Правдичи уже почти час неслись со скоростью в сто верст в час по бесконечному шоссе, стрелой уходящему на восток. На магистрали было так же безлюдно, как и при въезде на нее. Изредка мелькали боковые ответвления, иногда они проезжали развязки. Руша снова начала плакать, прося есть. Семье пришлось остановиться.
Все вылезли из машины. Воздух был неспертый, но сухой, так что закладывало нос. В городах работала современная система регулирования воздуха, который очищался, увлажнялся, дезинфецировался и наполнялся нужными микроэлементами и бактериями, так что в любом, даже самом западном и захудалом, городишке воздух был чистый, свежий и им было приятно дышать. На дорогах же никто этим не заморачивался и все довольствовались простыми вентиляторами и увлажнителями.
Достав из багажника продукты, Ван отделил часть, остальное убрав обратно на будущее. Присев на обочине шоссе, семья поела и попила. Надо было теперь искать колонку, чтобы наполнить бутылки водой, которую они почти всю сейчас выпили, благо она была входила в перечень ЖВО (жизненно важных объектов) и была бесплатной. Надо было и подзаправить машину, но вот топливо бесплатным не было, поэтому Ван ломал голову над тем, как ему быть. На западе страны расплачиваться можно было почти везде только наличностью, снять с карточек деньги представлялось возможным только в банке, отделения которых находились в городах. До ближайшего же города было еще часа четыре пути, а топлива в машине было только на половину.
- Ладно, садимся в машину, - сказал он.
Все сели, Руша, сытая и спокойная, вскоре уснула. Они тронулись. Было подозрительно, что так далеко от фронта на шоссе нет не единой машины, однако удивляться было нечему, конечно же, - все давно уехали на восток, а те, кто не мог себе этого позволить, потихоньку покидали города через эвакуационные каналы или на поездах. Через полчаса показалась табло: "Добро пожаловать в Уральскую область!" и стены, до этого бывшие бледно-желтыми (в отличие от транспорта не яркие), сменили свой цвет на бледно-голубой.
Вскоре Ван почувствовал, что с машиной что-то не ладно. Она начала юлить вправо-влево и плохо слушаться управления. Он тормознул. Пахло паленой резиной - по всей вероятности лопнуло колесо и начало стираться о покрытие. "Проклятье", - подумал Ван. Запасная шина с камерой у него была, но, во-первых, он не знал, в каком состоянии колесо, а, во-вторых, даже если все в порядке, замена шины отнимет у них слишком много времени. В раздумья Вана вдруг вторгся крик - "Не с места! Поднимите руки и не двигайтесь!" Впереди них шоссе преграждало несколько человек потрепанного вида судя по внешности только первого или второго поколения под землей. В руках они держали обыкновенные пулевые автоматы, что явно свидетельствовало об их недавнем пребывании в Северии. На заднем сиденье сжалась Алия с детьми. Непростительная задумчивость привела его к встрече с бандитами, он не сомневался, что это противники закона, в неспокойное время решившие урвать свой кусок. Он опять выругался сквозь зубы. Не хватало ему с семьей попасть в руки недоброжелателей на широком магистральном шоссе. Ван начал быстро прокручивать различные варианты действий: можно было подпустить их подойти к машине, потом попытаться их уложить парализатором - единственное оружие, которое у него было и которое разрешено было гражданским лицам. Однако в таком случае могли пострадать Алия и дети. Можно было выйти из машины и сдаться, однако он не знал, что нужно было преступникам, были ли это обычные грабители или маниакальные убийцы. Так, один за другим перебирая различные сценарии, он оставался в машине. Но и остановившиеся его люди не решали подходить к ним, словно кого-то ждали.
