БАЗЕДОВЫЙ ПРИЗРАК
Астаховой Жанне Сергеевне
Чем питаются призраки? Это, смотря какие. Надо сказать, что призраки бывают разные, и соответственно, питаются по разному. Некоторые насыщаются, я извиняюсь, змеями, это, как правило, так называемые ординарные призраки. Или, как бы это сказать, призраки низшего разряда. Совковые, полусовковые и некоторые другие. Другие питаются бог весть чем. Что бог ни пошлёт, то и кушают. Как дети малые. Чистые младенцы. Наша невестка всё трескает. Есть – пьёт, нет – ждёт. Чем питается базедовый призрак, а он – то нас больше всего и интересует, узнать практически невозможно, хотя очень и очень, конечно, хочется. Отсутствие даже мало мальски правдивой информации о его рационе, даёт нам ни более, ни менее, как зияние или говоря проще, самую обыкновенную и заурядную пустоту. Как говорится, хочется, да колется. Что ж. По одёжке протягивай ножки. Существуют ещё и другие типы призраков. Призраки – хлапы, призраки – втируши, призраки – дурачки, и наконец, призраки – негодяи. О призраках – негодяях, об их зловещей и сверхпродуктивной деятельности можно говорить часами. Что часами! Не часами, а годами. Да и то, пожалуй, всего не расскажешь. Почему? Не хватит никакого времени. Мир призраков бесконечен и непостижим. Очень интересные наблюдения о жизни призраков – дурачков я сделал недавно в одном превесёлом месте, речь о котором, зайдёт, тогда когда я сочту это нужным. Эта повторяю, крайне интересная работа ёщё не закончена по причине довольно громоздкого объёма информации.
ЭПИКУРЕЕЦ С САВЁЛОВСКОГО ВОКЗАЛА
Не так давно, не далее, как вчера, я имел честь беседовать с одним юным эпикурейцем. Беседа была очень занимательна, полна чудной информатики и носила несколько затяжной характер, что отнюдь не умаляет её истинной ценности. Эпикуреец изрек. Вот Вы, уважаемый, денно и нощно разглагольствуете о призраках, всю жизнь вращались среди них, и зачем – то, бог вас знает, зачем, изучили их повадки, поступки, истратив на это уйму времени, средств и прочее. А сами – то Вы , по вашему, кто? Знаете песню, продолжал он: Призрачно всё в нашем мире бушующем? Я скромно потупился. Так вот. Поскольку Вы тоже являетесь неотъемлемой частью нашего бушующего мира, то Вы он ещё раз назвал меня уважаемым, тоже призрачны, как и все мы. Увы, мой юный друг, возразил я, уж если кто из нас и призрачен, так это Вы, а я никак не могу быть призрачным, поскольку я самый настоящий призрак, это неважно, что внешне я напоминаю человека, но давайте оставим этот разговор, мало ли кто кого напоминает. Так вот, продолжил я, я призрак, а призрак не может быть призрачным, так как ни в вашем бушующем мире, ни в каких то иных мирах, если они только существуют, никто ещё не видел ни стеклянного стекла, ни водяной воды. Эпикуреец разъярился. Да, с чего Вы взяли, что Вы призрак? Нисколько не обидевшись на милого юношу за этот неожиданный выпад, (призраки не обидчивы) я, как говорят, не повёл и бровью и вкрадчиво произнёс. Предположим, что Вы попали на некий необитаемый остров, ну, скажем, к туземцам или жителям Полинезии, либо куда – то ещё, это не имеет никакого значения, пожили там десяток – другой лет, привыкли к тамошним обычаям, загорели, ассимилировались, короче, как бы превратились в настоящего туземца. Понятно ли я излагаю? Эпикуреец мрачно кивнул головой в знак согласия. Теперь, скажите мне. Если я, как Вы совершенно справедливо изволили заметить, всю жизнь вращался среди призраков, знаю их лучше, чем мать родную, усвоил и перенял их повадки, ужимки, досконально изучил их речь, так кто же я, по вашему, как не призрак? И пускай до базедового мне ещё и далеко, хотя, может быть, не так уж и далеко, как это может показаться с дуру или с перепою, я, тем не менее, хотите Вы этого или не хотите, всё же самый настоящий призрак. Эпикуреец ничего не сказал мне. Он грустно повёл очами и, удаляясь в сторону Савёловского вокзала стал медленно таять и растворяться в его золотых и злокачественных дебрях, пока вовсе не исчез из виду. Пропал казак. Больше я его не встречал. Думаю, что он стал призраком. Удивляться тут особо нечему. После даже самой невинной и непродолжительной беседы со мной, все окружающие, так или иначе, в разное время, конечно, вот что обидно – то, но обязательно становятся призраками. Призраками – дурачками. На базедового не тянут. Уж кто только ни пробовал. Уж такие брались. А подойдут, бывало. Не. Чижало очень.
