Шнобель или о неудачном переходе от возвышенной поэзии к прозе жизни
В то субботнее солнечное июньское утро Алекс пребывал в редком для него крайне благодушном состоянии.
Он завтракал на террасе своего маленького «охотничьего» домика вместе с женой. Всё предвещало очень удачный день. Алекс рассчитывал на выпивку, закуску, секс, баню и купание.
Вдруг лежащий на столе телефон Алекса противно пропищал о приёме им (телефоном) СМС-ки.
Состояние Алекса было настолько запредельно благодушным, что ему было лень даже говорить, поэтому вместо слов он указал указательным пальцем вверх, затем покрутил двумя указательными пальцами вокруг глаз, а потом указал опять-таки одним указательным пальцем на телефон. В переводе с языка глухонемых и племени тумба-юмба это означало: «Я забыл свои очки на втором этаже, на который мне очень лениво в столь неранний поздноутренний час подниматься, поэтому возьми мой телефон и прочитай СМС-ку вслух».
Жена поняла мужа с неполуслова-полужеста и начала читать с экрана телефона:
– Мне не нужно от тебя никакой любви. Я хочу с тобой тупо... – её удивлённый взгляд перешёл на Алекса. – … тупо... ****ься!!! Ты понял?!! Тупо ****ься!!!
Алекс понял, что лень – очень непродуктивное чувство, и ему ничего не стоило бы быстро-быстро подняться на второй этаж с телефоном, надеть очки и медленно-медленно прочитать СМС-ку самому. К сожалению, человек крепок задним умом, а история не терпит сослагательного наклонения.
Тем не менее, Алекс мгновенно нашёл, что ответить, не выходя из гиперблагодушного состояния:
– Любимая! Это какое-то недоразумение или чей-то нелепый розыгрыш.
– Не ****и!!!... – возопила жена. – Я тебе не верю!!! Ты меня можешь сколько угодно раз выебать, но ты никогда не сможешь меня наебать. Читай, идиот, тут же стоит отправитель: «Алиса Шнобель». Если бы это было недоразумением или розыгрышем, то стоял бы номер «левого» телефона, а твоя недоразуменщица-розыгрыня присутствует в записной книжке твоего телефона. Алиса Шнобель!!! Как ты низко пал!!! Дошёл до того, что пялишь всяких Шнобелей шнобелями-штабелями. Как я могла с тобой связаться? Как ты низко пал, урод!!!
Алекс был реально удивлён. Имя Алиса он слышал лишь в сочетании с «в стране чудес» или «Фрейндлих». Алекс не помнил, слышал ли он когда-нибудь экзотическую фамилию Шнобель, но он абсолютно точно помнил, что никогда в жизни не встречал такое сочетание имени и фамилии: Алиса Шнобель.
«Что бы это значило?» – подумал Алекс. Его удивлению не было предела, а всё благодушие сразу улетучилось в неизвестном направлении. Алекс понял, что этот день пройдёт не столь радостно, как ему казалось лишь две минуты назад.
– Ну что? Очередная твоя поэтесса? Нашёл очередную шлюху на сайте знакомств stihi.ru? Пойду к компьютеру, посмотрю на эту твою Шнобель! – сказала жена и пошла в спальню к своему ноутбуку.
Через некоторое время раздался голос жены:
– Очень странно, но твоей Шнобель на «стихире» нет.
Алекс, как зомби, сам не зная зачем, прошёл в свой кабинет ко второму компьютеру и с дури набрал на клавиатуре «Алиса Шнобель» в разделе «Авторы»на сайте proza.ru.
– Что-то новое. Ты перешёл на прозаиков? Что с тобой случилось? – раздался голос жены за спиной Алекса.
В этот самый миг загрузилась главная страница автора «Алиса Шнобель», и Алекс с ужасом удивления или удивлением ужаса уставился на фотографию до боли знакомого личика. Рожи? Морды? Хари? Нечленораздельный, но при этом тихий, как легчайшее дуновение ветерка, вопль вырвался даже не из уст, а откуда-то из глубины души Алекса.
Тем не менее, эти непроизвольно вырвавшиеся наружу удивительный ужас или ужасное удивление не остались без внимания благоверной Алекса.
– А вот ты и попался, сучок! На твоей морде написано: ты её знаешь. С таким уродом, козлищей-кобелищей, как ты, я имела космическую дурь прожить столько лет, которые были бы лучшими годами моей жизни, если бы в недобрый час я не имела бы несчастья встретить тебя. Короче, собирай свои вещички и уёбывай. Знать тебя не хочу!!!
– Светик! Ты что-то себе нафантазировала. Я впервые слышу о существовании Алисы Шнобель. (Это соответствовало истине.) Я впервые вижу это лицо. (Это не соответствовало истине.) Как ты можешь серьёзно считать, что я могу ****ь это чувырло?!! (Это частично соответствовало истине и частично не соответствовало истине).
