelsino75  Либерализм, как и многие слова, имеет несколько лексических и семантических значений, которые помимо словарей описываются в философии и прочих гуманитарных дисциплинах. Я попытался разобраться с понятием либерализм в нескольких своих статьях:  proza.ru/2010/01/31/316   proza.ru/2010/01/31/321 .proza.ru/2010/01/28/906

penza_city_com

2012-06-07 08:44 pm (UTC)
Но ведь "свободный рынок" в любом случае лучше гос. цен с госпланом!? Конечно эта свобода должна котролироваться государством, чтобы рынок действовал исключительно в интересах народа, а не только бизнеса.
Спасибо за ссылки, обязательно почитаю.
(Reply) (Parent) (Thread)

antimarchenk

2012-06-08 04:25 am (UTC)
Так его нет этого "свободного рынка". Рыночники нам уже 20 лет трындят про какой-то "свободный рынок". Но я его не вижу.

"Свободный рынок" - это в большой степени миф.

Если оторвано от реальности смотреть на гос. цены и гос. план, то рынок может показаться лучше. Но если взять реальность, то может немного иначе всё выглядеть. "Либерализация цен" сожгла накопления граждан за многие годы. Оправдание - ничего не было, пустые полки. Почему? Потому что те, кто отвечал за выполнение плана, решили слить страну, чтобы потом дербанить ее на куски собственности. И получается - госплан виноват или те, кто его не выполнял? Смотрим на соседний Китай. Строятся дороги, мосты, предприятия, энергетика и т.д. Это госплан + грамотный подход к "рынку". У нас: даже нефтезаводы не модернизируются - это "эффективный менеджмент".

То есть в итоге "госплан + рынок" - супергут, а у нас "минус рынок + минус госплан" - полный швах. Но зато про рынок будут вещать без передыху и зазрения совести.

Цены тоже регулируются и при рынке. Особенно у нас это хорошо видно. Падает цена на нефть в мире, поднимается цена бензина в России. Это ведь не коммунисты такой ценовой политикой занимаются, а те, кто нам лапшу на уши "про рынок" вешают.
sirotinin
2012-06-09 03:11 pm (UTC)
нефть , газ и зерно должны быть государственными. Мелкий бизнес облагаться по минимуму. НДС отменить нафиг. Образование и медицина - забота государства. Мне так кажется

 Идеология либерализма...
Богдан Заднепровский
© Copyright: Богдан Заднепровский, 2010
Свидетельство о публикации №21001310316
lib.ru

2. Идеология либерализма и либерализм как историческая закономерность

Свободы, которыми мы теперь
пользуемся, как бы непрочны они ни были,
все же приобретены не без пролития крови.

Джозеф Пристли

Нынешний либерализм неспроста часто относят к центристским политическим течениям. На Западе его считают наиболее развитой, конечной формой социальной эволюции и самой прогрессивной идеологией, которая призвана изжить все, что в мире остается несовершенным и незаконченным. Таков уж европейский ментальный архетип – конечность: европейский пессимизм. Он происходит, по всей видимости, из понятия Страшного суда, Апокалипсиса, Рагнарека и т.д. «Конец истории» – тоже современный миф западного сознания. Этот миф исключает непрерывность, возвращение из механизма исторического развития человечества. Жажда конечных исторических форм, совершенства – главный тезис философии истории Гегеля и других сродни ему. Непрерывность и цикличность истории, возвращение – вот основная оппозиция такому подходу. Еще марксистский исторический детерминизм определял развитие истории по спирали.

Если воспринимать историю не только как эволюцию сознания, но и материи, т.е. еще и как биологический процесс, то, очевидно, что она становится перманентным метафизическим процессом со своими специфическими закономерностями развития и движения.

В рамках истории либерализм не идеология, а историческая закономерность: «…либерализм не только идеология исторически определенного класса, буржуазии, но также провозглашение и теоретическое обоснование общечеловеческих демократических и гуманистических ценностей»1. Он основа любых коренных изменений в обществе в сравнении с предыдущими его установлениями. Иными словами либерализм – это идейная и практическая Альфа и Омега исторической эволюции, а не сам по себе заключительный ее этап. Либерализм был раньше, есть сейчас, будет завтра. Он не центр он начало и продолжение без конца: «либерализм не является сугубо политическим движением. Он – движение всех тех, кто стремится к большей свободе»2. Главный тезис либерализма – освобождение от каких-либо устоявшихся, устаревших, застойных общественных, геополитических, экономических, моральных форм. Он определяет собой весь динамизм антропологического взаимодействия и противостояния, а не противопоставляет себя другим идеологиям. Он противопоставляется застойным, угнетающим, очень консервативным формам, – каким бы пафосом и святостью они не прикрывались, которые своим чрезмерно длительным или извращенным историческим существованием, своей чрезмерной реакцией на все новое и злоупотреблением старого дестабилизируют свое собственное равновесие, а вместе с ним и общественное равновесие. Короче, старое должно уступить место новому или обновленному – «лучшему», мир должен измениться: таков главный миф либерализма: «отрицание отрицания» все того же Гегеля.

Как видно из первого очерка, либерализм находится в центре идеологических движений. Он их отправная точка: как левого движения – социальный либерализм, так и правого – национальный либерализм. Собственно говоря, таких идеологий самих по себе не существует. Но то, что либеральное движение направлено по этим координатам, не вызывает никаких сомнений – то есть процессу заданы направления. Исторически национальный либерализм сложился раньше – это борьба за освоение пространства, за утверждение собственной этно-ландшафтной идентификации. «Национальное» является почвой вообще для построения социальных отношений и систем. Лишь с возникновением государства на основе этнической культуры и доминирующего на ограниченной «естественными границами» территории жизненного (экономического и традиционного) уклада общества, появляются сложные иерархические социально-экономические отношения, создающие базу (препоны) для социальных противоречий, для «пафоса дистанции» и «восстания рабов в морали». Именно такую последовательность эволюции либерализма можно проследить в истории. Сначала борьба субъектов (разного рода: личность, народ, элиты, массы) за национальную, ландшафтную, государственную идентификацию, затем борьба субъектов за свой статус – социально-экономическую идентификацию: сначала за солидарность, далее за участие в обществе3. Причем если национальный либерализм был по преимуществу явлением массового сознания, то социальный либерализм – борьба за власть был в основном уделом элит, аристократий, корпораций – лишь немногочисленные крестьянские войны из-за чрезмерного притеснения со стороны правящего класса и государства были вспышками ограниченного массового социального либерализма. Только когда государство достигло абсолютизма, социальный либерализм стал массовым явлением. К тому же и национально-освободительное движение – национальный либерализм приобрел отделенный от монархического (порой захватнического) принципа национальный массовый характер.

Либерализм стал движущей силой общественных изменений, общественным мнением и действием – а, соответственно, идеологией. Почему же его противопоставили другим идеологиям: социализму и национализму, динамической основой которым он часто сам служил (Французская и Американская революция тому яркий пример)? Проблема данного противопоставления связана с важностью внутренних идентификаций субъектов социальных отношений. То есть важно понять, что для субъекта либерализм, освобождение. Эти соотношения и пропорции либерализма строятся в рамках стратификации общества. Именно эти соотношения создают основное противоречие Либерализм – Реакция. Это вопрос внутренний для общества. Кто какой свободы желает. Свободы в виде господства или свободы в виде равенства (безопасности) – «…небольшая часть народа желает быть свободной, дабы властвовать; все же остальные, а их подавляющее большинство, стремятся к свободе ради своей безопасности»4. В этом пункте социальный либерализм расходится с национальным, для которого самым важным является уже непосредственно вопрос первичной, изначальной идентификации и самосознания субъектов – вопрос существования, суверенитета государства, нации. И для этой сферы либерализма самое главное заключается в реакции разрушения этой идентификации, как внутри общества, так и извне. И социальный либерализм, и национальный либерализм неразрывно связаны с традиционной, воспитанной государством и его институтами идентичностью и целостностью того общества, «кристалла масс», в рамках которого и происходят все исторические коллизии для субъекта социальных отношений. Недаром самые тоталитарные левые и правые режимы, такие как сталинизм и гитлеризм, основывались на этатизме, в своей борьбе за власть взывали к самым низменным, коренным чувствам масс и личности, то есть к изначальному биологизму и инстинктивизму борьбы. Эти режимы на пути к власти представляли собой «абсолютный либерализм» (нигилизм) против старого мира и его империалистической реакции, его религиозной традиции. Лишь позднее, навязав уже свою консервативную традицию, они создали на основе изначальных принципов своей борьбы базу для коррупции и реакции. Социальный и национальный либерализм прошли за два столетия колоссальную эволюцию вариантов социальных отношений и борьбы.

Прежде чем, продолжить рассмотрение отдельных идеологий, вполне уместно было бы мельком окинуть взглядом их историческую эволюцию по выделенным направлениям либерализма – левым и правым, и сравнить с либерализмом как таковым – в отношении того, как его представляют в виде политического движения. Развитие любого политического течения характеризуется самым разнообразным внутренним фракционизмом. Фракционизм дробит идеологические течения на множество направлений индивидуалистического характера. С ним как раз и связан всевозможный идеологический синкретизм. Здесь фракционизм внутренне разводит крупные идейные течения на левые, правые, центристские; консервативные, умеренные, «либеральные», радикальные; массовые, элитарные и т.д. Как это уже отмечалось выше, либерализм исторически развивался в социальный либерализм и национальный либерализм.

Наиболее мощным проявлением социального либерализма в 19 в. стало рабочее движение и его основное идейное развитие – социализм: «рабочий класс XIX века при тогдашнем уровне развития производительных сил не мог уничтожить капиталистического мира-экономики, но мог вырвать (в упорной борьбе) определённые уступки у буржуазии. Эти уступки были шагом на пути изживания капитализма, хотя, конечно, буржуазия сделала всё, чтобы её отступление было минимальным»5. На его базе сформировалась основная левая идеология – социал-демократия. Позднее из неё заново выделился сам либерализм, о чём ниже, и мощная социалистическая ветвь, которая и стала одним из важнейших апологетов политической борьбы в 20 веке. В первый период своей деятельности социал-демократические партии играли положительную роль, распространяя среди широких рабочих масс идеи социализма и содействуя образованию массовых организаций рабочего класса6. Социал-демократия быстро разбилась на разнообразные фракции, порой враждебные изначальной социал-демократии. Прежде всего, это марксизм – жесткий отход «вправо» от мирной «умеренной» социал-демократии в классовую борьбу. Он разбивается далее на «правый», радикальный большевизм, хотя для оппозиции радикальные левые течения обозначаются как крайне левые – своеобразный социальный «зеркальный эффект», и «левый» меньшевизм в России. Второй Интернационал остался на позициях умеренной социал-демократии, часто симпатизирующей консерваторам, как «умеренным», так порой и реакционерам. Позднее сформировалось даже течение правых социалистов. «В идейном отношении правые социалисты – преемники оппортунистических лидеров Второго Интернационала…Они отрицают диктатуру пролетариата, проповедуют «примирение» классов, «сотрудничество» пролетариата и буржуазии в деле социального преобразования общества»7. А идеология РСДРП(б) переросла через принципы Маркса в марксизм-ленинизм (коммунизм8). В последующей борьбе марксизм-ленинизм разбивается на фракции «левого» троцкизма и победившего в России крайне правого, консервативного сталинизма («русский империализм»). К сталинизму можно присовокупить маоизм, культ Тито в Югославии – жесткие тоталитарные идеологии. Из троцкизма и после сталинского правления появляется неомарксизм, как революционный, так и довольно консервативный в СССР, ознаменовавший собой деколонизацию мира, «холодную войну», построение «развитого социализма» и т.д. В 1991 г. эта идеологическая ветвь потерпела поражение.

Также в рамках исторической эволюции стоит упомянуть несколько экстремальных (нигилистических) левых теорий вне социал-демократии. Это анархизм и пауперизм в прошлом, и современные примеры социального либерализма – «зелёные», анархо-коммунисты, национал-большевики и проч. Были и совсем гротескные исторические формы левых идей, такие как «крестьянский коммунизм» «красных кхмеров».

Существуют ещё всевозможные синкретические идеологии в рамках эволюции социального либерализма, например, близкая к социал-демократии, христианская демократия, «независимые профсоюзы» и т. д.

Правое движение внутренне более противоречиво, чем левое, т.к. содержит наиболее устоявшиеся исторические и традиционные мировоззренческие стереотипы. В своей динамике борьбы оно порой не слишком чётко разделяется на наиболее ретроградные формы общественного консерватизма и на национальный либерализм. Нечёткость в правом лагере объясняется просто: социальный либерализм изначально был направлен против традиционных и консервативных форм социальной жизни, хотя часто в законченных формах создавал собственный нередко тиранический консерватизм. Национальный либерализм был направлен всегда на внешнюю политику, связанную с этническим выживанием и самоопределением данного общества. Династизм, консерватизм, элитаризм, клерикализм и этатизм – правые элементы – закрепляли это самоопределение. Но в дальнейшем уже становились элементами внутренних социальных противоречий и дисбалансов, и национальный либерализм обращался на внутреннюю структуру общества, смешиваясь с социальным.

