Душа номер 5

Глава 1.

Нью-Йорк.


Каково это, просыпаться в городе, который никогда не спит? Нью - Йорк не смыкает глаз так давно, что ночная темень уже  забыла сюда дорогу. Даже в самое высокое окно светит прожектор, даже в самом малюсеньком тупичке что-то рекламирует неон. Тишину тоже приходится добывать с помощью современных звукоизолирующих материалов в отделке жилища. Поэтому будит горожанина не восход солнца и начавшееся копошение соседей.
В наглухо затененной комнате вспыхнул розовый свет, через секунду постепенно погас и ,спустя мгновение темноты, сменился вспышкой фиолетового... красного....колюче-синего. Синий плавно преобразился в яркий бирюзовый свет, ровно заполнивший все помещение. Эту комбинацию световых вспышек Брэд считал очень благоприятной для пробуждения. Вслед за тем, из углов комнаты раздался неопределенный шипящий звук. Он набирал силу и превратился в шум морского прибоя, порывистого ветра и  заполошные крики чаек. Обьемный стереозвук заставлял физически чувствовать себя находящимся не в теплой городской квартире, а на вершине голой скалы, над бушующим морем. Девушки, иногда остававшиеся ночевать в доме Брэда, неизменно удивлялись такой экстремальной побудке. Обычно люди выбирали что-нибудь более мягкое, приятное - журчание горного ручья, медитативную мелодию, ласковый голос матери или, скажем,  игривое приветствие голосом звезды шоу-бизнеса. Еще больше девушки удивлялись обнаружив, что кровать под телом стремительно исчезает.
Конечно, автоматически складывающееся и прячущееся в стену ложе - довольно распространенная вещь в городе, где каждый квадратный метр на счету, но зачем же программировать кровать так, чтобы она исчезала, едва человек успел открыть глаза? " Да я, вообще, торопыга"- улыбался Брэд Маккормик и тащил подругу на кухню - завтракать.
Холостяцкий быт не так уж и плох. Выбрав в электронном меню названия блюд, нужно лишь дождаться когда они через пару минут, свеженькие и горяченькие, появятся из кулинарного комбайна. В точности такие, какими их готовила мама. Полная идентичность достигается благодаря тому, что блюда скопированы на молекулярном уровне с оригинальной порции, приготовленной любящими руками матери, а быстрый разогрев в СВЧ освоили, кажется, еще в 20-м веке. Меню может содержать и любые другие блюда - от дорогих шедевров известных шеф-поваров, из лучших ресторанов мира, до картошки, запеченной на углях собственноручно в школьном походе. Впрочем, ровесники Брэда, как правило, выбирали именно то, к чему привыкли с детства.
Впрочем, этим утром молодой человек был в одиночестве. Не то чтобы в огромном городе совсем не осталось желающих проснуться рядом с симпатичным перспективным компьютерщиком, пусть даже и под неуютный  шум прибоя.

Просто в последнее время Брэд был слишком увлечен своим проектом.
Проерзав на стуле два "свидания вслепую", не в силах сосредоточиться на беседе с незнакомкой, и мыслями все возвращаясь домой, к НЕМУ, Брэд прекратил попытки совместить настоящую страсть с мимолетными знакомствами, не приносящими удовольствия ни одной из сторон. Удалил свои анкеты из всех банков данных служб мобильных и виртуальных знакомств, и просто курсировал от работы к дому, не отвлекаясь больше ни на что. Когда ты молод, некоторые вещи можешь себе позволить откладывать  на потом. На когда-нибудь "после того, как"...
Брэд выбрал на завтрак пышные оладьи с малиновым джемом,  тосты и черный чай с лимоном. Нажав все нужные кнопки, отправился в ванную комнату умываться. С удовольствием взглянул на отражение освеженного лица в большом зеркале - голубые, но при этом все же выразительные и умные, с живым блеском глаза, сочные губы любителя удовольствий, мужественно очерченные подбородок  и скулы, аристократически высокий лоб... Словом, внешность именно та, что может сослужить очень хорошую службу  обольстителю и повесе. Улыбнувшись, молодой человек вспомнил, как завидовали его "бесплатной мордашке" сокурсники, как сокрушались они, что природа выдала такой щедрый бонус тому, кто в нем и не нуждается вовсе. Его друзья обращались к эстетической медицине ,чтобы достичь такой привлекательности, которая досталась ему от рождения, и которой сам он почти не пользовался, больше увлекаясь электроникой, чем романтическими отношениями. Воспоминания о студенчестве развеселили Брэда окончательно, и за стол он уселся практически сияющим. Еще дожевывая первую оладью, он открыл панель в стене. В образовавшемся проеме были видны системные блоки, кабели и монитор.
Вторая оладья бодро исчезала, пока машина выходила из режима ожидания. Урчащие звуки загрузки вызвали у хозяина состояние близкое к настоящему экстазу.
 Любимое детище, уникальный проект. Не совсем законный, правда.
Правительство запретило все работы по созданию виртуальных клонов реальных личностей еще пять лет назад. И это понятно. Человек, скопировавший свою личность, вплоть до мельчайших деталей (вроде вредных привычек, воспоминаний детства, знаний, полученных в школе, и личного опыта) и хранящий все это в электронном виде, становится фактически бессмертным. Тело стареет, болеет и умирает, а то, что ты привык считать своим  "Я"  продолжает существовать, как ни в чем не бывало, имея возможность получать новую информацию, впечатления, опыт. Конечно, если есть такое желание. Можно выбрать и безмятежный покой и отрешенность. Перспектива остаться в живых вечно в виде электронного клона, разумеется, оказалась очень заманчивой для людей. Первые разработчики этой технологии стали супер-героями и звездами. О них говорили все и на каждом углу. Как об истинных спасителях рода человеческого. Многие даже склонны были писать слово "спасители" с большой буквы. То, что было лишь туманно и бездоказательно обещано религиями, преподнесли на блюде три фанатика компьютерных технологий.
Теперь стало точно известно, где находится обитель бессмертных и как туда попасть. А самое главное - обрести вечную жизнь мог каждый человек, вне зависимости от каких-то там грехов и прочих нюансов морального свойства. Нужно чтобы была личность и деньги на оплату труда специалистов, которые эту личность скопируют тютелька в тютельку, и поселят в виртуальном пространстве. И дело в шляпе.
Бессмертие в кармане. Электронный клон может продолжать развиваться и меняться синхронно со своим оригиналом, получая и сохраняя всю информацию о жизни человека день за днем.

 Все переживания, встречи, влечения, антипатии, хандра, проблемы, победы- все оцифровывается и сохраняется.
 Вместе со своим оригиналом виртуальная копия личности превращается из молодого человека в мужчину, достигает зрелости, предчувствует старость. Теоретически предполагалось, что именно этот момент оптимален для того, чтобы прекратить прием новой информации. Личность в виртуале остается зрелой, опытной и искушенной, но еще бодрой и не опечаленной потерями близких, болезнями и крушением надежд. Так предполагалось в теории. На практике же произошло по-другому. Начиная с тройки изобретателей, и далее, по нарастающей, люди стремительно теряли интерес к реальной жизни,  переставали ее ценить. Обладая гарантированным местечком в вечности, они все более презирали опасности, все беспечнее относились к здоровью, все менее привлекательными им казались дом, семья, друзья и прочие "якоря", удерживающие нас в этом мире. Никому из "виртуальных бессмертных" не приходило в голову обзаводиться детьми и пытаться добиться успеха в жизни. Люди десятками и сотнями выпадали из социума, и число их стремительно росло. Что и побудило власти принять соответствующие меры. Разумеется, запретительного характера.
Отставив в сторону пустую тарелку, Брэд принялся за чай. Прихлебывая из большой кружки, молодой компьютерный гений нажал несколько клавиш, и на экране возникло трехмерное изображение собаки. Симпатичный палевый коккер-спаниель смотрел влажными черными глазами под трогательно-приподнятыми светлыми бровками.
Эта собака больше не нуждалась в реальной еде и прогулках по улице, но безошибочно узнавала хозяна, поскуливала и суетилась в радостном возбуждении при каждой встрече, и постепенно успокоившись, укладывалась на полу в комнатке в углу монитора, и мыла лапки, или просто лежала ,время от времени к чему-то прислушиваясь ,принюхиваясь  и убегая ненадолго куда-то по своим делам. Хозяин оборудовал для любимицы домик с учетом всех ее потребностей: дверь выводила в садик  для прогулок, в комнате имелась кровать, на которой собака могла прыгать и кататься, а на столе периодически появлялась колбаса, которую спаниели так любят воровать, пока хозяева не видят. Миски регулярно наполнялись водой и едой. Было ощущение, что песику такая жизнь очень даже нравится. Спаниель был точной копией реальной собаки, жившей у Брэда 14 лет.
 Пес по кличке Президент стал первой попыткой его владельца создать виртуальную копию живого существа.
Работа, тогда еще студента Маккормика, увенчалась абсолютным успехом, и некоторое время он имел двух одинаковых собак - одну в компьютере ( он назвал ее в шутку Тамагоччи....ну не Президентом--2 же?) и другую- в квартире. Обе были постоянно заняты поиском сьестного, одинаково похрапывали во сне, и бешено носились после прогулок. Но через некоторое время у Президента начались проблемы с сердечком, а Тамагоччи оставался безупречно здоровым, бодрым и игривым. К моменту окончания университета у Брэда осталась только одна собака. И новую живую он покупать не стал.
По карнизу, опоясывающему комнату под потолком, пробежала вспышка сиреневого света и раздался стереосигнал зуммера домашнего телефона.
Вспышка света на карнизе-табло сменилась цифрами и буквами - номер телефона и имя вызывающего абонента. Брэд сказал: "Алло!" и из динамиков, спрятанных в разных углах комнаты, раздался голос его  коллеги Мишель.
--Привет, Брэд! Я не слишком рано?
--Привет! Да нормально. Я уже позавтракал. Что-то стряслось? Или ты так соскучилась, что не можешь дождаться начала рабочего дня?
--Соскучилась, конечно. Ты же знаешь, что без тебя гениального, я чувствую себя, как потерявшийся ребенок. А если серьезно, то я просто хотела напомнить тебе про сегодняшнюю инспекцию в офисе. У тебя ничего там нет такого, что может вызвать нездоровый интерес у проверяющих?
--Хммм ...дай подумать... голографическое порно? вроде бы выбросил... а что их там еще интересует-то обычно?
--Брэд, я не шучу. Если они найдут следы разработок по виртуальному клонированию, например, у нас у всех будут проблемы.
--Мишель, дорогая, я уже говорил тебе и всем остальным - на работе я занят только работой. Ну, если не считать голографического порно, конечно. Не беспокойся, пожалуйста. Я уже большой и разумный мальчик. И не в моих правилах подставлять коллег. Я, вообще, не понимаю- с чего ты взяла, что я занимаюсь чем-то подобным?
--Ну, это не мое дело, конечно, но обычно тот , кому удалось скопировать собаку, не останавливается на этом. Впрочем, меня это не касается. Не опаздывай сегодня, хорошо? А то лишние несколько минут разлуки могут меня убить.
--Хорошо. Уже лечу - ответил Маккормик после короткого смешка.