– Ты меня уже ничем не можешь удивить!!! Даже чувырлом!!! Я знаю тебя, как облупленного!!! Собирай свои вещички!!! Не хочу тебя больше видеть!!!
Размышляя, что бы ещё сказать в свою защиту, дабы убедить жену в непричастности своей персоны к мнимой супружеской неверности, Алекс вспомнил грустные события двухдневной давности, ставшие причиной данного разбора полётов.
В четверг днём Алекс встретился в кафе с двадцатилетней поэтессой Женей. Она не испытывала гордости и радости от своей самой распространённой русской фамилии Кузнецова.
– Кузнецова – это не брэнд, а говно, – не раз говорила Алексу Женя. – Придумал бы ты мне какой-нибудь «псЕвдоним» – стопроцентный брэнд.
Алекс не любил простые задачи, поэтому захотел придумать не стопроцентный, а тысячепроцентный брэнд. Ему пришлось очень сильно напрячь мОзги, пока, наконец, не высрался брэнд для ребрэндинга Жени Кузнецовой. Брэнд, как и всё гениальное, оказался на редкость прост: Евгения Бушкина. Женя, будучи патологоанатомически ленива во всех сферах, кроме написания стихов, ленилась писАть своё длинное имя Евгения. Поэтому она стала подписываться кратко: Е.Бушкина.
Женя и Алекс неплохо посидели в кафе, обмениваясь впечатлениями о недавно прочитанной белиберде. Когда Алекс уже ближе к вечеру собрался отправиться до дома, до семьи, Женя предложила ему прокатиться до одной квартирки-притончика, служащего местом сборища всякой непотребнейшей богемы.
Алекс не засиял от такого предложения, как звёздочка с изображением юного Ильича на груди октябрёнка:
– Богема меня утомила, мне хочется пообщаться с доярками, свинарками и прочими полеводихами.
– Не беспокойся. Ты это всё получишь! – ответила Женя.
Будучи слабым матёрым человечищем, Алекс тут же позвонил жене и сообщил о задержке, вызванной перегруженной загруженностью рабочим процессом на работе.
Женя мгновенно поймала тачку, посадила в неё Алекса и довезла его до нехорошего дома, после чего они вместе поднялись пешком на третий этаж и проникли-таки в нехорошую квартирку.
Не совсем трезвая богема уже не первый час предавалась лёгкому разврату.
Увидев в дверях Женю, к ней навстречу выдвинулась из тусовки очень несимпатичная, очень молодая деваха сантиметров на 10 выше Алекса, весившая в районе 200 кг. Её очень крупные, грубые черты лица выдавали её глубоко неаристократическое происхождение.
Проделав дежурные «чмоки-чмоки» с Женей, она обратила свой взор на жениного спутника.
– Русакова. Маруся Русакова, – как-то по старомодному представилась Маруся.
Алекс решил, что это и есть обещанная доярка-свинарка-полеводиха, и счёл уместным подыграть ей:
– Макдак. Скрудж Макдак.
– Это у него такой своеобразный юмор, – вмешалась Женя. – Это тот самый Алекс, которым ты интересовалась.
– Надо же, не так страшен чёрт, как его малюют. Вполне нормальный мужчинка.
– Третий сорт – не брак, – поддакнул «нормальный мужчинка».
Маруся окинула Алекса сверху вниз каким-то непонятно-провокационным игриво-лукавым взглядом, в котором Алекс отчётливо почувствовал пока ещё лёгкое дыхание харассмента.
– Но вот какой ты писатель? – спросила Маруся. – Пишешь ты довольно прикольно. Но как из твоих произведений можно понять, что ты русский, а не американский, японский или, не дай Бог, грузинский писатель? Где у тебя берёзки всякие, туда-сюда?
– Туда-сюда у меня иногда встречается, а что касается берёзок, то обязуюсь в дальнейшем неуклонно повышать русскость своего творчества, – отбил марусину атаку Алекс. – Ну а ты, уважаемая, какие стишки пописываешь? Что-то тебя не доводилось читать.
– Стишки?!! Ты что, издеваешься?!! Я русский прозаик, пишу исключительно крупными формами.
Две из очень даже немалых форм Маруси находились аккурат напротив лица Алекса, который представил себе в красках, как Маруся пишет этими и остальными своими крупными формами, что повергло его в безудержный хохот.
Марусю этот хохот привёл, если и не в ступор, то, по крайней мере, в глубокое недоумение.
– Что тут смешного?
С трудом подавив смех, Алекс ответил:
– Да дребедень всякая лезет в голову. А какими крупными формами ты пишешь? – спросил Алекс, с трудом отбиваясь от очередной атаки хохота.