И будто в ответ на эту мысль, позади раздался нарастающий гул. Ван обернулся. По шоссе на полном газу катил джип, увенчанный сверху чем-то наподобие станкового пулемета. Люди впереди оживились - автоматы подняли свои стволы от земли и вперились ими в машину Вана. Он вздрогнул - пулемет на джипе издал короткий стрекот и семья почувствовала, что второе колесо у машины тоже спущено. "Они хотят нас обездвижить", - промелькнула мысль у него. Это уже не походило на простых "пиратов большой дороги", которые налетали на одиноких проезжих и обчищали содержимое их карманов и багажника. Те никогда не трогали личных карточек и не спускали машинам шины. Эти же явно смахивали на настоящих "черных людей", как их называли: в прошлом граждане верхнего мира, они бежали сюда от закона и земной полиции. Всегда существовала такая возможность переехать вниз, субземляне довольно охотно принимали в свои ряды новых граждан, не обращая внимание на цвет кожи или материальное состояние. Достаточно было придти с паспортом в Отдел по внешним контактам, расположенный наверху, и в этот же день за тобой мог придти муниципальный транспорт и отвезти вниз. Конечно, почти всех людей с темной историей или стоящих вне закона отсеивали, однако самые умелые могли так подделать свою личность, что даже субземлянская проверка не могла выявить в них того, кем они были, и пропускала вниз. Все это вспомнил Ван. Вспомнил он и то, что многие, которым надоедала подземная жизнь, возмущались тем, что обратно наверх они уже не могут вернуться, вспомнил он и то, что за день до войны всем субземлянам, работавшим НА земле, приказали вернуться в связи с рассторжением Торгового Соглашения. Но это его уже не интересовало. Ван теперь хотел в любом случае уйти от этих людей, которые могли запросто их убить и спустить их тела в канализацию.
Он нажал на газ. Машина не приспособлена ехать на двух колесах, но пока резина на прострелянных (а он теперь был уверен, что и первое колесо простреляно) колесах не совсем стерлась, они могли попытаться как-то уйти от противника. Бандиты не ожидали такого поворота событий. Бросившись из-под колес натужно ревущего автомобиля, они поняли, что происходит только тогда, когда Ван уже отъехал на некоторое расстояние, и дали огонь. Через считанные минуты мимо них промчался джип, нагоняя строптивую жертву.
Хоть машина и набирала скорость, Ван понимал, что еще немного и их нагонят люди с джипом. Стрекотал пулемет. Задняя часть машины превратилась в искусно расписанное непонятным узором полотно. Алия, Дор и плачущая проснувшаяся от шума Руша, опустились на дно машины, как можно ниже пригибая голову. Автомобиль вело то вправо, то влево. Переднее колесо, прострелянное первым, протерло резину и начало выбивать искры из покрытия, издавая при этом резкий противный звук. Двигатель гудел, шкала температуры сидела на максимальной отметке. Ван понимал, что еще немного и или их догонит наконец джип, или у них сотрется вся резина и они вгрызутся колесами в поверхность дороги, или перегревшийся двигатель не выдержит и взорвется, накрыв их всех относительно легкой, по сравнению с возможной, смертью. Надо было что-то предпринимать. Впереди показался проем бокового ответвления дороги. У Вана неожиданно возник план, которым он сразу поделился со своим семейством. Остальное произошло очень быстро. Немного не доехав до поворота, он надавил на тормоз и крутанул руль вправо так, что машина развернулась вокруг своей оси, оставляя черные вонючие следы за собой, врезалась в стену и пошла юзом, перекрывая дорогу неприятелю. Алия с детьми уже бежали вниз в проход. Вздохнув, Ван поставил магнитный ручник и положил на педаль газа ящик с топливом, прижав ее в активное положение. Поспешив вылезти из машины, он бросился догонять своих. Двигатель натужно взревел, пытаясь загнать машину в стену. Ван уже добежал до спешащей вниз семьи, когда перегревшийся двигатель решил отдать концы, и прогремел взрыв.