Эти милые шутки-шпильки, честно говоря, изрядно скрашивали им обоим трудовые будни. Да и остальным сотрудникам тоже. Наблюдая за их пикировками и преувеличенно-пылкими диалогами, коллеги чувствовали себя  свидетелями весьма забавной игры, импровизационного шоу, и настроение в небольшом коллективе царило дружелюбное и оптимистичное.
Все еще улыбаясь под впечатлением от состоявшегося разговора, молодой человек поднялся из-за стола и пошел одеваться. Небольшой шкаф, отделанный искусственным дубом, имел на дверце приборную доску, декорированную под старинную карту Европы. В режиме работы же, она представляла собой обыкновенное электронное меню.
Встроенный датчик считывал со спутника информацию погоде. Человеку оставалось только выбрать категорию "ситуации": работа, дружеская вечеринка, свидание, официальное мероприятие, пикник и т.д. В соответствии с этими параметрами, система предлагала варианты костюмов: всевозможные сочетания имеющихся в наличии, и подходящих к случаю курток, брюк, обуви, аксессуаров и проч. Учитывая предстоящую встречу с "официальными лицами", выбор был сделан в пользу довольно классического ансамбля из джинсов, кожаной куртки и бадлона. Спустя пару секунд после получения  команды,  шкаф выдвинул соответствующие ячейки. Еще через минуту Брэд был абсолютно готов к выходу. Оставалось только настроить главный компьютер на получение и сохранение данных с мобильного коммуникатора, расположенного на руке молодого человека. Все что он видит, слышит, ощущает и говорит должно поступать в копилку опыта электронной копии Брэда Маккормика - он ведь и ,в самом деле, не остановился на клонировании собаки.
Телепортационный лифт  в  жилище Маккормика являлся наследством от прежнего хозяина- генерала. Служил он той же цели, что и обыкновенный лифт, только перемещал не с этажа на этаж, а с одного места города в другое. Ежемесячная  плата за это удовольствие составляла кругленькую сумму. В отличие от прежнего владельца, Брэд не мог расcчитывать в этом вопросе на бюджет военного ведомства. А свои заработки транжирить на элитный транспорт ему и в голову не приходило. Да и к чему, если хакерские навыки вполне позволяли регулярно пополнять баланс счета за пользование лифтом? Чтобы свести риск столкновения с законом к минимуму, оставалось только не злоупотреблять- пользоваться телепортатором строго ограниченное число раз в месяц.
Брэд подошел к лифту и дверные панели бесшумно разьехались в стороны, впуская его внутрь кабины, стены которой были отделаны натуральными материалами - деревом, латунью, серебром и бархатом. На одной из стенок располагалось большое зеркало в резной раме. Важному человеку необходимо убедиться в том, что он выглядит безупречно, прежде чем появиться на публике. Входящего приветствовал глубокий серьезный голос, исполненный достоинства и вежливости:" Доброе утро, сэр! Введите, пожалуйста, маршрут". Маккормик нажал клавишу с надписью "офис", на мониторчике отобразился адрес и предложение подтвердить или отвергнуть этот маршрут. Брэд, естественно, нажал "о-кей", хотя, в который уже раз, подумал: « а ведь придется когда-то и отменять этот адрес, вводить другой...» но неопределенные перспективы будущего никогда не занимали его ум надолго. Он еще раз оглядел себя в зеркальном отражении. Среди этой роскоши молодой человек всегда очень остро ощущал свою несолидность, но только радовался этому чувству, и выходил из кабины в веселом и даже озорном настроении. Все-таки, приобрести вместе с высоким социальным статусом грузную фигуру и вечно озабоченное, скучное лицо, он совершенно не торопился.
Теперь оставалось пройти пару десятков шагов до большого серого здания, где среди тысяч других офисов располагалась  и фирма, в которой работал  Брэд Маккормик.
Небольшая частная организация, занимавшаяся предоставлением услуг электронной связи и разработкой новых возможностей ее коммерческого использования. Эта работа вряд ли могла кому-то дать ощущение сопричастности к решению судеб мира,  но и не мучила тупым однообразием, монотонностью и бесперспективностью. Словом, вполне приличная работа для молодого специалиста в области компьютерных технологий. Брэд, бодро шагая по тротуару, повернул голову, чтобы посмотреть, может ли он сейчас перейти на другую сторону улицы. Полотно дороги переливалось зеленым – значит, приближающегося транспорта нет. Пересекая проезжую часть, парень заметил, что открылся пустовавший в течение последних трех лет магазин,- последний владелец помещения пытался продавать новейшие приспособления для кибер-секса, но особой популярностью, по крайней-мере, в этом районе, они почему-то не пользовались.  Лавочка была закрыта. Теперь же витрины снова сияли, освобожденные от глухих жалюзи,  за ними стояли на высоких стеллажах книги. Самые обыкновенные,  из бумаги и картона.  С тиснеными переплетами - для взрослых, и в ярких обложках - для детей.
 Мерцающие позолотой переплеты с именами авторов приковали к себе взгляд Брэда, он остановился, чувствуя, что видит только эти книги, чувствует только магический ритм этих пересекающихся вертикалей и горизонталей. В точности так, как уже видел их когда-то - невозможно вспомнить когда, но это несомненно было! Вот я, и вот сокровище за стеклом, тысячи драгоценных томов, в строгом порядке снаружи, и с возвышенной мудростью внутри. И больше ничего нет в мире.
Ни городов, ни пустынь, ни тишины, ни звуков, ни времени, ни часов для измерения его... Нахлынувшее ощущение было так сильно, что захватило его полностью, не оставив и малюсенькой лазейки для реальности. Все окружающее будто спряталось за слоем ватного колышущегося тумана. Все, кроме строя книг.
Вряд ли кто-то из многочисленных прохожих понял почему, вроде бы вполне приличный и адекватный молодой человек, вдруг встал, как вкопанный на проезжей части, не замечая, что дорожное полотно полыхает красным цветом, и не слыша пронзительного сигнала тревоги.....

Глава № 2.

Костер.

