Комсомольцы при капитализме.
Огромный супермаркет «Штокман» произвел на нас, впервые попавших сюда, впечатление, какое произвел бы на дикаря кирпичный современный дом. Несколько этажей товаров, которые нам, в Советском Союзе и не снились, можно было бы рассматривать и щупать хоть целые сутки. Но я, на экскурсии в Хельсинки, был уже в четвёртый раз и соответственно в этот магазин вынужден был зайти тоже в четвёртый раз. Поэтому от всего этого изобилия уже воротило, но, как старший группы, ходил за молодыми электромеханиками и выслушивал их восторженные разговоры.
- Смотри, какой клей. Говорят, что его изобрели у нас в Союзе. Достаточно одной капли, и пальцы придётся разрезать. – Показывал мне тюбик Денис Федотов.
Краем глаза я обратил внимание на то, что целлофановый пакет одной ручкой висел у него на мизинце, благодаря чему он был открыт во всю свою ширину прямо у него под рукой. Читая надпись на коробке с клеем, якобы показывая надпись и мне, с ловкостью профессионального вора мизинцем открыл нижнюю крышку коробочки. Тюбик выскользнул и упал прямо в пакет.
Положив пустую коробку на прилавок, Денис тут же взял вторую.
- Оставь, Что ты делаешь? – Возмущению моему не было предела.
- Тихо, Валеричь, не привлекай внимания, а то погорим все.
Я тихонько оглянулся. По всему залу виднелись видеокамеры, между рядами полок с товарами сновали мерчендайзеры, у выхода стояли секьюрити. Если я подниму скандал, погорим и ославимся все, включая и экипаж судна, находившийся в другом городе на работе. Если же я промолчу, а охрана по видео уже увидела воровство, то я пойду как соучастник. Видимо на это молодой и с виду скромный Денис и рассчитывал.
- Сука! Я тебя на пароходе урою, если мы отсюда выберемся. Ещё хоть иголку сопрешь, считай себя уволенным.
- Да брось ты, Валеричь, все воруют, даже аборигены.
- Пока я видел только тебя.
- А ты присмотрись, может быть и сам чему-нибудь научишься.
- Шутить тебе я не советую, поговорим у кэпа с замполитом.
И я стал присматриваться.
Боже мой! Что они творят, эти комсомольцы, эти вчерашние школьники, воспитанные в лучших традициях марксизма-ленинизма.
В Котке с группой моряков именно этого возраста, я совершал очередной обход магазинов и магазинчиков.
Вспомнив слова Фёдорова, в одном из магазинчиков встал в сторонке и начал наблюдать.
До чего же всё примитивно и просто.
Один торговался с продавцом, основным трюком в данном случае это деньги в руке. Как только финн видел деньги, он терял всякую бдительность. А если державший в руке деньги начинал сомневаться в качестве товаров, финн начинал нервничать и, в конце концов, терял контроль, как над собой, так и над магазином вообще. Вот тут-то всё и начиналось. Тащили любую мелочь от брелоков до видеокассет, всё, что попадалось под руку.
Я, в нарушение инструкции по поведению советских моряков в иностранном порту, вышел из магазина, так как смотреть на это уже не мог, и как только довольные собой воришки вышли на улицу, немедленно повел всех на судно.
Было у меня подозрение, что эта операция по ограблению магазина была проведена с демонстрационной целью, с целью побороть мою принципиальность, переломить моё неприятие естественного с их точки зрения хода событий.
По дороге мне с азартом рассказывали обо всех способах кражи. Нормальным делом было одевать на себя несколько курток или штанов, оставлять на прилавке старую обувь, уходя в новой. Использовались куртки и плащи с пришитыми внутри дополнительными карманами. Воровали все, даже женщины. Эти не брезговали даже туалетной бумагой.
Оказывается среди экипажа было даже соревнование, кто оригинальнее и больше сопрет.