Далее «правый» фракционизм уже спекулирует самыми разнообразными правыми принципами в зависимости от внутренней индивидуальности того, или иного правого идейного движения. Правые идеи более синкретичны ещё из-за использования биологизма, а не социогенетических теорий левого движения9. Традиционная и социальная составляющая исторически попеременно то притягиваются, то отталкиваются. На это накладывает отпечаток общественных тенденций либо реакционного, либо либерального толка. Национальный либерализм – довольно протяженное по длительности явление, нежели социальный либерализм. Поэтому в последовательных исторических ситуациях в нем складывается традиционализм, полный архетипов и стереотипов национального, государственного, исторического толка. Традиционализм в свою очередь делит дальнейший процесс эволюции национальной суверенной идентичности на две ветви: одна связана с властью (иерархия и государство) – династизм, аристократия, в общем, всякий элитаризм и этатизм; другая связана с историческим развитием этно-социальной общности в состояние нации. В дальнейшем династизм перерастает в эпоху партийных движений и организаций в консерватизм державности, как в реакционной форме, так и в «традиционно-умеренной». Национализм же связан либо с прогрессивным развитием общества, либо с необходимостью его выживания в тяжелейших исторических кризисах. Поэтому он примыкает в своих идеологических интерпретациях либо к довольно реакционным позициям – имперство, этатизм, либо к социальному либерализму в какой-либо его ипостаси. Отсюда такие правые идеологии как «консервативная революция», «новая правая», тяготеющие к державному традиционализму, и национал-социализм, требующий дальнейшего социального развития национальной идентичности. Современные консерваторы из умеренных, да и из крайних нередко используют национальный и социальный либерализм как аморфное прикрытие под видом буржуазного либерализма для своей корпоративной, элитарной Реакции. В немалой степени ультра-консерваторы от индустрии и финансов способствовали деформации национал-социалистической идеологии в наиболее крайнюю форму империалистической Реакции. Эволюционный процесс национал-социализма схож с эволюцией социал-демократии: от идеалов борьбы с империализмом к большевистскому империализму, и после к деспотии, культу вождя – сталинизму. То же с национал-социализмом – от борьбы с любым империализмом, как буржуазным, так и большевистским, к колониальному империализму (эта ущербность Германии как Империи) – в форме нацизма, и к культу вождя – гитлеризму. Закончилась вся эта политическая трансформация величайшим и самым трагичным столкновением людей за всю историю человечества. Оценить морально это событие с каждым годом все трудней и трудней. Во всяком случае это все затруднительней делать с башни нынешнего воинствующего уже буржуазного либерализма. «Однако современные правые подвергли существенной ревизии большинство основ правой идеологии и шагнули в новое тысячелетие серьезно обновленными. А со многими своими идеологическими предтечами они и вовсе резко порвали»10.

* * *

Сам по себе либерализм как политическое идейное течение существовал и существует лишь при наличии института парламентаризма. «Широта и неопределенность понятия не позволяют точно судить о характере партий, которые стали именовать себя либеральными. В политике и в парламенте они могут быть консервативными, центристскими, умеренными, прогрессистскими. Традиционно в Англии и Германии – это центристы, способные примерять инновации и консерватизм, в США либералы – агрессивные защитники старых и новых гражданских свобод; в Италии – это защитники экономической свободы и частной собственности»11. Либерализм – не для жёсткой борьбы, особенно современный. «Всегда подозревали, что неолиберализм – философия для лучших дней, которая может быть действенной только в условиях отсутствия кризисов и конфликтов… Во время кризиса, неолиберализм снимает с себя политическую ответственность»12. Его свойство – текучесть, гибкость, лавирование, всяческая мимикрия по обстоятельствам. Либералы всегда тяготели к центризму, к балансированию на канате социальных противоречий. По идеям они всё же ближе к социал-демократии и социалистам, но без их социально ориентированного усердия. Либерал считает всегда, что реформы необходимы, но обязательно без насилия и спешки. Всё должно быть цивилизованно, продумано – интеллектуально. На самом деле, главное, чтобы от этих реформ было как можно меньше убытков у буржуазии – в этом весь смысл либерализма, как политического течения. Политическая эволюция либерализма не блещет разнообразием. На этот счет сложилось очень скептическое мнение. Поскольку либерализм представляет и содействует особому интересу одного класса – класса обладателей ресурсов, или класса капиталистов, – он совершил серьезную тактическую ошибку, не создав своей политической партии и не проводя своих целей путем компромиссов и в соответствии с политической целесообразностью13. Наиболее часто либерализм консолидируется как либерально-демократические партии. Либерал-демократия очень размытая идеология на службе у буржуазного либерализма.

Литература

1 Ойзерман Т.И. Является ли либерализм только идеологией? – 2003. – ihtik.lib.ru
2 Балашов Л.Е. Либерализм и свобода. – М.: ACADEMIA, 1999. – 19с.
3 Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм». – ihtik.lib.ru
4 Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия./Николо Макиавелли//Государь: трактаты. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. – С.159.
5 Завалько Г.А. Иммануэль Валлерстайн. После либерализма//Философия и общество. – 2004. - №2. – С. 192-193.
6 Политический словарь/под ред. проф. Б.Н. Пономарева. Изд-е второе. – М.: Гос. изд-во политической литературы, 1958. – С.534.
7 ibid. С.445.
8 Здесь термин «коммунизм» намеренно не вводится в рамки социальной эволюции. Он не отражает в полной мере идейный фракционизм и не имеет под собой реально достигнутой исторической базы. Многие посылы социализма уже достигнуты в развитых обществах, а вот тезисы коммунизма на сегодняшний день пока что не осуществлены. Слово коммунизм, родившееся в Париже в 1840-е годы, относится к трем связанным между собой, но разным понятиям: идеалу, программе и режиму, при¬званному воплотить идеал в жизнь. Нет четкого различия между «социализмом» и «коммунизмом». Маркс различал две фазы продвижения к полному коммунизму: пер¬вая, переходная фаза, в рамках которой сохранятся старые виды не-равенства даже при уничтожении их корней; за ней последует вторая, высшая фаза, когда принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям» заменит принцип «равной оплаты за равный труд». Первую фазу Ленин определил как социализм, вторую как коммунизм [Пайпс, 2002, С.9].
9 Антропология, этнология и геополитика – научная основа правого мировоззрения. Экономические теории, психологические и социологические исследования – научная основа левого мировоззрения. Так было в общем и целом до сих пор.
10 Антоновский Р. Новые правые новой Европы. – http://www.novopol.ru/article450.html
11 Кравченко И.И. Либерализм: политика и идеология//Вопросы философии. – 2006. - №1. – С.12.
12 Бек У. Конец неолиберализма. Inosmi.ru. – 2001. – 14 ноября. – http://www.inosmi.ru/2001/11/14/1005765076.html
13 Спадарро Л. М. Вступительное слово//Мизес Л. Либерализм в классической традиции. – www.liberal.ru
© Copyright: Богдан Заднепровский, 2010
Свидетельство о публикации №21001310316
lib.ru

3. Буржуазный либерализм и его конец истории
Богдан Заднепровский
3. Буржуазный либерализм и его «конец истории»

В довершение всего вышесказанного о либерализме, подведем критический итог по его современной стадии – буржуазному (рыночному) либерализму.

Итак, чем всё же отличается современный буржуазный либерализм от старого, породившего все нынешнее идеологическое разнообразие?

На текущий момент истории буржуазный либерализм представляет собой состоявшийся в законченном виде феномен послевоенного неолиберализма, основными «родимыми пятнами» которого стали компромиссы с реакционным же неоконсерватизмом, что включило их в программу неоимпериализма. А также утилитаризм в крайних аморальных формах, крайний индивидуализм в понимании демократии и гражданского общества. Переснятое содержание классического либерализма лишилось в большой степени своего этического направления. «Мы отдаемся в полную власть либерализму и его извращенной форме – либертаризму – столь безудержно, что это привело к индивидуализации, к расщепленности общества, к господству гедонизма в угрожающей мере: мы постоянно сталкиваемся в результате с симптомами внутренней эрозии и даже распада общества. Идет речь о гибели ценностей, о кризисе культуры»1.

Современный буржуазный либерализм обозначает сферой своей борьбы непосредственно сами социальные отношения, их абстрактные и системные выражения: права, законы, ценности, экономические кризисы, системные кризисы. Этим он позиционируется от других идейных течений, для которых борьба связана в первую очередь с людьми, стоящими за социальными отношениями, правами, законами, ценностями, кризисами, функциями. Это либерализм интеллектуалов. Он на словах стремится к гуманизму борьбы, к ее смягчению и сглаживанию углов. Однако государство и общество до сих пор содержит войска – главный аргумент насилия и принуждения для внешнего врага, полицию для внутреннего врага. Только во второй половине ХХ в. неолиберализм – и в этом состоит его смысл – признал роль государства и более того, стал одной из ведущих государственных идеологий2. Поэтому все власти в государстве, а соответственно и все субъекты власти действуют до сих пор традиционно – с позиции силы. Однако, как и либерализм, этатизм взял абстрагирование от человека за метод реакции по отношению к обществу. «Либерализованный» этатизм (современное западное общество и те изуродованные им посткоммунистические и поставторитарные общества) не сглаживает углов общественных противоречий, а обостряет их до остроты бритвы, чтобы отсечь все, что не соответствует его критериям. Поэтому реакционера от либерала отличить практически невозможно – у них общий дискурс. «Современные формы отчуждения (прежде всего – глобальная гегемония корпоративного капитала) ведут не к снятию, а к обострению глобальных проблем, запирая наиболее ценные ресурсы развития и, прежде всего, человеческие качества, в гетто «превратного сектора», где создаются фиктивные блага, не служащие прогрессу человеческих качеств. Это такие сферы как финансовые спекуляции …, шоу-бизнес и масс-культура, разрушающие потенциал человечества; маркетинг и, в частности реклама, интенсифицирующие паразитические стороны потребления; милитаризм … - перечень легко продолжить»3.

А вот приверженцев подлинной социальной борьбы – борьбы человека против человека, всех против всех отличить можно достаточно определенно: по той идеологической основе социального либерализма и национализма, которая была освоена и утверждена в процессе социальной эволюции последних двух столетий. Либералы всеми нелиберальными способами (за счет всех видов властей) пытаются окончательно уничтожить общественный плюрализм – основу социального либерализма. «Фактически западные либеральные режимы по самой своей природе очень слабо экипированы, если не сказать безоружны, перед лицом трансформации нравов и инфильтрации умов. Либеральные власти являются пленниками своих собственных принципов. В плюралистичной политической системе конкуренция необходимым образом гарантирована всем присутствующим идеологиям, и общество не может ополчиться против одной из них без того, чтобы не выглядеть тираническим»4. Поэтому практически всю либерализацию они перевели в биологическую сферу человека – потребление. Утилитаризм – севрюжина с хреном – вот вожделенный идеал нынешнего либерала. Биологизм, как известно, то, что так успешно проповедовали некогда самые реакционные формы национализма, которые сменил теперь корпоративный империализм. Запад в течение последних лет пытается обосновать только лишь биологическую угрозу со стороны «нелиберальных» и «недемократических» оппонентов. «Мы не будем строить Дахау и Освенцим. Хитрая манипуляция средствами массовой информации создает концентрационный лагерь для мышления, который обещает быть во много раз более эффективным для удержания населения в повиновении»5 – таков гуманистический девиз либерально-буржуазных идеологов. То есть формируется уже нечто вроде реакционного либерализма, одномерного, однополярного, бескомпромиссного, абсолютного. Это «либерализм прогресса и цивилизации» - одна часть человечества стала равней другой. Она хочет заполнить своим порядком весь мир. Очевидно, что это Реакция – либеральная реакция. Реакцией становится любая самодостаточная (обладающая властью) идеология, ведомая чрезмерной экспансией своей консервативной традиции. Авангардистская, прогрессистская идеология может быть исчерпана, и тогда она становится традиционалистской, консервативной и даже реакционной6. Кто-то из философов утверждал, что любая доминирующая религия или идеология считает себя единственно правильной и конечной. Так ныне ставит себя либерализм. Либерализм как идеология, произошел от либерализма как процесса социальных отношений, достиг своего максимума и начал вырождаться. Изжил себя. Прогнил.

Буржуазный либерализм утверждается принципами всеобщности, общечеловеческих прав, равноправия, свободы слова, совести, личности. Основная же проблема буржуазного либерализма в том, что он не может обеспечить эти ценности, исходя из им же канонизированной всеобщности. «Дальнейшее расширение политических прав и перераспределение материальных благ поставят под угрозу систему капиталистического накопления. Теперь буржуазия будет опираться только на силу»7. А всё потому, что либеральные ценности суть потребительские ценности (в рамках рыночного либерального дискурса) – нет средств, они недоступны. Буржуазный либерализм не занимался развитием экономического равноправия на основе всеобщности, были лишь некоторые невнятные слоганы о «равных возможностях» в экономике, ничем не подтвердившиеся на практике. Здесь-то и начинается ложь – «либеральные ценности доступны для «всех», если…». Но этих если накопилось уже слишком много, чтобы для большинства людей либеральные возможности стали достижимыми, а вернее, наоборот, недостижимыми. Гнилой буржуазный либерализм обещает людям свободу и потребительские ценности. Большинство же людей получают взамен за воспринятые идеалы и иллюзии либерализма лишь глянцевые копии, телевизионные фантомы, картинки этих ценностей – «глянцевый либерализм». Вместо собственной красивой жизни – пустые переживания за жизнь персонажей мыльных опер и телепутешествия в экзотические страны и курорты вместо реальных, картинки с улыбающимися, счастливыми, красивыми, здоровыми мужчинами и женщинами, детьми вместо собственного счастья, красоты и здоровья. Вместо свободы созидать – свобода деградировать, так как свобода потреблять не реализована: секс взамен любви, перверсии взамен романтики, безнравственность вместо духовной чистоты. Сплошной эрзац земного эдема – обмен ценностей на удобства. Несбыточность – вот вечность ада либерализма для «всех», для большинства.

