Когда-то давно, так давно, что никто и не помнит когда это произошло впервые, добродушно-веселенький ярко-оранжевый вагончик, с голубыми, под цвет летнего неба, окошками и порядковым номером на боку «7», внезапно ворвался в размеренную вокзальную жизнь. Там, где бал правили пыхтящие задиры Паровозы, неуклюжие грузные Товарняки, солидные и высокомерные Международные Составы, легкомысленные пригородные Электрички… где все привыкли к расписанному по минутам распорядку, однажды увидели они то, чего никогда бы не могли себе представить: на первую платформу, на престижный первый путь, откуда с маршем «Славянки» отправлялись поезда на Москву, прибыл неизвестно откуда взявшийся Трамвайный Вагончик.
Позванивая и дребезжа, он подкатил к зданию вокзала и остановился у центрального входа – прямо под Большими Часами, которые считали себя самыми главными в городе, и гордились своими огромными стрелками не меньше, чем какой-нибудь ученый собственными изобретениями, или министр – портфелем.
Все Поезда, находившиеся в это время на перроне, в недоумении переглянулись, не зная – что и сказать?.. Видавшие виды проводники, молча наблюдали за происходящим… Любопытные пассажиры медленно набиравшего ход состава, выглядывали из окон, рискуя свернуть себе шеи… А толпящиеся на платформе люди останавливались и как вкопанные замирали на месте, глядя на невиданное чудо.
А Вагончик, ни на кого не обращая внимания, с визгом распахнул свои двери – в ожидании пассажиров. Он простоял так несколько минут, но никто на этот раз так и не решился войти в него. Лишь одинокая серая кошка, лениво прогуливавшаяся по перрону, приостановилась, забросила передние лапы на ступеньку, вытянулась и с любопытством заглянула в пустой вагон. Затем, оттолкнувшись задними лапами, ловко запрыгнула внутрь.
Следивший за всем этим своими голубыми глазами, Трамвайчик с минуту еще подождал, потом с шумом захлопнул двери, подмигнул правой фарой, звякнул трелью звонка и, быстро набрав ход, укатил в неизвестном направлении.
Поезда с ухмылкой смотрели вслед ему – словно не желая придавать значения его наглой выходке. А вскоре и вовсе позабыли этот случай, посчитав его за временное недоразумение.
По-другому, видимо, относился к этому сам Трамвайчик, и через какое-то время он снова «осчастливил» своим появлением Привокзальную площадь.
Потоптавшись немного на том же первом пути первой платформы и прихватив с собой нескольких, более смелых пассажиров, Трамвайчик вновь исчез на некоторое время… А затем вновь и вновь начал появляться неизвестно откуда. Похоже, он обосновался где-то рядом с вокзалом: может на запасных путях или тупиковых ветках, которыми изобиловали подъездные дороги, а может и вовсе в вагонном депо… Впрочем, об этом никто не знал, потому что никто никогда не видел его в большом железнодорожном хозяйстве города. Никто также не мог сказать, когда и с какой стороны он появится и куда увезет пассажиров в этот раз…
Поначалу старожилы привокзальных путей – могучие сцепленные Составы – недовольно бурчали, поглядывая н, шустренький оранжевый Вагончик, нахально прокатывающийся у них под носом. Поговаривали даже, что они затевают против него какую-то пакость, чтобы проучить выскочку. Но до серьезных разбирательств дело так и не дошло: не так часто, и к тому же неожиданно появлялся Трамвайчик на перроне, и, может быть, они просто не успевали зацепить его обидным словцом или железной вагонной сцепкой, так ловко и надежно используемой ими в своих взаимовыгодных делах. А впрочем, если бы и начали они подтрунивать над ним, ничего бы, скорее всего, из этого не вышло – он одинаково спокойно относился как к недоброжелательным, так и к восторженным взглядам в свою сторону, оставаясь радостным и веселым во все случаи жизни, а его любовь ко всем просто гасила любые злобные намерения, направленные на него…
Спустя же некоторое время Поезда и вовсе поостыли и перестали обращать внимание на маленькое неудобство, изредка доставляемое им неугомонным Трамвайчиком. Вокзальная жизнь продолжала бурлить, и теперь все кому приходилось столкнуться с Трамвайчиком, только на мгновение удостаивали его своим взглядом.