- Анатолий Фёдорович! Надо проводить общесудовое собрание. Поведение некоторых членов экипажа просто возмутительно, можно нарваться на неприятность. – Зайдя в каюту к замполиту, прямо с порога начал возмущаться я.
- Что случилось?
- Народ наш сдурел. Коллективное воровство. Наша молодежь устроила какое-то соревнование. Прут из магазинов всё, вплоть до карандашей.
- Да брось ты. Я сам видел как две финские девочки крали резинки и карандаши. Одна на шухере, другая набивала ими ранец. Пусть за собой следят.
- Вы не поняли. Наши ребята воруют в магазинах.
- Ко мне приходили руководители верфи. Жаловались, что наши тащат их инструменты. Я провел с кем надо беседу и воровство прекратилось.
- Анатолий Федорович. Это совершенно другое. То, что кто-то стащил отвертку просто ерунда, финны впишут нам её в ремонтную ведомость, а если кто-то погорит в магазине, шум будет на весь мир. Советские моряки воры. Да вас с работы попрут.
- А плевать, я уже давно на пенсии.
С упомянутой кражей инструмента покончил далеко не замполит, а сами финны. Дело было так.
Уходя на перерыв, рабочие верфи складывали инструмент и всевозможные расходные материалы в специальные чемоданчики, которые оставляли на месте производства работ. Возвращаясь, обнаружив недостачу, жаловались своему начальству, те шли к нашему, но воровство не прекращалось. Тогда фины стали закрывать чемоданчики на замки. После перерыва обнаружилась пропажа чемоданчика вместе с замком. Тогда финны попробовали пристегивать чемоданчики цепями или тросиками к трубам наподобие крепления велосипедов на стоянках у магазинов.
Вернувшись с перерыва, обнаружили свои тросы, цепи и замки перекушенными. Иногда инструменты не воровали, просто доказали им, что нас этим не остановишь. Тогда финские рабочие объявили забастовку. Дело в том, что инструмент принадлежал верфи, а вот цепочки, тросы и замки были личными.
Решили эту проблему очень оригинальным способом. На время обеденного перерыва все чемоданчики складывались в большую металлическую корзину, которую краном поднимали над судном на высоту метров пять. В этом случае наши ничего противопоставить не смогли. Но, наверно в отместку, ночью опустошили все пивные автоматы стоявшие во всех цехах.
Рабочие снова объявили забастовку, после чего стали отдельно ставить автомат с пивом и для русских.
Вспоминая эту историю, я пошел капитану, оставлять повальное магазинное воровство безнаказанным было нельзя.
Собрание экипажа прошло быстро. После пламенных и гневных выступлений капитана и замполита, моя речь казалась довольно скромной, да и говорить что-то пропало настроение. На протяжении всего этого мероприятия лица рядовых членов экипажа красноречиво ничего не выражали. Им было явно вся наша ругань и запугивания до лампочки. В глазах угадывался азарт как у охотничьей собаки перед выстрелом, ведь после собрания снова поход по магазинам.
В комнате отдыха командного состава находился почти весь старший командный состав. Из-за прошедшего собрания ужин задерживался.
Капитана, засмеявшись, обращаясь почему-то ко мне, рассказал:.
- Представляете? Позвонили мне с верфи, пригласили зайти к их руководству. Прихожу, а там уже находятся капитаны всех судов стоящих на ремонте.
Помните у ангара стояли стеллажи с краской. Постепенно стеллажи опустели. На верфи произвели инвентаризацию и результатом были, мягко выражаясь, очень удивлены. Долго ничего понять не могли, пока не просмотрели запись видеонаблюдения.
Показали и нам. Представляете? Мы там чуть от смеха не лопнули. Идут на работу капитан, старпом, стармех, механик и боцман с азербайджанского судна. Проходя мимо стеллажей с краской, каждый брал с собой по два ведра и нес на судно, возвращаясь с обеда, делали то же самое. По двадцать вёдер ежедневно.
Финны умудрились, пользуясь тем, что делают ремонт, осмотреть всё судно, но краску не нашли.
