Ехал недавно в поезде в одном плацкартном купе с пушистым котом, который вез хозяйку - женщину лет за 40 - на дачу куда-то под Тихвин.
Кот был старый, очень старый - хозяйка сказала, что ему шестнадцатый год пошел. Он был черно-белый (больше белого), и его черные пятна украшала благородная седина. Не думал, что коты седеют, но этот наглядно показал, что к чему на самом деле.
Кот когда-то был огромным, но в последнее время почти ничего не ел, и потому сильно похудел. В поезде он в основном пил воду (было очень жарко) да изредка принимал маленькие кусочки разной еды от снующих вокруг детей и чуть-чуть вкусняшек от соседей. Я тоже не удержался и сманил его кусочком ветчины, правда он скорее повелся на запах, ибо еле съел один кругляш.
В основном он спал на сидении, как-то по-человечески, вытянувшись, подложив под голову лапы и часто обмахиваясь из-за жары пушистым хвостом. А мы, бегающие дети и даже пузатый торговец-мужик, постоянно ходящий по вагону и напевающий что-то вроде "пиво пенное, лимонад-печенье"; "детям - мороженое, взрослым - пиво", осторожно гладили кота, боясь задеть его больные ушки, вернее ушко (второе уже купировали из-за какой-то котовьей старческой болезни). Он изредка недовольно ворчал, но ласки принимал благосклонно, видимо, уже чувствовал, что ему их осталось немного, и это его последний год и последняя дача.
Там он сможет, наконец, спокойно "уйти в лес", как и подобает порядочному дикому коту в предчувствии смерти. А дома (он же вообще-то домашний и не выпускаемый в городе на улицу) разве что только под ванную, как вспоминали про своих соседи по купе. Наши то деревенские все имели возможность уйти и не вернуться - так как дома проводили едва ли больше времени, чем на улице.
Плацкартного кота в Тихвине в котовьей сумке унесла хозяйка. Передав вещи на выходе, вежливо попрощался с ним, надеясь, что у него все получится, как он хочет.