Пламя заслонило весь выход из ответвления, где они бежали, отграждая их от преследователей. При этом, оно сжирало воздух и нужно было срочно думать, куда им деваться. Дышать становилось все тяжелее, хоть они и удалялись от горящей машины - кондиционеры не предполагались на этом обычно продуваемом насквозь участке дороги. Радовало только то, что грабители наконец-то отвязались от них. Но если они не найдут место, где можно будет вдохнуть чистого воздуха, то и эта радость не обещает быть длительной - еще немного, и они задохнутся от угарного газа. Руша уже начинала хрипеть.
Вдруг Ван обратил внимания на люк в нижней части стены. "Почему бы не пройти по канализации до нормальной дороги или хотя бы переждать там?", - подумал он. Канализация напрямую была соединена с воздуховодами, и там обязательно должен был быть чистый воздух. Тратить время на раздумья было нельзя, поэтому он подбежал к люку и попытался его открыть. Не тут-то было! Люк крепко сидел в своем законном углублении. "Вот зараза", - ругнулся Ван. Время было на исходе - Руша, как рыба на суше, часто открывала и закрывала рот, Дор и Алия тоже часто дышали в попытке поймать среди спертого воздуха лишнюю молекулу кислорода. Да и сам Ван тоже задыхался. Еще немного - и они все умрут, по иронии судьбы спасшись от врагов. Все зависело от того, откроет ли он люк в ближайшую минуту или нет, и он это понимал.
Он выложил из карманов все, что у него было - несколько купюр, монеты, зажигалку, носовой платок, расческу, идентификационную карточку... Карточку! На мгновение у него мелькнула радостная мысль, что хоть одна карточка уцелела, по счастливой случайности засунутая в карман штанов и которая в будущем могла спасти их безымянное положение. Но ничем из этого нельзя было поддеть круглый диск люка, и Ван уже отчаялся, когда Дор вдруг протянул ему длинный легкий гвоздь с откусанной шляпкой и привязанными к нему перышками - самодельный дротик сына. Это было их спасение - быстро поддев крышку, он откинул люк и вдохнул полной грудью хлынувший наружу чистый воздух. Следом за ним и остальные стали жадно хватать ртом истощившийся в организме кислород.
- Надо спускаться вниз, - сказал Ван, - здесь еще долго нельзя будет вдохнуть.
Дор кивнул. Он лучше всех понимал отца и его решения. Остальные послушались. Ван на руках подтянулся над дырой, а потом осторожно начал опускаться внутрь. Лестницы не было, но на самом деле глубина была небольшая - опустившись на руках вниз, он ногами уже нащупал пол и отпустил руки.
- Прыгайте ко мне, - крикнул он, - тут невысоко.
Все поочереди, сначала Дор, потом Руша, затем Алия, спрыгнули вниз. Они стояли на железном помосте, уходящем вперед и назад. Помост крепился на железных балках к стенам большой трубы, в которой они теперь находились. Внизу тек небольшой ручеек, маняще журча водой, но все знали, что вода здесь грязная и пить ее нельзя. Шагах в пятидесяти впереди и позади горели красные фонари, над ними висел еще один, негорящий, видимо перегоревший.
- Ну что ж, - произнес Ван, - теперь пойдем-те вперед. Авось дойдем до более людных мест.
Он рассчитывал пройти по канализации до того места, где по его мнению проход, из которого они так благополучно свернули вниз, пересечется с большой дорогой, снабженной системой подачи воздуха. Они тронулись в путь. Люк решили не заморачиваться и оставить открытым, все равно врядли кто-либо сюда сунулся бы в ближайшие несколько часов. Помост под ногами был довольно устойчивый и широкий, так что идти по нему не составляло труда. Через каждые пятьдесят шагов мимо них проплывал красный фонарь, освещая им путь. Вскоре они дошли до развилки: их канализационную трубу поперек пересекала другая, поменьше, по которой тоже шел помост, только уже и перила были с одной стороны, а не с двух, как на их. Впереди их труба плавно поворачивала вправо и исчезала за поворотом. Они остановились на перекрестке, представляющим из себя небольшую круглую площадку, сверху над которой горели две ярких белых лампы. Ван колебался. С одной стороны, можно было свернуть налево, ожидая пересечь их проход снизу и возможно выйти к другой трубе рядом с большой дорогой. С другой, их туннель был шире поперечного, хоть и начинал загибаться вправо. В конце концов, они пошли по нему.
