Как мне помнится, мысль наладить творческое сотрудничество работников промышленности с работниками искусства принадлежала вновь избранному Генеральному секретарю ЦК КПСС. Сначала он объявил о перестройке. Потом, поскольку никто не знал, что это означает и что надо делать, Генсек разъяснил, что перестройку надо начинать с себя. А уж дальше, в развитие лозунга начинать перестройку с себя, было рекомендовано налаживать творческое сотрудничество работников промышленности с мастерами сцены, кисти и пера.
Уверен, что основная заслуга в реализации встречи сотрудников нашего ОКБ с ведущими артистами Куйбышевского академического драматического театра имени А.М.Горького принадлежала нашему инженеру кандидату технических наук Люсе Шакутиной. Люся дружила с Верой Александровной Ершовой, первой среди куйбышевских актеров удостоившейся высокого звания народной артистки СССР, и кому, как не Люсе, было под силу организовать приезд артистов во главе с художественным руководителем театра народным артистом СССР Петром Львовичем Монастырским в наше ОКБ.
Не сомневаюсь, что вы представляете, как должны были обрадоваться наши заводские театралы, как только стало известно, что ожидается приезд и дружеская встреча с любимыми артистами в непринужденной обстановке. Ведь на нашем заводе – и в ОКБ, и в отделах (главного технолога, главного металлурга), и во многих цехах – работало много любителей театра, которые периодически организовывали выезды своих коллективов из нашего рабочего поселка на все премьеры наших театров. Называлось это мероприятие ‘’достать автобус‘’ для поездки в театр.
Но, как оказалось, радовались они совершенно напрасно, ибо партком завода постановил не пускать это дело на самотек и поручил партбюро ОКБ возглавить подбор кадров для творческой встречи. Были установлены критерии, в соответствии с которыми были затем составлены, уточнены, согласованы и утверждены списки сотрудников, кому вменялось в обязанность присутствовать при исторической встрече. Понятно, что в эти списки в первую очередь попали начальники отделов и небольшое число рядовых членов партии коммунистов. Естественно, что театралам там не нашлось места.
Встреча проходила в самом большом помещении ОКБ - актовом зале, но поскольку и его возможности тоже ограничены, а от экспрессивных театралок можно было всего ожидать, в том числе самозахвата мест в зале, то партбюро поручило нескольким активным членам партии дежурить у каждого из двух входов в актовый зал со списками, проверяя личность каждого и отмечая явку.
Скажу сразу: я на этой встрече не присутствовал. Меня там не стояло и уж тем более не сидело. Но многое из происходящего в актовом зале нашей бригаде становилось известно, как сейчас говорят, в реальном времени, поскольку один из работников нашей бригады, Шурик, был членом партбюро ОКБ, и именно ему было поручено контролировать работу дежурных у входов в актовый зал.
У себя в бригаде мы, как правило называли друг друга или полным именем, или сокращенным, а иногда и по имени-отчеству – Анатолий, Толя, Анатолий Петрович, Анатолий Павлович, Юра, Иосиф, Володя, Виктор Прокофьевич – но никогда никого не называли ласковым именем. Только Александра Петровича Осипова, несмотря на его вес более восьмидесяти кило, все называли ласково – Шурик.
Шурик вырос в далекой деревне в Башкирии. После школы пошел в армию. Там вступил в партию. Отслужив в армии, поступил в вуз, а потом пришел работать к нам в бригаду. Запомнился его рассказ, как он сдавал в институте зачет по иностранному языку. Кто учился тогда в вузе, должен помнить, что для зачета по иностранному языку надо было ‘’сдавать тысячи’’: прочесть текст, величиной в несколько тысяч знаков (букв), на иностранном языке и перевести его на русский язык. Текст для чтения каждый студент мог подобрать себе сам, и все старались подыскать текст попроще, так называемый адаптированный текст.
Шурик бодро прочел вслух кусок текста и так же бодро стал его переводить. По мере чтения и перевода на лице преподавательницы все больше росло недоумение.
- Покажите, пожалуйста, ваш словарь, - попросила преподавательница.
Шурик протянул ей свой обычный, как у любого студента, словарь.
- Ничего не понимаю, - еще больше удивилась преподавательница. – Где вы нашли такой текст? Покажите вашу книжку.
