После душа Сергей провел генеральную уборку, вынеся на улицу не один пакет с мусором. Убираясь на автоматизме, художник все никак не мог избавиться от дурных мыслей, копошившихся в его голове. Волнение за Славку достигло апогея, когда вдруг раздался телефонный звонок. «Свободная» - сообщил дисплей и Сергей дрожащими руками принял вызов.
-Алло! Славка! С вами все в порядке? – Заорал творец, уже не в силах сдерживаться.
-Да, со мной все хорошо. – Настороженно ответила писательница. – Простите, а кто это?
-Ростислава, это Рахманинов! Куда вы пропали? Мы с Валерием Леонтьевичем места себе не находим!
-Ой, Сергей, это вы! – Голос Славки мгновенно потеплел, что не могло не порадовать художника. – Я никуда не пропадала. Просто вчера уехала на экскурсию и забыла телефон дома. А Валерочка столько раз звонил, что батарея благополучно села. Вы не волнуйтесь, со мной все в порядке. Валеру и ребят я уже успокоила, а ваш номер у меня не записан. Обычно я не перезваниваю на незнакомые номера, но тут, почему – то, перезвонила.
Сергей буквально сиял от счастья. Он даже представить не мог, на какую высоту подлетит его настроение от простого звонка.
-Я очень, очень рад, что все хорошо. Но, пожалуйста, больше так не делайте. Нервы у нас не железные, а Валерий Леонтьевич вообще собрался завтра лететь к вам. – Затараторил творец, не в силах сдерживать эмоции.
-Да – да, Валерочка мне сказал. Более того, я выслушала часовую нотацию о том, какая я несобранная и безответственная, и как он безумно по мне скучает.
-Я тоже. – Выпалил Сергей и запнулся, чуть не выронив от сказанного мобильник.
-Я тоже по вам всем скучаю. – засмеялась писательница, не позволяя конфузу вклинится в разговор.
-Как там Норвегия? Нравится? – переменил тему художник.
-Да! Она замечательная! Прекрасная страна! – Даже через телефон художник ощущал, как Славка сияет. – Сергей, а может перейдем на ты?
-С радостью! Я сам хотел предложить, но смелости не хватало. – Честно признался творец без ума от переполняющего его счастья.
– Сережа, извини, но мне надо бежать. Не люблю упускать момент вдохновения, он может прийти не скоро, а ждать его я не люблю еще больше.
-Конечно, Слава. В чем вопрос? До встречи? – Сказал Сергей и опешил: уж что – что, а вопросительной интонации он от себя услышать не ожидал.
-До встречи. – Сказала славка и отключилась.
Тут же телефон вновь взорвался входящим вызовом.
-Я слушаю. – Протянул счастливый мужчина.
-Алло! Сергей? Это Наталья Владимировна. Я бы хотела пригласить вас на мой званный вечер. Людей будет немного, форма одежды свободная. Думаю, с пятью – шестью людьми вы уже представлены. – Затараторила бывшая заказчица.
Сергей неприятно поморщился – после бархатного, размеренного голоса Свободной, этот пропитанный лестью был совсем омерзительным.
-У меня нет картин на продажу. – Холодно отчеканил творец.
В трубке послышалось тяжелое сопение.
-Сергей, я разве что – то говорила о картинах? Я просто пригласила вас к себе в гости. Или после дома этой писаки другие дома вызывают у вас приступы тошноты?
Елейный голос, напрашивающийся на комплимент, выпросил у художника приступ ярости. Задыхаясь от злости, мужчина несколько раз открыл и закрыл рот, будто пытаясь откусить нечто несуществующее. Потом здравый смысл восторжествовал, и творец, стиснув зубы и как можно терпимее спросил:
-Подскажите, а Вдовиченко на вечер приглашен?
-Валерочка? – Тут же откликнулась дамочка. – Естественно. Он в числе первых моих приглашенных, ибо он не только друг мне, но и деловой партнер. Ох, бедный мужчина. Она совсем сделала из него тряпку!
-Наталья Владимировна будьте любезны, держать свое мнение о других людях при себе, иначе ссора будет неизбежна. – Удивляясь собственной выдержки, спокойно сказал Сергей.
Теперь уже очередь дамочки была заходиться от возмущения. Художник слышал, как она с шумом втянула воздух, и даже отодвинул телефон подальше, но вместо ругани, в трубку прошипели адрес, время, и, как показалось мужчине, разбили мобильник об пол.
«Так – то лучше». – Ухмыльнулся творец и бодрыми танцевальными па переместился в ванну.
Сергей оказался перед дверьми загородного дома заказчицы с опозданием более получаса. Пробки не оставили никакой надежды на пунктуальность, и вопреки названию, легко и просто, как из шампанского, вылетать не хотели. Вместо этого, они засели, как в хорошем, дорогом вине – «от» и «до».