Фонари теперь горели на расстоянии семидесяти, а то и ста шагов, оставляя пространство между ними практически в темноте. Казалось, что труба потихоньку начинает сужаться. Исчезли изредка попадавшиеся раньше сверху люки. Зато теперь встречались большие ввинченные в стену, находившиеся то справа то слева от них, к которым вели свои маленькие помосты. Туннель действительно сузился. Теперь Ван шел, едва не задевая головой верхней части трубы. "Куда же она ведет?", - задавал он себе вопрос. Можно было повернуть назад к перекрестку и пойти налево по туннелю или назад к тому месту, откуда они начали свой путь, но возвращаться не хотелось - больно много они уже прошли. Впереди показалась площадка с белой лампой, однако никакого перекрестка не было. Точнее, вперед уходила гораздо более тонкая труба, исчезающая в темноте, без люков сверху или по бокам, и помост на ней был тонкий и вообще без перил. Сзади оставался полутемный туннель, откуда они пришли. А справа и слева зияли два черных глаза-проема, вообще без помостов, как две грязные сливные трубы. Из одной из них действительно стекал ручеек, устремляясь назад, туда, к перекрестку. Вторая же была суха, но издавала довольно резкий неприятный запах, который чувствовался даже на расстоянии в десяток шагов, на котором они находились.
Семья была в растерянности, куда же им идти, не вперед же, где вообще отсутствовали фонари. Топать назад совсем не хотелось. Они присели на решетчатый пол площадки-помоста, дав отдохнуть уставшим ногам.
- Ой, папа, там фонарики горят, - вдруг произнесла Руша, указывая рукой на сухую трубу-глазницу.
Ван глянул на нее, однако никаких огней, похожих на фонари, да и вообще что-либо, испускающее свет, он не увидел.
- Тебе привиделось, дочь, - мягко сказал он девочке, - ложись маме на коленочки и поспи немножко - это от усталости.
Руша недовольно и обиженно что-то просопела, однако, увидев, что отец прав, не стала спорить и легла Алии на колени, закрыв глаза. Ван тоже откинулся о поручни головой и задремал. Сквозь дрему он вдруг почувствовал, как будто кто-то пристально на него смотрит. Это было очень неприятное ощущение, такого он еще никогда не чувствовал, словно взгляд его прожигал насквозь, добираясь до сердца, мозга.
Ван резко открыл глаза. Ощущение того, что на него смотрят, именно нагло рассматривают, а не наблюдают, не уходило. Он посмотрел на семью - все спали, да и никто, ни Дор, ни Алия, ни тем более Руша, не могли иметь столь острый и горячий взгляд. И тут его внимание привлекли два красных огонька, горящих словно фонари в той узкой трубе, что была сухой. Эти огоньки словно изучали его, рассматривали и оценивали. Именно их и увидела Руша, Ван был уверен. Ему стало не по себе. Он тихо опустил свою руку на руку сына, сжал ее и положил свою ладонь в его. Сын любил играть в разведчиков, поэтому должен был понять условный знак предупреждения. Словно в ответ на это, Дор сжал руку отца, не подавая виду, что он проснулся, но дав знать, что теперь и он следит за происходящим. Ван гордился своим сыном по-настоящему, и было за что - Дор обладал на редкость острым зрением, был быстр, умен, ловок, смел. Вместе с тем он никогда не зазнавался и был всегда честен, за что его все любили. Вот и сейчас он, притворяясь спящим, вдруг вложил свою ладонь в ладонь Вана, потом взял его большой палец своими и сжал. Через секунду ослабив хватку, он подождал секунду и коротко сжал и сразу отпустил, затем опять сжал и держал секунду. Ван напряг мозг. Что же он делает? Длинные сжатия, короткие, паузы... Длинные, короткие... Короткие, длинные... Точка, тире, тире, точка - да это же азбука Морзе!, - изумился он. Сын что-то объяснял ему таким образом что-то с помощью древней знаковой азбуки. Ван попытался вспомнить то, чему его учили в институте.