Ранним, сырым от тумана утром, по двум разбитым колеям дороги, через поле шагала фигура, закутанная в черное. До Обервейлера оставалось пройти еще с три версты. Не раздавались звуки в уплотнившемся от влаги воздухе, не было видно никакого движения вокруг. Но вызывали эти тишина и недвижность  не ощущение покоя, а скорее - тяжелой дремоты, от которой всегда хочется поскорее избавиться, либо, провалившись в глубокий сон, либо, наоборот , проснувшись- только бы не оставаться в этом промежуточном состоянии, не дающем ни отдыха, ни радости. По-осеннему серое небо придавило горизонт, но черная фигура упрямо двигалась ему навстречу. Вскоре в двери пасторского дома постучали. Пожалуй, слишком громко, требовательно для такого раннего часа. Припухшее ото сна и, вообще, обрюзгшее лицо пастора осторожно выглянуло в окошко на двери.
-- Кто это здесь?- спросил священник хрипло, еще не вполне владея голосом.
-- Отец Иоганн, брат мой. Доброго вам утра, и да благословит Господь дом сей!
-- Что еще за отец Иоганн? Что вам нужно?
-- Разве не велит нам Господь наш принимать странствующих? Я же брат ваш во Христе, и меня ли не впустите в дом? Пастору совершенно не хотелось окончательно прощаться с возможностью доспать спокойно до обычного времени пробуждения, но интуитивно он почувствовал, что с этим гостем шутки плохи.
-- Сейчас-сейчас... уж отворяю... тут замки... время-то нынче, сами знаете ... ну вот... пожалуйте! Милости прошу!
Дверь словно проглотила фигуру в черном одеянии, и закрылась наглухо.
Но в это неурочное время бодрствовали не только двое священнослужителей, но и двое мирян. Юноша и девушка. Впрочем, нет ничего странного в том, что не спится им в этот час. Когда еще влюбленным побыть вдвоем, не боясь быть замеченными вездесущими, все видящими и слышащими жителями деревни?
Грета уже не могла и представить себе - как жила она прежде, без этих будоражащих тайных свиданий? Как не иссохла она от скуки девической жизни?  Работы, да молитвы с утра до вечера, ночью же - скучные сны о тех же работах, да молитвах. День за днем, ночь за ночью. Она иногда слышала украдкой, как родители шепчутся за столом, как бы устроить замужество дочери. Обсуждали возможных женихов и их семьи. И все-то они выходили нехороши. У одного парня все лицо изрыто оспой, - так нечего и говорить. Ведь Грета-то вышла девка на славу - и роста приличного, и сложения ладного, и лицом мила и приятна. К тому же, толковая и не строптивая. В детстве, конечно, шалила, но теперь уж пообломали. Посмирнела.
Другой парень и годился бы в женихи, но уж больно родители у него неподходящие. Отец в долгах по самую макушку, а от матери и вовсе прок не велик, не сегодня-завтра на погост нести.

Из этих подслушанных разговоров Грета узнавала об односельчанах много нового, и удивлялась до чего же разными рисовались одни и те же люди ей самой и ее родным. Однако всегда утешительно было ей убедиться в том, что достойная кандидатура так и не найдена, и, значит, пока она может жить привычной для нее жизнью, не опасаясь никаких перемен. Здесь, в родительском доме, хоть и скучно, но безопасно и знакомо. А каково будет замужем - кто знает? Страшно.
Родители Михеля проводили вечера примерно также, как и родители Греты - обсуждали возможности устроить будущность сына. И тоже не находили достойных невест. Восемнадцатилетний, здоровый парень из уважаемой зажиточной семьи, мог рассчитывать на самую лучшую партию. Однако где ее найти? Одна - плоскогрудая, другая - гулящая, третья- оборванка и так далее, и тому подобное. Но, в отличие от Греты, Михель не подслушивал этих разговоров - находил более интересные занятия. Юноша вовсе не был так строг к девицам, как его мать и отец. Плоскогрудая представлялась ему хрупкой и изящной, гулящая - огненно-чувственной, оборванка- милой и застенчивой, и так далее. Каждая юбка своим шуршанием кружила ему голову, и каждый девичий взгляд будоражил кровь.
   Вечерами Михеля часто можно было видеть прогуливающимся по речному берегу. То одного - в ожидании, то рядом с какой-нибудь девушкой.
И сама открытость этих прогулок, как бы, говорила односельчанам о невинности отношений парня и его подруги, хотя, конечно, не было и мгновения, когда спины гуляющих были свободны от острых внимательных взглядов.
 Грета порой бывала одной из тех, кто провожал глазами фигуру рослого Михеля, и безотчетно досадовала при этом, что молодец не один, а ведет под руку какую-то девку. А сталкиваться Грете и Михелю приходилось довольно часто- он, как было уже сказано, регулярно прогуливал девиц, а она на том же берегу сонной уютной реки, училась удить рыбу.
  Занятие это для девушки может и не совсем приличное, но Грета была на удивление удачлива и против уловов домашние протестовать никак не могли. А нравится улов - отпускай на рыбалку. Пришлось, конечно, самой осваивать хитрости обращения со снастью, но удовольствие от этого занятия Грета получала такое, что ради него можно было и потерпеть зубоскальство знакомых мужчин, и осуждающие кивки  женщин, и уколы крючком пальцев, и все прочее. Когда девушка останавливала взгляд на поплавке, дрожащем на поверхности текучей воды - она уходила далеко за пределы нудной действительности, и сердце, вечно трепещущее отчего-то,  тут наполнялось покоем. Но покоем не расслабленным и бездумным, а заключающим в себе полную концентрацию внимания и готовность в любой момент вспыхнуть азартом и напряжением воли, чтобы не упустить клюнувшую рыбу. Диковатой радостью светились ее глаза, когда приводилось снимать с крючка бьющуюся рыбину, но уже через недолгое время лицо девушки снова становилось покойным и умиротворенным, как само течение реки.
 Михель не мог не обратить внимания на эту причудницу. Ведя любезный разговор со своей спутницей, он часто искал глазами фигуру рыбачки на берегу. И отыскав, любовался ею украдкой, а возвращаясь уже совсем ночью домой, не мог бы сказать, о чем он думает больше - о благосклонности ли той, что шла с ним под руку, или о притягательной загадочности той, что удила себе рыбу, знать не зная ничего о том, как сильно хочется ему заговорить с ней. В деревнях чудаков не любят, а чудаками считаются все, кто хоть на йоту отличается от большинства. Но ворчание окружающих по поводу странностей поведения девушки только разжигало любопытство парня.
Однажды он, наконец, отмахнулся от сомнений и страхов и отправился на берег с удочкой. И, конечно же, сердца их бешено бились, когда губы произносили самые простые и незначащие слова. И, разумеется, им казалось, что песчаный берег дрожит под ногами, а удилища ожили и стараются выпрыгнуть из рук. И, уж естественно, не было для обоих ничего мучительней и слаще, чем стоять вот так ,под темнеющим небом, рядом друг с другом и вдали от всего мира.
   Чинные прогулки под ручку были заброшены - Михель увлекся рыбалкой. Днем он, не особенно вникая в то, что делает, что-то делал, а вечером, доедая на ходу хлеб от ужина, спешил на берег реки. Грета же жила так и раньше, и единственное изменение, которое могли бы заметить родные - девушка стала еще мечтательнее и рассеяннее, чем обычно. Однако, вникать в такие тонкости ни у кого не было ни охоты, ни времени. Молодые люди пропадали на реке все дольше, а рыбы приносили все меньше. И все шло заведенным порядком - чувства влюбленных уже переливаются через край, а никто этого пока не замечает.
   Этим утром они потихоньку пробирались дворами  домой, и не говорили слов не потому, что нужно было соблюдать тишину. Невозможно мутить рябью слов зеркальную ясность чувств, когда так много говорит дыхание и тепло руки, и взгляд, в котором отражены все восхитительные чудеса прошедшей ночи... Радуясь тому, что сумели пробраться незамеченными, оба- каждый в своем доме затихли в постелях, замерли под одеялами, будто боясь расплескать принесенное в сердце волшебство. Чтобы прикосновения простыней не стерли с кожи следов касаний любимых рук, чтобы из волос не улетел запах поля и нежные шепоты, чтобы ладони помнили еще бархат и шелк желанного тела... чтобы сохранить и удержать еще хоть ненадолго эти неповторимые мгновения... лежали они не двигаясь, и не закрывая глаз, и будь их счастье покрывалом - хватило бы укрыть всю землю, и горы от моря до моря, а может и на море хватило бы - как это измеришь?
--Может, молочка горяченького изопьете? Промозгло-то как на улице... озябли небось в пути -пастор говорил негромко и мягко, чуть растягивая слова, как бы стараясь на ходу взвесить и обдумать каждое слово- гость внушал хозяину дома нешуточный страх, и сомнений в том, кто этот человек, становилось все меньше с каждой минутой, с каждым жестом и интонацией пришельца.
--А вот и с удовольствием испил бы! Вы правы, дорогой брат - сырость ужасная, того и гляди простудишься, а нам ведь недосуг в лихорадках валяться - дела-то сколько!  Неустанно должны служить мы Господу нашему и святой церкви, а не в постелях разлеживаться, так что давайте ваше молоко! Посидим у камелька, поговорим по-братски.
Усевшись поближе к огню, священники долго молча прихлебывали горячее питье, и никто не начинал беседы. Хозиян из соображений почтительности и осторожности, а гость, видимо, просто любил потомить. Наконец, пришедший достал из сумки свиток и протянул его пастору
--Вот прочтите, любезный брат мой! Это моя рекомендация.
И улыбаясь, стал ждать, пока священник пробежит глазами написанное.
Пастор близоруко склонился над свитком и зашевелил губами, читая, после первых же строк, он истово перекрестился, и взглянув на гостя с выражением благоговения, продолжил знакомиться с текстом. Из-за привычки читать вслух он временами проговаривал отдельные фразы письма: "стремимся мы, чтобы католическая вера всюду возрастала и процветала, а всякое еретическое нечестие искоренялось из среды верных...не без мучительной боли мы узнали, что в некоторых частях Германии...очень многие лица обоего пола пренебрегли собственным спасением, и впали в плотский грех с демонами инкубами и суккубами...и своим колдовством, чарованиями и заклинаниями насылают порчу на приплод животных, виноград на лозах, и плоды на деревьях...что они нещадно мучают ужасными болями, как внешними, так и внутренними мужчин женщин и домашних животных...и посвящают младенцев демонам при рождении, и еще бесчисленное множество всякого рода несказанных злодейств и преступлений...мы нашей апостольской властью постановляем : да не чинится никакой помехи названным инквизиторам при исполнении ими их обязанностей, и да позволено будет им исправлять, задерживать и наказывать лиц, совершающих указанные преступления.... и все иное совершать, что они найдут полезным и необходимым... кои же будут чинить помехи, тех должно карать отлучением,  запрещением в священнослужении, лишением таинств, и другими, еще более ужасными наказаниями... навлечет на себя гнев всемогущего Бога и апостолов Петра и Павла... дано в Риме... от воплощения Господа..." .... ммм- священник завершил чтение неясным звуком, не то силясь что-то сказать, и не будучи в состоянии, не то наоборот - пытаясь не выпустить наружу какие-то слова. Он протянул доминиканцу папскую буллу и уселся, скрестив руки на груди, и глядя в пол.
--Я и не подозревал, сколь высокого гостя я принимаю в скромном доме своем!- священник улыбнулся со всем радушием, на какое только были способны мышцы его лица. Однако брату Иоганну навряд ли были нужны эти улыбки.
-- Не показалось ли мне, любезный брат мой, что у вас имеются какие-то возражения апостольской власти? Кстати, как вас зовут?
--Зовут меня Генрихом, я скромный деревенский поп... служу здесь уж лет тридцать...  прижился, освоился, сами понимаете.
Всех знаю, как облупленных, многих еще карапузами видел, и сам же крестил, так что твердо могу сказать - нету этой заразы в здешних краях. И раньше не водилось, и теперь нет. Все, слава Богу, порядочные  люди. Не святые, конечно, но кто же без греха?
 Однако, то грехи не смертные, уж без посвящений младенцев демонам обходимся, да. Что приехал такой прославленный человек, как вы, разумеется, большая честь для нас, и мы всячески будем вам угождать и помогать, в чем нужно... только, раз уж вы гоняетесь за ведьмами и колдунами, так здесь вам отдохнуть придется...что тоже не помешает, правда?
Священник, кажется, был крайне доволен своей дипломатичностью и дальновидностью.
Отец же Иоганн, напротив, буравил собеседника острым подозрительным взглядом, и тоном не гостя, и уж никак не брата, а скорее дознавателя, ведущего допрос, спросил:
--Скажите-ка любезный, когда пытуемые ведьмы сознаются, что летали по воздуху вместе с Дианой или Иродиадой, или еще какой мерзкой тварью, как вы полагаете,- совершались эти полеты физически или лишь в воображении колдуний?
Отец Генрих вздохнул протяжно и тяжко, прежде чем ответить: "Когда я еще только учился, конечно, я знакомился с трактатами по этому вопросу. И вполне доверял "Episcopi" , где сказано, что подобные полеты никак не могут совершаться реально, такого же мнения придерживались и мои почтенные преподаватели... теперь, однако, как я слышал, нашлись авторы, и тоже весьма почтенные, которые доказывают,  что не верить в полеты ведьм - ересь. Мне вовсе не хочется быть еретиком, я верный сын и служитель святой Церкви. И раз Папа облек вас властью бороться со злом, значит, вы разбираетесь в этом гораздо лучше меня. Посему, я могу только уповать на вашу мудрость и святость. Считайте меня орудием в ваших руках."