По двору сновали люди. Наталья Владимировна не соврала – все были одеты достаточно просто, если не учитывать стоимость этой «простой» одежды.
-Опять этот пафос… - Бубнил Сергей, смотря себе под ноги. – И зачем я только сюда приперся? Чувствую себя полным идиотом. Все таким хорошие, правильные. А я? Ведь явно не из этого общества. До встречи со Славкой, казалось и не из этого мира. И какой черт меня дернул сюда пойти?
Подойдя к шведскому столу, творец налил себе немного виски, пригубил и поморщился:
-Мерзкое пойло! – Продолжал бубнить художник. - Мерзкое место и мерзкий прием! И хозяйка тоже мер…
-Сергей, рада вас видеть!
-Я вас тоже… Рад, Наталья Владимировна. – Выдавил мужчина, пожимая не молодую руку бывшей заказчицы.
Женщина, подошедшая сзади и напугавшая Сергея, сдержанно улыбнулась и повела его знакомить с гостями. Переходя от человека к человеку, одетого более дорого, чем предыдущий, но дешевле, чем следующий, слушая обильные комплименты и жеманные кокетства, художник все больше ощущал себя волком на псарне. Было крайне холодно и неприятно. Никакого искреннего гостеприимства, открытых улыбок, настоящего счастья. Только лесть, зависть и оскалы. «И это их Рай? – Думал Сергей, переходя от стола к столу? – Золотые клетки, в которые все здесь посажены, разве это счастье? У них есть достаточно денег, чтобы жить в своё удовольствие. Но вместо этого они хотят еще, и еще, и еще, пока их клетка не сожмется и не стиснет в смертельном захвате душу, и не поломает крылья. Интересно, кто из них может похвастаться полноценным общением с собственными детьми, миром и согласием в супружестве, настоящими друзьями, в конце концов…»
Будто прочитав его мысли, Наталья Владимировна, максимально понизив голос, перемывала кости девушке, с которой они только познакомились, но уже успели отойти.
-Девка эта, совсем стыд потеряла. Пришла сегодня вместе с моим другом, чурбаном старым. А я ведь её даже не приглашала. Так она, говорят, еще и беременна от него. А ей всего – то двадцать два. Это же додуматься надо –взять её на званый вечер. Сегодня такие высокопоставленные люди, и тут это чудо – юдо. Она же побирушка, приехала откуда – то из деревни на все готовенькое, села на шею и сидит, наслаждается.
-Я тоже из деревни. – Громко сказал Сергей.
Несколько человек покосились на него, а особо бестактные не постеснялись тут же зашептаться.
-Сережа, у вас другой случай. – Смутилась Наталья Владимировна.
-И в чем он отличается?
-Вы всего добились сами, своим трудом. Да и возраст у вас замечательный. – Расплылась в пошловатой улыбке хозяйка дома.
-Да причем здесь возраст!? Объясните? Всего можно добиться будучи и достаточно юным. Необходимо только упорство, желание, удача и целеустремленность. Не отступать ни при каких условиях, и тогда все точно будет. А молодая – старая – это роли не играет. Птице удачи все равно, на кого срать.
-Сережа, конечно вы правы… - Пошла на попятную хозяйка дома, озираясь на гостей: не слышал ли кто речь этого бескультурного невежи. – Но не могли бы вы высказывать свои мысли менее вызывающими словами.
-Он всегда говорит прямо и так, как думает. За это я его и люблю. – Послышалось сзади и Сергей едва не подпрыгнул от радости, услышав знакомый и ставший уже родным голос.
-Валерий Леонтьевич! Здравствуйте!
Бизнесмен по – отцовски обнял Сергея и сдержанно пожал руку Наталье Владимировне. Перекинувшись с хозяйкой вечера еще парочкой фраз, мужчины взяли по бокалу и отошли под крону молодого, зеленого дуба.
-Валерий Леонтьевич, а в высшим свете все пытаются друг друга загрызть или это единичные случаи? – Спросил художник, попутно осматривая спутника.
Вдовиченко был одет в свободные бежевые брюки и нежно – фиолетовую рубашку. Светлый цвет молодил бизнесмена и выгодно подчеркивал черные пронзительные глаза. «Такой взгляд у Свободной. Цепкий, как лапки игривого котенка, он почти гипнотизирует, и кажется, что если смотреть в её глаза чуть дольше положенного, можно уже никогда не выбраться из их пропасти. И умереть где – то там, на дне, в её мечтах, в её фантазиях, в ней самой, а потом возродиться с новыми силами и белоснежно чистым, как она сама».
-… и еще, Сергей, давай перейдем на «ты». Не чужие люди друг другу, с общим плодом любви и уважения – Славкой. – Закончил речь Валерий Леонтьевич.