- Т. А. М., - сжимались и разжимались руки Дора, - там глаза. Большой зверь. Думаю, дыра есть логово. Он ждет.
Глаза. Да, как он сразу не догадался! Эти внимательные горящие огоньки не могли быть ничем, кроме как глаз... Но кого? Какое животное, да еще хищник, могло устроить себе такое жилище? Зверей под землей практически не водилось, разве что крысам было все равно, где плодиться - на земле или под нею. А тут еще хищник, да, если судить по глазам, таких размеров! Ван испугался за свою семью - они находились всего шагах в десяти от неизвестного животного. Пора было уходить. "Уход, Буди", - попытался он как можно короче объяснить сыну, что им надо делать. Он дотронулся до Алии и прижал ее ногу к помосту. Через минуту та открыла глаза. "Уходим, быстро", - одними губами произнес он. Не понимая ничего, она все же кивнула и прижала покрепче к себе Рушу. Ван начал потихоньку разворачивать свое тело, чтобы можно было сразу по сигналу побежать. То же самое начал делать и Дор. Неожиданно помост, на котором они находились, заскрипел и начал вращаться по часовой стрелке, обрезая путь назад. "Вперед", - крикнул Ван, но было уже поздно - путь к отступлению был отрезан. Между ними и дорогой, откуда они пришли была пропасть шириной в два-три шага. Если Ван сам и мог при большом желании, с трудом перепрыгнуть это расстояние, то о других и говорить было нечего. На дне их поджидало что-то, смотря на них немигающими глазами. Вдруг, это что-то начало двигаться. Какая-то тень мелькнула со стены вниз, к существу, от рычага, который по-видимому управлял этой платформой. Другой подобный рычаг был с той стороны, с которой они пришли. Охотник затянул свою сеть и готовился пообедать. Наконец существо начало выползать из своего логова, и их все обдало вонью нечистот, теперь тот запах, что они ощутили вначале, казался райскими благовониями. Но они тут же забыли про вонь, когда существо вылезло в круг света. Все отшатнулась к противоположному краю платформы - оно было настолько ирреально, как если бы вылезло из древних легенд, что рассказывали болтуны. Кряжистое, толстое, оно имело шагов десять-двенадцать в длину и было полностью покрыто чешуей. Большие немигаюшие глаза и длинный хвост придавал этой уродине сходство со змеей, которое на этом и заканчивалось. Существо имело массивные задние лапы, на которые оно опиралось. Передние же представляли собой полукруглые, но угловатые при этом, отростки, дряблыми перепонками соединенненные с телом, создававшие ощущение, что когда-то это можно было назвать крыльями. Огромную морду с зубастой пастью, истекающей слюной, венчал массивный рог, который мог сокрушить довольно сильного противника. Однако при этом зловонном и мерзком обличии, глаза светились разумом и голодом, пленя того, кто в них смотрел.
- Дракон, - ахнул Дор. Он с самого раннего детства любил читать разные сказки про мифических и волшебных существ.
Да, это, как ни странно действительно был дракон. И хотя раньше он может быть и внушал грозную величественную красоту, но теперь излучал только вонь и голод.
Обойдя столб, на котором стояли пленники, дракон облизнулся длинным двойным языком. Рыкнув, он встал на задние лапы и оказался на уровне площадки. Когти на передних лапах, которые располагались почему-то на локтевом сгибе, зацепились за платформу, и теперь морда хищника рассматривала свой обед, роняя ядовитые слюни на пол площадки.