Вот тут-то либеральная «всеобщность» и равноправие (равенство перед законом) рушатся. Они становятся пустыми понятиями, равно, как и права человека. Однако если приглядеться внимательнее, то станет очевидным, что буржуазный либерализм обеспечил не возможности для «всех», а права разного рода меньшинств, элит, диаспор, кланов и корпораций – «не таких как всех» на их свободное существование, на произвол и беспредел в рамках «всех». Буржуазный либерализм стал, прежде всего, средством экспансии на «всех», на самые крупные устоявшиеся общественные корпорации и институты: государство, нацию, семью. «Многократно полагали, будто эта проблема решена и достигнут «конец истории» в воплощенной утопии хозяев. Один из классических моментов относится к истокам неолиберальной доктрины в начале XIX века, когда Давид Рикардо, Томас Мальтус и другие великие фигуры классического либерализма провозгласили, что новая наука — с непреложностью законов Ньютона — доказала, что мы лишь вредим бедным, стараясь помочь им, и что лучший подарок, который мы можем предложить страдающим массам, состоит в избавлении их от иллюзии, будто они имеют право на жизнь»8.

Общины «не для всех» добились права распространяться на основе всеобщности, а также закрепили неприкосновенность своего положения. Именно этот алогизм «не все» становятся вроде бы такими же «как все» - хотят прав «как все», но в то же время не желают становиться «как все» трансформировал либерализм в эрозийный, коррупционный цивилизационный процесс в рамках общества в виде вседозволенности тех, кому либеральные ценности доступны. Именно так выглядит либеральный вариант Реакции.

Можно сделать вывод, что одни внутренне целостные общественные структуры пытаются разрушать другие более устоявшиеся. Секта, элита, богема, диаспора, мафия, сексуальные меньшинства, легитимируясь, разрушают целостность государства, нации, личности – все признаки их внутренней здоровой сплоченности на основе исторического чувства, воспитания, созидательного начала, своими признаками дегенеративного единства (обособленности), потребительского фетишизма, безнравственности, растлевающего самоудовлетворяющегося индивидуализма.

Все современные буржуазные и либеральные трактовки понятия «демократия» вычленяют, выхолащивают самый главный ее элемент «демос» (народ), подменяя его содержанием «всекратия», «разнократия», а, по сути, лицемерно скрывается власть корпораций над массами. «Демос» становится лишь формализованным прикрытием для разного рода тирании от олигархов, силовиков, технократов. «Демократия» сегодня – это политический капитализм, и больше ничего. Демократия как политический капитализм подлежит следующему формальному определению: это господство над какими угодно народами с их скрепленного формальной договоренностью согласия»9.

Буржуазный либерализм вошел в полное противоречие с либерализмом как таковым, как историческим процессом. Он уже получает ангажированные оппозицией пропагандистские ярлыки в рамках живого политического процесса – «консервативный либерализм», «либеральный фашизм», «радикальный либерализм», «ультра-либерализм». Пришла и для либерализма пора типичного гегелевского «отрицания-отрицания». Далее диалектически следует синтез – некоторые идеологи генерируют сегодня не слишком выделявшийся когда-то «национал-либерализм» - по сути, правое движение. «Но национал-либералы изначально, по крайней мере в вопросах конституционного права, не были либеральной партией. Они были крылом старой либеральной партии, которая призналась в том, что стоит на позиции «фактов, какие есть в действительности»10. То есть на позиции «умеренных» консерваторов. Но чтобы не отвлекаться на этот идейный и публицистический фракционизм, мы анализируем и критикуем эту идеологию как буржуазный либерализм. Суть его негатива в том, повторимся, что в него проникла Реакция – империалистическая, капиталистическая, взяла его себе в услужение. Как подметил Жиль Леклерк в своей книге «Вчерашний день либерализма», «либерализм — в сущности, доктрина тонкого тоталитаризма»11.

Часто в стане либералов поднимается вопрос о путанице и «отчуждении» понятия либерализма в пользу протекционистов и консерваторов. Например, «американские консерваторы начала XX в., будучи сторонниками доктрины классического индивидуализма, именовали свое направление «твердым индивидуализмом» (или «грубым индивидуализмом»), а себя называли «либералами», хотя и принадлежали к республиканской партии, в то время как либералы традиционно отождествлялись с демократической партией»12. Этим либералы и консерваторы хотят еще больше запутать обывателя надуманной полемикой оппозиции правительство – либерализм. На самом деле нет никакой путаницы, все просто – интересы реакционного империализма (глобализма), а тем более умеренного консерватизма (неоконсерватизма) почти полностью совпадают с ценностями и устремлениями буржуазного либерализма. Консерваторы говорят прямо: «…можно сказать, что современный консерватизм существует только как — в той или иной мере и в той или иной форме — либеральный консерватизм»13. «Применительно к подлости» им вторят и либералы. «Либерал может быть и консерватором, если на завоеванные свободы, на достигнутый уровень свободы покушаются, добиваются изменений не в пользу, а во вред свободе. Либерал не только провозвестник, делатель свободы, но и ее защитник, хранитель. Как провозвестник, делатель свободы он – прогрессист, реформатор и даже революционер. Как хранитель, защитник свободы он – консерватор»14.

Прозорливый современник на своем опыте убеждается, что на сегодняшний день многие идеологи и государства, вещающие с колокольни «либерализма и демократии», на деле зачастую используют в практической сфере общественной жизни принципы преданных ими остракизму идеологий – и фашизма, и нацизма, и коммунизма. А также нередко потворствуют намеренным равнодушием и купленным «незамечанием», казалось бы, канувшим в лету реакционным империалистическим принципам, например в геополитике и трудовом законодательстве. Даже можно наблюдать в социальных отношениях отголоски колониальной работорговли – в рамках либерального общества «торговля живым товаром» процветает в проституции… Заигрались сытые гуманисты в двойные стандарты. «Свобода, ответственность, терпимость, социальная справедливость и равенство возможностей – вот главные ценности либерализма»15: так начертано на его повапленных гробах. А что же на самом деле проповедуют властители либеральных дум?

Слишком индифферентно относятся эти «диалектики обаятельные», даже с какой-то возмущенной брезгливостью, к социальной сфере и ее проблемам. «Новый философ» Ф. Немо, ученик Хайека, утверждал, что социальная справедливость «глубоко аморальна»… Теория, согласно которой рынок никогда не является несправедливым и «всегда прав», принцип «все – для лучших» не позволяет никому критиковать результаты действия свободной рыночной экономики»16. Главное рынок, институт частной собственности и конкуренция за нее с государством. До остальных либерализму дела нет. Он говорит им – «все свободны, главное не лезьте в частную собственность – она, как Наполеон, всегда права». Моральная ответственность либеральных манифестов оказалась самим либералам не по зубам и не по вкусу. Поэтому ее решили спихнуть на личность через систему зависимостей от индивидуалистических ценностей.

Одна из опор либерализма – индивидуализм. Права личности ныне отождествляются с правами на индивидуальные свободы, ценности и интересы. И в этом процессе индивидуальное в правах вступает в противоречие с остальным личным, не менее важным, что содержится в разносторонне развитом нормальном человеческом сознании. Личность – не только индивидуальность, она содержит в себе здоровые социальные, коллективные, исторически значимые стереотипы и интересы помимо индивидуальности. Самое скотское и лицемерное либеральное воспитание заключается во внушении, что человек должен надеяться только на себя: «либеральное общество, устраняя «тайну», «абсолют», «порядок» и не имея в своем распоряжении ни подлинной метафизики, ни подлинной полиции, перекладывает ответственность за индивида на него самого, при этом полностью отстраняя его от собственной сути, от присущих ему глубин»17. Даже если ему тяжело, он должен, обязан быть эгоистом, и не трогать ближнего своими проблемами, а тем более государство и бизнес. Людям все внушают и внушают антигуманную и противоестественную для человека мысль – «самость»: они должны заботиться о себе сами. Обратный аспект этой лживой басни состоит в том, что, мол, господа всего добились сами в конкурентной борьбе, но людей они при этом настоятельно уговаривают не бороться, быть смиренными, но заботиться люди должны о себе сами, не повторяя господских и бандитских методов борьбы и обретения собственности. Нынешнему государству и бизнесу, проповедующим этот закон джунглей «каждый сам за себя», однако, очень нужны социальные ресурсы и налоги, притом, что люди останутся на своем собственном попечении. То есть одним можно всеми способами добиваться своего куска, а другим уже нельзя этого делать, биться за свое место под солнцем – это может оказаться не толерантным, нарушить мир и спокойствие, подвергнуть угрозе основы ранее установленного порядка. Всеми правдами и неправдами либералы-реакционеры изымают из общества и личности мысль о борьбе в свою пользу, навязывая им «нечистую совесть», «вину» и все что им сродни. «Жить по-настоящему — значит не признавать других; а если человек принимает других, он должен быть готов на самоотречение, должен совершать насилие над собой, идти против собственной природы, ослаблять себя. Свободу соотносят только с самим собой; на ближнего ее распространяют лишь ценой изнурительных усилий. Отсюда недолговечность либерализма, являющегося вызовом нашим инстинктам, чудодейственным и преходящим успехом, состоянием исключительности, антиподом наших насущных потребностей»18.

Нынешний буржуазный либерализм – и это очевидно – по духу сильно рознится с либерализмом Декларации прав человека 1789 г., написанной Эмманюэлем Жозефом Сийесом, а по многим социально значимым положениям и вовсе входит в противоречия с исконным либерализмом и даже отчасти отрицает эти положения. «Ни в чем различие в доводах старого либерализма и неолиберализма не проявляется яснее, и нигде его нельзя так легко продемонстрировать, как в их отношении к проблеме равенства… Ничто, однако, не является столь плохо обоснованным, как утверждение о присущем всем членам человеческой расы равенстве. Люди абсолютно не равны»19. Это пишет не нацист, а великий либерал Мизес!

Идеалы либеральных просветителей 18 века, таких как Монтескье, Руссо, Вольтер, Пристли были далеки от буржуазного пафоса современного либерализма с его догматическим назойливым вдалбливанием универсализма, индивидуализма, космополитизма.

К сожалению, современный либерализм выдохся в однобокую антиидеологию. Он тотально отрицает, обвиняет, критикует другие идеи и тем самым приводит сам себя к самоотрицанию, самообвинению, самокритике. Какая четкая конечная цель либерализма сегодня, какие идеалы он предлагает людям? Увы, но ничего нового не предлагается им взамен, как более совершенное и лучшее, только «конец истории» и «тотальная универсализация». Очень уныло и пессимистично. Либерализму нигде не удалось выполнить свою программу так, как она была задумана20. Именно из-за капитализма любой либерализм рано или поздно превращается в буржуазный. Либерализм, как общественно-государственная форма капитализма, должен быть безоговорочно отправлен туда же, куда и сам капитализм – на свалку истории21.

Хотя все же будет неправильно отрицать либерализм абсолютно. В свою очередь социализм также нельзя сегодня утверждать как «лучшее из лучшего». Он – лишь необходимая система социальных отношений, дальнейший прогресс общества и его институтов, не конечный, не безупречный, но нужный. К этому выводу пришли американские либералы, и даже многие авторитеты консерватизма. «Самозваный американский либерал аплодирует всемогуществу правительства, является решительным врагом свободы предпринимательства и защищает всеохватывающее планирование со стороны властей, т.е. социализм… Sozialpolitik Бисмарка была представлена в 1881 году, более чем за пятьдесят лет до ее точной копии «Нового курса» Рузвельта»22.

Помимо буржуазного либерализма нынешнего толка развивался еще либерализм другого ракурса и направленности, который выступал за широкую социализацию государства и общества. Этот вид либеральной идеи обозначает себя элементом, логическим звеном становления социализма, его эволюции: «…цели либерализма будут оставаться на втором плане в течение долгого времени, если он не пойдет дальше в направлении социализации производительных сил, с тем чтобы свобода личности опиралась на саму структуру экономической организации»23.

Против западного либерализма необходим новый либерализм: либерализм от либерализма. То есть идеология, которая признает, прежде всего, многообразие, плюрализм, право на собственную идентификацию. Базой для таких идеологий может послужить набор позитивных тенденций, антиреакционных воззрений, накопленных такими метаидеологиями как социализм и национализм – левым и правыми движениями, происходящими из социального и национального либерализма: «основные принципы классического либерализма обретают свое естественное современное выражение не в неолиберальной «религии», а в самостоятельных действиях трудящегося народа и в идеях и практической деятельности свободолюбивых социалистов, на что обращали внимание такие крупнейшие мыслители ХХ века, как Бертран Рассел и Джон Дьюи»24.