Сергею не хватило смелости признаться, что он прослушал ответ на свой вопрос, и поэтому художник просто согласился с предложением теперь уже просто Валеры.
Вечер плавно перетекал в ночь. Гости все больше и больше налегали на спиртное, и официанты с трудом поспевали приносить наполненные бокалы шампанского и бутылки с разнообразными градусами и этикетками. По мере того, как убывал алкоголь, прибывало настроение. Даже Вдовиченко с Сергеем уже не так раскаивались в собственном приезде. Они потягивали коньяк и приоткрывали завесу собственной жизни. Художник на удивление легко рассказал бизнесмену о Лёле, вспомнив её нечаянно и тут же забыв. И честно признался о своей симпатии к Ростиславе.
-Я знал, что ты не останешься равнодушным к ней. – Слегка печально улыбаясь, произнес Вдовиченко. – Никто не оставался. Я, как ты видишь, тоже не смог. Собственно, и не жалею. Уж лучше я буду безответно любить её, честную и умную, чем тупых и лживых вертихвосток. Я, на самом деле, очень рад за тебя. Надеюсь, удача стоит у тебя за плечом, и Славочка останется с тобой. Я хочу этого. Ты самый достойный из всех, кто в неё влюбляется, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были вместе.
Бизнесмен сделал глоток коньяка, и внимательно посмотрел на китайский фонарик. Потом посмотрел на художника и улыбнулся, отчего Сергей проникся к нему еще большим уважение. Только сильный человек мог отдать любимую женщину другому, зная, что так будет лучше. «Наверно, крайне тяжело любить того, кто считает тебя просто другом. Любить и довольствоваться дружбой. Смотреть на человека и знать, что тебе не суждено целовать его губы, наверно, не так болезненно, как видеть, что эти губы целует другой человек. Найти в себе силы смириться и пожелать счастья им обоим. Вот она, настоящая, искренняя, но безответная любовь. Именно это и есть то великое, разрушающее чувство. Это, а не то, что я испытывал по отношению к Лелё. Пространство было право – паразитизм, а не любовь».
-Вааа – лее – рооо – чкааа! – Протянул до рвоты елейный голос. – Не хочешь ли ты составить мне компанию? Я намереваюсь потанцевать и хочу это сделать с тобой.
Изрядно подпитая Наталья Владимировна, чуть пошатываясь, приблизилась к Вдовиченко, пытаясь обнять его за шею, и глупо хихикая.
-Наташа, извини, не танцую. – Буркнул бизнесмен и несколько грубовато скинул чужие руки со своих плеч.
-Ага, конечно, не танцует он. – Скривилась хозяйка дома, и становясь в Валерию Леонтьевичу полу - боком. – Ты бы так своей девчонке - наркоманке ответил. Кальянщица чертова. Кто знает, что она кладет в эти свои кальяны. Может она тебя вообще приворожила, вот ты и пляшешь козлом вокруг неё.
-Все сказала? – На удивление спокойным голосом спросил бизнесмен, а Сергей посмотрел на Наталью Владимировну устало, как на надоевшую, но уже не вызывающую злобу муху.
-Да тебе что говори, что не говори – как об стенку горох. Ты же даже не слышишь меня. Да ты вообще никого не слышишь, кроме своей писаки.
-Неправда. Я вот Сережу замечательно слышу. – Мягко улыбнулся Валера.
-Правильно, - Осклабилась художнику заказчица, - Потому и слушаешь, что он тоже попался на неё, как рак на падаль.
-Слушай, Наташка, почему ты такая тварь? Что тебе Славка плохого сделала? Ты видела её всего раз пять в жизни.
-Ха. И что из этого. Мне хватило того, что она сделала из тебя, и что теперь делает из него. – Ткнула в сторону творца женщина. – Да вы же тряпки! Она об вас ноги вытирает, а вы и рады стараться. Славочка, Славочка, Славочка! Тьфу, слышать противно! И что вы в ней нашли: ни кожи, ни рожи?
-Зато у неё, Наталья Владимировна, в отличии от вас, есть душа, сердце, ум и преданные друзья. – Тихо сказал Сергей, глядя на хозяйку дома с неприкрытой жалостью. – Спасибо за приглашение. Было неприятно. Надеюсь, мы с вами больше никогда не увидимся. Прощайте.
-Иди – иди! Бери эту проститутку и вали в свою деревню! – Крикнула женщина вслед художнику.
-Ну и дура же ты, Наташка. – С усмешкой «похвалил» её Вдовиченко, направляясь за творцом. – Ах да: как ты поняла, контракта не будет. Удачи.
Наталья Владимировна скрипнула зубами и с силой швырнула бокал об асфальтированную дорожку. Мужчины переглянулись, и каждый увидел в глазах другого ребяческие огоньки. Совсем как у Свободной.