Ван действовал инстинктивно. Он схватил с пояса парализатор, который каждый гражданин обязан был носить при себе и выстрелил в драконью морду. Тот, казалось, даже не был удивлен таким поворотом событий, как будто к этому привык, только повел внизу хвостом. Вдруг Дор схватил свой парализатор, направил чудовищу на шею и надавил на курок. Заряда было на полторы минуты постоянного использования в максимальном режиме.
- Папа, - крикнул он, - возьми Рушин парализатор! Мама, дай мне свой. Направляй ему заряд в шею, там кончается его спинной мозг!, - он уже снова обращался к отцу, и четыре паралитических луча ударили снизу в драконову шею.
Дракон издал крик, от которого на мгновение полностью отняло слух. В глазах заплясал огонь и ярость, но он словно был загипнотизирован лучами, достигавшими его спинного мозга, и не мог дернуться в сторону, что, вероятно, спасло им жизнь.. Затем он сипло зарычал. Заряда оставалось на сорок секунд, после чего они останутся полностью беззащитными. Вану идея сына уже казалась провальной. Они уже почти тридцать секунд стояли друг на против друга: дракон напротив четверых людей, двое из которых были детьми, не в силах разорвать контакт между собою. Лапа дракона взметнулась вверх: "чтобы обрушиться на нас", - промелькнула мысль у Вана. Но достигнув своей верхней точки, она там и осталась. В глазах дракона уже светилось безумие. Он вдруг конвульсивно выгнулся назад, затем его скрутило пополам вперед, и он, ударившись рогом о площадку, свалился вниз. Заряды у всех кончились. Ван не нашел ничего лучшего, чем подойти к краю площадки и взглянуть, что же стало с противником. На дне дракон бился в конвульсиях. Его спина ритмично выгибалась то в одну сторону, то в другую, заставляя все драконье тело елозить по трубе. Наконец он затих. Вся туша оставалась неподвижным, и только его сломанная в агонии передняя лапа, которая первая отказала служить своему хозяину, тихо подергивалась вверх-вниз, словно снова не желая смириться с положением остального тела. Сын оказался прав. То ли они задушили дракона, закрыв доступ воздуха к спинному мозгу, то ли действительно парализовали его нервную деятельность, но дракон не двигался. Правда, Ван был не уверен, убили они его или только на время отключили, поэтому он решил как можно быстрее увести отсюда свою семью. Первым делом он успокоил себя. Затем разбежался и прыгнул к тому помосту, откуда они пришли в это злополучное место. По рукам ударил металл - еще немного, и он свалился бы в логово к неподвижному хищнику. Ван осторожно подтянулся и взобрался на помост. Теперь дело оставалось за малым - он подошел к рычагу и перевел его в противоположное положение. Раздался ужасный скрип, и площадка начала свой разворот обратно. Он испугался, что столь громкий звук может даже вернуть дракона с того света. Словно в подтверждение его слов, у дракона перестала дергаться лапа и опустилась на землю. Вану опять стало не по себе. Наконец, площадка встала на свое прежнее положение и они быстро пошли в обратную сторону.
Напоследок, Ван обернулся в сторону дракона и вскрикнул. Его опасения подтверждались - драконьи глаза загорелись красным и посмотрели на него зло и недоуменно - он приходил в себя. И они побежали. Оставив за собой шагов сто, они вдруг услышали дикий крик, в который дракон вложил всю свою ярость и ненависть к людям. Сзади полыхнул огонь, и Ван отметил про себя, что дракон еще и огнедышащий. Удивляться у него уже не было сил.
Дракон пришел в себя, и по всему собирался догонять сбежавшую жертву. Мигнул и погас свет - охотник решил, что в темноте им будет сложнее убегать, и был прав. Ноги спотыкались о решетку помоста и вскоре они перешли на шаг. Сзади слышался лязг ломаемого металла, вдалеке уже виднелись время от времени вспыхивающие языки пламени - дракон ломал помост, и причем с достаточно большой скоростью. Скоро им наконец-то придется отправиться на обед (или на ужин?, что в прочем, не представляло сейчас важность) к разъяренной твари.