А оранжевый Вагончик, как ни в чем ни бывало, продолжал прибывать на перрон и, распахивая дверцы и весело подмигивая фарами, приглашал желающих прокатиться. Иногда пассажиров набиралось достаточно много – столько, что даже не хватало сидячих мест. Но такое случалось редко, в основном он отправлялся полупустым, а иногда и вовсе с тремя-четырьмя, а то и с одним экскурсантом. Но такое положение дел Трамвайчик, казалось, нисколько не волновало: всегда неизменно довольный, он весело бренчал колокольчиком и стремглав уносился в неизвестном направлении. Никто так и не знал, куда он уезжает и куда исчезают увозимые им люди – ведь никто никогда их больше не встречал…
_____
А Трамвайчик, свободолюбивый и независимый по натуре, всего-навсего любил путешествовать там, где ему вздумается. Он хорошо знал жизнь города и те места, которые были общепризнанны и значимы, и все же его больше тянуло туда, где было не так людно, и влекло то, что было, наверняка, не так значимо для большинства, но от чего исходило благодатное тепло, согревающее его железную душу.
Прихватив с собой несколько добровольцев и отъехав пару сотен метров от Витебского вокзала, Трамвайчик мог внезапно свернуть вправо и, прогремев по безлюдным дворикам, оказаться у подножия Юрьевой горки. В зависимости от настроения, он или выбирал пологий склон и медленно взбирался по нему, или, если у него в этот день особенно все ладилось и не было причин для грусти, весело взбегал по крутой, извилистой тропинке. Наверху, пропетляв меж редких сосен, спускаясь в овражки с ручьями и вновь поднимаясь на пригорки, Трамвайчик внезапно останавливался, замирал. Пассажиры выходили на ковер зеленой травы, осматривались: перед их взором внизу расстилался город... Недалеко виднелись разноцветные крыши домиков с крохотными огородиками. Дальше удобно расположились жилые многоэтажки, – линии железнодорожных путей наискось пересекали этот квартал. За ним плавно несла свои воды Западная Двина, за которой как на ладони просматривалось левобережье: проспекты и улицы с многочисленными строениями уходили вдаль, на восток. И дальше, далеко на горизонте простирались в дымке поля, лес и пригородные районы…
Посмотрев налево, можно было увидеть вокзал, Привокзальную площадь со снующими людьми, и даже угадать первую платформу, с которой совсем недавно они отъехали… Далее простирался старый город с невысокими четырех- и пятиэтажными домами, который за Смоленским рынком переходил в большой частный сектор Песковатиков.
Бросив же взгляд вправо, на юго-восток, пассажиры видели огромный округлый холм – один из холмов города, между реками Двиной и Лучесой, который облепили деревянные строения района, носящего название этой небольшой речушки, впадавшей в Двину. Еще правее виднелся Тарный поселок, а напротив его, через речку – старый рабочий район Марковщина, с двумя высоченными трубами-сигарами, известный своими заводами, фабриками и неугомонными хулиганами.
Чуть левее, вдалеке, широко раскинулся жилой район «Югов», – многочисленные высотки заполонили некогда располагавшийся здесь Южный аэродром. Далее этот спальный микрорайон неожиданно обрывался и почти сразу за ним начинался луческой лес – любимое место отдыха витебчан.
…Насладившись открывающимся сверху видом Витебска, пассажиры, уже давно поддавшиеся радостному настроению Трамвайчика, вновь занимали свои места в нем. Трамвайчик подкатывал к щедро бьющему из земли роднику, где они утоляли жажду, все больше напитываясь чистотой благодатной природы. Затем с ускорением мчался по склону оврага, в самом низу резко менял направление вверх, проносился мимо высоченной телевизионной вышки, сооруженной на самом высоком месте города, поднимался все выше и выше – за окошками все быстрее мелькали сосны и березы, – и вдруг (никто сразу не понимал даже – что произошло?) отрывался от земли и взмывал ввысь, в небо!
Облетев один, а то и несколько раз, вокруг вышки и набрав высоту, Трамвайчик уносился вдаль – в том направлении, которое подсказывало ему вольное сердце.
Как заправский юркий самолетик, парил он над кварталами города. Внизу S-образной излучиной изгибалась река, блестели купола церквей, проплывал драматический театр, старинная ратуша, амфитеатр, площадь Свободы, знаменитый «Синий дом» на ней – место деловых встреч и любовных свиданий…
Трамвайчик вместе с восторженными пассажирами мог сделать крутой разворот и унестись за город – в западном направлении. Покачиваясь в потоках воздуха и позванивая для большей веселости колокольчиком, проносился он над заросшими холмами Чертовой бороды; затем, придерживаясь ленты реки, проплывал над пшеничными полями, дачными поселками, деревней; вновь над полями, и вновь над дачными поселками; и, наконец, достигнув леса, плавно опускался на одну из полянок в районе турбазы «Верасы» у небольшого лесного озера.