В заключении рассмотрения идеологии либерализма отметим, что его адепты уже приходят к подобным выводам. Д-р Фальк Бомсдорф, представитель Фонда Фридриха Науманна в России и странах СНГ поддерживает необходимость пересмотра наследия либерализма и сетует, что «различные силы, ведущие политическую борьбу, произвольно присваивает себе право называться «либеральными» и далее говорит «попытка очищения понятия «либеральный» от его исторически сложившегося негативного восприятия в России не только уместна, но и насущно необходима. Понятийная ясность – вот что сейчас нужно»25. То есть либералы в России, оправдываются, что то, что культивировалось в последние 15 лет реформ, не было «истинным либерализмом», хотя данная политика утверждалась ими именно как «либеральная». А теперь они все осознали, и будут строить «правильный» либерализм с учетом накопленного опыта и ошибок предыдущих лет. Однако в таком духе «очищения» могут излагать свои позиции, да и делают так коммунисты: мол, был «мутантный социализм», а они теперь будут строить правильный26. Естественно, что и «новым правым» ничто не помешает при таком подходе утверждать, допустим, что Гитлер был неправ и строил «не истинный» национал-социализм, что пришло время вернуться к чистым истокам традиции и «консервативной революции».

Всеобщий идейный пересмотр (ревизия) – вот современная тенденция, становящаяся альтернативой постисторическому деиделогизированному «концу истории». Отчасти в этом ракурсе, помимо современного их состояния и анализа, далее будут представлены другие идеологии.




1 Рормомзер Г. Кризис либерализма. – М., 1996. – С.15-29.
2 Кравченко И.И. Либерализм: политика и идеология//Вопросы философии. – 2006. - №1. – С.11.
3 Бузгалин А.В. Социальная философия постсоветского марксизма в России: ответы на вызовы ХХI века (тезисы к формированию научной школы)/А.В. Бузгалин, А.И. Колганов//Вопросы философии – 2005. - №9. – С.10.
4 Бенуа А. Консервативная «культурная революция» //Русский журнал. – 2001. – 8 ноября. – www.russ.ru/politics/20011108-adb.html
5 Антология скандинавской фантастики. – М.: «Молодая гвардия», 1971. – С.367. (Дж. Гаррисон).
6 Кравченко И.И. Либерализм: политика и идеология//Вопросы философии. – 2006. - №1. – С.7.
7 Завалько Г.А. Иммануэль Валлерстайн. После либерализма//Философия и общество. – 2004. - №2. – С. 195.
8 Хомский Н. Согласие без согласия: манипуляция общественным мнением//Хомский Н. Прибыль на людях. – М.: Праксис, 2002. - ihtik.lib.ru
9 Оберлерхер Р. Национализм и демократия//«Русское самосознание» выпуск 7// Staatsbriefe 1997. - №8 – S.9-11. – http://www.portalus.ru
10 Мизес Л. Либерализм в классической традиции. Приложения. 2. О термине «либерализм». – www.liberal.ru
11 Бенуа А. Хайек: закон джунглей//Элементы. – 2000. - №5. – www.arcto.ru
12 Заусаева Н.А. Проблемы становления политической философии консерватизма в XX в.: опыт США и Германии. – http://irbis.asu.ru/mmc/melnik/11.ru.shtml
13 Капустин Б. Что такое консерватизм?//Свободная мысль – ХХI. – 2004. - №2.
14 Балашов Л.Е. Либерализм и свобода/Л.Е. Балашов. – М.: ACADEMIA, 1999. – 19с.
15 Либеральная программа на XXI век. Особенность свободы в открытых обществах граждан. Либеральный манифест, принятый 48-м конгрессом Либерального Интернационала Оксфорд (Великобритания)27–30 ноября 1997 года. – www.liberal.ru
16 Бенуа А. Хайек: закон джунглей//Элементы. – 2000. - №5. – www.arcto.ru
17 Сиоран. Искушение существованием. – М.: Республика; Палимпсест, 2003. – С.279.
18 ibid.С.273.
19 Мизес Л. Либерализм в классической традиции. Введение. 4. Равенство. www.liberal.ru
20 ibid. Введение. 1. Либерализм. – www.liberal.ru
21 Кашников Б.Н. Марксизм как радикальная критика либеральной справедливости./Б.Н. Кашников//Вопросы философии. – 2005. - №6. – С.37.
22 Мизес Л. Либерализм в классической традиции. Предисловие к изданию на английском языке. – www.liberal.ru
23 Дьюи Дж. Либерализм и социальные действия//Демократия и ХХ век: Хрестоматия по курсу гражданского образования для педагогических университетов. – Нижний Новгород, 1997. С. 55-70. - http://humanities.edu.ru/db/msg/81197
24 Хомский Н. Прибыль на людях. Часть 1. Неолиберализм и глобальный порядок. – ihtik.lib.ru
25 Либерализм. Основные документы Либерального Интернационала и Свободной Демократической партии Германии. – www.liberal.ru
26 Бузгалин А.В. Социальная философия постсоветского марксизма в России: ответы на вызовы ХХI века (тезисы к формированию научной школы)/А.В. Бузгалин, А.И. Колганов//Вопросы философии – 2005. - №9. – С.22-24.


Двуликий Liberalismus 2006
Богдан Заднепровский
Настоящая ложь имеет уникальное свойство - казаться правдой даже для тех, кто ее исповедует.
   
На сегодняшний день либерализм представляется как самая прогрессивная доминирующая идеология на Земле. Но в последнее время либеральные идеологи занимаются лишь критикой, обвинением и отрицанием других идей. Он становится тотальной антиидеологией против любых мировоззрений нелиберального толка, не предлагающей ничего качественного лучшего для развития, никакого идеала будущего. Он предлагает жить в утилитарной постистории. И тем самым перерождается в собственное самоотрицание, самообвинение и самокритику. Что он защищает? Какая четкая и конечная цель либерализма как идеологии? Не перестало ли само понятие "свобода" быть не целью социального развития, а средством в корыстных интересах власть имущих? Об этом и пойдет речь в данной статье.
   
Сегодня среди либералов и прочих защитников наживы (максимальной прибыли) появилось много "врачей", дающих самые разнообразные диагнозы социальному протесту типа "комплекса Фурье", распознающих новые патологии, неведомые медицине, у своих политических и идейных противников. Странные эти "доктора" - они утверждают, что найденные ими "болезни" пациенты должны лечить сами - доктора могут лишь установить диагноз, но вот лечить не могут. И очень не любят, если диагноз ставят им, ведь у оппонентов есть "методы лечения", и весьма радикальные. Сторонникам капитализма и либерализма "аскетический идеал" самим не нужен. Но они считают, что он нужен их оппонентам: они должны терпеть, смиряться во имя чужой "священной" частной собственности.
   
Либералы утверждают либерализм и капитализм, как некие метафизические и объективные феномены: естественные и исторически закономерные. Как если бы они не были причинно обусловлены и за их становлением не стояли люди с "комплексом Фурье" в отношении феодализма. Недовольные и не желающие приспосабливаться в соответствии с "полезностью" феодальных институтов, которые дали в сравнении с предыдущим порядком значительный прогресс. Эти люди желали позитивных изменений и добились их при поддержке в массах. В соответствии с принципами гегелевской диалектики и социальной борьбы достигался прогресс.
   
"Свобода! Равенство! Братство!" - в этом девизе Великой французской революции, по духу буржуазной, давшей существенный толчок развитию либерализма, почему-то не прозвучало "Собственность!". Буржуа участвовали и утверждали конфискацию церковных (секуляризация) и дворянских земель - чужой частной собственности. Тогда они не были так щепетильны к чужой частной собственности и правам: рубили головы монархам, ересиархам, графам и князьям. Либералы-буржуа "освободились" с помощью гильотины от феодальной регламентации общества, где их открыто презирали, "сравнялись" с дворянами в политических и экономических правах в "братстве" с беднотой. А потом вдруг "братство" оказалось ненужным - появилось классовое общество. Бедноту стали учить пауперизму - "бедность не порок, а благо" и, что лишь "Arbeit macht frei", а равенство и социальная справедливость - "нерациональны" и вообще утопия. Далее они решили, что государство должно в большей степени защищать частную собственность, нежели общественную или государственную, и взять на себя ответственность за всю социальную сферу. Отныне бизнес должен быть свободен от какой-либо социальной ответственности, и может лишь снисходительно "по доброй воле" и "по доброте душевной" заниматься альтруизмом. В то же время их "злая воля" навязала свой тиранический, не подлежащий пересмотру капиталистический порядок институту государства и общества. На этом либерализм в понятиях буржуа окончился.
   
С тех пор нередко в стане либералов поднимается вопрос о путанице и "отчуждении" понятия либерализма в пользу протекционистов и консерваторов. Этим они хотят еще больше запутать обывателя надуманной полемикой оппозиции правительство - либерализм. На самом деле нет никакой путаницы, все просто - интересы реакционного империализма, в ипостаси глобализма, а тем более умеренного консерватизма или неоконсерватизма почти полностью совпадают с ценностями и устремлениями буржуазного либерализма.
   
Вообще нынешний, да и предыдущий либерализм двуличен по природе. Он одновременно утверждает прогресс и защищает реакционные пережитки из "полезности": порицает насильственное рабство, но одобряет неравенство, которое его порождало; печется об общем благе, защищая в первую очередь частную собственность; называет "золотым веком" либерализма эпоху самого чудовищного капиталистического монополизма и империалистических колониальных войн; повсюду причитает о "незаконченности" программы либерализма и одновременно признает несостоятельными идейные программы оппонентов. Утверждается то прогресс, то "конец истории" - невозможность дальнейшего развития общества.
   
Одна из опор либерализма - индивидуализм. Права личности ныне отождествляются с правами на индивидуальные свободы, ценности и интересы. И в этом процессе индивидуальное в правах вступает в противоречие с остальным личным, не менее важным, что содержится в разносторонне развитом нормальном человеческом сознании. Личность - это не только индивидуальность. Она содержит в себе здоровые социальные, коллективные, исторически значимые стереотипы и интересы помимо индивидуальности. Сегодня же в идейном информационном поле сложился дисбаланс в сторону гипертрофирования индивидуалистических черт, ценностей в ущерб остальным духовно-нравственным личностным состояниям. И этот индивидуализм "laisser aller" - вседозволенности, ангажируется чрезмерно агрессивно, воинственно по отношению к традиционно воспитанным самим же государством и обусловленным многовековым культурным, национальным опытом, ценностям личностного характера, таким как, например, патриотизм, почитание предков, совесть, как социальная составляющая личности, стыд, честность и пр. И если до какой-то поры критика и порицание были направлены на самые архаичные и ретроградные, порой суеверные стереотипы личности - ее социальной составляющей, то сейчас атака идет на подавление коллективных и социальных "инстинктов" в целом. Налицо стремление к порабощению и подавлению личности через индивидуальность, которая, может быть, в прошлом и была чрезмерно урезана конформизмом. Либерализм выглядит как некая, более тонкая форма тоталитаризма (А де Бенуа). Это привело к значительной социальной деградации. Причем индивидуальность победила через средства массовой индуктивности - массовая культура, реклама, СМИ - методами, ранее ею же критикуемого конформизма. А значит личность - недооценена, девальвировалась.
   
В нынешней проповеди либерального индивидуализма вполне нормальным и обязательным является любовь к себе, к своим правам и свободам, к своему суверенитету и идентичности. В свою очередь любовь к своему народу, традициям - национализм в данном контексте вполне естественное, закономерное проявление индивидуализма и свободы, жестоко преследуется. Но по логике либерализма, зачем любить других в ущерб себе любимому, своей индивидуальности, тем более, если с утилитарной точки зрения от других нет никакой пользы, один вред? Либерализм здесь вступает в явное противоречие со своими же принципами. И это похоже уже на отголоски былого тоталитарного конформизма - чужие интересы превыше личной индивидуальной свободы. К тому же чужие и агрессивная конкуренция с ними всегда является угрозой своей частной собственности. Национализм, таким образом, - индивидуальность, своеобразие, неординарность: человек желает себе пользы и требует консенсуса от других с учетом своей самобытной системы интересов. Национализм как таковой подтверждает конкуренцию - один из важнейших принципов либерализма, а не отрицает ее. Но, увы, "национальное" сегодня претит либералам, они освободились от него, то есть подчинили себе, пытаются теперь избавиться окончательно от государства и его суверенитета, подчинить его. Хотят полной и окончательной свободы частной собственности от всех и вся. А так, как частная собственность имеет такое свойство - быть частной, то есть не быть общей, не для всех, то это значит либерализм - только для небольшой группы людей в виде мирового господства. Достаточно вспомнить тезисы о "золотом миллиарде".
   
И получается, что современный буржуазный либерализм - тот же нацизм, но не с позиций расы, а с позиций частной собственности. Он провозглашает превосходство людей с имуществом, вне зависимости от того, каким образом оно было обретено - "победителю достается все". Все разговоры о мире и против тирании направлены лишь для защиты мира и свободы дворцов, а хижины пусть сами о себе позаботятся.
   
Слишком индифферентно относятся либералы, даже с какой-то возмущенной брезгливостью, к социальной сфере и ее проблемам: главное рынок, институт частной собственности и конкуренция за нее с государством. До остальных либерализму дела нет. Он говорит им - "все свободны, главное не лезьте в частную собственность - она, как Наполеон, всегда права".
   
Либерализм и нацизм роднит общее презрение к слабым, к социально неадаптированным и "несостоявшимся" людям. Лицемерно провозглашая общество широких возможностей в рамках капиталистической системы, либералы, однако задействуют максимальные интеллектуальные ресурсы, чтобы "несостоявшимися" становились не только отдельные люди, но и целые народы. "Несостоявшиеся", "некредитоспособные", "невежественные", "неблагополучные", "маргиналы" - таким дискурсом либералы показывают свое превосходство над другими. При этом либеральные правозащитники трубят на каждом углу, что любое рассмотрение людей свысока можно рассматривать как шовинизм или нацизм. Да, как ни прискорбно, но прав был философ когда говорил, что "мы плохо всматриваемся в жизнь, если не замечаем в ней той руки, которая щадя - убивает".
   