Доминиканец прекрасно понимал, что Отец Генрих человек добрый и простой,  привыкший руководствоваться в жизни здравым смыслом. Такие люди стараются до последнего не замечать сверхьестественного и придумывать всему рациональное обьяснение. Неурожай он спишет на плохую погоду, а падеж скота на неизвестную болезнь.
 Он никогда не задумывается о страшной угрозе, нависшей над католической верой и самой Церковью, он и понятия не имеет, сколько злостных еретиков чинят козни, дабы искоренить само христианство, и установить власть дьявола на всей земле. Этот простак ничего не знает о катарах и вальденцах, кроме, может быть, одного их названия. Он не задумывался и о греховной природе женщин, делающей их склонными к заключению союза с демонами... он совсем ничего не знает этот темный деревенский поп!.. Однако, он не пытается противоречить и выражает готовность исполнять все требуемое - этого вполне достаточно. В конце концов, Иоганн и не рассчитывал найти себе товарища, друга, равного, в лице пастора из глуши. Одиночество - привычный спутник многотрудной  жизни отца Иоганна. Да будет так!

-- Благодарю вас, брат мой, за гостеприимство и понимание! Пожалуй, я у вас даже засиделся... не проводите ли вы меня к вашему старосте?
--О, конечно! Как вам будет угодно!- отец Генрих энергично поднялся с кресла, и сделал рукой приглашающий к выходу жест.
Возвращаясь от дома старосты Якова, отец Генрих ежился от сырости и неприятных мыслей. Вот оно и случилось. Вот и до их селения дошли инквизиторские ноги. Быть беде. И хорошо, если только одной... но это вряд ли. В ближайшем городе- Гевиле, только за последний год было сожжено около ста ведьм. А до прихода инквизиторов в городе том постоянно проживало не более семисот человек. И костры продолжают полыхать. Все яростнее и ненасытнее.
  Сельский пастор служил Богу искренне. Он позабыл половину премудрости, которой обучался студентом, и не мог уже свободно цитировать Блаженного Августина, ловко находя подходящее изречение для любого случая...опростился и, как бы, слился с местным населением- малограмотным и интересующимся лишь самыми немудрящими и грубыми вещами, далекими от тем ватиканских диспутов. Но простодушная вера жила в его сердце и оставалась такой же бесхитростной и чистой, как когда-то в детстве. И это смиренное сердце не могло принять идеи о том, что едва ли не все женщины на свете - ведьмы, повинные смерти. Ему казалась дикой сама мысль, что слабые человеческие существа, такие обыкновенные, если не сказать, ничтожные, могут вытворять такие ужасные и сверхьестественные вещи, о которых столько говорят теперь. В сознании священника никак не хотели уживаться представления о всемогущем и всеблагом Господе, и о том, что с Его попущения какие-то женщины имеют дерзость и власть губить урожаи, насылать болезни, отнимать члены и есть варево из некрещеных младенцев.
       Все это казалось ему похожим на какой-то тифозный бред, который, по счастью, раньше хотя бы не касался лично его и его ближних. Теперь эти счастливые времена прошли. Теперь если Марта, разозлившись за что-то на Мадлен, крикнет ей, как обычно :" Ведьма ты окаянная!"- это может иметь серьезные последствия, а уж если сельчане смекнут ,что доносителю достается все имущество осужденного по доносу, тут такое начнется,  в колдуны, да ведьмы можно будет записывать почти всех... Господи! Что-то будет, Иисусе? Что с нами будет? Деревенский староста Яков Вейланд принимал монаха- доминиканца с папской буллой в кармане, довольно долго. Все многочисленные домочадцы ужасно заинтригованные происходящим, пытались уловить хоть словечко из-за толстой добротной двери, но тщетно - монах и староста говорили спокойно и тихо.
Наконец, они пожелали подкрепиться, и дочь старосты Анна ,собирая на стол услышала:
 -- Нет ли у вас, почтенный, какого-нибудь свободного уголка в доме для странствующего монаха?
 -- О, отец Иоганн! Разумеется, я буду рад предоставить вам кров и постель, но, по правде сказать, я думал, что вы остановитесь у нашего священника, неужели в их доме кто-то заболел?
-- Ну что вы ... если бы и был кто-то болен, мне не пристало чураться больных и страждущих. Просто мне было бы удобней ночевать у вас. За годы моего служения я убедился в том, что в дом к священнику люди не слишком охотно идут с...эээ...такими делами. А стоит мне поселиться у мирянина, и работа тут же налаживается. Еще мне не помешало бы найти в вашей деревне какой-нибудь совсем уединенный дом, или, может быть, сарай, или даже подвал, где я мог бы трудиться во славу Божию без помех от любопытствующих. Можно ли это устроить?
-- Разумеется, святой отец, я озабочусь этим сразу после того, как покажу вам вашу комнату. Мы, правда, люди не богатые и не знатные, жилище наше очень скромно...
--Мне подойдет что угодно. Крыша над головой и любая кровать,- ведь я буду только спать здесь, все остальное время я буду занят.
-- Вы святой человек!- воскликнул староста, всплеснув руками - я наслышан о добродетелях вашего ордена, но так радостно увидеть воочию человека, отдающего всего себя на служение святой католической церкви!- и, еще продолжая громко восторгаться аскетизмом и целеустремленным трудолюбием монаха, Яков повел его на второй этаж дома, в комнату для гостей.
  С утра следующего дня все население Обервейлера говорило только о грозном госте. Новость о его прибытии распространилась еще вчера, но только теперь стали известны подробности, вроде цели визита монаха, которого сам Папа уполномочил делать все, что ему вздумается, лишь бы ведьм наловил побольше.
  Сапожник Дефран шутя грозил супруге своей Ануретте, что теперь-то  он не будет больше подкаблучником и чуть-что не по нем - отправит строптивую женушку в гости к монаху-инквизитору. А уж он- то быстро научит ее уму- разуму. Полнокровная пышная Ануретта лукаво блестя глазами смеялась: да если я с таким дьяволом живу, так ясное дело- ведьма!
Супруги оба хохотали, многозначительно переглядываясь, о чем-то глубоко личном. И пятеро их детей тоже радостно хихикали, хоть и не понимали толком,-  над чем. Кузнец Малкович, сын пришельцев из славянских земель, помрачнел еще более обычного, и громыхал молотом так яростно, будто вколачивал в наковальню весь свой страх и вековую неявную вражду между кузнецами и попами. Их сельский поп был человек добрый и, слава богу, к суевериям не прислушивался. И сам не считал, что все кузнецы знаются с чертом, и односельчанам старался растолковать, что не следует доброму католику повторять гнусные россказни. Но то местный поп. А заезжий инквизитор, небось, другое дело...
  Легкомысленные дочери фермеров вполголоса обсуждали серьезное, но,  между прочим, довольно привлекательное лицо доминиканца, его суровую простую рясу, и вероятность того, что под нею все же бьется обыкновенное  человеческое сердце. Вобщем,  множество самых разных толков и мыслей вызвала весть о появлении в их спокойном Обервейлере такого необычного человека.
  Услышали новость и Михель за завтраком, и Грета, умываясь после сна водою. И были, возможно, единственными, кого это известие не взбудоражило - они просто разучились думать о чем-то кроме своей любви, которая, конечно, не улетучилась после категорического родителького "нет! никогда!", а стала только горше и яростней. Все мысли их были заняты одним - как быть, если пожениться нельзя, а друг без друга они и дышать, кажется, не могут?
 Грета надеялась, что как-нибудь все уладится. Михель стал по-тихоньку от родителей откладывать кое-какие деньги. Устраивать тайные свидания стало трудней, но молодость - время надежд... Им казалось, что весь этот мир создан специально для того, чтобы они были в нем счастливы, иначе и быть не может!