Переполненные впечатлениями, пассажиры разбредались по лесу: кто лакомился земляникой и малиной, кто срезал плотные боровики, попадавшиеся тут же, на склонах, сбегающих к озеру, другие спускались к воде и наблюдали как в прибрежных камышах бесшумно скользит утица с выводком диких утят.
Трамвайчик отъезжал в сторону, ложился на траву и блаженно потягивался под теплыми солнечными лучами, прогревая свои оранжевые бока и щурясь голубыми глазами-окошками. Он всматривался в небесную высь – лучи солнца бликовали при этом, отражаясь в капельках неожиданных слез на его ресницах, – и сквозь ветви елей, в проеме между ними наблюдал высоко-высоко парящую птицу.
А когда подходило время собираться, он громко позванивал, зазывая пассажиров. Те занимали места внутри вагона, Трамвайчик взмывал ввысь, и они мчались туда, куда душа позовет…
В другой раз Трамвайчик мог направиться в противоположном направлении – на северо-восток; и там, пролетев некоторое время над автотрассой Одесса-Санкт-Петербург, найти небольшую железнодорожную ветку, затерявшуюся в густом лесу, опуститься, прогрохотать по ней и, выехав на опушку, забраться на холм, поливаемый тихими лучами заходящего солнца… С этого места открывалась панорама утопающего в зелени поселка Лужесно. Купол местной церкви отсвечивал закатным пламенем, а далеко впереди, за стеной леса, виднелась макушка городской телевышки. Когда закат угасал и небо темнело, вышка зажигала свои яркие огни и теперь походила на огромный охраняющий крест, чьей-то праведной рукой поставленный над Витебском.
Зачарованные неописуемой красотой, пассажиры собирали хворост, разжигали огонь и, расположившись в ароматном разнотравье, до утра вместе с Трамвайчиком всматривались в далекие огни тысячелетнего города. А сверху – рукой подать – их покрывало ночное небо с бесчисленными яркими звездами. И казалось им, будто парят они по этому бескрайнему простору – без дорог и тропинок…
В следующий раз, покружив над городом, Трамвайчик вместе со своими новыми приятелями опускался во дворе какого-нибудь дома, а то и вовсе, прицелившись, влетал в открытую форточку к своему давнему знакомому. И тогда пассажиры попадали в сказочный мир пластики, где жил и творил никому неизвестный Скульптор. В длинном кожаном переднике, в рубахе с высоко закатанными рукавами, весь перепачканный, Скульптор жестом руки приглашал всех присесть. Жена его угощала гостей жасминовым чаем, а Скульптор, не отрываясь от работы, беседовал с ними, рассказывая, как отдается он «чувству пальцев», как сами они лепят то, что впоследствии люди назовут шедеврами…
Оказываясь в гостях у Поэта, пассажиры Витебского Трамвайчика сами становились поэтами, неожиданно для себя понимая, что писателю вовсе не обязательно искать что-то оригинальное, чтобы удивить публику – он всего лишь должен суметь сам для себя открыть свой внутренний мир; и он, этот мир – неповторимый у каждого – не заставит ждать и выплеснется наружу откровением стихотворения…
Заглянув в мастерскую к Художнику, которого еще никто не знал в городе, пассажиры, с изумлением наблюдали, как сама собой ходит кисть по холсту. Словно волшебная, наносит она мазок за мазком на белое поле, превращая его в волшебную сказку.
– Вот так!.. – лукаво щурился доброй улыбкой Художник, лишь слегка прижимая пальцами кисть. – Любовь нарисует любую картину… – И пассажиры, окрыленные вдохновением и влюбленные в жизнь, начинали понимать то, чего не поняли б раньше…
Побывав у Садовника, экскурсанты и вовсе приходили в неописуемый восторг от благоухающих прекрасных цветов. И теперь, вместе с Садовником они еще больше радовались не только цветам, обильно распускающимся от любви, но и всему окружающему миру, так же отзывающемуся на это магическое чувство…
_____
Так, от раза к разу забирал Трамвайчик всех жаждущих чего-то настоящего, и летал с ними над своими любимыми местами.
Когда же никого не было – он не расстраивался, а сам, в одиночку продолжал свое путешествие по просторам Жизни – независимый и свободный, радующийся всему светлому. И никто из жителей города не видел его небесных путешествий только потому, что привык смотреть под ноги и редко поднимал голову к Небу.
А те немногочисленные пассажиры, которые решались однажды войти в его возвышенный мир, навсегда заболевали этой новой жизнью и продолжали парить в Небесах над Городом – отчего их тоже никто не замечал и считал пропавшими без вести.
20 – 21 февраля 2007