Она полистала Шурину книгу и, как поется в народной песне, в ‘’глазах у нее помутилось’’: Шурик ухитрился переводить текст, написанный на французском языке, с помощью англо-русского словаря!
- Как вам это удается? - изумлено поинтересовалась преподавательница.
- Так ведь я учился в сельской школе. У нас учительницы каждый год менялись. Вот мы один год учили английский язык, другой год - французский язык, а на следующий и вовсе немецкий. Зато теперь я могу переводить с любого языка.
Поскольку преподавательница впервые в жизни видела феноменального человека, который мог переводить на русский язык французские тексты с помощью англо-русското словаря, Шурик получил зачет сразу же и за этот семестр, и за следующий.
Возможно, ласковому имени Шурик способствовали его доброта и готовность прийти на помощь. Помню, у меня в гараже прогнили доски, которыми была обшита смотровая яма, и земля начала осыпаться. Я рассказал об этом в бригаде и спросил, кто из моих сотрудников может посоветовать хорошего каменщика, чтобы обложить яму кирпичом.
- А зачем тебе нанимать каменщика? – спросил Шурик. – В воскресенье я приду к вам, и мы с тобой вдвоем выложим яму кирпичными стенами.
В ближайшее воскресенье рано утром Шурик пришел ко мне домой, мы пошли в гараж, замесили цементный раствор, Шурик спустился в яму, я стал подавать ему кирпичи и раствор, и он стал уверенно выкладывать стены.
Закончив работу, мы пошли с ним ко мне домой. Жена к нашему приходу приготовила соответствующий такой работе обед из трех блюд. Мы выпили по первой за то, чтобы стены хорошо стояли, и начали хлебать мясные щи.
- Шурик, ты как любишь есть щи, с зеленью или без? – спросила моя жена, подавая на стол петрушку и укроп.
- С зеленью, - бодро отвечал Шурик. – Я у себя в деревне, наверное, два умета зелени умял.
Мне запомнился его ответ, потому что Шурик не сказал две копны, два стога, или две скирды, а употребил более редкое выражение два умета.
- А где ты научился профессии каменщика? – поинтересовался я, наливая по второй.
- Нигде не учился, - небрежно ответил Шурик. – Вообще-то, я сегодня в первый раз укладывал кирпичи.
Справедливости ради отмечу, что больше у меня проблем со смотровой ямой в гараже не было, а я приобрел еще одну дефицитную для домашнего использования профессию – каменщика...
Получив ответственное поручение на ниве творческого сотрудничества работников ОКБ с работниками искусства, Шурик не находил себе места: в зале ему нечего было делать, а на своем рабочем месте он не мог усидеть. Он то вскакивал из-за стола и выходил из нашей комнаты, то возвращался обратно. При этом, возвращаясь к нам, он информировал нас, что происходит вне нашей комнаты:
- Поехали за артистами...
- Послали за цветами...
- Сейчас артисты подъехали к заводской проходной...
- Кал привезли...
- Шурик, что ты такое городишь? Что там привезли? – строго спросила Галина Ивановна.
- Кал привезли, - повторил Шурик, - цветы из оранжереи.
Оказалось, что для артистов были заказаны большие белые цветы, которые называются каллы. Вот их и привезли.
Мы всей бригадой буквально взвыли от восторга.
В результате, творческая встреча работников ОКБ с артистами театра оставила неизгладимый след у всех членов нашей бригады, несмотря на то, что на ней никого из нас не было. Теперь на вопросы начальника бригады Эдуарда Семеновича Молчанова, как обстоят дела с выполнением каких-либо работ (выпуском чертежей, подготовкой к испытаниям, ответом на письма из других предприятий), мы уверенно отвечали:
- Все в порядке, кал уже привезли...
Правы, правы те, кто утверждает, что и сам театр, и все, что с ним связано, оставляет у зрителей неизгладимые воспоминания. В качестве примера этого я описал здесь одно из самых сильных моих впечатлений от встречи с прекрасным, от встречи с театром.
От встречи, на которой я даже не присутствовал. Такова великая сила искусства...
- - -
Цикл рассказов "Театр и зритель" опубликован в журнале «Кольцо А», № 60, 2013.