Ослиное упрямство родителей Михеля, не давших согласия на его сватовство, отодвигало счастье влюбленных, но не отменяло его вовсе. Их чувство представлялось им столь великим и священным, что оно не должно было встретить непреодолимых преград. Молодые люди еще не знали как, но были уверены, что непременно добьются своего. Не сегодня, так завтра.
  Монах-инквизитор меж тем, не дожидаясь, пока гора придет к Магомету, отправился пройтись по селению и познакомиться с местными жителями. В конце каждой любезной беседы он спрашивал, не приключалось ли в деревне какого горя, или болезни, или не пропадали ли люди, и, вообще, не происходило ли чего загадочного и неприятного? Обервейлерцы словоохотливо болтали о каких-то мелочах и незначительных событиях, никак не тянувших на малефиций - то есть, злоумышленное причинение вреда каким-либо способом. Одна околевшая любимая кошка, или сгнившая от дождей копна сена, -это могло быть интересно только им же самим. Отец Иоганн выражал удовольствие тем, как благополучно обстоят здесь дела, и, спрятав лицо в капюшон, отправлялся дальше. Так ходил он весь день, и, несмотря на кажущуюся тщетность усилий, все же кое-чем был доволен. В парочке домов у хозяев явно на кого-то имелся зуб, и если верно поставить дело -можно будет почитать хоть два интересных письма.
Так же в селе имелась повитуха, за которой, конечно, нужно присмотреть особо, и несколько женщин испугались его вида - а это уже верный признак!
  Скромно поужинав вареным картофелем, доминиканец стал на молитву. Произнося полушепотом  "Отче наш", он то и дело возвращался мысленно к своим заботам, страхам и надеждам. Будучи еще маленьким ребенком, он потерял своих родителей.
 Был отдан на воспитание в монастырь. И долгое время не понимал - отчего неодобрительно шепчутся у него за спиной монахи, почему не говорят ему,- кто его отец и мать, и как случилось, что они его оставили? Иоганн поневоле рос отчужденным и замкнутым. Веровал истово и в Боге искал утоления всех печалей своих и тревог. Не описать словами тот ужас, который испытал он, уже юноша, когда настоятель монастыря рассказал ему, наконец, кто были его родители и за что сгорели они на костре.
Отец-настоятель пожалел молодую душу и не стал перечислять подробно те ужасные обвинения, которые были выдвинуты против его родителей, и доказаны судом инквизиции. Не описывал он и последнего их дня на городской площади.
Набожный и впечатлительный молодой человек был потрясен. Целую ночь провел он на зимнем ночном холоде, глядя на ехидно ухмыляющуюся луну. Услышать своими ушами о вине родителей было невыносимо страшно, но и не думать об этом он не мог. Иоганн представлял себе, какой должна была быть его мать, и как выглядел отец... Пытался представить себе суд и приговор. Каких только гнуснейших злодеяний не приписал он в своем воображении тем людям, что дали ему жизнь! Юный воспитанник монахов вспоминал все известные ему виды малефициев, все, в чем обвиняют обычно еретиков - ведьм, колдунов и безбожников, и не останавливаясь на том, что удалось вспомнить, он воображал еще новые злодеяния- неслыханные и невиданные. Он выдумывал все новые  и новые страшные преступления, доходящие в своей мерзости до крайних пределов, и чувствовал, что все они лежат несмываемой, зловонной грязью на душах его родителей, а значит и на нем самом.
Дальнейшее представить нетрудно. Юноша принял постриг и сделался одним из самых верных сынов католической церкви. Он служил исступленно и яростно.
Никаких трудов и аскез не казалось ему достаточно. Никакое усилие не представлялось чрезмерным. Не существовало ничего превыше блага Матери-Церкви. Нужно ли пояснять, что такая неистовая, фанатичная преданность была весьма востребована.
Этим утром солнце, наконец-то, показалось из-за плотной пелены туч. Крестьяне, отправляясь на утренние работы, довольно щурились, кошки разлеглись на порогах домов, желая погреться на свежем воздухе.
Впрочем, Грете этот день казался еще мрачней обычного пасмурного дня. Девушка сидела на крыльце рядом с мирно свернувшейся клубком кошкой, и смотрела в одну точку - кажется, на лист лопуха. Утренний разговор с матушкой не шел из головы. Грета понимала, что жизнь ее расколота надвое. Теперь уже не будет так, как прежде. То, что произошло, изменило все и навсегда. Никаких сомнений к этому утру уже не оставалось - она беременна. Пришлось обратиться  к матери - к кому еще пойти перепуганной девушке?
Услышав известие, мать Греты зажала рот рукой, словно для того, чтобы не раскричаться, и округлила перепуганные глаза. Через несколько мгновений девушка услышала все, что и предполагала услышать - о позоре на семью и погубленную навеки молодую жизнь, о глупости дурех, не слушающих матерей, и тем губящих себя безвозвратно. Все это Грета понимала и сама. Не понимала же другого - что делать? Как сообщить об этом родителям Михеля, и как убедить их в том, что теперь нет иного исхода, кроме свадьбы?
 В глубине души Грета надеялась, что эта беременность - верный путь к браку с любимым. То, что заставит их переменить свое решение и дать, наконец, свое благословение .Но позора и гнева родителей, конечно, очень боялась. Матушка причитала еще долго, и при первой же возможности рассказала все отцу, после чего воспитательная сцена повторилась, но главную роль играл в ней уже папенька. Тут не было слез и истерик, зато имели место затрещина и грозные крики. Целый день душа будущей матери томилась от того, что все ее кошмарные предположения сбываются одно за другим, и все что остается - это терпеть и снова терпеть, потому что другого выхода не существует. От всего этого было тошно, а от мыслей о новых неизбежных неприятностях - еще тошней.
  Через три дня Михель уже всерьез беспокоился, - отчего любимая никак не дает о себе знать? Он обходил все их заветные места во все условленные часы, и не находил ее. Не прибегали и подружки с весточками. Зато на четвертый день у дома появилась чета родителей его возлюбленной. Неожиданный визит Анны и Антона Майнеров взволновал молодого человека, если не сказать больше. Зачем? Зачем пришли они? Ноги их раньше не бывало на пороге этого дома... это обстоятельство, в сочетании с пропажей Греты, испугало влюбленного юношу и внушило самые мрачные предположения. Беспокойство парня было так велико, что он кинулся навстречу супругам и, поклонившись и пригласив войти, жадно вглядывался в их мрачные лица, пытаясь угадать,-  с чем пришли они?
Строгие, если не сказать надутые, Майнеры прошли в дом и изьявили желание беседовать с родителями Михеля. Из них же дома находился только отец - Карл.
Этот мужчина, уже совсем седой, но все еще энергичный и сильный, внушал уважение односельчанам, и родителям Греты, в том числе. При нем они немного сбавили важности, однако, оставались такими серьезными, словно на церковной службе. Михеля оставили за дверью, и он уселся на скамью, вытирая испарину со лба рукавом рубахи. Гадать,- в чем дело уже не было мочи. Молодец просто ждал, слушая свое колотящееся сердце.
 Через пару минут парень услышал звук удара по столу и низкий рев отца : " не может быть!".Михель подскочил, но тут же понял, что войти сейчас в комнату немыслимо. Он опустился обратно на скамью, сжимая виски руками. Спустя еще некоторое время взволнованные голоса за дверью притихли, и Михель услышал, как отец зовет его по имени.
Интонация этого зова не предвещала ничего доброго, но парень ринулся в комнату, прочь от ужасной неизвестности.
 Анна Майер предстала его глазам раскрасневшейся и со злобно поджатыми губами. Антон Майер - растерянным и подавленным. Отец же, Карл - рассерженным до крайности."Михель! Правду ли говорят эти люди, что ты...- отец сделал какое-то вращательное движение рукой, видимо, стараясь подобрать приличное слово,- что ты сделал ребенка их дочери?" Неожиданно тонким голосом парень произнес только: "Я?" Все трое в упор смотрели на него, ожидая продолжения, но его не последовало. Михель вертел головой, обращаясь взглядом то к одному, то к другому, и не мог сказать решительно ничего. Карл скрестил руки на груди и бросил родителям Греты : "Вот видите! Он и понятия не имеет, о чем вы тут толкуете! Так что нечего нам на шею своих приблудышей вешать!"