Дни шли. Неторопливо, с аристократической медленностью, но шли. Сергей так же жил на съемной квартире, также переживал творческий кризис, и также, время от времени, напивался. Единственным исключением был секс. Точнее его отсутствие. Творец и сам не знал, почему не может желать женщин, подчас даже невероятно красивых, но был этому рад. Он был практически счастлив, по несколько часов общаясь со Славкой, и по несколько вечеров общаясь с Вдовиченко. Несколько раз они с Валерой заскакивали в квартиру к Свободной, неизменно находили там кого – нибудь из шведской семьи, и уезжали под утро пьяными и почти счастливыми.
-Кирилл, - Однажды спросил Сергей у поэта. – Почему только в вашем доме я нахожу такую отраду, которую не могу найти нигде. Ведь я могу многое себе позволить.
Кирилл усмехнулся, сделал глоток энергетика и, помолчав, ответил:
-Тут ты чувствуешь Её присутствие. Ты знаешь, что эта квартира – часть Славки, пусть и живем здесь мы. Уверен, тоже самое, ты чувствуешь и в «Хойяме».
Творец вздохнул и молча уставился в надпитый стакан «Кровавой мери». Поэт был прав. Художник действительно раскрывался в славкином ресторане. Также, как и Валерий Леонтьевич. Чем больше проходило времени с момента расставания со Свободной, тем больше он понимал бизнесмена: причину любви и привязанности к писательнице. В темной комнате всегда идешь на свет. Потому что страшно, потому что боишься споткнуться и упасть, потому что чувствуешь себя беззащитным – не важно, главное – стремишься к свету. И если ты его не видел, и тут, внезапно, свет ослепил тебя, ты непререкаемо пойдешь за ним, ведь он может защитить, он может спасти и он избавит от страха. И , однажды увидев сияние, ты всю жизнь будешь к нему стремиться.
«Дурдом. Я рассуждаю, как малолетние влюбленные мальчики. Свет, привязанность и все в этом роде. Пора успокоится уже, мне скоро сорок. Впрочем, почему я должен вести себя иначе? Разве это не то, о чем я мечтал: любовь, любовь искренняя и чистая. Любовь, возможно
, безответная, но от этого не менее прекрасная. Вот! Опять эти сопли!»
Сергей сидел на кухне, допивая второй бокал конька и, размышляя, смотрел в окно. Он не может писать . На носу конец августа, а он не написал еще ни одной картины. Ни – од – ной! Это ужасно его угнетало. Творцу всегда казалось, что он живет ради творчества, только ради него и ничего больше. Именно из – за него он ушел от Лиды. Она не понимала этого. Не понимала, что значит творить. Вообще никто не понимал. Кроме Свободной. Она сама была такой, а похожим легче понимать друг друга. Стены давили, пространство молчало, и Сергей уже было решил лечь спать, но тут полночную тишину разорвал рокот звонка. Звонили в дверь. От неожиданности Сергей подпрыгнул и чуть не уронил коньяк.
-Какого черта людям не спиться? – Беззлобно бурчал художник, идя к двери. – Кто там?
-Мы! – Донеслось с другой стороны двери. – Твои друзья!
Сердце творца счастливо подпрыгнуло: голоса принадлежали шведской семье.
-Секунду! – Закричал мужчина, поспешно открывая дверь.
-Приве –е – е –т! – По своему обыкновению протянул Кирилл, широко улыбаясь, яростно пожимая руку и проходя в квартиру. – Я надеюсь, ты один?
-Э, да. – Несколько опешил художник , когда на него налетела чуть пьяная Любовь и расцеловала все лицо, кроме губ.
-Отлично! Мы в гости. – Внес свою лепту Паша и по - хозяйски пронес в кухню пакеты. – У тебя подсолнечное масло есть? Мы забыли купить.
-Да. На плите. – Растерянно ответил художник, заворожено следя, как Павел выкладывает на стол продукты и бутылки с разнообразным спиртным. – А что, сегодня праздник?
-Ещё какой, чува – а – а – ак! Сегодня самый праздничный праздник из всех праздников! У тебя рис есть? – Кирилл шарил по ящикам в поисках оного.
-Эм. Вроде был. Посмотри в нижнем. Что собираемся готовить? – Наконец пришел в себя творец, прикуривая сигарету Любе и, заодно, себе.
-Роллы. И уйму всего другого. Как там говориться? Пир горой!
Через полчаса жизнь на кухне кипела, вместе с водой, рисом, картошкой и яйцами. Все потихоньку потягивали каждый свой алкоголь, обменивались шутками и подколами. Душевный подъем, пришедший вместе с друзьями, заполнил Сергея полностью, не оставив и тени тоски. В воздухе витало ощущение волшебства и предвкушения события.
-И все же, ребята, что за праздник? – Спросил художник, с азартом следя за приготовлениями роллов.