– Пишу романы, эпопеи всякие.
– И много успела написать?
– Да штук 7-8, точно и не вспомню, есть даже одна эпопея длиннее «Войны и мира».
– Однако, какая ты плодовитая писательница…
– Я не какая-нибудь там писательница, я – русский писатель! Я – соль русской земли! – поставила Алекса на место крупноформатный прозаик. – Кстати, я плодовита не только в литературе, но и в любви.
Алекс почувствовал очередное, уже более тяжёлое дыхание харассмента.
– Чего мы стоим, – продолжила Маруся. – Пошли присядем на диванчик и шандарахнем водчанского.
Она схватила Алекса мёртвой хваткой за локоть и усадила на диван.
– Принеси-ка текилочки серебряной, – обратился Алекс к проследовавшей за ними Жене.
– Никакой текилы!!! – прервала Маруся. – Русскость текилой не увеличишь. Водку неси.
Водяра была принесена, и понеслось. По мере увеличения выпитого нарастал и харассмент. Когда Маруся сказала открытым текстом, что хочет отыметь Алекса, тот на мгновение вышел из состояния лёгкой прострации и решил дать Марусе просраться:
– Это ты напрасно затеяла. Ты девушка молодая, не хочу тебе портить жизнь. Видишь ли, тут вот какое дело: я ВИЧ-инфицированный импотент.
– Нашёл, чем напугать. Если всё делать по уму, то инфекцию не подцепишь. А импотент – ты в руках у неквалифицированного бабья, а со мной ты станешь таким потентом, что сам будешь потрясён.
После чего она налила очередную порцию, которая ввела Алекса уже в полную, ничем не прерываемую прострацию.
Он совсем смутно помнил, как Маруся сгребла его податливое тело в охапку, вынесла на улицу, посадила в тачку и перевезла с одной нехорошей квартиры в свою совсем уж нехорошую квартиру.
Всю ночь она неутомимо-неумолимо насиловала Алекса в самой непотребно-извращённой форме. Насколько при этом Алекс был потентом, и возможно ли вообще быть потентом в таком состоянии, Алекс не понял и не помнил.
Но поутру, когда сверхактивная девчушка наконец-то вырубилась, а Алекс чуть-чуть начал приходить в себя, он осознал, что у него болит каждая клеточка тела, как будто бы не было такой клеточки, которую ни отымела бы гиперпохотливая Маруся.
Воспользовавшись марусиным сном, Алекс скоренько-скоренько, но тихонько-тихонько оделся и улетел на антикрыльях антилюбви прочь не в ночь, а уже в утреннюю свежесть, которая хоть немного взбодрила Алекса.
Он решил забыть, как страшный сон, всё произошедшее с ним и кошмарную Марусю в частности. В такие мгновения Алекс был как никогда близок к жене и далёк от других девочек, девушек и женщин. Это состояние было сродни состоянию человека, пребывающего в состоянии тяжелейшего похмелья, который в очередной раз обещал себе, давясь от отвращения к себе, что никогда больше даже не посмотрит в сторону спиртного-любовницы, а будет пить в дальнейшем исключительно минералку-жену. Тем не менее, похмелье рано или поздно проходило, и всё возвращалось на круги своя.
«Господи, почему сучка-Женя отдала меня на растерзание Марусе?» – размышлял Алекс, отмокая в тёплой ванне, вдыхая нежный хвойный аромат пены для ванны и маленькими глотками попивая холодное шампанское-брют, которое и полагается с утра попивать аристократу-дегенерату. Тягостное раздумье-размышление прервал телефонный звонок.
«Женя, – прочитал Алекс на дисплее трубки. – Легка на помине».
Подняв трубку, Алекс услышал ликующий голос Жени:
– Ну как тебе, пастух, понравилась свинарка?
– Где ты отковыряла эту соль русской земли?
– Ну как, космическая женщина? Она мне сказала, что ты космический мужчина, и она теперь заберёт тебя от жены на ПМЖ к себе на флэт.
«Ужас-ужас-ужас!!! Кошмар-кошмар-кошмар!!!» – подумал Алекс, а вслух сказал:
– Женя, я завязал с другими женщинами, кроме жены и тебя. Доставь мне удовольствие и сообщи своей подруге, что у нас с ней нет будущего, пусть поищет себе сверхтемпераментного ровесника размером с её масштаб. Я с ней эпопеи писАть не в состоянии.
– Но она тебя хочет. Поверь мне: нет такой силы, которая смогла бы её остановить. Тебе будет проще расслабиться, ей отдаться и получить максимальное удовольствие.
– Короче, Склифосовский-Женя, не хочу о ней слышать. Я о ней забыл. Так и передай ей.
– Боюсь, что у тебя будут проблемы. Соблазнил юную девушку, завлёк её в кровать, теперь умей отвечать, а, конкретно, жить с ней у неё.
