Позвонили нам вчера из подшефной школы: надо, видишь, в эту субботу провести на классном часе беседу.
Ребята уже смеются:
- От судьбы не уйдёшь! Как ни виляли хвостом, а всё равно в школу попали! Эх, вы, шефы!
В пятницу помылись хорошо, в субботу пошли. Я в костюме, при галстуке, часы надел с двойной индикацией. Кварцевые. Первого московского завода.
Гаврила, тот наоборот: с молодёжным уклоном преобразился. Джинсы варёные, красные носки, чёрные тапочки. Пуссер с надписью "JOHN LENNON – VELIKOBRITAIN".
Идём, как два антипода. Вспоминаем.
- Я эти классные часы, жуть, не любил, - вспоминает Гаврила, - у нас всё про Павлика Морозова...
Заходим в школу. Там стоят молодцы с красными повязками.
- Вы из какой школы? - спрашивают.
- Чего, чего? - не понял Гаврила.
- Да они из хабзайки, - смеются, - не видишь, Боб: рожи тупые!
- Ребята, ребята, - кричит училка у них из-за спин, - это шефы наши, пропустите!
- А, ну извините, - говорят ребята. - Проходите, пожалуйста. Мы думали, вы на вечер.
Прошли. Поднимаемся по лестнице.
- Ребята у вас какие-то стрёмные, - улыбается Гаврила.
- Ничего не стрёмные, - говорит училка, - нормальные. Вы знаете, что? Вы когда говорить будете, то покороче, пожалуйста. Только самое основное. У них потом танцы, всё равно они вас слушать, наверное, не будут.
Завела в класс, поставила у доски. А сама ходит и дневники отбирает. И при этом говорит специальным голосом:
- Так, Семёнов, без родителей я тебя в понедельник не пущу. Иванова, дневник на стол. Я жду. Никифорчук, с такими глазами и таким маникюром советские школьники в школу не ходят. Дневник сюда.
Я думал, Никифорчук – это девочка. А это мальчик.
- Смотри, - шепчет мне Гаврила.
Смотрю, а за первой партой сидит наша знакомая Констанция в чёрных чулках. Тихо так сидит, как кошка, и улыбается кошачьими глазами.
- Я же с ней вчера весь вечер танцевал, - шепчет мне Гаврила. - Ну, дела.
Тут и училка вернулась с дневниками. И говорит:
- Я пока ваши дневники буду проверять, а вот товарищи шефы с ремонтно-механического...
- Домостроительного, - шепчет ей Гаврила.
- С домостроительного проведут с вами беседу. Как вы знаете, у нас сегодня классный час по теме "Этика и психология семейной жизни". Можете задавать вопросы. Пожалуйста, товарищи.
- Хм, - говорит мне Гаврила.
Констанция улыбается, стерва. Чулки под партой так и горят.
Я говорю:
- Может, действительно, в форме вопросов? Так нам будет удобнее.
- Про контрацепцию пусть расскажут, - говорит кто-то басом.
Училка подняла голову от дневников и говорит специальным голосом:
- Кто это у нас такой остроумный? Семёнов, конечно. Семёнов, я как раз твой дневник проверяю, ты учёл?
- А чего сразу дневник, - говорит Семёнов басом, - чуть что, так сразу – дневник...
Я с улыбкой говорю:
- Да, это тема важная и, конечно, интересная. Вот нам товарищ сейчас немного об этом расскажет, а я вместе с вами послушаю. А он сделает маленькое сообщение.
И поскорее сел с кем-то рядом, пока Гаврила меня не опередил. Но, смотрю, он ничего, держится с достоинством. Сел за учительский стол, напротив Констанции, и говорит:
- Ну, что – контрацепция... Она тоже разная бывает. Бывает оральная контрацепция, это когда таблетки по схеме... Кхм. А другой способ – это спирали. Спирали тоже бывают разные. Есть наши, есть импортные.
- Какие лучше? - дети спрашивают.
- Все, конечно, гоняются за импортом, - объясняет Гаврила, - но и наши спирали практически не уступают. Обеспечивают. Кхм. Но это что! Это, можно сказать, вчерашний день контрацепции. Сейчас разрабатывается такая специальная капсула, которая вшивается в предплечье. Гарантия – 97 из ста!
Все так и ахнули.
Вот это да, думаю. Вот это даёт! Где только всего понабрался.
- Вы не радуйтесь, не радуйтесь, - с задней парты говорит специальным голосом училка. - По закону, все эти спирали можно с 18 лет. Слышала, Морозова?
- Слышала, не глухая, - говорит наша Констанция и нежно улыбается Гавриле. - А мне как раз 18 через два месяца. Я в четвёртом и в пятом болела много. По два года сидела.
- Поблагодарим наших шефов за такой интересный рассказ, - говорит училка, - и бегите на свои скачки!
Похлопали они Гавриле и побежали, аж пол задрожал и стёкла зазвенели.
- У них в одно ухо влетело, в другое вылетело, - улыбается учительница. - Вы хорошо рассказывали, товарищ. У вас явная педагогическая жилка. Есть педагоги в семье?
- Нету, - говорит Гаврила.
Идём с ним домой. Я спрашиваю:
- И откуда ты про такие вещи знаешь?
- Это я случайно, - говорит он. - Знаешь, пришёл тут как-то из вечерней, ну и, пока ужинал, врубил радио. По "Юности" передавали. Интересно же. Вот и запомнил. Хотел потом с тобой поделиться, да неудобно как-то.
- Да, точно, - говорю. - В наше время такого не было. Всё больше самообразованием... Реформа – хорошее дело!
- Кхм, - сказал Гаврила.
1987.