-Ты скоро все узнаешь. – Улыбнулась ему Любовь и выпила свою неизменную текилу. – И будешь приятно удивлен.
-Не сомневаюсь. – Засмеялся Сергей, вспоминая твистер.
-Как сам? Что – нибудь написал? – Спросил Паша, сворачивая рулет очередного ролла.
Сергей запнулся, не ожидая вопроса, но выпитый ранее алкоголь смягчил неприятную правду.
-Нет, Пашка. Ничего. Просто кошмар какой – то. Мне иногда кажется, что я исписался.
-Чушь! – Тут же вступил в разговор Кирилл. – Если ты живешь творчеством, то не можешь, как ты говоришь, исписаться. Это просто невозможно. Уйти в, хм, отпуск – запросто, но не прекратить творить. Я тоже иногда месяцами ничего не пишу, а потом ка – а – а – к шарахнет, могу сутки на пролет строчить. И я рад этому. Надо реализовывать внутренний огонь во внешний. Мы, творческие люди, живем ради того, чтобы дарить себя другим. А те, кто говорит, что пишет для себя, занимаются особой формой онанизма. Но ты ведь не из таких?
-Я? – Художник несколько удивился такому сравнению. – Нет. Правда у меня был период, когда я писал картины, которые никому до сих пор не показал.
Кирилл хохотнул и хлопнул друга по плечу.
-Серега, не разочаровывай меня! ты нормальный парень, зачем тебе это душевное рукоблудство? Давай, тащи сюда шедевры, будем избавлять тебя от разных порочный занятий.
Кивнув, творец вышел в комнату и уже через пару минут позвал к себе ребят. На кровати лежали картины, которые не видели еще ни одни глаза. В воздухе повисла такая тишина, что от волнения по всему телу Сергея побежали мурашки.
-Ну? – Не выдержал художник.
-Ты самый тупой из всех идиотов, если эти картины пылились у тебя под кроватью. Это тоже самое, как если бы Шекспир прятал свою «Ромео и Джульетту». Ты вообще понимаешь, что это настоящие шедевры? Почему они еще не видели этого, пусть не очень хорошего, но все же света?
Сергей опешил от таких слов и, сам не ожидая, ответил правду:
-Я боялся, что их, как и предыдущие, не поймут.
Люба молча подошла к творцу, и, повернув к себе, посмотрела в глаза.
-Никто не обязан тебя понимать. И даже самый тонкий человек не сможет понять ту гамму чувств, которую ты вложил в свои творения. Любой творческий человек своими детищами должен публику заставить посмотреть на мир по - другому. Не понять, а изменить свой взгляд хотя бы на что – то. Тогда творчество не напрасно. А страх убил в тебе желание творить. Ответь, Сережа, тебе сейчас легче, оттого, что ты не пишешь? Нет, не мне ответь, а себе. Мне ты можешь соврать, но не стоить обманывать себя. Ты больше не боишься, но и не пишешь. Легче?
-Нет. – Честно признался мужчина. – Я умираю.
-Не говори чепухи, дружище. Все будет просто великолепно. Поверь! – Встряхнул его Паша и тут в дверь позвонили.
Сергей удивленно посмотрел на предвкушающие и загадочные улыбки друзей и тут же все поняв, бросился открывать. Дрожащие руки не с первого раза справились с замком, но подбодренные тихим матом, одержали победу.
-СЛАВКА! – Заорал на весь подъезд художник и закрутил писательницу, крепко стиснув в объятьях. – Наконец – то ты вернулась! я так ждал, так соскучился!
Выпитый ранее коньяк сделал свое дело. Сергей не смущался, не сконфузился. Он просто обнимал Свободную и был счастлив. По – настоящему! Как умеют быть счастливыми только дети.
-Сережа, я тоже очень и очень рада. Но я бы не отказалась остаться с целыми ребрами. – Славка улыбаясь, поцеловала творца в щеку и он нехотя её отпустил.
-Привет, дарование! – Пожал руку художнику Валерий Леонтьевич, все это время скромно стоявший в стороне и счастливо улыбаясь.
-Здорова, Валера. Проходите, уже все собрались.
-Свободная! – Разнеслось по квартире и на Славку налетели Кирилл, Люба и Пашка.
Писательница стойко выносила все объятия, отвечая не менее крепкими. Лишь спустя минут десять, её перестали тискать, и, усадив, стали накрывать на стол.
-Чем помочь?
-Сиди, лягушка – путешественница. Дай насладиться заботой о тебе.
-Но… - Но Славки не дали договорить, снова толпой стискивая в объятиях.
Разговор за столом не прекращался ни на минуту. Свободную терроризировали вопросами, хотя она тоже не отставала, спеша выяснить у каждого, что нового произошло. Как оказалось, шведская семья сняла очень качественный короткометражный фильм, который в скором времени покажут на каком – то фестивале. Значимость фестиваля Сергей не знал, да и название слышал впервые, так что особого значения этому событию не придал.