Алекс решил прервать затянувшийся диалог:
– Через час я отбываю в долгосрочную командировку на Луну, сообщи это и своей Марусе, роуминг на Луне очень дорог, поэтому прошу мне не звонить, а слать СМС-ки. Пока. Целую тебя в жопочку.
– Хорошо. Пока. Целую и тебя.
Алекс решил, что с этой идиотской историей покончено, и занялся привычными, пребывающими в состоянии тяжкой запущенности делами.
Так в делах-заботах прошли вторая половина четверга и пятница.
Алекс за это время сумел, как ему казалось, полностью выдавить по капле из себя Марусю-нимфоманку и забыть её «светлый» облико-морале.
А теперь вернёмся в позднее субботнее утро.
«Почему «соль земли русской» Маруся оказалась непонятно-неожиданно Алисой Шнобель и на «прозе», и в моём телефоне? Каким образом и с какой целью она прописалась в «контактах»? – недоумевал Алекс.
Что-либо придумать в своё оправдание Алекс был не в состоянии, поэтому решил, что в данный момент лучше ретироваться и предоставить жене некоторое время для остывания, а себе – для придумывания правдоподобно смотрящейся версии происшедшего:
– Успокойся, Светик! Всё это выглядит очень странно, но является всё-таки нелепым недоразумением. А сейчас я вынужден срочно отъехать по делам на неопределённое время.
– Скатертью дорожка!!! И чтоб не возвращался вообще!!! – бросила жена в спину уходящему Алексу.
Как впоследствии рассказала Женя, в «контакты» Маруся себя вписАла, когда Алекс спал у неё дома, вдоволь насладившись прелестями «комиссарского» тела. А удивительнейший ребрэндинг «простой русской бабы» Маруси Русаковой в Алису Шнобель произошёл «по вине» её папика-издателя, которому очень нравилось имя Алиса, а за нос Марусе, без сомнения, можно было бы присудить шнобелевскую премию. А зачем она прописалась в телефоне Алекса своим псЕвдонимом известно лишь Богу и самой Марусе.
Через час Светику позвонил друг Алекса Гарик:
– Привет, кума! Где Алекс? Почему он вне зоны доступа?
– Не хочу о нём слышать! Ищи его сам!
– Светик, тут вот какое дело! Ты только не злись. Мы вчера вечером работали с «документами». Он отошёл до ветра, а мне было нужно срочно позвонить одному автору. Моя «мобила» разрядилась, и я был вынужден вставить свою симку в его «мобилу», чтобы позвонить. А потом я, в свою очередь, пошёл до ветра, а Алекс со своей «мобилой», но с моей симкой, куда-то резко свалил.
– И что это за автор, с которым тебе так резко захотелось пообщаться? – прервала Гарика Светик.
– Да какая разница?
– Алиса Шнобель?
– Как ты догадалась?
– А ты знаешь, она прислала тебе СМС-ку: «Мне не нужно от тебя никакой любви. Я хочу с тобой тупо ****ься», – голос Светика принял грозно-мягко-покровительственный тон. – Ну и что? Рассказать о твоей Шнобель твоей Ленке? Вот она порадуется!
– Светочка! Не губи меня! Всё, что хочешь для тебя сделаю!
– *** с тобой, живи! – сказала Светик уже тёплым, умиротворённым тоном. – Ничего мне от тебя не надо, кобелюка полигамный. Все вы, мужики, такие, – Светик не парилась по поводу полигамности всех кобелюк, её интересовала только моногамность Алекса.
– Спасибо, Светочка! Появится Алекс, озадачь его насчёт симки.
– Договорились, пока.
– Счастливо.
Ещё через два часа нарисовался Алекс. Он шёл с понурой головой, изображая побитого котяру.
– Светик! Ты только выслушай меня до конца...
– Да ладно, разъебай забывчивый! Мы тут с твоим долбоёбом Гариком уже разобрались... Пошли выпьем...
– Мы с Гариком тоже разобрались, симками обменялись...
Тут к Алексу вновь вернулось изначально-утреннее благодушное состояние.
Выпив с женой по рюмке водки за исчерпывание инцидента, Алекс отправился пригласить на шашлык соседа Сашу. По пути он позвонил Гарику:
– Ты настоящий друг! Выручил!
– Ты даже не представляешь, как я забздел, тебе помогая.
– Это тончайший психологический расчёт. Бабской солидарности не существует. Если таким же образом проколешься, проведём такой же фокус с твоей Ленкой.
– Бог даст, этого не понадобится.
– Не зарекайся.
– Не зарекаюсь, но надеюсь, что не повторю твоей глупости...
Дальнейшие события показали, что данная глупость, как и любая глупость – это однообразный, регулярно повторяющийся процесс, но это уже совсем другая история.