В те давние годы я жила в одном рабочем городе, в самом центре, на правом берегу реки Урал. Город был населен, в основном, одним трудовым народом, который тяжело и много работал на металлургическом комбинате. У людей почти не оставалось времени на отдых. Трудились по шесть дней в неделю.
Её знали все, кто проживал в этом районе. Женщина в белой одежде, закутанная в белое покрывало останавливалась на углу одного и того же дома, выходившего на широкий проспект. Покрывало-палантин обрамляло её белое лицо с алыми губами и окутывало всю её фигуру вплоть до колен. Из-под палантина виднелся край белой юбки, белые чулки, а ноги были обуты в белые поношенные туфли. Она всегда останавливалась между колонн в эркере здания, на фоне темной двери. В этом портале женская фигура смотрелась монументально. Она приходила сюда обычно в такое время, когда жители района шли на работу, торопились на обед или возвращались с работы.
Я жила рядом в восьмиэтажном доме. Сам проспект тогда был очень важной артерией. Множество людей проходило этим маршрутом. Они толпились на автобусных остановках, плотно набиваясь в проходящий транспорт. Люд торопился по своим неотложным делам.
Женщина всегда приходила с фибровым чемоданом в руках и ставила около себя на землю. Этот чемодан будто означал наличие всех её вещей.
— Л-ю-д-и, почему вы так жестоки?
Слова она произносила с особым выражением и хорошо поставленным театральным голосом, но немного подорванным от ежедневных выступлений на улице. Обычно она простаивала по несколько часов кряду и подолгу декламировала. Когда я проходила мимо, то почему-то, как и все прохожие, ускоряла шаг, чтобы не остановиться и не слушать того, что она говорила. Но отдельные слова и предложения всё-таки застревали в памяти. А говорила она примерно следующие слова:
— Л-ю-д-и-и, стойте, зачем вы пришли сюда?
П-о-ч-е-м-у вы никого не любите?
Я пробегала мимо, хотя всегда хотела остановиться и послушать, о чём она говорит? Но закон толпы силен и неумолим. Человеческий поток увлекал меня за собой. Я просто тонула в этом течении. На фоне безликой серой массы людей, одетых в одинаковую серо-черную одежду, дама в белом наряде была видна издалека. Мои чувства, возникающие в глубине души при виде этой женщины, были противоречивыми. С одной стороны, я желала узнать, в чем же суть её выступлений, но другая часть меня твердила, что я не должна слушать сумасшедшую. Я с гордостью думала, что я нормальная. «А нормальным не следует слушать ненормальных», - что-то предательское подсказывало мне изнутри. Но сердце всё же щемило, похоже что оно не соглашалось с такими выводами.
— Л-ю-д-и-и, постойте, куда вы идете?
Выкрикивала она своим необыкновенно высоким и дрожащим от волнения голосом. Её голос, похожий на колокольчик, звенел в воздухе и разносился довольно далеко по улице.
Когда она произносила свой монолог, то неподдельно волновалась, как- будто сообщая нам что-то очень важное, как для неё самой, так и для нас. Но мы же УМНЫЕ, надо ли нам слушать безумную!
— Л-ю-д-и-и, я люблю вас, л-ю-д-и!
Так продолжалось три или более года. В какой-то день эта женщина не пришла, и потом тоже. Было очень заметно, что её больше здесь не стало. Потом я почувствовала, как мне её не хватает!
Прошло много лет и в памяти иногда всплывает эта одинокая фигура, обращающаяся к тебе с извечными и главными жизненными темами. Зачем мы пришли сюда, почему мы мало или совсем не любим друг друга и в чем смысл жизни? Тогда и возникает вопрос, кто же тогда был ненормальный, а кто вполне и даже совсем нормальный?