Вся ложь либерализма и пагубность современного капитализма заключается в системе отношений, в которой благодаря огромному населению и огромному же разрыву по доходам в этом населении в экономике и т.д., смерть и лишения многих людей, как простых в массе, так и богатых в процессе становится выгоднее их жизни. И дело даже не в том, что лучше бы они вообще не жили, а именно в том, чтобы они мучались, умирали и гибли бы в процессе жизни. Этот процесс создает мощнейшие психологические сдвиги в общественном сознании, позволяя высвобождать колоссальную энергию деятельности из людей, неважно созидательную или разрушительную. Вот на чем зиждется хваленая капиталистическая производительность труда. Современное индустриальное общество нуждается в миллионах неудачников и безликих пешках и исполнителях, которые страдают и мучаются всю жизнь от своих мелких неудовлетворенностей и навязанных им либеральных иллюзий. Такую плату эти миллионы убогих несут за свою "свободу" от рабства и крепостничества: право не родиться рабом, а стать им. Зарабатывать честным трудом, чтобы жить в достатке, можно лишь там, где общество и государство ставит себе такие цели. Капиталистическому обществу такие ценности чужды. Миллионы обреченных неудачников необходимы для колоссального триумфа воли горстки людей над человечеством.
   
"Каждый сам за себя" - закон джунглей, который воплощает "прогрессивный" либерализм. Самое скотское и лицемерное воспитание заключается во внушении, что человек должен надеяться только на себя. Даже если ему тяжело, он должен, обязан быть эгоистом, и не трогать ближнего своими проблемами, а тем более государство и бизнес. Одним из самых важнейших отличий человека от животного по Дарвину является как раз способность опираться на общество, коллектив: кооперация, консенсус, конвенция, солидарность, единство. Тот, кто у власти, обычно изображает "самость", но - что очень рассудительно - не действует по ней, предпочитая возлагать ответственность на других. Современный буржуазный либерализм отторг от себя свой же принцип кооперации, во имя профашистского принципа корпорации.
   
Нынешнему государству и бизнесу, проповедующим либерализм, однако, очень нужны социальные ресурсы и налоги, а люди сами о себе должны позаботиться. Современное государство должно обеспечить безопасность частной собственности и корпорации, от общества же лучше отмежеваться - отправить его подобно собаке на цепь в будку или на помойку. Но почему бы тогда армии самой о себе не позаботиться, делать самой себе солдат, а не брать их задаром у общества? Или может люди сами себе тогда будут деньги печатать - это же самостоятельность и свобода, не так ли?
   
Людям все внушают и внушают антигуманную и антиестественную для человека мысль - "самость": они должны заботиться о себе сами. Но возможно ли это? Дети с детства должны о себе сами заботиться (человеческий плод рождается недоразвитым)? А что такое тогда за понятие "Родина-мать"? Ведь оно напрямую подразумевает заботу государства о своем народе. Обратный аспект этой басни состоит в лжи, что мол господа всего добились сами в конкурентной борьбе, но людей они при этом настоятельно уговаривают не бороться, быть смиренными, но заботится люди должны о себе сами, не повторяя господских и бандитских - криминал нынче дружит с господами - методов борьбы и обретения собственности. Рабы не могут заботиться о себе сами - твердит либерализм. Но не рабы - свободные люди - не могут не бороться. Противостоять. Одним получается можно всеми способами добиваться своего куска, а другим уже нельзя этого делать, биться за свое место под солнцем - это может оказаться не толерантным, нарушить мир и спокойствие, подвергнуть угрозе основы ранее установленного порядка. Это видите ли опасно для "всех". А у "всех" спросили? "Всем" ограничивают референдумы и публичные выступления против власти, выборы глав регионов и муниципалитетов, меняют выборы представителей на назначенное мажоритарное стадо. Разрешают выбирать только управдомов, да и то из рекомендованных. Явно за "всеми" стоят шкурные интересы "не таких как все" - элит.
   
Либерализм отмежевывается от любой своей причастности к произволу и насилию "свободного предпринимательства" - торговли тотальным суррогатом, ГМО и контрофактом, "частной собственности" - грабительской приватизации, индивидуального "laisser faire" - чудовищной педофилии и разврата. Он отмахивается костылем гуманизма, который сам же презирает, как "нерациональное" явление, от всех попыток мирного и воинственного характера восстановить социальную справедливость и порядок.
   
Либерализм как у нас, так и во всем мире выродился в свое противоречие. Он подверг уничтожающей критике своих оппонентов. Застыдил Гитлером и Сталиным правых и левых. И возвел себя в непогрешимый, незыблемый Левиафан, который не слышит и не признает критику других.
   
Проверил недавно либерализм собою на прочность Россию, но именно здесь он сам и не выдержал эту проверку. Россия как раз и стала лакмусом несостоятельности либерализма. Как это уже не раз было в истории, еще одна идеология разбилась об ее суровость и парадоксальность.
   
Главное достижение Западного либерализма - "рыночная экономика" - рухнуло в России. Миф либерального лицемерия о том, что "чем больше богатых, тем меньше бедных" рассыпался под фактами экономической реальности, которая утверждает на деле, а не на словах обратный принцип - "чем больше богатых, тем больше бедных". Либералы провалили систему "прав человека" - они повсеместно нарушаются. Либеральные ценности оказались, по сути, буржуазными потребительскими ценностями. Они не оправдали ожидания большинства людей. Есть деньги - доступны либеральные ценности, нет денег - ценности недоступны. За этот глянцевый мираж у людей отняли сокровища духовных традиций и социальные гарантии. Двойные стандарты - "самопротиворечие" западных либералов по отношению к России настолько очевидны, что доходят до абсурда. В либеральной, демократической Европе ныне спокойно процветают нацистские Эстония и Латвия. Наши соседи создали 3 музея советской оккупации: 1 - в Грузии, 2 - в Прибалтике. Россия окружена националистическими государствами, в которых преследуют и принижают в правах русское население, русский язык, исповедуют исторический шовинизм по отношению к русской культуре.
   
Когда-то Достоевский выразил мысль о том, что либералы погубят Россию. Наступает поворотный пункт в истории нашей страны. Может быть, слова великого русского гения и сбудутся. Но Россия всегда была парадоксальной. А парадокс - это закон природы, и он действует. Возможно, РОССИЯ ПОГУБИТ ЛИБЕРАЛИЗМ.

1. В конце истории
Богдан Заднепровский
Нет ничего легче, как признать на словах
истинность всеобщей борьбы за жизнь, и нет
ничего труднее, по крайней мере я нахожу это,
как не упускать никогда из виду этого заключения.
Чарльз Дарвин

1. В конце истории

Законченная парадигма социальной эволюции в идеологической сфере в наше время представляется как борьба трех социально-политических течений: коммунизм, фашизм, либерализм. Есть и другие варианты: либерализм, коммунизм, империализм; либерализм, консерватизм, коммунизм. Именно в рамках этих идеологий существуют в совокупности и по отдельности разные направления самих этих учений. Для коммунизма: социализм, социал-демократия, марксизм, большевизм, сталинизм, маоизм, и пр. Для фашизма: национал-социализм, нацизм, гитлеризм, разные варианты авторитаризма, расизм, радикальный консерватизм, империализм и пр. Для правых труднее определить корневое идейное древо, им может считаться помимо фашизма, и империализм, и консерватизм, и национализм. Для либерализма: непосредственно классический либерализм, правая социал-демократия, и весь буржуазный либерализм от либерал-демократии, до «умеренного» консерватизма. Приблизительно таковы догматические толкования эволюции социальных идей в образовательно-гуманитарных кругах. В общем-то, человечество за два последних столетия упорного научного методизма накопило множество всяческого идейного материала, который еще далеко не весь реализован в действительности.

Почему-то ныне подлинным либерализмом считается то идейное течение демократизации, которое частично реализовалось после Второй мировой войны в странах западной Европы и США. Однако при этом забывается на основе чего, какого прогрессивного материала начал процветать этот самый либерализм. Его построили люди, которые не воспитывались либерализмом. Да и почему собственно следует лишать значительной содержательной части либерализма, как эволюционирующей идеологии? Тот же Фукуяма утверждает, что либерализм окончательная форма социальной эволюции состоялся, как идейное направление в рамках Великой французской революции и конец истории был определен Гегелем в 1806 г., а Кожевым в 40-50-х гг. 20 века1. Но что же происходило с либерализмом в промежутке между этими датами? Разве история не существовала? Что представлял собой либерализм изначально и в эту эпоху, чем он является на сегодня?

Либерализм начинался, прежде всего, с разрушения абсолютной монархии с идеи о равенстве, братстве, свободе человека. Изначально и позднее либерализм считался почти левым социалистическим идейным движением. «То, что является наиболее ценным в классическом либерализме, наиболее убедительно и плодотворно воплощено в классическом марксизме»2. Он свергал власть и мораль старых господ, боролся против рабства и крепостничества. «Мораль господ» и «рабов» – главная идейная составляющая любого консерватизма – «мира существования»: люди пытаются удержать в своей власти то, чего они добились. Либерализм же по определению освобождение от сильно укоренившихся и мешающих развитию социальных устоев – «мир становления». Так он постулировался вначале. Коротко можно сказать, что весь либерализм 19 века – социальный либерализм и национально-освободительный либерализм против тирании монархов, имперской буржуазии. Он – знамя масс и народов, их стремление к равенству против классовой дихотомии буржуазного уклада: эксплуататоры и эксплуатируемые. Это была кровавая либеральная борьба за демократию. Демократия – второй после социального равенства признак эволюции либерализма. И третья его составляющая борьба за права личности. По сути, все левое демократическое и национально-освободительное движение с марксизмом, анархизмом, антиклерикализмом, социализмом, и являлось либерализмом. Он противостоял этатизму, колониализму, клерикализму, империализму – то есть всякому радикальному (реакционному) консерватизму и аристократизму (элитаризму). Либерализм был тождественен «восстанию рабов в морали»3.

Последняя треть 19 века и первая четверть 20 века – это господство империализма. Всяческий либерализм был растоптан, подавлен, расстрелян империализмом и его замашками на мировое господство. Первая мировая война очевидно показала до какого ничтожества была низведена демократия, равенство, права личности. Империалистический реакционный консерватизм и династический аристократизм (элитаризм) своим беспощадным отношением ко всему свободному породили себе радикальную оппозицию в виде большевизма, фашизма и национал-социализма. Массы хотели решать свою судьбу – массы выбрали тиранию своих вождей против бесправия в мире капитала. С этого момента «впервые в истории человечества интересы народных масс – всех и каждого – и свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости»4. И именно здесь надо понять расхождение либерализма с остальными идейными течениями: империализм, коммунизм, фашизм, национал-социализм – эти силы противостояли тогда друг другу в период с 1917 по 1945 гг. Утверждать, что был какой-то либерализм и всеобщая демократия в эти годы – просто смешно. Была лишь небольшая разрядка в стане победителей. Все данные идеологии опирались на мощь государственного аппарата. Единственный «либерализм» виделся лишь в переделе мира и крушении мощи противника. Все лицемерно провозглашали себя демократами, освободителями рода человеческого. Причем победители прикинулись жертвами и праведниками, которые де защищают демократию от большевизма и фашизма и т.д. Их «либеральная праведность» обосновывалась только на более развитой и сытой экономике и уступках обществу перед лицом «большевистской и фашистской угрозы». Либеральными подачками империалисты задобрили социум, представив всё это демократизацией и либерализмом. На самом деле это был страх погибнуть от гнева забитых пролетарских масс. К тому же империалистические колониальные державы стали рушиться от национально-освободительных движений колоний. Позднее империализм приобрел себе личину либерализма – он купил либерализм, за счет образа своего врага. Таким либерализм стал после Первой мировой войны. Из социального и национального освобождения он окончательно переродился в собственный реакционный антагонизм – буржуазный либерализм.