-Свободная, а как твое здоровье? – Спросила уже порядком пьяная Люба.
Тяжела тишина камнем упала на присутствующих. Все перестали есть и выжидающе уставились на писательницу. Та, в свою очередь, пригубила сок и озорно улыбнулась.
-Ребята, сделайте моськи проще. Я победила. Болезнь отступает. Я не знаю, что произошло, но моему сердцу намного лучше. В клинике были сильно удивленны. Но ещё сильнее разочарованны, ибо потеряли кругленькую сумму, которую я больше не намеренна выкидывать на лечение.
-Славка, это правда? – Задал вопрос Вдовиченко, который вертелся у всех в головах.
-Абсолютно. Меня не так – то просто убрать из этой реальности.
-У – РА – А – А – А!!! За тебя, дорогая! – Завопила Любовь и все с облечением чокнулись.
Все, кроме Валеры. Он сидел напротив Славки и улыбался, даже не пытаясь остановить текущие по щекам слезы счастья.
Свободная молча подошла и обняла друга, прижав его голову к груди, как обычно, ероша его волосы. Сергей почувствовал всплеск ревности, но тут же потушил его. Кто он такой, чтобы ревновать эту юную женщину? Никто! А жаль…
-Валера! – Славка заглянула в глаза бизнесмену. – Успокойся. Самое страшное уже позади. Мы справились. Мы вместе. Предлагаю выпить за дружбу!
Теперь уже чокнулись все.
-Ребята, я вас люблю и дорожу вами, но это не значит, что один из вас не сходит за шампанским. Думаю, сегодня никто не будет против того, что я тоже выпью.
-А.. – Вдовиченко поднял на писательницу ещё влажные глаза.
-Валерочка, дорогой. Теперь немного шампанского мне можно. Тем более, ты же знаешь, как я его люблю.
-Конечно, дорогая. – Капитулировал бизнесмен. – Я сам схожу.
-И я! – Откликнулась актриса.
-Ну и я тогда. – Сказал Паша, и добровольцы двинулись в путь.
Пока Славка вышла в уборную, Кирилл накинулся на художника.
-Сколько ты собираешься молчать?
-Ты о чем? – Состроил гримасу непонимания художник.
-Да ежу понятно, что ты по уши в неё влюблен. Пора переходить в наступление. Сколько ты собираешься ждать? До ишачьей пасхи? – Зашипел Кир, смотря в глаза Рахманинову.
-Я боюсь, что…
-Я смотрю, ты всего боишься. Боюсь показывать картины, боюсь признаться в любви! Лучше бы ты боялся потерять шансы, которые так благосклонно дарит тебе жизнь. Я понимаю, что тот, кто говорит, что ничего не боится, просто боится чего – то боятся. Но запомни: возможность не всегда дается с повтором. Действуй! – Кирилл резко повысил голос. – Картины безупречны! Славка, зацени!
-Заценила. – Улыбнулась Свободная, действительно внимательно посмотрев на картины. Точнее, в них.
Писательница молчала, и Сергей никак не мог понять, что же значит её молчание – одобрение или… Об этом «или» не хотелось даже думать, так что художник поспешно отогнал мысли прочь.
-Сережа, можно я не буду тебе ничего говорить. Это на уровне ощущений, и я не хочу обличать это в слова. Слишком коряво получится.
-Славка! Опять в своем стиле! – Вскрикнул Кирилл. – Опять нечто метафизическое. – Ох, не завидую я твоему мужу…
-А я – завидую. – Честно признался вошедший Вдовиченко, с порога открывая шампанское. – За тебя, дорогая моя!
Пробка хлопнула, отрикошетила от потолка и с веселым треском разбила тарелку.
-На счастье. – Ухмыльнулась Люба и подала бокал с шампанским писательнице.
-Сергей, а у тебя, случайно, кальяна нет? – С надеждой в глазах спросила Свободная, после того, как все выпили.
Художник отрицательно покачал головой, сожалея, что приходиться расстраивать дорогого ему человека.
-Ну, что ж. тогда предлагаю поехать к нам . Там этого добра достаточно. Все согласны? – Нашлась Славка, и не думая о грусти.
-Конечно! – Ухмыльнулась шведская семейка и под дружный спор какое, стали вызывать такси.
Пятнадцать минут спустя, уже находясь в машине на пути к Славкиному дому, Сергей не мог поверить в свалившееся на него счастье. Ему было хорошо и радостно, и создавалось ощущение, что он, если захочет, может полететь. Просто оторваться от земли и рвануться вверх, в облакам, к птицам к жизни. Впервые, за долгое время, творец еле сдерживал себя, чтобы не взять с собой мольберт и краски. Он хотел творить, он мог творить, он желал этого так долго, и получил. Получил вместе со своей любовью к Славке, вместе с новыми друзьями, которых нисколько не интересовало его финансовое положение и общественный статус. Мужчина обрел все это так внезапно, что был немного растерян от счалившегося на него Рая.