 По лицам Майнеров было ясно, что они больше всего хотят сейчас убить Карла Вейнингера каким -нибудь очень жестоким способом, например, растерзать голыми руками и собственными зубами. Взаимная ненависть, казалось, стала осязаемой и заполнила собой все помещение... Однако людям цивилизованным, как правило, что-то мешает реализовывать подобные стремления. Анна Майнер схватила мужа за рукав и направилась с ним к выходу, шипя что-то о справедливом возмездии для негодяев и страшном гневе Божием.
 После того, как все двери и калитка с грохотом захлопнулись за ушедшими, отец и сын еще какое-то время стояли друг напротив друга в молчании. Наконец, Карл опустился на стул и заговорил: "Так что ты скажешь насчет этой девки? Было что? или нет? я ведь запретил тебе... а ты? ты что?"
Все еще силясь осмыслить произошедшее, младший Вейнингер отвечать не торопился.
И только после нетерпеливого окрика : "Ну!"- произнес неуверенно: "Отец я ...люблю эту девушку. Я говорил тебе, я просил... Ничего не могу с собой поделать. Отец дозволь... только ее я хочу видеть своей женой. Как обьяснить тебе, что это такое - наша любовь? Я не знал о ребенке. Но теперь я и вовсе не могу не жениться на Грете."
 Михель украдкой взглянул в лицо отца и убедился, что речь его не произвела желаемого впечатления. Он добавил торопливо: "Я готов сам нести все расходы."
Карл взорвался: "Что? Осел! Что ты готов? Ты щенок еще, а туда же! О расходах он заикается! Все. Отправляйся в свою комнату, и не выйдешь оттуда, пока я не позволю! Иди прочь!"
Михелю страстно захотелось бежать. Изо всех сил нестись быстро-быстро и долго - до тех пор, пока не собьется дыхание и не онемеют ноги. Или нет!- сначала украсть Грету, и бежать с ней вместе. Так же быстро и далеко-далеко. Все равно куда, лишь бы отсюда прочь. Но вместо этого, он на ватных ногах добрел до своей кровати и упал на нее, накрыл голову подушкой, сжимая ее края с такой силой, что пальцы вскоре начали белеть. Он не сделал ни шагу из комнаты. Послушный сын.
В это время Грета, помертвевшая от разговора с вернувшимися родителями, сидела за кухонным столом, глядя на кусок хлеба. Разумеется, она не поверила матушке, кричавшей что "этот сосунок и не подумал признать ребенка". Михель, наверняка, просто растерялся. Или матушка  врет. Но легче от этого не становилось.
 Надежды на то, что родители любимого, узнав о ее беременности, дадут благословение на брак - рухнули. Ничего они не дадут, похоже. Так что же делать? Найти ответ на этот вопрос было врядли проще, чем отыскать философский камень. Пока девушка истощала свои силы этими бесплодными поисками, Карл Вейнингер вышел на темную улицу, и направился к одиноко стоящему дому.
 Следующим утром дом Майнеров проснулся от громкого стука в дверь.
Еще ложась спать, супруги думали, что в доме дела - хуже некуда. Но уже поутру, им пришлось изменить свое мнение.
Выяснилось, что как всегда - есть куда. Увидев на пороге своего дома доминиканца с торжественным выражением лица, Антон не сразу понял, к чему бы это. И не успел он еще толком поздороваться с незваным гостем, как тот обьявил о цели своего визита, тоном, не терпящим возражений: "Именем святой инквизиции требую выдать мне для розыска по важному делу вашу дочь Грету Майнер. Немедленно."
 Опешивший глава семейства только отрицательно замотал головой, но его оттерло из дверного проема чье-то здоровенное плечо, старосты, кажется. Антон бросился вслед за отцом Иоганном крича: "да вы что? что вы такое делаете? зачем вам моя дочь? куда? зачем? за что?"Доминиканец вдруг так резко остановился и обернулся, что Майнер врезался в него на бегу, отчего растерялся еще больше."Я действую законно, на основании полномочий, предоставленных мне лично Папой Римским, и все прочее вас не должно волновать".В это утро выражение ошеломленного отчаяния в глазах роднило членов этой семьи между собой больше, чем общая кровь, и долгие годы под одной крышей. Они все стали удивительно похожи - будто одно лицо размножилось и уселось на пяти головах. Отец и мать, братья, сестра...
 Хотя лица Греты уже не было видно - ее накрыли каким-то покрывалом и повели прочь от дома.
Ни этим днем, ни в последующие дни Майнеров не пускали в дом на отшибе, где обосновался инквизитор и где, как они узнали, находилась их дочь. Твердокаменный монах, утомившись их попытками обьяснить, что Грета - добропорядочная девушка и ни в чем таком не замешана, недвусмысленно дал понять, что продолжая так себя вести, супруги добьются только того, что присоединятся к своей дочке, и как знать ,что тогда станется с их остальными детьми. Пораженные родители обвиняемой пошли к священнику, но тот, конечно, ничем не мог помочь, хотя и очень сочувствовал. И никто в деревне не мог помочь. Антону пришла было в голову мысль,- поехать в город, и там найти управу на мучителя, но жена вовремя напомнила ему о папской булле. Кто сможет противостоять ей во всем христианском мире, а не то, что в их жалком селении и ближайшем городишке?
Оставалось только молиться и ждать.
Уже через три часа после ареста Греты Михель был вызван на допрос к инквизитору. Парень от страха и волнения не очень хорошо и запомнил этот странный разговор. Монах спрашивал о том, как давно знает он Грету Майнер и как давно ее любит. Может ли он теперь глядеть на других девиц и быть с ними близок, не давала ли ему Грета что-либо пить или есть из своих рук , не заводила ли странных разговоров, и ,вообще, не замечал ли он за ней чего-то необычного? Михель отвечал односложно, ничего не понимая, и с нетерпением ожидая, когда ему, наконец, обьяснят в чем тут дело. Когда же доминиканец сообщил, что его любимая арестована по подозрению в ведовстве, парень просто упал в обморок.
 И даже строгий отец его, сызмальства не поощрявший в поведении сына каких-либо девичьих сантиментов, не был удивлен или разозлен такой реакцией. Не каждый день приходится узнавать, что разгуливал под луной с ведьмой. Шутка ли! Младшего Вейнингера отнесли в дом, и уже там принялись приводить в чувство.
Для самой Греты  происходящее было таким диким и странным, что она воспринимала все будто бы со стороны. Будто бы все это было не с ней. Вот девушку ведут в одиноко стоящий дом. Вот заперли в темной и тесной комнатке. Ничего не видно и не слышно. Вот дверь приотворилась, и в проем просунули миску с какой-то едой. Опять тишина и темнота. Несмотря на ужасающие события, она даже поела то, что ей принесли.
Ведь все это не с ней.. это не может быть с ней. Невозможно определить, сколько прошло времени, прежде чем дверь каморки открылась, и вошел отец Иоганн. Грета вскочила, жмурилась на свет, и ждала,- что будет с той, другой девушкой дальше. Монах грозно приказал ей следовать за ним, и отвел в импровизированный кабинет. Оставив обвиняемую стоять, он уселся за стол и взял в руку перо.
- Ваше имя?
- Грета Майнер, святой отец.
- Грета Майнер, мне стало известно, что вы заключили союз с врагом рода человеческого, иначе говоря вы уличены в колдовстве. Признаете ли вы свою вину?
- На мне нет вины, святой отец!
- Все вы так говорите. Поначалу.
Доминиканец нехорошо полу-улыбнулся и жестом указал на угол комнаты-
- Известно вам, что это такое?
Грета обернулась, чтобы посмотреть. Противоположную от стола половину помещения занимали предметы, видеть которых девушке раньше не приходилось. Доводилось только слышать об их существовании смутно-тревожные истории, слишком страшные, чтобы быть правдой. Так ей казалось раньше.