И после Второй мировой войны победители с Запада снова без передышки нашли себе угрозу - «советскую угрозу», «ядерную угрозу Советов» и прочие фантомы. Началась эра неоколониализма – победителям-империалистам захотелось снова реакции. С этих пор «либерализованный» империализм и коммунизм остались вдвоем врагами, опирающимися на этатизм. Лишь сокрушительные поражения в локальных войнах и послевоенные финансовые кризисы заставили буржуазию сделать либеральные послабления «среднему классу» в виде расовых, сексуальных, потребительских «гражданских» свобод. Эра послевоенного либерализма – эра «свободной рыночной экономики». Вот основной идеологический стержень этого либерализма. Рыночная экономика, а вовсе не гонка вооружений, эскалация ядерного противостояния, «холодная» война на изнурение ресурсов несла освобождение миру – такова была установка неолибералов, их символом веры. Империалистические монополисты под видом развития свободной конкуренции пошли на уступки, приняв игру в рынок. Сейчас уже и содержание рыночной экономики в плане либерализма пересматривается не в пользу этой теории, вследствие нарастания экономического неравенства в мире. «Доклад ООН по экономическому развитию человечества за 1996 год» делает акцент на жизненной важности правительственной политики по «распространению опыта и удовлетворению жизненно важных общественных потребностей», отмечая, что такая политика служит «трамплином для длительного экономического роста». Неолиберальные же доктрины что бы о них ни думать - подрывают образование и здравоохранение, ведут к росту неравенства и уменьшают долю труда в доходах; это невозможно подвергнуть серьезному сомнению5. После 70 лет рухнул «коммунизм». И вот безраздельная победа рыночного либерализма на всей планете. Лучше уже не будет. Но хуже может быть. Опять ищутся новые угрозы и находятся. Современный буржуазный либерализм с конца 40-х годов паразитирует на образе «врага человечества», врага его утилитарных потребительских инстинктов. Либеральная маска выдает империализм за защитника «свободы и прогресса всех семейных очагов, всех людей во всех странах»6. Рыночный либерализм сегодня опирается на мощь государственного аппарата, как некогда коммунизм, империализм, фашизм. В России империализм и фашизм после войны стали отождествлять по сходным признакам, на Западе также сделали с коммунизмом и фашизмом. Сейчас либерализм сам уже отождествился с империализмом – «капитализм с человеческим лицом», то есть империализма как бы «не существует», остался лишь либерализм. Иначе говоря, крупных игроков вроде бы нет, войн нет, нищеты нет, нарушений прав нет – ничего плохого нет, а если и есть, то это фашизм и коммунизм «поднимают голову». Это очень похоже на тоталитарное мировоззрение бывших «империй зла». Рыночный либерализм не борется с экспансией империализма, с негативными сторонами, а оправдывает её экономическими и социальными достижениями – ныне все более сомнительными. Негативные аспекты скрываются или представляются несущественными издержками демократии или отсталостью периферии мира, которую [отсталость] этот либерализм усердно поддерживает: «нет сомнений, что экономический либерализм, навязанный третьему миру в ХIХ столетии, является важнейшим элементом в объяснении задержки его индустриализации», и в весьма показательном случае с Индией объясняет «процесс деиндустриализации», превративший мировую промышленную мастерскую и центр мировой торговли в глубоко обнищавшее аграрное общество, страдающее от резкого падения реальной зарплаты, недопотребления продовольствия и недоступности прочих простейших товаров потребления. «Индия оказалась только первой жертвой в очень длинном списке»…, включающем «даже политически независимые страны третьего мира, которые заставили открыть свои рынки для западных продуктов». Тем временем общества Запада предохраняли себя от рыночных порядков и развивались»7. То есть буржуазный либерализм освободил от ответственности за свои планы и действия капитал, буржуазное государство и корпорации. Количество потребления – вот единственный принцип правомерности современного либерализма. Вот только от качества этого потребления гибнут уже целые народы. Он стремится к насаждению «западной демократии», как единственного универсального способа жизни для всех, не спрашивая у народов их мнения. А там, где народ не спрашивают – нет демократии. Объявив себя единственно верной системой ценностей и заявив свои притязания на всеобщность, либерализм проявил неожиданным образом склонность к тоталитаризму, казалось бы, не свойственную ему - раздражение и нетерпимость к инакомыслию8. «Тоталитарный либерализм» – вот новая угроза миру. Он объединяет современный мир европейской цивилизации против им же созданной и надуманной угрозы «религиозного фундаментализма». Отсталость и демография Третьего мира грозит всей европейской цивилизации – таков концепт новой Реакции, которая всеми силами поддерживает эту отсталость и индивидуалистическими либеральными ценностями подорвала европейскую демографию. Именно стремление к глобализации экономики, локальные войны, ухудшение жизни мирового пролетариата, разрушение моральных ценностей ради прибыли корпораций создали эту угрозу. Империалистическая реакция вновь хочет бросить социальное большинство в мясорубку новой войны под флагом либерализма и демократии, отвлечь от нарастающих классовых противоречий внутри буржуазной цивилизации. Современный буржуазный либерализм выглядит отличной ширмой для этого реакционного движения. «Необходимо иное направление развития: не количественный рост, а достижение большего равенства. Деление мира-экономики на ядро и периферию исчезает не в результате включения в ядро новых стран, а вследствие уничтожения капитализма. Развитие, пошедшее по пути уничтожения капиталистического присвоения, по пути перехода средств производства в руки непосредственных производителей, может стать не иллюзией, а путеводной звездой. Но этот вариант ... не детерминирован ..., а может быть завоеван в упорной борьбе»9.

Жизнь не терпит одних и тех же высот и однообразия. Современный либерализм за свою 50-летнюю историю накопил достаточно противоречий для девальвации своих идейных позиций. Главное, что его компрометирует, так это то, что он стал лицемерной маской в руках правящих элит, с их извечной «моралью господ и рабов». Он не изначальное средство для борьбы с этой моралью – «восстание рабов в морали», а уже средство против любого восстания, любой борьбы, придаток этой морали. Атавизм древнейшего идеала. Так, например, произошло с мафией на Сицилии: «…первоначально слово «мафия» означало «убежище». Потом оно стало названием тайной организации, возникшей для противоборства с правителями, которые сотни лет подавляли эту страну и ее народ… Она выродилась в придаток капитализма – антикоммунистический, антилиберальный придаток, самостийно облагающий данью всякий, пусть даже самый малый, вид делового предпринимательства»10. Также и с современным либерализмом.

* * *

Вообще всё идейное наследие нуждается в очищении от стереотипов, в классификации и разведении, в «идейном древе». Что из чего происходит, что чему следует в степени идеологической эскалации. На этом пути не следует придумывать слишком много новых идеологических синтетических систем. Социальная эволюция действительно уже завершилась, но не в 19-м веке: там она научно определилась. Социальная эволюция завершилась с возникновением государства – «расширенного общества», как принципа социального единства и идентификации, и его иерархических приоритетов. В дальнейшем после античной демократии, можно лишь говорить о конструктивизме – технологической эволюции человека, развитии способов производства и гуманизации (либо дегуманизации) общественных отношений, исходящих из этих способов производства. История обозначает лишь циклы этих отношений и их критический анализ. Люди смертны и поэтому наделяют историю чрезмерной эсхатологией.

Как же выглядит на сегодня расклад политических теорий? Итак, 20 век: коммунизм, фашизм (консерватизм, империализм – ad libitum11), либерализм. Такое деление уже абсолютно неправомерно с точки зрения отношения общества и государства, экономических отношений, исторических ситуаций. Все три идеологии генетически связаны в своем содержании. Глядя «по ту сторону добра и зла» можно отчетливо это понять – «родимые пятна» феномена власти тяготеют над любой идеологией. В свою очередь их внутренние генетические связи плохо исследованы. Они изнутри разбиваются на многие ветви. Что касается либерализма, то не всегда понятно содержание его борьбы по отношению к другим идеологиям как массовым, так и элитарным. Либерализм от кого? Что из себя представляет либерал и с кем он борется? Коммунизм (социализм) боролся с капитализмом, империализмом – не с либерализмом. Наоборот, он позиционировал себя как классовый либерализм, по отношению к устоям буржуазной формации. Фашизм боролся и с коммунизмом и с империализмом за государственный, технократический, корпоративный либерализм. И коммунизм, и фашизм не боролись ни с каким либерализмом. Где в этом поле борьбы находится либерализм, на почве чего, какой борьбы? За кого он?

Правомерно было бы 20 век связать с социализмом (коммунизмом) – левыми, империализмом – правыми, как это сделал О. Шпенглер в «Закате Европы»12. Все остальные социально-политические явления, в том числе и либерализм, попробовать связать со степенью политической эскалации левого и правого движения. Максимами этих движений будет тоталитарное государство, либерализм будет умеренной степенью политической эскалации этих движений. Либерализм – разнонаправленное движение и влево и вправо. Он поэтому иногда двуличен и лицемерен. Он живет за счет противоречий между двумя течениями. И часто эти его качества берутся на вооружение, как левым, так и правым движением.

Исторически по политической эскалации левые движения можно классифицировать следующим образом: социальный либерализм (социализм), социал-демократия, марксизм, меньшевизм (троцкизм), большевизм (марксизм-ленинизм), неомарксизм (постсталинский марксизм). Китайский коммунизм – на сегодняшний день самая максимальная форма существования левого движения в мире. Сталинизм и маоизм – максимальная историческая форма существования левого идейного движения, когда оно приближается к этатизму и консерватизму крайне правого – «политические крайности подковообразно сгибались навстречу друг другу»13. После максим еще идут экстремальные идейные выражения левого движения – анархизм, всяческие синтетические формы становления левого движения, антиглобализм, движение зеленых, особенно в среде молодежи. Правое движение развивает свою эскалацию в следующем приблизительном порядке: национальный либерализм – национально-освободительная борьба, национализм, буржуазный либерализм, шовинизм, национал-социализм, консерватизм «умеренных правых» (традиционно правые), фашизм (авторитарные режимы), нацизм-расизм, реакционный ультра-консерватизм традиционно правых (колониализм, империализм, глобализм) – на сегодняшний день максимальная форма существования правого движения. Гитлеризм – историческая максимальная форма существования правого идейного движения. Экстремальные формы становления – всяческие «нео» культуры, глобализм. Хотя перспективы буржуазного либерализма, который сегодня вырвался на передовые позиции, тоже стремятся к максимальному проявлению. Но об этом далее.

Вообще же все экстремальные идеологические формы: «нео», «ультра» – формы становления, их можно вывести из сферы реальной политической борьбы, как вседовлеющую ей оппозицию и объединить их родовым понятием «нигилизм». Для его сторонников по выражению писателя-фантаста Ф.К. Дика – «действительность – то, что не исчезает, когда в нее перестаешь верить».

Большинство «нео» идеологий в особенности современный неолиберализм и неоконсерватизм по сути переснятые содержания предыдущих исторических периодов, в рамках которых развивались их классические и реликтовые формы. Они по преимуществу занимаются ревизией своего исторического опыта, его частичным отрицанием, а также критикой своих оппонентов и их опыта. В них сменяются люди, ответственность, реакция на современные условия. Из шелухи истории возрождаются лишь коренные принципы родовых идеологий и идейных течений – «опоры», облекаясь в условности современной жизненной ситуации с ее актуальностью морали и необходимыми с ней компромиссами. История, к сожалению, остается основой пустопорожней полемики, основным аргументом «против», вместо конструктивных предложений на злобу дня, часто убогой ширмой для корыстных интересов.

Проблемы с корректностью такой классификации могут быть связаны, во-первых, в очередности по степени эскалации, что зависит от исторической ситуации: благоприятной или упадочной, и в различных внутренних признаках расхождения с другими идеологиями и некоторыми признаками сходства, свойственными противоположному движению (интернационализм, гуманизм, элитаризм, культ личности, массовость и пр.). «Это как в зеркале: ваше правое - мое левое. И наоборот»14. Все идеологические формы до максимальных обоснованы на борьбе с реалиями за преимущества и перераспределение в разных государственных и общественных системах. «В действительности нет ни одной политической партии или религиозной секты, которая не допускала бы борьбы, кровавой или нет, как выйдет, с теми, кто не принимает их догмы… Кроме того, в борьбе принимаются в расчет не слишком благородные, но, тем не менее, широко распространенные свойства человеческого сердца – любовь к роскоши, жажда крови и женщин, стремление к главенству и тиранству»15 – те самые «родимые пятна» любой власти. Экстремальные течения – это «восстания рабов в морали», синтез для новой борьбы. Многие из уже существующих идеологий были когда-то экстремальными, радикальными. Но сегодня это законченные позиции с историческим реальным опытом: у них было становление, развитие, достижения, упадок, и теперь современная форма их существования. Экстремальные же идеологии во многом еще идеалистичны – они флаг иллюзий и надежд на изменение мира нового поколения. «Задача проекта – заставить каждого его участника осознать то, что имеет власть над историей. И каждый из нас имеет власть над миром»16. Основа этого «мира становления» против «мира существования» - формула Гераклита: «все течет, все изменяется». Однако многие состоявшиеся теории еще не изжили всех своих резервов становления и существования. Также и несостоявшиеся (проигравшие в историческом плане) не до конца раскрыли своего содержания. История знает немало всякого рода палингенеза17 в виде Возрождений и Реставраций. Простому человеку, да и ученым не всегда это видно в их повседневной суетной жизни.

Подытоживая все вышеизложенное можно утверждать следующее: ни одна идеология не возникает на пустом месте. Возникновение идеологий обусловлено историческим детерминизмом ее субъектов. Образуется совокупность жизненных условий, из которых вытекает необходимость переоценки, переосмысления действительности, окружающих субъектов идеологий социальных отношений и исторических взаимосвязей. История не только процесс, а пространство и время для процессов, идеологий и т.д.

Любое стремление жизненного роста происходит из недостатка свободы действовать, развиваться. Субъект социально-экономических или политических отношений накапливает достаточно противоречий против современного ему содержания жизни. Он стремится преодолеть преграды, установления и дистанции, которые стабилизировали общественные отношения без учета его позиций. Субъект хочет утвердиться, «стать лучше»18.