СТРАННАЯ КОМНАТА
Однажды, не знаю, как меня угораздило, и где именно это происходило, но я видел комнату, где живёт базедовый призрак. Всё это происходило в некоем странном призрачном доме, путешествие по фантастическим коридорам которого, я постараюсь описать, как выражаются моряки, капитально. Я шел по зыбкому коридору и увидел нечто, отдаленно напоминающее дверь или что - то в этом роде. Хочу обратить внимание и подчеркнуть, что всё же это была не дверь. Что именно я так и не смог понять. Меня сопровождал неизвестно откуда взявшийся проводник, вежливо объяснивший мне, что за этой чудной дверцей проживает базедовый призрак, и входить туда, и тревожить его, просто так, мягко говоря, нежелательно. Внутри этой странной комнаты, насколько я смог заглянуть в неё, не знаю, как мне это удалось, мало того, что там не было ни стульев, ни стола, ни кровати, а на чем же тогда спит этот базедовый призрак, - вот чего я не понимаю, короче говоря, там не было ни только всех этих непременных атрибутов жилья, так до кучи, там не было даже и пола. Ни встать, ни сесть. Из этого нереального жилища, меж тем струился вполне реальный серенький дымок с запахом лотоса. Вспомнилась одна жалостливая строчка. И напрасно девушка ждала у фонтана в платье темно-синем. Что за песня? А – а – а. Да это же серебрится серенький дымок. Жалко девушку. В смысле, что не дождалась. Тут же припомнилась другая. Напрасно старушка ждёт сына домой, ей скажут, она зарыдает, а он по пивным всё идёт и идёт, последний бушлат пропивает. Знай, мол, наших! Странно, всё же устроен человек. То девушку жаль, то старушку, а то и вообще никого. Особую жалость вызывает тот факт, что ждали - то они напрасно. Ничего не сделаешь. Закон моря. Так эта комната, спросите Вы - шахта, что ли какая? Зачем шахта? Какая же это шахта, если она никуда не ведёт? Я совсем забыл сказать, что войти в эту комнату нельзя, поскольку дверь в эту комнату, пусть и угадывается, но всё же напрочь отсутствует. Не виден и звонок. Глазка тоже нет. Ничего нет. Дверь эта, как, между прочим, и сама комната, где, по словам таинственного проводника, якобы проживает базедовый призрак, - лишь умозрительны. Дверь не ведущая никуда, не является дверью, и представляет из себя пустой звук.
ОПАСНЫЕ СРЕДЫ
Я часто вспоминаю одно старинное определение, состоящее из четырёх утверждений. Где люди – там скандал. Где скандал - там люди. Нет людей – нет скандала. Нет скандала - нет людей. Это самая печальная, и самая, что ни на есть правдивая формула на свете. Существуют ли земли или пространства, ещё не заселённые людьми? Разумеется. Что там есть? Всё, кроме людей. Хорошо ли это? Да. Почему это хорошо? Первое. Ты царь, - живи один. Второе. Но не только поэтому, а и ещё кое почему. Можно ли разыскать эти райские долины и перебраться туда для проживания? Нет. Эти девственные пространства предназначены не для этого. А для чего тогда? Неизвестно. Поскольку именно люди несут с собой всегубительный разлад, присутствие их в подобных девственных средах, не только не приветствуется, но и совершенно недопустимо. Что произойдёт с этими райскими уголками при вторжении людских полчищ? Как только эти среды, или любые другие, подобные этим, будут заселены и обжиты людьми, для начала они превратятся в крайне нежелательные пространства со знаком минус. Затем они навсегда утратят былую энергетику и приобретут статус особо опасных. Хочется спросить, особо опасных, для чего?