-Рай! – Тихо сказал Сергей, полу – безумно улыбаясь.
-Что? – Не расслышала Свободная, ехавшая вместе с ним, Пашей и Любой в одной машине: Кирилл и Валерий Леонтьевич поехали на второй.
-Я нашел свой Рай! – Воскликнул художник.
-И долго ты его искал, дружище? – Добродушно спросил Паша.
-Долго. Невозможно долго. Я искал его в такой ерунде, в которой его просто не могло быть. В деньгах вместо дружбы, в сексе вместо любви, в статусе вместо уважения, в алкоголе вместо творчества. А все оказалось проще, намного проще. Достаточно было только быть честным с собой и идти по своему пути, а не по пути других, таких же страждущих и ищущих. У каждого свой путь. У кого – то проще и короче, у кого – то длиннее и сложнее, но он индивидуален, как и отдельно взятый человек. Как нитка, которая является частью веревки, мы все переплетены и обособленны одновременно. Просто в данной конкретной веревки, в виде нашей компании, мы все стремимся к похожему Раю. Именно похожему, а не идентичному. Так сказать, со своими особенностями.
Все время, пока Сергей говорил, он улыбался. Ему было не важно, поймут ли его сидящие в машине. Просто творцу было необходимо высказать то, что пришло к нему внезапно, буквально ворвалось в мозг. Он прекрасно знал, что не сможет повторить все это, даже если захочет. И именно потому не сможет, потому что такие озарения бывают на пики эмоций. Будто кто – то вкладывает это в голову, не спрашивая, нужно ли тебе это, ибо знает, что нужно. Тебе, а не кому – то.
-Серега, пора тебе отвоевывать лавры писателя у Славки. Ты оратор не хуже нее. – Задумчиво хмыкнул Павел, смотря в окно.
-Не надо ничего отвоевывать, - Улыбнулась Свободная. – Я сама их отдам.
-Спасибо, друзья. Но у меня уже есть то, чем я могу выразить, что я хорошо знаю. И с завтрашнего дня собираюсь этим заняться.
-Правильно сделаешь. А то совсем обленился. Остановите возле магазина. – Буркнула Люба. – Выпрыгиваем, котики.
Все дружной гурьбой вывалились из машины, предварительно расплатившись. Дожидаться Валерия Леонтьевича и Кирилла, долго не пришлось и уже через пятнадцать минут, компания друзей обчищала прилавки супермаркета. Каждый брал то, что хотел, и ночь обещала быть веселой, с массой шампанского и неизменной Любиной текилой.
-…Мне нравиться процесс, понимаете. Ритуал, можно сказать. Лизнул – выпил - закусил. – Тараторила актриса, на пути к дому. И внезапно осеклась. – Славка…
Писательница, все ещё улыбаясь, проследила за взглядом подруги, и встала, как вкопанная, резко побледнев. Остальные также остановились, и ничего не понимающий Сергей уставился на причину ступора. Ею был стройный мужчина, с кудрявыми волосами, доходящими до плеч. В свете устало горящих фонарей, оправа очков блеснула особенно отчетливо, ещё больше черня иссиня – черную рубашку, такие же джинсы, но в большей степени, розу, которая покоилась у него в руках. Не дожидаясь, пока процессия очнется, незнакомец встал и направился к Свободной.
-Привет, Слава. Рад тебя видеть. Нам надо поговорить. – Мягко произнес мужчина, отчего Сергею захотелось его придушить.
Писательница взяла себя в руки, глубоко вздохнув и улыбнувшись. За все время знакомства, художник ни разу не видел такого взгляда. В нем был такой безумный коктейль из пережитых боли, страха, предательства, отчаяния, любви и ненависти, что смесь Молотова, по сравнению с ним, была кипяченной водой. Сергей смотрел в эти глаза, и почти физически ощущал, что только что обретенный Рай, словно медуза, просачивается сквозь пальцы, но не мог сжать ладонь, боясь раздавить его своими руками.
-Я тоже рада. – Наконец сказала Свободная, и не один мускул не дрогнул на её каменном лице.
-Ты врешь? – Тут же спросил незнакомец, то ли не решась, то ли специально не даря розы.
-Да. – Просто ответила Славка, не отводя взгляда.
-Ростислава, хочешь… - Но предложение Вдовиченко было тут же ею и оборванно.
-Не стоит, Валера. Иван, говори, что хочешь и уходи.