1 Фукуяма Ф. Конец истории? – http://www.politnauka.org/library/dem/fukuyama-endofhistory.php
2 Mills Ch. R. The Marxists. N.Y. 1962. Р. 123.
3 Термины Ф. Ницше: См. подробнее «По ту сторону добра и зла», «К генеалогии морали».
4 Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере.//Вернадский В.И. Биосфера и Ноосфера. – М.: «Айрис-Пресс», 2004. – С.479-480.
5 Хомский Н. Прибыль на людях. Часть 1. Неолиберализм и глобальный порядок. ihtik.lib.ru
6 Черчилль У. Фултонская речь. 5 марта, 1946 года, Вестминстерский колледж, Фултон, Миссури. (материал из «Викитеки» - свободное электронной библиотеки).
7 Хомский Н. Прибыль на людях. Часть 1. Неолиберализм и глобальный порядок. ihtik.lib.ru
8 Френкин А. Предисловие//Рормомзер Г. Кризис либерализма. – М., 1996. – С.5-11.
9 Завалько Г.А. Иммануэль Валлерстайн. После либерализма//Философия и общество. – 2004. - №2. – С. 197.
10 Пьюзо М. Крестный отец. – М.: «Эксмо», 2004. – С.315.
11 по собственному усмотрению (лат.)
12 Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т.1. Образ и действительность. – Мн.: ООО «Попурри», 1998. – С.84.
13 Меллер А. Фашистский стиль. – www.nationalism.org
14 Мисима Ю. Мой друг Гитлер. – http://members.telocity.com/anatolyey/
15 Моска Г. Правящий класс.//Социологические исследования. – 1994. № 12. С. 105.
16 Паланик Ч. Бойцовский клуб. – М.: «Издательство АСТ», 2004. – С.204.
17 Палингенезис, Палингенез м. (от греч. palin – снова, обратно и genesis – происхождение, рождение): преобразование или новое рождение. В истории идей: воз-/новорождение, воскрешение, революция. (См. Вопросы философии – 2006. - №12 – С.51).
18 Ницше Ф. Воля к власти. – М.: Изд-во Эксмо; Харьков: Изд-во Фолио, 2003. – С.476.


4. Социализм и коммунизм
Богдан Заднепровский
4. Социализм и коммунизм.

Две вещи, в которых мир нуждается
больше всего, – это социализм и мир, но обе
они противоречат интересам наиболее
могущественных людей нашего времени.

Бертран Рассел

Социализм – это идеология построения справедливого общественного строя, берущая корни еще с «Утопии» Томаса Мора. Ее главная особенность – стремление к гармонии социальных отношений.

Совершенно очевидно, что социализм (правда, в его утопической форме) и либеральное мировоззрение находятся в несомненном идейном родстве1. Неудивительно, что основным принципом социальной борьбы стал один из триады принципов либерализма Великой Французской революции «Свобода, равенство, братство». Именно французские радикальные мыслители восемнадцатого века первыми выдвинули коммунистические программы, призывая к отмене всякого частного богатства на том основании, что оно является причиной всех бед, известных человечеству2. И именно борьба за равенство стала определяющей для социального либерализма. В чем же заключалась потребность борьбы за равенство? Сама иерархическая природа общества и государства, казалось бы, исключала равенство людей в доходах, в положении и пр.

Консерваторы и реакционеры всегда пытались утрировать равенство, представить его невозможным. Но за равенство (в политических правах) как раз таки первыми стали бороться представители правящего класса. Их кодекс чести покоился на правиле «первый среди равных», а иерархия, дистанция создавались на основе принципа «вассал моего вассала не мой вассал». Не было жесткой борьбы за равенство именно благодаря четкой регламентации общества. Каждый чтил свое достоинство в своем положении. Дворянин не имел права заниматься трудом простолюдина или купца. А они в свою очередь не имели его прав. То есть система социальных отношений была сбалансированной, ровной, последовательной. Равенство заключалось в ровности и последовательности отношений. «Феодальная мораль открыто формулирует различные нормы поведения для разных сословий. Равенство здесь мыслится в рамках одного сословия»3. Неравенство могло возникнуть при произволе, узурпации прав, имущества и доходов другого сословия. Лишь так возникало неравенство социальных отношений. Неравенство означало разграничение сфер деятельности субъектов социальных отношений. Каждый ел свой хлеб. Подобный принцип регламентации социальных отношений ведется еще от индийских каст. Еще для примера можно привести и дуэльный кодекс, по которому сражаться можно было почему-то лишь с равными. Теоретики «естественного права» на излете феодализма уже довольно определенно выдвигали понятие равенства, как очевидную природную данность. Спиноза писал о равенстве: «В некоторой базисной плоскости, в условном естественном состоянии люди равны, поступки каждого оправданы его природой»4. Всегда человек жил в обществе, где он осознавал себя не только неравным по отношению к одним людям, но и в каких-то отношениях равным с другими людьми, по определенным признакам. А значит, что равенство все-таки существует и за него можно бороться.

Именно произвол, вторжение одних сословий в интересы других, развитие капиталистических отношений, желание аристократии зарабатывать деньги, а купцов участвовать в политике, привело к потребности сломать старое иерархическое неравенство. «Идея социального равенства родилась в период подготовки буржуазных революций… С развитием товарного хозяйства, которое требует равенства товаровладельцев, ибо иначе нарушается нормальный товарный обмен, возникло требование уничтожить преимущества и привилегии отдельных сословий»5. Это был длительный процесс становления буржуазного строя, с многочисленными реставрациями абсолютизма.

Капиталисты боролись за равенство участия в политической сфере с аристократами. Лишь когда они добились своего господства в обществе, им стала претить идея дальнейшего либерализма социальных отношений. Поэтому буржуазные консерваторы постоянно утверждают невозможность равенства, при этом, не отказывая в нем среди своего круга. Пытаются всячески забыть вклад масс, народов в установление их власти, в достижении ими их прав. Буржуазная мораль провозглашает всеобщее равенство людей, но этот принцип остается чисто формальным в силу фактического классового неравенства6.

Но если раньше борьба шла между равенством и неравенством, то при нынешнем капитализме этот процесс приобрел другую дихотомию. Сейчас идет борьба между равенством и уравниловкой.

Позитивное равенство – возможность роста для всех, пусть и не равного, не максимального, но роста. На ощущении роста, улучшения и перспективы строится позитивное равенство. Рост – самое необходимое ощущение в жизни, его познают с пеленок. Увядание и деградация, болезнь мешают росту, ведут к страданиям и смерти.

Негативное равенство – «уравниловка». Постоянное ограничение роста, загон в определенные рамки, классы, цифры. Ведет к деградации, потому что излишек роста изымается в чужую пользу.

Еще важно отметить и то в чем состоит неравенство. Оно состоит в различии и разнообразии, во множественности проявлений жизни и природы. Неравенство несет в себе иерархию, но и хаос. А равенство заключает в себе принцип однородности, сплоченности, единства. Стремление к единству, к коллективу, к сплоченности – биологически объективное стремление к однообразию, к общей идентичности. Иерархии же очень разнообразны и динамичны – в них все компоненты заменимы. Если рушится внутреннее единство и сплоченность, иерархия тоже разрушается. То есть принцип единства и сплоченности первичен по отношению к принципу иерархии. Другой вопрос – иерархический – какими методами устанавливается это единство? Здесь приоритет уже за иерархическим принципом, но вытекающим не из разнообразия, а из единства, сплоченности. Это принцип иерархической последовательности: субординация и протокол. Так выглядит диалектика равенства и неравенства, что еще раз подтверждает, что равенство все же существует. «Для большевиков иерархически-элитарный принцип представлялся идеалом «реакционного», отмирающего класса. Идеал равенства они считали единственно возможной и оправданной целью массовых революционных движений. Эту веру большевики унаследовали от дореволюционной русской интеллигенции»7.

В стиле Ницше эта проблема выглядит следующим образом. Никто не хочет равенства для себя с другими. Всех сильных не победить, но на пути к могуществу стремятся сокрушить тех, кто выше. А потом навязывают равенство для других по отношению к своему возвышению. Одни сверху, остальные одинаково убоги, равны в своем убожестве. Тех, кто снизу пытаются загнать под общую равную планку, выше которой нельзя подняться. Таким образом, равенство становится «моралью господ», а не только «рабов». Все что снизу хочет расти, все что сверху хочет опустить все что снизу. Лишь верхние признают свою оригинальность, другие все одного цвета – серого, одного ума – посредственного. Вот как создается уравниловка: мир делится на неравные части с помощью «равенства господ» и «равенства рабов». Каждый должен «соответствовать» - выравниваться в рамках своего круга: этикет и протокол comme il faut8 – равенство для господ. Раб «должен» быть тупым и серым. Но все живое стремится к свету – к равенству людей против равенства рабов. Таково движение вверх – воля к власти. И сверху, и снизу сшибаются насилие, ложь, ярость. Поэтому возникает равенство в борьбе, страхе и смерти. Никто не хочет равенства. Но, избавившись от него, можно погибнуть.

«Социальное равенство всегда обещал социализм во всех его формах. И ему верили в известной мере, потому что похожие обещания не способен был выполнить либерализм. Хотя в либеральной философии и содержались обещания установить равенство, причем не только формальное, но и материальное»9. Равенство стало путеводным направлением социализма, смыслом борьбы. Вкладом Карла Маркса и Фридриха Энгельса в социализм была теория, призванная показать, почему царство равенства не только желательно, но достижимо и, более того, неизбежно10. Рассмотрим социализм и коммунизм в историческом формате. Здесь для их развития перспективы самые оптимистические. Да, случилась катастрофа. Но левые всегда пользовались замечательным политическим принципом «чем хуже, тем лучше».

Советский феномен в эпическом смысле левого сознания и мифа выглядит сегодня как великий кровавый крестовый поход человечества за Справедливостью. Справедливость вне Бога, вне Бытия – Абсолютная справедливость, не рай на Земле. Оказывается, выбрав насильственные методы построения социализма, «Маркс был прав, говоря, что капитализм ведёт к абсолютному, а не только относительному обнищанию большинства. В ситуации, когда капитализм не в состоянии обеспечить большинству населения Земли сносные условия жизни, неизбежны окончание его мирного господства и исчерпание господствующей идеологии – либерализма»11. Современное подтверждение тому – слабость профсоюзных движений, усилившаяся маргинализация общества, сокращение экономических свобод. До тех пор пока существовала реальная, физическая, биологическая, насильственная угроза гибели буржуазных обществ, всякие ненасильственные действия, акции принимались всерьез – буржуазия готова была уступать. Но диалектический дуализм противоборства был разрушен. До сих пор трудно определить причины этого крушения. Насколько они объективны в системном плане?

Многие не учитывают в последнее время тот факт, что коммунизм (ленинизм и сталинизм), как идеология и практика считали себя далеко не «левыми» движениями. Тому свидетельство и борьба с левыми эсерами, меньшевиками и осуждение троцкизма – «левых» фракций коммунистического движения. Коммунизм взял на вооружение все методы империалистической Реакции, стремился к подавляющему общество этатизму на основе партийного (конфессионального) доминирования. Получился вполне имперский консервативный тоталитарный строй Советского государства. В духе ультраправых консерваторов, но под лозунгами «всеобщности» марксизма. Свою реакцию и стремление к мировому господству Советский строй оправдывал за счет левой, антибуржуазной, социал-демократической риторики. Буржуазный Запад в свою очередь обвинял эту левую идеологию во «лжи», и показывал «неприглядные стороны» Советского социализма, например «…в трактовке М. Джиласа, делившего социалистическое общество на «новый класс» управляющей коммуно-бюрократии и класс всех остальных управляемых»12, которые по своей природе были подобны и свойственны как раз буржуазной реакции, но под другими флагами. Можно сделать вывод, что левые идеи стали всего лишь средством манипуляции массового сознания, а вовсе не реализовывались в действительности. Получается, что марксистский коммунизм был отражением капитализма – капитализм с отрицательным значением. «Один класс обучен управлять, другой – быть управляемым. Из этой старой классовой формулы вытекает ленинская концепция партии. Его организация есть всего лишь реакция на буржуазную реальность. Его революция объективно определяется силами, создающими социальный строй, в который вписываются эти классовые отношения, независимо от субъективных устремлений, сопровождающих этот процесс»13. Идеология коммунизма была левой как социальная теория, и правой как политическая. Классовая борьба подменялась борьбой элит: диктатура пролетариата против финансовых монархий. Правящая верхушка не избиралась, а самовыдвигалась в силу хаоса исторического момента: «верхи не могут, низы не хотят». Но после становления механизм смены и наследования власти остался сословным, элитарным, конфессиональным – не либеральным, не демократическим, не левым. Второе и третье поколение его лидеров [коммунизма – Б.З.] в идеологическом смысле были все еще коммунистами, но в социальном отношении они превратились в наиболее консервативные элементы своего общества14. Марксистско-ленинский конфессионализм (однопартийность, сродни католической и фашистской) как и империалистический элитаризм жестко преодолевал национализм, как общий интерес. Но в отличие от элитаристов заменял приоритет частного интереса, на всеобщий. Если буржуазия навязывала массам «национальный» конформизм – «интересы родины (государства) выше личных», то коммунисты социализм подменили социальным конформизмом – «интересы общества, коллектива, партии, выше личных». При этом частный интерес выводился за орбиту обсуждения: в первом случае в силу своей «священности», во втором в полном его отрицании. Именно империализм как в западном, так и в советском варианте разрушил в 20 веке великую светлую идею социализма. Социалистические лозунги, которые на Западе постоянно размывались и постепенно стали неотличимыми от либеральных, в России и других не западных странах были переосмыслены в привычных представлениях о неограниченной государственной власти над гражданами и их достоянием15. Все перечисленные коллизии социализма предвидел еще А.И. Герцен в 19 столетии: «Социализм разовьется во всех фазах своих до крайних последствий, до нелепостей. Тогда снова вырвется из титанической груди революционного меньшинства крик отрицания, и снова начнется смертная борьба, в которой социализм займет место нынешнего консерватизма и будет побежден грядущею, неизвестною нам революцией»16.