ЕВРЕИ СНА
Мысль о том, не надо величать её чудовищной, чтобы написать эту работу, явилась мне задолго до моего рождения. Когда я был там. Смею заверить Вас, что явилась она мне, отнюдь, не в виде некоего рождественского пряника. Впрочем, что говорить. Явилась, не запылилась. Забросив далеко сомненья огурцы, снедаемый пленительною злобой… Нет, так не пойдёт. Иные надобны коленца. Нужно, чёрт возьми, не особо чертыхайся, Рыба - Китка, каким то , не знаю в точности , каким именно способом, всё же раз и навсегда, выяснить – кто такие эти евреи сна? Чем отличаются они от башкиров болот, или скажем, от узбеков воды? Кстати, говоря, неплохо бы узнать заодно, и кто такие эти башкиры болот и узбеки воды. Что именно делают башкиры в болотах и узбеки в воде, или, говоря по иному, как соотносятся меж собой эти, более, чем трансцендентные величины. Как- то раз, так и хочется написать, порой дождливою намедни, не, нельзя, гуляя по приветливым аллеям зуевского парка, который представляет из себя не что иное, как бывшее и давным - давно закрытое и не существующее кладбище, я разговорился с одним милым неандертальцем. Надо сказать, что неандертальцем я называю его чисто условно, ибо никогда ещё никто не наблюдал, чтобы в Зуевке обитали настоящие неандертальцы. Неандерталец высказал предположение, что существует некая градационная сетка, и что по его глубокому убеждению, евреи сна, реальны в большей степени, чем можно думать, в то время, как башкиры болот, равно как и узбеки воды, представляют из себя дутые величины. Я обомлел. Как так – дутые? Как это понимать? Неандерталец не то, чтобы уклонился от ответа, нет, он поступил совершенно по другому. Исчез. Она исчезла, утопая в голубом сияньи дня. Внезапно вынырнувшая из омута 19 века, строчка эта, не имеет никакого отношения ни к зуевскому парку, повторяю, бывшему кладбищу, ни к неандертальцу, не имеет, хотя, возможно, какое то всё же имеет, ибо в этом празднично - траурном мире, всё, так или иначе, каким - то образом связано. Я не знаю, растворился ли неандерталец в голубых просторах давным – давно ушедших дней или имел честь отъехать в иные заповедные и блаженные страны. Впрочем, вопрос этот, одновременно и риторический, и нет, закрылся так же быстро, как и открылся. Тяжёл труд сборщиков чая. По милости томительных судеб, теснясь у стен недвижного Китая, как парии какие иль илоты… Этот экскурс в неприветливые земли континентального Китая, не только уместен. Он необходим. Ловлю себя на том, что меня постоянно преследует мысль, мысль – вопрос, на который я не могу правильно ответить, ни в ту, ни в иную сторону. Вот этот вопрос, в абсолютном, так сказать, рафинированном виде. Кто более всего из моих друзей, надо сказать, что никаких друзей у меня нет, более всех подпадает под статус сборщика чая? Сдаётся, что эту небольшую, но весьма важную и принципиальную неувязку можно объяснить следующим образом. Первое. Если нет никаких друзей, то, разумеется, нет и сборщиков чая. Ясное дело, обидно. А что сделаешь. Карма. По одёжке протягивай ножки. Второе. Если нет никаких сборщиков чая, заповедный труд которых и труден и тяжёл, то соответственно, нету, и никаких друзей, как существующих, так, и несуществующих. Ни в коем случае не являясь полномочным представителем ни евреев сна, ни других таинственных меньшинств, я скорбно сетую, что, между прочим, не мешает мне напевать - Обидно, эх, досадно, до слёз, до мученья, что в жизни так поздно мы встретились с тобой. Не успела отзвучать эта песенка как я уже мурлычу другую. Жена найдёт себе другого, а мать сыночка никогда. Хочу заметить, что женщины, как таковые, в этой моей крайне запутанной и извилистой прозе, не присутствуют и этот непреложный факт весьма благосклонно влияет на мою психику и заряжает некоей весьма позитивной творческой энергией. Реальный женский пол в работе не существует. Женщины появляются в этой прозе только в виде песен, пословиц и прибауток.