Ван огляделся по сторонам. Бежать назад в темноте не имело смысла - они сразу переломают ноги, уж лучше было оставаться на месте. Но почему не попробовать открыть боковой люк, рядом с которым они стояли? Попытка не пытка, решил Ван, и подбежал к округлой железной бляхе. У них оставалось не больше двух-трех минут, пока дракон не доберется до них и не спалит своим естественным огнеметом.
Ван взялся за ручку люка и начал вращать против часовой стрелки. Люк плохо поддавался, но потихоньку выкручивался из пазов в стене. "Быстрее, быстрее", - молили его сзади, но он не обращал на это внимания, полностью сосредоточившись на упрямом люке. Грохот ломаемого помоста стал гораздо ближе. Наконец люк с лязгом отошел вбок.
- Алия, ты первая, быстрее, - крикнул он.
Жена послушалась и подошла к проему. Вдаль уходила темная пасть трубы, по стенам которой висели трубы и провода. Страшно было лезть в темную неизвестность, но опасность сзади подгоняла людей. Через несколько секунд за матерью исчез Дор. Ван подсадил перед собой Рушу. Та упорно сопротивлялась и не хотела лезть в черный трубопровод.
- Давай, родная, - молил ее Ван, - а как вылезешь, я тебе леденец куплю.
- Купишь?, - поинтересовалась дочь, озорно сверкнув глазками.
- Куплю, конечно, куплю, - он подтолкнул ее вперед.
- Хорошо. Но если ты забудешь, я тебе напомню, - улыбнулась Руша и поползла за братом.
Ван подпрыгнул и влез сам, удивляясь такой перемене настроения дочери, которая словно забыла про недавнюю опасность. Потянувшись, чтобы закрыть за собой люк, он встретился глазами с драконом. Тот остановился и пристально посмотрел на человека в проеме люка. Красные глаза словно почернели по краям. В них светился голод и чувство желания недосягаемой свободы, доступной людям, но зареченной для него. Ван вздохнул, закрыл люк и начал завинчивать его изнутри. Снаружи раздался вой и рев. Ван отдернул обожженую руку от внезапно раскалившейся поверхности люка. Закручивать дальше не представлялось возможным, и Ван пополз за всеми своими в надежде, что дракон не будет ломать люк просто для того, чтобы сжечь их огнем. Но рев снаружи прекратился и дракон как будто даже повернул в свое логово. Откуда же здесь появилось такое чудовище, подумал Ван. Действительно, странно было, что такое огромное животное оказалось зажатым со всех сторон в такой клетке. У него даже возникло некое подобие чувства жалости и сострадания, когда он в последний раз посмотрел дракону в глаза. Но Ван быстро загнал все мысли вглубь сознания, сосредоточившись на дороге.
Ползти было трудно. Приходилось ежесекундно перешагивать через металлические скобы, на которых крепились провода и трубы, чтобы не сломать руки и ноги. Кожа уже была разодрана в кровь, но Ван упрямо поднимал конечности, ползя вперед, не думая о том, сколько ему еще осталось и как далеко впереди находилась его семья. Время потеряло для него существование. Сознание куда-то исчезло. Он превратился в подобие машины, медленно продвигающейся вперед, утратив всякий интерес к окружающему.
Вдалеке засиял белый кружок. В голове Вана словно разрядом промелькнула мысль - свет? Но он продолжал идти с той же ритмичностью и скоростью, понимая, что любое нарушение в его танце жизни отнимет у него последние силы и он упадет, больше не в силах встать. Как во сне он вывалился из дырки куда-то вниз, на свет. Его подхватили крепкие руки и куда-то понесли, затем уложили на постель. Каким-то сторонним чувством он отметил, что его семья тоже здесь, но через мгновение он уже забылся во сне.