Ремонт подходил к завершению
Советская действительность была такова, что часть работ, утвержденных «Москвой» в ремонтной ведомости, приходилось делать членам экипажа.
Дело в том, что люди, в генеральном штабе ВМФ, которые давали «добро» на проведение тех или иных работ, были от проблем флота так далеки, что иногда приводили водоплавающих, то есть нас, не просто в изумление, а даже и в шок. Утверждались маловажные и малозатратные работы и вычеркивались те, без которых эксплуатация судна была бы весьма затруднена.
Но судно должно работать, поэтому приходилось выкручиваться. Договаривались с руководством верфи о том, что бы в ведомостях обозначались одобренные нашими начальниками работы, а фактически делались другие, а так, как на это часто не хватало денег, работы, не требующие какой-либо особой квалификации, выполнялись членами экипажа. Преподносилось это как субботник, была такая форма добровольного бесплатного труда. В субботниках, когда-то, участвовал даже дедушка Ленин. Говорят, что даже он собственноручно брёвна таскал, а уж нашим командирам сам бог велел поработать на благо родины.
Поэтому часто на палубе появлялся старпом или капитан в рабочей одежде, а работать приходилось по настоящему, поэтому она, рабочая одежда, и выглядела соответственно. Иногда финские рабочие, общаясь со старшим судовым командным составом, и не предполагали кто перед ними. Благодаря чему удавалось узнать много интересного. К примеру, то, что регулярно члены экипажа менялись с работниками верфи всякой всячиной. Наш чай менялся на рабочие перчатки, клей или силикон. Нравились финнам и наши рыбные консервы. Совершались и противозаконные бартерные операции с алкоголем, проще говоря, водку меняли на всё, что в фирме плохо лежало. Но это другая история.
В этот день я циклевал деревянную палубу на крыльях мостика. Инструмент был финский. Капитан боролся с ржавчиной в носовой части судна.
- Валерьевич! Я тут видел, как на свалке самосвал выгрузил целый кузов колёс. – Подошел ко мне боцман.
Свалка располагалась недалеко от верфи, почти в километре.
- И что ты предлагаешь?
- Давай мотанемся. У тебя же машина заправлена. Может, чего там найдём.
Машин мы накупили, а вот на запасную, тем более на зимнюю резину, денег не было, а в Союзе зимнюю шипованую резину не только не продавали, о ней многие даже и не слышали. Мы покупали колеса, которые финны считали не пригодными для эксплуатации, некоторые находили свалки и помойки, на которых валялись выслужившие свой ресурс покрышки и волокли их на судно. Это для сытой Европы они выработали ресурс, а нам они, впоследствии, служили верой и правдой не один год.
Боцман Василий был хохол не только по происхождению, но и по характеру. Покрышек он набрал и себе на много лет и на продажу, но всё же считал, что этого маловато.
- Василий Васильевич. Как только мы уедим со стоянки, это увидят все, включая кэпа и замполита. Как потом отбрешемся?
- И не надо отбрёхиваться, давай пригласим капитана, я думаю, что ему тоже покрышки нужны. Это мы можем, возвращаясь из города, прихватить с собой пару колес, а ему не солидно.А тут привезём и его и колеса, и никто не увидит, а с замполитом пусть сам разбирается.
Через полчаса мы уже въезжали на территорию свалки.
Местные власти очень рационально использовали заболоченную местность. Скопившийся мусор выравнивался бульдозером, засыпался песком и гравием в несколько слоев и потом использовался для промышленных нужд. Строились склады, всевозможные предприятия, включая и автосвалки.
Под обрывом, высотой метра три, действительно лежало около сотни разнокалиберных покрышек. Наша задача состояла в том, что бы отыскать хотя бы пару одинаковых по рисунку и по глубине протектора колес. Пар было много. Уже загружен багажник, несколько колес лежало на заднем сиденье в салоне моей машины. Грузить было уже некуда, вернее, некуда было бы сесть положи ещё хоть одно колесо, но мы пошли глянуть ещё разок. В крайнем случае, пассажиры дойдут пешком. Тут недалеко.