ПРОДУКТ 120
И вот, как всегда, заварив с утра банку крепчайшего чая, Brooke Bond – гранулированный, и хотя у меня нет такой привычки, чтобы докладываться о своих действиях или намерениях, да и кому бы, - если уж на то пошло, всё же некоторые доводы, как те, которые у меня имеются в наличии, так и те, которые запросто могут образоваться при поглощении коричневатой гущи, довольно легко можно прочитать, стоит только переместить свой гордый взор чуть выше, ровным счётом читателю ничего не скажет. Продукт 120. Ну, и что скажете Вы. Это нам ни о чём не говорит. Несколько необходимых разъяснений. Во избежание разного рода недоразумений или тягостных недоумений, мне хочется поговорить, как о природе недоразумений, так и о разъяснениях. Сначала о разъяснениях. По моему глубокому (Волга – пример глубокости), убеждению, все существующие типы разъяснений можно разделить следующим образом. Первое. Разъяснения способные разъяснить всё, что бы ни было до последней ступени крайности. До самой, так сказать, наипоследнейшей тютельки. О тютельках, как и о том, чем они являются на самом деле, мы поговорим позже, а может быть и никогда. Зачем прояснять ясное? Далее. Это ничего, если разъясняемый предмет, так или иначе, не хочет становиться ясным. Вольному – воля. Это его личное дело. Надо уважать не столько окружающий мир, к слову сказать, мир – вздор, сколько права предметов. Второе. К превеликому сожалению приходится признать скорбный факт существования целого ряда таких разъяснений, которые, чтобы не запутаться, давайте по порядку, которые не только ничего не разъясняют, но и не могут ничего разъяснить. Как бы этого им не хотелось. Это, хотя и обидно, и всё же перенести подобную обиду представляется возможным. Причём, перенести стоически. Давайте будем считать всё написанное – своеобразной прелюдией или неким, пусть и крайне запутанным, но всё же, пролегоменом. Так как же, чёрт возьми, перейти от слов к делу? Стоп. Прежде, чем начать плести затейливые узоры повествования, нужно определить для себя, что важнее, слова или дела. Некоторые считают, что дела, и как говорит неумолимый голос истории – ошибаются, другие, что – слова, и ошибаются ещё в большей степени. Кто не ошибается, или кто ошибается реже других? Абсолютно непогрешим и не допускает никаких ошибок, тот, кто ничего не делает. Я что – то делаю, значит, я ошибаюсь. Если я не буду ничего делать, то я не буду и ошибаться. Как это не лестно, мол, человек без ошибок, а дело моё будет стоять на месте и никогда не сдвинется с мёртвой точки. Нет уж. Лучше я буду ошибаться, но я буду что – то делать, тем самым, отличаясь от тех, кто вечно спит, или лежит как Обломов и в ус свой, между прочим, почему – то забывает дуть. Высший разум, простит мне мои, как настоящие, так и будущие ошибки. Кто думает, что высший разум раздаёт небесные индульгенции направо – налево, или на халяву, смотри в Интернете. Андрей Товмасян. PROZA. RU Звёздные халявы. Исследование. 2012.- что ошибка эта может называться вечной ошибкой. Она практически неисправима. Так или иначе, я начинаю своё повествование, потому как, не начнешь – не окончишь. Закон Лапитрона. Начнёшь – раньше, окончишь – раньше. Закон Лапинхэда. Никогда не начнёшь, никогда не окончишь. Закон Товмасяна. Из тьмы веков извлекается вечный вопрос. О чем писать, всё написано давно. Это далеко не так. Писать нужно то, что интересно читать. Кому? Это совершенно неважно - кому? Чтобы сочинить нечто неординарное и заманчивое, как огни притона, которые заманчиво сияют, потребны тяжкие труды. Не требуй от меня опасных