Иначе говоря, в истории состоялось лишь провозглашение социализма, а не сам социализм. В земном рае разуверились именно тогда, когда он стал осуществим17. Но все-таки первые проявления подлинного социализма были, были и положительные результаты продвижения этого социального феномена, а значит, что социализм остается актуальным ориентиром для дальнейшего социального развития. Во всяком случае, полезность социальных мер признают уже даже правые, консервативные мыслители и порой пытаются сместить социалистический приоритет вправо, принимая подходящие для них тезисы Грамши: «Коммунизм должен, конечно, считаться с советским опытом, но бесполезно пассивно следовать этой модели. Напротив, для создания полюса культурной власти необходимо учитывать специфику национальных повесток дня и народных менталитетов. Историческое действие коммунистов больше не может игнорировать разнообразие обществ»18. Однако социализм, безусловно, останется еще очень долго полем деятельности левого движения.

В историческом плане перспективы социализма вообще расширяются и устремляются к далеким горизонтам. В действительности же социализм в его коммунистическом варианте был одним из самых грандиозных – и в то же время самых роковых и трагических – экспериментов, которые когда-либо предпринимались в истории человечества19. Советский феномен был своего рода первым шагом к новой формации общества. Он смог прожить 70 лет. Прожил, как мог с разного рода издержками, ошибками. Но и с достижениями планетарного масштаба.

Русская социалистическая революция была более последовательной в плане социальной борьбы, чем Великая французская революция, Парижская коммуна и пр. Наиболее законченным ее смыслом и целью стало тотальное уничтожение правящего класса в отдельно взятой стране. В этом пункте марксизм-ленинизм полностью оправдал себя. Остальное во многом было еще неважно продумано и осуществлено. Итог классовой борьбы был совершенством этого события. Тем не менее, в дальнейшем была также создана и вполне жизнеспособная система общественных отношений небуржуазного типа, хотя и на основе индустриального развития. Советский Союз был довольно продолжительным явлением. Поэтому на сегодня о последствиях Русской революции еще рано делать скоропалительные выводы об ошибочности, о том, что все было зря, все было тупиком. Заметим, что социалистическая модель продолжает еще свое существование в Китае, КНДР, на Кубе. За 20 век был накоплен значительный опыт для дальнейшей левой борьбы. Подтверждение этому обозначилось в недавнем заявлении лидера новой латиноамериканской левой волны Уго Чавеса, который провозгласил: «Через 10 месяцев венесуэльский народ будет жить при социализме».

Критики социализма и марксизма ссылаются на исторический, по их мнению, неудачный опыт Советского Союза, огульно превращая его в сплошной негатив. А это далеко не так. Марксизм подвергается методическому гипертрофированию до гротеска и абсурда. Его замысел изображают в виде достижения цели всесторонне-развитого творческого сообщества «людей-муравьев». Однако буржуазным идеологам до сих пор нечего противопоставить марксовой критике капитализма: самые жесткие его социальные противоречия – отчуждение и эксплуатация – не разрешены, а сегодня даже еще больше обостряются. «Посмотрите на страны третьего мира: огромный слой примитивных промышленных рабочих, вкалывающих по 50 часов в неделю за маленькую зарплату. Выясняется, что и идея поляризации – Марксов закон, что богатые богатеют, а бедные беднеют, - во многом верна. Разница в сто раз в качестве жизни. Это оценки ЮНЕСКО, ООН – тут марксизма нет никакого… Средний слой живет уже двадцать лет со стандартным уровнем жизни, а прибыли и зарплаты высших менеджеров с 60-х годов выросли в два раза. Возникают процессы, которые считали вымершими в XIX веке»20. Не лучше и положение в развитых странах. «В течение 80-х гг. весь прирост заработков у мужчин достался верхним 20% рабочей силы, и примечательным образом 64% этого прироста пришлось на долю верхнего одного процента. Если рассмотреть вместо заработков доходы, то оказывается, что верхний 1% получил еще больше - 90% всего увеличения доходов. Средний заработок 500 самых высокооплачиваемых управляющих в американских компаниях, по данным журнала «Форчун», повысился с 35 до 157 средних заработков промышленных рабочих. С 1984 до 1992 г. заработная плата управляющего персонала указанной категории утроилась во Франции, в Италии и Англии и более чем удвоилась в Германии. По этому поводу было удачно сказано, что возникает общество, где «все достается победителю»21.

В отношении критики Советского строя, «развитого социализма» оппонентов нужно строго держать в поле четкости понятий. Не позволять смешивать гипотетический (теоретический) социализм с тем, что было построено под эгидой этого проекта и подразумевалось как реально осуществленное – т.е. исторический опыт социализма. Иначе говоря, пусть критики марксизма и социализма не жонглируют и не смешивают «гипотетическое» с «кажущимся», чтобы отвлечь от реальных задач и целей живого социалистического движения. Их риторика в утрированном виде такова: «обещали одно, сделали плохо, значит, социализм и задумывался как нечто неэффективное и плохое. А вот у нас либерализм – это одно лишь хорошее, потому что лично мы живем хорошо. У вас там сплошные противоречия и идиотизм, а у нас мелкие, легкоразрешимые нестыковки». «Либерализм должен теперь представить свое обоснование и оправдание исходя из своего собственного существа и собственной деятельности. Не на кого больше сваливать вину за собственные ошибки и упущения. Ссылками на истощенный социализм подменяли ведь до сих пор отсутствие собственного мышления»22. Марксизм отвечает оппонентам своими твердыми доводами: «либерализм поощряет эксплуатацию человека человеком и либерализм освящает отчуждение. И то, и другое несправедливо, следовательно, связанная с ним общественная система не имеет право на существование»23.

Не следует забывать, что и капитализм не сразу пробился и стал основным способом жизни цивилизации. И на его пути была не одна Реставрация феодализма и борьба с его пережитками. Да и сейчас еще есть уголки на Земле, где он так и не победил окончательно. По-видимому, то же произошло и с Советским феноменом социализма – на его пространстве случилась Реставрация капитализма, причем в самых жутких его формах. Но полному возврату старая эпоха не подлежит. «Даже если законы общественного развития и не торопятся с уничтожением капитализма, кто может нам запретить уничтожить его из соображений чистой справедливости? Этот вывод не содержится в классическом марксизме, но и не противоречит ему»24.

Современный капитализм лицемерно отождествляет свой порядок с либерализмом в пику социализму и фашизму, забывая и утаивая о других своих идейных детищах, таких как колониализм, империализм, олигополия, корпоративизм, глобализм. Эти социально-исторические феномены либеральными не назовешь. Но обычно их оправдывают приписыванием их к пережиткам феодализма, либо к ранним «диким» стадиям, лишенным прогрессивного начала. Хотя не для кого не секрет, что благосостояние буржуазии строилось именно в эту эпоху и именно за счет непроизводительного накопления. Как заметил Бальзак: «За всяким большим состоянием кроется преступление». Позже, когда капитализм откупился уступками, благотворительностью, он уже надел на себя маску добродетельного либерализма, хотя именно этим либерализмом общество когда-то вырывало, порой захлебываясь в крови «кажущихся жертв» (по выражению Мизеса), свои нынешние свободы, которые с гибелью «коммунистической тирании» вновь оказались под угрозой тирании буржуазной. Вечные истины капитализма – экономический рост, полная занятость, финансовая стабильность, повышение реальной заработной платы, – по-видимому, исчезают по мере того, как исчезают его враги25.

Высший этический идеал социализма – сделать счастливыми всех. Конечно это до сих пор утопия. Но с этической точки зрения, что есть предложить другим? Идейная программа социализма на практике закреплена Всеобщей декларацией прав человека ООН от 10 октября 1948 года. Особенно в статьях 22-26: «Статья 23. 1. Каждый человек имеет право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы. 2. Каждый человек, без какой либо дискриминации, имеет право на равную оплату за равный труд. 3. Каждый работающий имеет право на справедливое и удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человека существование для него самого и его семьи, и дополняемое, при необходимости, другими средствами социального обеспечения. 4. Каждый человек имеет право создавать профессиональные союзы и входить в профессиональные союзы для защиты своих интересов» и т.д. Это просто Конституция СССР! Но посмотрите на наш мир – соблюдаются ли эти права?

Сейчас для западной буржуазии «система прав человека» вовсе не программа реализации ее принципов, а набор предлогов для агрессивных санкций и политического шантажа со стороны более развитых стран в отношении к развивающимся – слабым. Сегодня ориентированные на космополитизм государства Запада располагают всеми козырями и возможностями, чтобы в полной мере использовать новый властный ресурс под названием «права человека»: темы глобального гражданского общества предоставляют сообществу западных государств, действующему по всему миру, идеологическое оружие для всемирно-экономических и военных «крестовых походов26. Таким образом, нынешний буржуазный либерализм, утверждая моральную ответственность декларативно, на деле открещивается от этики как с рационалистических, утилитарных позиций, так и с позиций вульгаризированного социал-дарвинизма в своей фундаментальной теории. «Никто не должен отвечать за неудачи другого. Невезение лежит в самой природе вещей и глупо восставать против него»27: таково в действительности мнение этих «гуманистов» - мастеров камуфляжа от либералов и консерваторов. У буржуазного либерализма есть много общего с нацизмом помимо их непримиримой конфронтации – презрение к тому, кто слабей. Единственная «проблема власть имущих заключается в том, что им трудно внушить народу доктрину, согласно которой богатые должны грабить бедных. Эта проблема пропаганды не решена до сих пор»28.

Но вернемся ко дню сегодняшнему социализма. Современный социализм не за вульгарное уравнительное равенство и беспощадную классовую борьбу, а, прежде всего, за социальную справедливость, за компенсационную политику в разных сферах жизни общества, направленную на его социальные издержки. «Социализм даст осуществить себя лишь путем сотрудничества низов и верхов, а не путем социализации прибылей, как полагал Маркс, не делавший различий между предприятием и гешефтом. Он осуществится лишь как социализм самого предприятия, основанный на взаимодействии хозяйственного руководства и трудовой отдачи и устанавливающий равновесие между доходами и запросами»29. Новая борьба впереди.




1 Ойзерман Т.И. Является ли либерализм только идеологией? – 2003. – ihtik.lib.ru
2 Пайпс Р. Коммунизм. — М.: «Московская школа политических исследований», 2002. – С.16.
3 Словарь по этике/под ред. И.С. Кона. Изд-е третье. – М.: Изд-во политической литературы, 1975. – С.255.
4 Спиноза Б. Политический трактат. – http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000131/
5 Краткий словарь по философии. Изд-е второе/под общ. ред. И.В. Блауберга, И.В. Копнина, И.К. Пантина. – М.: Изд-во политической литературы, 1970. – С.262.
6 Словарь по этике/под ред. И.С. Кона. Изд-е третье. – М.: Изд-во политической литературы, 1975. – С.255.
7 Люкс Л. Большевизм, фашизм, национал-социализм – родственные феномены? Заметки к одной дискуссии// Форум новейшей восточноевропейской истории и культуры – Русское издание. – 2004. - № 1, – http://www1.ku-eichstaett.de/ZIMOS/forum/inhaltruss1.html
8 как следует, как положено (фр.)
9 Рормомзер Г. Кризис либерализма. – М., 1996. – С.66-86.
10 Пайпс Р. Коммунизм. — М.: «Московская школа политических исследований», 2002. – С.18.
11 Завалько Г.А. Иммануэль Валлерстайн. После либерализма//Философия и общество. – 2004. - №2. – С. 194.
12 Новопашин Ю.С. Антикоммунистические революции конца ХХ века.//Вопросы истории. – 2006. - №9. – С.92.
13 Рюле О. Борьба с фашизмом начинается с борьбы против большевизма//Living Marxism, vol.4, № 8, 1939. – http://www.avtonom.org/lib/theory/leftcom/ruhle1.html
14 Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. – 1996. Глава I. – http://www.netda.ru/
15 Пайпс Р. Коммунизм. — М.: «Московская школа политических исследований», 2002. – С.38.
16 Герцен А.И. Избранные философские произведения, в 2-х томах. Т. II. – М., 1946. – С.99.
17 Оруэлл Дж. 1984: Роман; Скотный двор: Сказка-аллегория. – М.: ООО «Издательство АСТ, 2003. – С.208.
18 Бенуа А. Консервативная «культурная революция»//Русский журнал. – 2001. – 8 ноября. – www.russ.ru/politics/20011108-adb.html
19 Рормомзер Г. Кризис либерализма. – М., 1996. – С.274.
20 Бузгалин А. Я себя от Ленина чищу [интервью]/Александр Бузгалин, Мария Голованивская//Коммерсантъ – Власть. – 1998. - №7(259). – С.48-49.
21 Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. – 1996. – Глава 2. – http://www.netda.ru/
22 Рормомзер Г. Кризис либерализма. – М., 1996. – С.15-29.
23 Кашников Б.Н. Марксизм как радикальная критика либеральной справедливости//Вопросы философии. – 2005. - №6. – 40.
24 ibid.
25 Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. – 1996. – Глава 1. – http://www.netda.ru/
26 Бек У. Космополитическая глобализация. http://www.globalaffairs.ru/articles/2328.html
27 Бенуа А. Хайек: закон джунглей//Элементы. – 2000. - №5. – www.arcto.ru
28 Хомский Н. Согласие без согласия: манипуляция общественным мнением//Хомский Н. Прибыль на людях. – М.: Праксис, 2002. – ihtik.lib.ru
29 Moeller van den Bruck A. Das Dritte Reich. Hamburg, 1931 (3. Aufl.). S. 300-322.