В самый разгар поиска, прямо над головой, раздался рокот грузовика.
- Щас ещё колес насыпят. – Обрадовался боцман. Но вместо кузова самосвала прямо над нами показалась огромная, желтого цвета бочка.
Мы, что оказалось очень своевременным, отошли в сторону. На склоне появился молодой паренёк в желтых, под цвет машины перчатках и синем комбинезоне. Не глядя в низ, повернул какую-то ручку, дернул за рычаг и, мимо нас, весело брызгаясь во все стороны маленькими капельками, понесся зловонный поток густой, цвета детской неожиданности, массы. И только после боцманского вскрика, упавшего при попытке отбежать как можно подальше, паренёк заметил стоящих внизу людей. Он долго с удивлением смотрел на нас, потом что-то крикнул. Над нами, блеснув беленькими трусиками под коротенькой юбочкой, появилась симпатичная девочка.
Парень, с очень серьезным видом что-то тихо ей объяснял, постоянно показывая то в сторону белоснежной надстройки нашего парохода, возвышающегося над кучами мусора, то в нашу.
Девушка, как прилежная ученица, кивала головой, изумление не сходило с её симпатичного личика. Смотрела она, почему-то только на меня, хотя, возможно, это мне просто так казалось.
Источник дурно пахнущей жидкости выдохся, парень снова подергал рычаг, повернул какую-то ручку, и, даже не взглянув в нашу сторону, исчез.
Девушка, опять сверкнув белоснежными трусиками, исчезла в том же направлении. Через несколько секунд исчезла и бочка.
- И надо было ехать на край света, что бы чуть в дерьме не утонуть? – Засмеялся капитан.
- Хорошо, что вовремя отошли, а то я от запаха чуть не задохнулся, представляю, если бы искупались. На судне народ помер бы от смеха. – Василий даже присел от хохота, а меня чуть не взорвало от злости.
Если бы эта девочка знала, что среди копавшихся в этом мусоре людей, выглядевших как бомжи, были капитан и старший помощник капитана того самого белоснежного лайнера, который своим гордым видом величаво вырисовывался на фоне вечно серого дождливого балтийского неба.
Водительские права были у меня десять лет, а водительский стаж отсутствовал вообще.
Боцман пошел пешком напрямую, через сваленные в кучи горы мусора. Я, вместе с капитаном, поехал на машине, под самую крышу заваленной покрышками.
Встреча на свалке меня сильно разволновала, чувствовал себя оплеванным. Выехав на шоссе, прибавил газку и погнал в сторону верфи.
Ехавшая на встречу машина поморгала дальним светом и остановилась, съехав на обочину. Как будто, так и надо было, лицо водителя финской машины не выражало никакого удивления, он дождался, когда я проеду, и продолжил путь. Я продолжал ехать дальше, не обращая внимания на этих странных финнов. Вторая машина тоже остановилась. Там тоже терпеливо ждали, когда я проеду. На третье встречной я заподозрил, что что-то не то.
- Что-нибудь не так? У нас что, спереди что-то написано, почему они все останавливаются. – Я посмотрел на капитана.
- Что?
- Да как-то всё не так, но почему, понять не могу.
- Кажется, мы не по той стороне дороги едим, вроде надо по правой. Это в Англии левостороннее. Ты раньше-то за рулём сидел?
- Ага. В семьдесят пятом, десять лет назад, на экзаменах в ГАИ.
Вспомнилась история рассказанная старпомом с азербайджанского транспорта о том как, купив машину, они пытались перегнать её на верфь, но на перекрёстке машина заглохла. Попросили проезжавшего полицейского завести с толкача. Полицай что-то пытался объяснить, но ребята думали, что торгуется, сунули ему в карман десять марок и, усевшись в свою машину стали ждать. Полицейский отбуксировал поломанную машину вместе с пассажирами в участок, где их оштрафовали за езду по Финляндии без страховки, и собирались судить за оскорбление офицера полиции.
Пока удивленные нашей ездой финны не доехали до полиции, надо успеть доехать до стоянки. Я прибавил газку.