(«4 дня в мае», реж. А. фон Боррис)
Напомню: 9 мая этот фильм был изъят НТВ из праздничной программы. Мотивировали тем, что картина «может оскорбить чувства ветеранов».
Предлог совершенно надуманный, но сам жест для нашего времени, увы, знаковый. Очень напомнил мне этот фильм, его стилистика и поднятая им волна историю «Холодного лета 53-го года» Александра Прошкина. Тогда, в перестроечном 1987-м, честный рассказ о том, как столкнулись холодным летом 53-го года банда амнистированных уголовников и двое «политических», которые оказываются бОльшими изгоями в сталинском обществе, чем бандиты и подонки, история о том, как борются очевиднейшие добро и зло, вызвала шок в еще советской душе нашего «широкого зрителя». Ибо здесь эта душа не нашла опору в привычных координатах, где «наше», «советское» и «добро» были так или иначе, пусть подсознательно, пусть рефлекторно, синонимами. Фильм Прошкина пытались запретить, но вопреки всем стараниям номенклатуры он стал одной из тех лент, которые разрушили «картинку» советского благообразного мифа для целого поколения. Из того времени мне лично запомнилось, как одна моя знакомая, дочь НКВД-шника, впала в истерику покаяния чуть ли не в кинозале…
Сюжет фильма Ахима фон Борриса «4 дня в мае» в самом главном совпадает с фильмом Прошкина, даже пейзажи отчасти схожие: и там и здесь символическая доминанта происходящего — свинцовые волны северных морей. В основу фильма лег рассказ маршала К. С. Москаленко о том, как на исходе войны группа советских солдат вынуждена была вступить в бой со своими же, защищая от позора немецкую девушку. Эпизод этот, если и был в реале, то, увы, совсем, совсем не типичный для того времени, почему маршалу, вероятно, и запомнился.
Сюжет фильма фон Борриса прост до бедности (с точки зрения привычного разветвленного экшна).
Итак, последние дни войны. Где-то на берегу Северного моря затерялась немецкая воинская часть, которая прорывается в Данию, чтобы сдаться англичанам. В этой же местности находится и приют для девочек. Для их охраны определена группа в семь советских бойцов во главе с Капитаном (Алексей Гуськов). Его герой, бывший учитель, потерял в войну всю семью, но не озлобился, а выковался в настоящего рыцаря, что Гуськов, принявший участие в написании сценария, играет весьма убедительно. Сразу после Победы в приют является Майор (Мираб Нинидзе) и пытается прихватить в постель одну из служанок. Капитан дает ему от ворот поворот, и Майор возвращается с целой танковой частью, горя желанием отомстить Капитану и позабавиться уже вволю. Семеро смелых бойцов во главе с Капитаном плюс семьдесят немцев, так и не прорвавшихся в Данию, вступают в бой с мародерами. Фильм начинается тем, чем заканчивается сюжет: персонал и питомицы приюта погружаются на корабль, чтобы отправиться в Данию.
Персонажи почти не рефлексируют, это цельные взрослые натуры. Исключение составляет племянник директрисы приюта юный рыжеволосый Петер (Павел Вензель). Он мечется между «своими» в лесу и советскими солдатами, вернее, их Капитаном, в котором обнаруживает старшего друга и союзника. Именно Петеру предстоит понять здесь, что фронт между добром и злом проходит вовсе не по линии окопов и национальных границ.
Лента фон Борриса снята добротно, ничего картонно-понарошкового, к чему приучили зрителя наши ТВ-сериалы. Нету здесь, слава богам, и непременного в наших последних лентах о ВОВ реверанса перед религией как всё необъяснимо объединяющей и примиряющей непримиримое в жизни.
В целом, картина фон Борриса — добротная киноповесть без больших, в общем, претензий и без слишком жестоких разломов коры головного мозга для зрителя.
Так из чего же возник весь сыр-бор?
Причин, мне кажется, три.
Причина первая. Этика этой картины тоже вполне себе связана с религиозной традицией, но с традицией протестантской, которая ставит во главу угла личную ответственность каждого за нравственный выбор. С безразмерным балахоном православной покорности властям-царям здесь явная неувязка.
Причина вторая. Есть в фильме (кстати, в нем участвовали и киношники с — из?.. — Незалежной…) очень последовательное тяготение к западной системе ценностей. Датская территория мнится персонажам некой землей обетованной, на которой разрешатся все их проблемы. С точки зрения правды жизни, никаких возражений здесь быть не может. Вспомним мудрейшие, пророческие слова У. Черчилля: главная ошибка Сталина в том, что тот показал русскому Ивану Европу, а Европе показал русского Ивана. Хотя, конечно, как «показал» и этот фильм, «Иваны» — все разные, да и Европа не всегда и не везде одинаковая…
Причина третья, и, думаю, главная. На сегодня Россия лишена исторического предания, того мифа о нас любимых, того «нас возвышающего обмана», без которого, считается, невозможно выстроить здание никакой идеологии. Единственная скрепа, которую обнаружили пиарщики (идеологами язык не повернется назвать таких…) — это победа в войне. Но сама тема войны с течением лет неизбежно перестает быть животрепещущей и к тому же она заезжена шаблонными кино- и ТВ-воплощениями.
Если и есть общая для нас всех идея сейчас, то это идея личного преуспеяния, благополучия, при этом благополучие понимается в той или иной мере приближенным к стандартам именно западной жизни. «Прозападнический» фильм фон Борриса мог неприятственно срезонировать там, где итак на ниточке висит последний невыпавший зубик «как-бы-патриотизма».
Убежден: это и стало реальной причиной изъятия фильма из праздничной программы.
И еще, чисто конкретное. Героям ближайшего советского прошлого (и даже более отдаленного) слишком часто придаются на экране черты особенного такого жлобства, «пацанства». Поколенчески «пацаны» 90-х, рулящие нами сейчас, — сыновья и младшие братья послевоенной шпаны, для которой блатняцкая субкультурка была воздухом времени, перенасыщенного фронтовым и лагерным насилием. Но как ни сладки воспоминания юности, даже для последнего по времени поколения советских гопников это жлобство-блатнячество — социально совершенно неактуальны, и очень уже давно.
С точки зрения эстетической, все это экранное пацанство стало синонимом беспросветного лузерства, потому что только отстой и отпетый лузер может без изожги всосать в себя ту фальшивую дрянь, которую принято называть сейчас фильмами «про войнушку», хотя правильней именовать бы их «школой для дураков» —именно ею эта псевдопатриотическая продукция, кажется мне, и замыслена.
А кстати, «4 дня в мае» обошлись без всякого жеребячьего жлобства. Может, это причина № 4, почему изгнали хороший фильм?..
17.07.2012
© — Copyright Валерий Бондаренко