откровений. Далее. Плохо или хорошо, что речь моя, постоянно скачущая с места на место, никогда не находится в состоянии тягостного бездействия, и наполнена причудливыми реминисценциями? Разумеется, это хорошо. Если кто – то думает, паче чаяния, что мне не о чём писать, тихо ошибается. Вот возьму сейчас, и сочиню, что - нибудь, такое, что может присниться, разве только в самом страшном сне. Что бы это могло быть? Прошу извинить меня, Господа, но поскольку, время – деньги, как совершенно необоснованно и крайне необдуманно утверждают некоторые, с которыми я не могу согласиться и вот почему. Никакое время не может являться деньгами, поскольку время есть всегда, а деньги – не всегда. Собственно говоря, это и ежу понятно. И тот простой и незамысловатый факт, что из всего этого, ровным счётом ничего не следует и не вытекает никоим образом не может ввергнуть меня в бездну уныния. Скорее напротив. Кто стоик в душе, кто навсегда примирился с мыслью, что денег нет и никогда не будет, тому, гораздо охотнее и гостеприимнее распахиваются и открываются, это не одно и то же, некие, пусть ненужные и даже в некотором роде губительные горизонты. А вы, говорите, что не о чем писать. Неправы и те, кто вслед за неизвестно кем, как некие попки, уныло твердят, что бумага, мол, всё стерпит. Как бы не так. Терпение бумаги отнюдь не беспредельно и, насколько я знаю, весьма и весьма ограничено какими – то неизвестными мне, но в высшей мере, властными и влиятельными инстанциями. Кстати, об инстанциях. Кстати говоря. Что такое инстанции? Для кого они созданы? Кому на руку их непостижная уму деятельность? Вопрос этот с кондачка не разрешишь. Это вовсе не значит, что он неразрешим. Чтобы понять, что представляют из себя инстанции, нужно иметь толику терпения и хладный ум. Далее. Какие инстанции несут большее зло, а какие - меньшее? Чем с ходу отвечать на этот, один из самых скользких мировых вопросов, лучше оставить его открытым. Для чего, открытым? Для невзгод, разумеется. Если бы некий могущественный волшебник смог бы обрушить все мыслимые и немыслимые беды на головы всех инстанций мира, он сделал бы нечто полезное. Увы. Таких волшебников в досягаемой близости – нет. Разумеется, они существуют. Где? Скорее всего, где – то, там, за белой пылью. Надо поговорить о некоторых других вещах. Что такое продукт 120? Чем славен он и что из себя представляет? Что если я, отбросив сомненья огурец* Смотри в Интернете Андрей Товмасян. PROZA. RU Огурцы сомненья. Исследование. 2012. Так вот. Если я сейчас, возьму и отброшу в различные совершенно неописуемые и непонятные ни зверю, ни человеку, стороны, эти непостижимые огурцы сомненья, то первое впечатление кого-то бы ни было будет таково. Ничего не произошло. Как бы не так. Ещё как произошло. дорогие мои, бедные читатели, не успеете Вы и глазом моргнуть как произойдёт нечто такое, что навсегда лишит Вас чего- то очень важного. Чего именно, я пока и сам не знаю, и дорого бы дал, чтобы узнать тайну сию, и всё же не совсем поэтому, хотя и поэтому тоже, я беру свои слова обратно. Сам дал – сам взял. Далее. Так как все нужно делать постепенно, наше дикое повествование, будет развиваться тоже постепенно. Шаг за шагом. Шаг вперёд, два – назад. Так спокойнее. Как и всех других обитателей скорбных пространств, меня постоянно, не только посещают, а прямо – таки бомбардируют мысли. Мысли эти всегда разные, но как ни странно, говорят они всегда одно и тоже. Возьмём, для примера, любую мою новую мысль. Чтобы не запутаться, назовём её условно, первой. Итак. Первая мысль. Эта первая мысль, почему - то носит вопросительный оттенок. Говоря проще это вопрос. О чём она хочет спросить меня? Бог её знает. Бог богом, а сочинять – то мне, что я и делаю с присущим мне коварством. Слово коварство, не совсем точно отражает мою мысль, а, говоря точнее, никак не отражает. Забудем его. Так, что же такое, всё – таки, продукт 120? Чтобы понять это, вовсе не нужно быть… Но, тут моя мысль дала сбой, и я занялся поиском новых словесных ходов. Исследование ходов, причём, любых, а не только словесных, занятие настолько занимательное, если так можно выразиться, а насколько я знаю, выразиться можно как хочешь, что… Приношу свои извинения, Господа, но на некоторое время, я вынужден прерваться. Да. Чуть не забыл. Более подробно смотри в Интернете. Ощупывание непредставимых предметов. Позвольте мне на минуту прерваться, и заварить чайку. А что будет после, я и сам толком не знаю. Ну, что ж, пожалуй, можно и продолжить. Не надо уподобляться некоему, хотел сказать пандусу, но вовремя спохватился и передумал. Так вот. Чтобы не было прыжков и метаний, что бы речь текла без экивоков и не изнуряла сердечные мышцы, не напрягала органы слуха, зрения, осязания и прочие, нужно поступить следующим образом. Каким? А вот каким. Говорим не то, что не хочется сказать, а то, что хочется. Это самый проверенный и действенный способ. Вот сейчас, например, сейчас мне хочется спросить у себя – что же это за способ? Но никакого ответа я получить не могу, потому, как мои органы не хотят подчиняться какому – либо насилию и произволу, и хочу я этого или нет, но я вынужден с этим считаться. Эх, была, не была. Где наша не пропадала. Попробую объяснить, что такое продукт 120. Попытка – не пытка. Эти слова, всезнающая народная молва весьма справедливо приписывает незабвенному Лаврентию Павловичу. Не имея особого желания вступать в спор с народными массами, скажу следующее. Сведения о продукте 120 настолько разноречивы и расплывчивы, что сам продукт 120, никоим образом не может быть объясним ни с одной из известных в природе точек зрения. Пытаться сделать это – значит, гневить высший разум. На первый взгляд, в этой моей работе весьма ощутимо присутствует изрядная доля скепсиса и сумбура, а сама работа, что характеризует меня с хорошей стороны, как я вычитал в одной интересной детской книжке, так и дышит, по меткому выражению автора, первородным хаосом. Удивляться этому не стоит. Всё живое, так или иначе, дышит. Дышат киты и кашалоты, это неважно, что кашалоты – тоже киты, кашу маслом не испортишь, дышат леса, реки, горы, долины и даже камни. Люди, - не в счёт. Хочу заметить, что люди, - всегда не в счёт. Словом, дышит всё живое и неживое. И хотя говорят, что перед смертью, мол, не надышишься, пусть всё, что есть на свете, дышит себе на великую пользу и здоровье. Всё сказанное мной ничуть не умаляет истинной ценности этой работы, и ни в какой степени не может затемнить её смысл. Хотя, возможно, и умаляет, Хотя, возможно, и затемняет. Поистине, неисповедимы пути твои, Господи! Присутствие же хаоса, я хочу сказать, настоящего, подлинного хаоса, красит не только эту работу, но и окружающий мир, и этот факт, повергает меня в некоторое изумление. Благодаря хаосу – мир становится реальнее самого себя. Хорошо ли это? Думаю, что хорошо, хотя, возможно, я ошибаюсь. Опять, этот проклятый скепсис. Долой скепсис! Хотя, возможно, и не долой. Бедные мы люди. А может быть, и не бедные. В смысле, не такие бедные, как хотелось бы. В священном писании сказано. Ищите, да обрящете. Знаем мы, эти ищите. Мало ли, что где написано.
30 Июня 2012 года