Мужчина протянул ей розу и произнес спокойным, громким и отчетливым голосом:
-Я хочу, чтобы ты была со мной, если, конечно, ненависть не очернила твою душу…
-Ах, ты, сволочь… - Бизнесмен зашипел и уже бросился на Ивана, но в последний момент Кирилл и Сергей удержали его. – Ты её однажды чуть не угробил своими тупыми, эгоистичными выходками, хочешь закончить начатое?
Голос Ивана не дрогнул и даже не изменил вежливого, доброжелательного тона. Он все так же спокойно посмотрел на Вдовиченко, и так же отчетливо произнес:
-Я пришел сюда, чтобы исправить ошибку, а не для того, чтобы её дописать. Так что скажешь, Славка?
-Ваня, я не ненавижу тебя, точно так же, как и не люблю. После того, как я отдала тебе свою любовь и себя, отдавать тебе и свою ненависть, было бы слишком легкомысленно и расточительно. Ты не заслуживаешь её. А знаешь почему? Потому что, это такое же большое чувство, как и любовь. Только полярности разные. Я подарила тебе первое, почему ты думаешь, что я подарю и второе? По – твоему, я настолько глупа, что наступила бы на одни и те же грабли дважды? Когда я любила тебя, то думала о тебе постоянно – и мне было больно. И потом, когда пришло время ненавидеть тебя, я осознала, что просто поменяю коэффициенты, но не изменю суть: буду так же думать, так же страдать, так же мучатся. Только с другим вектором. А я не настолько глупа. Я не хочу больше бороться за каждую минуту с тобой, за каждый твой взгляд, улыбку, прикосновение, в конце концов, за наши отношения. Я одна боролась за то, за что другие борются вместе, и я больше не хочу. Я не буду с тобой, несмотря на всю мою любовь, которая заключается в воспоминаниях о мгновениях, проведенных с тобой.
-Я добьюсь тебя.
Славка усмехнулась.
-Нет, не добьешься. Я не сажусь дважды на горячую печку. Прощай.
Свободная обогнула мужчину, так и оставшегося стоять с розой в руках. В полной тишине за ней прошли в все остальные. Зайдя в квартиру, Паша не удержался от вопроса:
-Ты как?
-Хорошо. – Улыбнувшись, ответила Славка, садясь на кресло и устало откидываясь не спинку. – Хорошо и свободно. Я ждала этой минуты не один год, и вот теперь, когда кандалы мои сняты, я могу выдохнуть старый воздух и вдохнуть новый. Так что, есть еще один повод выпить!
Бутылки шампанского, одна за другой, выплевывали пробки в небо, наслаждаясь наступившим облегчением. Сергей пил наравне со всеми, видя, плавающую вокруг медузу. Художник, внезапно осознал, что не хочет её держать. Такая, плавающая и вольная, она нравилась ему намного больше. Творец больше не боялся, что потеряет Рай. Он нашел его. Нашел там, где невозможно потерять, но легко не найти.
В себе.
Но, сколько не пил, Сергей, не мог почувствовать себя полностью умиротворенным. Слова Кирилла не шли у творца из головы. Художник смотрел на играющую в твистер Славку, и никак не мог решиться сказать ей, кто помог ему найти заветный Рай. Прокручивал сотни слов, тысячи предложений, и смотрел, смотрел, смотрел…
-Сережа. Сережа! – Вдовиченко тряхнул творца за плечо, и тот нехотя оторвал взгляд от писательницы.
Валерий Леонтьевич смотрел молча. Взгляд был вопросительным и настойчиво – мягким одновременно.
-Я прав? – Наконец спросил бизнесмен.
-Да, Валера, прав. – Извиняющимся тоном ответил художник.
-Я рад. Ребята, а пойдем еще за шампанским? А Славочки пока постережет Сергей, чтобы она опять не сбежала куда – нибудь в холодные края. У нас, дорогая, знаешь ли, жаркую осень обещают.
Свободная сощурила глаза и, недолго думая, показала другу язык.
Когда все ушли, Сергей налил в два бокала шампанское, и протянул один юной женщине.
-Слава, я…
-Я знаю. Как я уже говорил не все нужно облачать в слова, так что не будем осквернять необъяснимое объяснениями. Словам я не верю, а чувствовать… Я итак чувствую, точно так же, как чувствую любовь Валеры. Чувствую, и, понимая, что не смогу отдать в ответ такую же, отдаю дружескую. Я ничего не буду обещать, ибо пути Господни неисповедимы. А пока, давай выпьем за тебя, за художника, который нашел Рай.
Сергей улыбнулся и обнял Славку.
-Нет. Дорогу осилит идущий. Так что если мы выпьем за художника, нашедшего Рай, значит, мы выпьем за его смерть, ведь путь его окончен. – Тихо сказал творец.
-Тогда за что же?
-За то, что вечно. Выпьем за человека.
Человека, который мечтал о Рае.