Монах усадил обвиняемую на стул и снял с нее обувь. Подойдя к собранию странных вещей, взял одну из них. Это был как бы каркас сапога  из полос железа. Отец Иоганн обул в это сооружение ногу Греты, и повторил вопрос про союз с дьяволом. А получив такой же, как и в прошлый раз ответ, вздохнул и сказал: «Приступим». Рука его крутила колесико, расположенное на самой верхней из полос опоясывающих ногу, и прочие полосы начали сжимать плоть тисками все сильнее.
- За что вы меня мучаете? Зачем вы делаете это? Я ни в чем не виновата!
- Ах, не виновата, - протянул монах и продолжил вращать колесико.

Кожа, не выдержав давления, местами лопнула. Из под черных железных полос заструилась тоненько кровь. Грета закричала. Она, не прекращая ни на секунду, вопила о своей невиновности, а инквизитор сжимал и сжимал тиски «испанского сапога» на ноге жертвы.

Спустя некоторое время он перестал поворачивать колесико, и встал, выпрямившись, над Гретой. Она согнулась пополам и, вывернув шею, кусала край своей одежды. Лицо было мокрым от слез, а горло охрипло от крика. Доминиканец сказал негромко:
- Ты думаешь, что ужасно страдаешь. Но ты должна знать - эти муки – только начало. Если ты не признаешься, тебя ждет нечто гораздо худшее. Будешь упираться – изведаешь такую боль, что этот сапожок покажется тебе милой забавой.
Я служу уже давно. И точно знаю, что признание будет, рано или поздно. Не было ни одной ошибки. Каждая из арестованных мной сознавалась во всем. Сразу или через неделю, а кто и через месяцы. Ни одна не избежала приговора. Поэтому повторяю – признание будет. А сколько времени сходить с ума от боли – решать тебе.
Итак?
Грета распрямила корпус и, стараясь поймать взгляд инквизитора, проговорила жалобно:
- Но почему? Я ведь знаю, что не виновата! Я не хочу умирать, не хочу на костер! Я не ведьма! Почему же я должна признаваться? Мне не в чем признаваться! Это правда!
- А! Вот значит как! У меня тут сидит святая Грета Обервейлерская! Невинная дева!
Отец Иоганн подскочил к девушке, привязанной к стулу, схватил ее за волосы, рывком поднял лицо ее, и заорал:
- Ты непорочно зачала от Святого Духа?!

Рыдающую осужденную стащили со стула, и положили на низкий длинный стол. Один из помощников доминиканца долго сек ее розгами, окуная прутья в соленый раствор время от времени. Соль жгла кровоточащие росчерки ран, исполосовавших  всю спину.
Через полтора часа экзекуции, услышав, что пытуемая вместо отчаянных криков издает глухой ритмичный вой, точно в такт посвисту розги, инквизитор решил, что на сегодня довольно. Девушку пару раз облили чистой холодной водой.
- Пусть, на сей раз, она проведет ночь благочестиво. На молитвенный крест ее!
Приказ монаха исполнили. Уложили Грету на трухлявую подстилку, укрепив тело в крестообразном положении, с помощью особого устройства. Запястья плотно схвачены кольцами, укрепленными на длинном железном пруте. Прут цепью прикован к кольцу в стене.
Поначалу на неудобство положения Грета не обратила никакого внимания. Ведь жесткие  розги перестали вгрызаться в ее плоть. Боль прекратилась. Рассеченная и разьеденная солью кожа по-тихоньку успокаивалась. Чудовищная опустошающая усталость почти мгновенно погрузила несчастную в сон. Приблизительно через четыре часа она проснулась от кошмарного чувства, что лишилась рук. С трудом осознавая себя, и все произошедшее, Грета попыталась пошевелить онемевшими руками, но убедилась только, что это невозможно. «Молитвенный крест» зафиксировал туловище накрепко.
 Рубашка прилипла к израненной, сочащейся кровью и лимфой спине. Ниточки ткани словно вросли в кожу, и малейшее движение причиняло боль. Нога от икры до ступни распухла и гудела, ныла непрерывно. Девушка стала шевелить пальцами, и по ладони сначала лениво, затем быстрее, побежали колючие  мурашки. Но выше запястий руки оставались онемевшими, нечувствующими, кисельными, и это ощущение сводило с ума.
Грета заплакала. Соленые капли щипали глаза, но утереть их она не могла.

Следующим утром ее опять поволокли на допрос. И вновь она изо всех сил пыталась убедить инквизитора в своей невиновности. Но монах,  кажется, был убежден в том, что все женщины до единой- насквозь испорченные существа, созданные мужам на погибель. Если женщина и не колдует, то лишь потому, что некому было научить ее этому мерзкому искусству. А если не блудит – лишь потому, что не представилось подходящего случая. А с Гретой Майнер и вовсе все ясно, как божий день. Необходимо лишь добиться признания.
- Надеюсь, до дробления суставов дело не дойдет. Не хотелось бы тащить тебя к месту казни безжизненным кулем, неспособным переставлять ноги… - монах, казалось, раздумывал вслух, но недолго.
- Для начала сегодня используем вот это.
Доминиканец взял в руки прямоугольную  рамку, с укрепленной по середине металлической шапочкой.
- Я расскажу тебе, что сейчас буду делать. Надену вот это на твою  голову, и стану сдавливать череп все сильнее и сильнее. Это как «испанский сапог», только для головы, понимаешь? Будет очень больно. Очень.
Инквизитор подождал, не пожелает ли арестованная сделать, наконец, признание. Омертвевшая от ужаса Грета, не могла произнести и слова.
Потерять, наконец, сознание от невыносимой боли – для пытуемой огромное благо. Но долго пребывать в спасительном забытьи не дадут. В течение этого дня ее дважды приводили в чувство при помощи ледяной воды.
- Спаси свою душу! Покайся! Огонь очистит тебя, и станешь  белее снега! Спаси душу от вечной гибели!-
Отец Иоганн страстно взывал к Грете,  а она, сквозь качающуюся и пульсирующую красноватую пелену, застилающую сознание, почти не слышала его.
Когда следующим утром инквизитор взял со своего страшного стола хитроумный крюк, и обьявил, что это «разрыватель груди», девушка упала в обморок. Когда же ее окатили водой, и стали хлестать по щекам, чтобы привести в чувство, она прошептала: «Не надо! Я больше не могу!» Монах приготовился записать признание. Однако девушка вдруг спохватилась, и отказалась признавать себя ведьмой.
-Сатанинское отродье!- закричал взбешенный инквизитор и отослал всех помощников прочь.
- Я сам возьмусь за окаянную! Сам!Один!
 