- Нэт у мэна краски, нэ брал. – Нисколько не смущаясь врал седовласый солидного вида с орлиным взглядом и носом капитан, который минуту назад видел себя на экране телевизора. – Эта фотамантаж.
Фины только руками развели. Пообещали сообщить в советское торгпредство и вызвать полицию.
А утром случилось чудо. Вся краска стояла на месте. На записи видеонаблюдения мимо ангара прошел механик, потом камера задрожала и изображение исчезло.
Двести вёдер за ночь, всё, что натаскали за месяц, в одну ночь вернули. Их капитан похудел килограмм на десять.
- А где же они её прятали? – Хитро улыбался стармех.
- Думаю, что только стармех может найти такое место на судне, где можно спрятать двести десятилитровых вёдер краски. – Похлопал по плечу стармеха начальник радиостанции.
- Обижаете, – возмутился я, - при желании на этом судне я могу запросто незаметно провезти человек двадцать, а уж двести ведер даже боцман спрячет так, что ни один фин не найдёт.
- На одном из транспортов моторист умудрился мотоцикл от таможни спрятать. Конечно же, кто-то своевременно настучал. Таможенники знали, кто и что провозит, а найти не могли. Собрали экипаж, тоже никто ничего. Допросили «контрабандиста». Тот после обещания не доводить дело до руководства рассказал, что талёвкой поднял мотоцикл под подволок и закрепил его над мощным светильником. Яркие лампы слепили глаза, поэтому никто ничего не видел, даже когда смотрел прямо на мотоцикл.
- А у нас на ледоколе краску спрятали в цистерну с пресной водой. Горловину закрыли и закрасили, а таможня об этом узнала уже через десять минут после прибытия на борт.
- А как тот мотоциклист, неужели простили?
- Ага. Визу закрыли, из комсомола исключили и уволили.
- За правду пострадал, бедолага.
В дверном проеме появилась Надежда Мамаева, наш судовой повар и попросила меня выйти в коридор.
- Вы не сходите со мной в город? Никто не хочет.
- Нет. У меня деньги уже кончились, я всё на машину потратил. – Начал я врать Надежде. - Подарки всем купил и вообще, ещё во Владивостоке я дал зарок никогда с женщинами за границей в город не ходить. И после этих безобразных случаев с воровством у меня вообще нет желания ходить с кем-либо.
- Ну, пожалуйста. Единственный разик. Вы, как начальник, обязаны обеспечить досуг подчиненного. – Вдруг заявила она ультимативным тоном.
- Ты это прекрати, Так можно вообще чёрт знает что потребовать.
- Вот не пойдёте со мной в город, потребую.
Вспомнив, что хотел купить жене костюм, боялся ошибиться в размере, а тут как раз тот же рост и размер, я согласился.
Костюм был куплен. Судя по всему, Надежде хотелось просто погулять, развеяться, не исключено, что погулять именно со мной, очевидно, потребовалось вызвать приступ ревности у своего друга, начальника радиостанции.
- Всё. Идем домой. Хочу спать. – Зевнув до слез, выговорил я. – Тебе самой всё это не надоело? Все эти тряпки, эти, ежедневно одни и те же магазины.
- Надоело. Давайте зайдём ещё вот в этот магазин и домой.
Пройдя вдоль прилавков, переворошив всё, что можно и нельзя, Надежда пошла к выходу. Я ждал её у касс. Взяв меня под руку, прижавшись щекой к моему плечу и мило улыбаясь, очевидно изображая семейную пару, потащила меня к выходу.
- Китос! – Поблагодарила она работников магазина.
Пройдя пару кварталов, Надежда, осмотревшись по сторонам, разжала кулачек. На ладони лежали какие-то помятые тряпочки.
- Это что?
- Это трусики для меня и вашей жены, вы же сами сказали, что у нас же размеры одинаковые. Вообще-то мне в ладонь поместилось бы и больше, да вы стояли далековато, могли бы и прикрыть.