Истерзанное тело Греты лежало в неестественной позе на куче тряпья в темной комнатке. Как бросили, так и лежало.
 Крови не было - отец Иоганн каждый раз после пыток аккуратно вытирал девушке раны, а иногда еще и смазывал какой-то пахучей целебной мазью. Сейчас она лежала вся окутанная этим запахом душистых трав, но едва ли его чувствовала. Болело все - каждый кусочек тела отчаянно вопил от боли, было страшно пошевелиться, чтобы вдруг не стало еще больней. Воспаленные глаза никак не хотели закрыться и подарить сон или смерть,- все равно, только бы не чувствовать эту ужасную боль. Голова кружилась, и все слышался какой-то неприятный звенящий звук... перед глазами же, как ни странно, поблескивали позолотой переплетов фолианты из кабинета инквизитора.
Когда-то Грете очень хотелось читать. В их небогатом доме книг не водилось, но мечтательная девушка все воображала себе, как произойдет какое-нибудь чудо, и она сможет взять в руки увесистый том, открыть обложку, перелистать загадочные страницы. Как она, шевеля губами, будет читать и восхищенно разглядывать цветные миниатюры с ангелами и святыми.
Теперь она, конечно, ни о чем таком не думала. Невозможно было ни думать, ни молиться, ни вспоминать... Острое переживание страшных мучений тела заслонило собой все на свете. Но образ стоящих в ряд книг так и оставался подвешенной картинкой в ее сознании до тех пор, пока сон наконец-то не сжалился над страдалицей.

Отец Иоганн еще раз обвел тяжелым взглядом всех присутствующих и произнес:
-- Возлюбленные дети мои! Я скорблю вместе с вами о том, что в вашем добром, мирном селении могло случиться такое... но мы не можем отвернуться от правды и не должны закрывать глаза на деяния дьявола. Мы обязаны противостоять злу всечасно и любой ценой. Грета Майнер признала свою вину. Она рассказала мне, что заключила союз с демоном, и по обычаю ведьм, скрепила его мерзким сношением с инкубом.
Собравшиеся так напряженно слушали монаха, что даже не обратили внимания на полузадушенный вой, раздавшийся с той стороны, где сидела мать Греты и прочие члены семьи.
-- Результатом этой отвратительной связи стала беременность обвиняемой.
Монах выдерживал паузу, пока обервейлерцы вертели головами, обмениваясь изумленными взглядами.
 Решив, что новость усвоена, оратор собрался продолжить, но увидел, что к его столу проталкивается Михель. Парень за эти дни несколько спал с лица и приобрел в глазах нездоровый блеск, а на щеках– неровный, пятнами румянец. Младший Вейнингер, склонившись над сидящим отцом Иоганном, кричал-
--Не смейте! Не смейте так говорить! Вы ничего не знаете! Это я! Я - отец ребенка! Не было никаких демонов! Это я! Пусть все знают! Мне наплевать! Это я- отец ребенка!
Инквизитор поднялся со стула и смотрел глаза в глаза исступленному юноше, когда медленно и четко, едва не по слогам обьяснял-
--Вы, молодой человек, уже помогли следствию своими показаниями. Я уже наслышан о том, чем вы занимались в укромных местах с упомянутой девицей.
Не хочу вас пугать, но вы стали жертвою ее чар. Благодарение Господу - единственной жертвой, вовремя сумели мы ее остановить! Колдовским наваждением опутала вас эта девка! Вы думали, что валяетесь на сене с Гретой Майнер, а на самом деле, возлежали с демоном-суккубом, принявшим облик Греты Майнер! Демону вы отдали семя свое, и демон же вложил его во чрево этой гнусной ведьмы! Так подшучивают колдуньи над влюбленными простофилями, готовыми ослушаться родительского слова из-за прихоти своей!
Михель в лихорадочном возбуждении родившейся догадки перевел взгляд туда ,где сидели его родители, и увидел как важно кивает отец, выражая полное удовлетворение речью инквизитора. Монах, перехватив взгляд парня, мгновенно рявкнул - "Уведите его!". И жестом руки усадил на место вскочивших было Вейнингеров – « Не беспокойтесь! Ему нужна моя врачебная помощь... такое потрясение может оказаться слишком сильным, могут быть неприятные последствия... я побеседую с ним, напою успокоительным, он все поймет».
Обервейлерцы возбужденно гудели вслед Михелю, которого уводили из комнаты двое добровольных помощников отца Иоганна, когда монах постучал по столу, требуя тишины, и торжественно произнес
--Властью данной мне святейшей инквизицией и матерью-церковью, и во имя спасения падшей души, сгубившей себя союзом с Сатаной, Грета Майнер приговаривается к смертной казни через сожжение на костре. Да очистится искупительным огнем ее вечная душа, и да свершится правосудие!

Телега скрипела мерно и мирно... мысль под этот скрип текла легко. Какое удовольствие находят эти праведные души в том, чтобы быть погубленными столь низким и неприятным существом? Вся она словно прибита к земле. Что у мужчины вытянуто и устремлено вверх, - то у женщины  сплюснуто, раздуто и будто бы тянет вниз. Лицо ее глупо. Мысли суетны и ничтожны. Взгляд бегает, и язык произносит нечистое. Она словно ожившее тесто. Как можно прельститься ею, да еще и рисковать душой своей ради нее? Такая жалкая... такая презренная...
Отец Иоганн смотрел на сгорбившуюся в телеге Грету. Лицо осужденной будто бы ничего не выражало. "Она даже бояться толком не умеет!"- недоумевал он. А новоиспеченная ведьма (ооо! каламбур еще неудачен - ведь испечься ей только предстоит) в это время уже и не знала, на каком она свете.
 Михель стал полустертым обазом где-то на задворках памяти. В помощь, откуда бы то ни было, давно не верилось. Измученное пытками, но молодое и сильное  тело, почуяв короткую передышку, уже давало знать- погоди, все образуется, кости срастутся и раны затянутся, все будет хорошо, дай только времени, дай только отдыха...
Девушка смотрела на снопы солнечных лучей, прорывающихся из-за нестройных облаков, и думала, что мир устроен очень глупо. Никакой любви нет. И Бога никакого нет. Потому что и любовь и Бог должны быть всемогущими, а они оказались такими беспомощными, такими жалкими и, вобщем, наверное, даже хорошо сейчас умереть, -ведь как же жить с таким презрением к миру? Вот только страшно. Очень.
Суета на площади напоминала праздничную- столько людей, голосов, возни, окриков, указаний, приветствий, разговоров...
Столб, обложенный снизу хворостом, притянул к себе взгляд Греты и приковал намертво. Она впилась глазами в этот четкий силуэт, разрезающий воздух надвое. И почти не слышала, как читали приговор. И когда ее повели к столбу, ей казалось, что не двое односельчан делают это, а сам столб тянет ее к себе с непреодолимой силой. Столб приближался, приближался, увеличивался, увеличивался, и ей уж показалось, что еще миг, и она войдет в него,  растворится в этом дереве... но сопровождающие резко развернули ее, и прислонили к столбу спиной. На какие-то мгновения в глазах у Греты помутилось- после такой концентрации на одном предмете было сложно воспринимать пестроту происходящего. Но к тому моменту, когда руки ее были уже привязаны к орудию казни, она стала различать даже лица в толпе, стоящей напротив. Она видела соседей и приятелей детства, родственников и просто знакомых. Что выражают их лица было не разглядеть, да и не интересно вовсе. Неопределенный шум, слабость и боль- все это постепенно вытеснял страх, будто стекавшийся изо всего тела - от кончиков пальцев ног, до макушки - к единому центру где-то в середине живота. Страх концентрировался и рос, он заполнял собой все... и тут Грета почуяла запах дыма. Взглянула под ноги и увидела, что хворост у подножия столба действительно горит с четырех сторон, и  отходит в сторону человек с факелом в руке. Они это сделали!
 Инстинкты заставили тело девушки с яростной силой пытаться вырваться из пут, корчиться и извиваться, рыдать и кричать сквозь кашель и нестерпимую боль... через несколько минут веревки ослабли, а потом и вовсе обратились в пепел, но вырываться из них было уже нечему... некому... скорее, все-таки, нечему...
В какой-то миг боль и ужас стали такими сильными, что как бы перестали ощущаться. Грета чувствовала, что ее душа, переболев жаром и изойдя потом, вдруг стала слабой, чистой и прохладной. Это было похоже на состояние человека, который еще очень обессилен болезнью, но уже знает, что теперь поправится... В этот момент люди на площади заметили, что тело осужденной уже совсем перестало дергаться и не издает никаких звуков.
В пламени костра трудно было что-то различить четко, но многим показалось, что горящее тело стало на колени с вытянутыми перед собой руками, и уткнулось лбом в уголья, будто молясь.



Глава№ 3

Конец. Он же - начало.


Гигантский туннель, с вибрирующими слабым светом стенами, постепенно сужался, скорость полета все увеличивалась и, казалось, что сознание Греты превратилось в одну крошечную точку, сжалось и сконцентрировалось до немыслимого предела. Этот безумный полет вызывал ассоциации со стремительным падением, но вверх, свистом в ушах, но при отсутствии самих ушей, как и всего тела вообще, с экстазом, опустошающим душу до дна и, в то же время, наполняющим невыразимым счастьем осознания истины.
          Движение стало понемногу замедляться и вот свет, видимый раньше в конце туннеля, как неясное пятно, превратился в прозрачную дверь, которая, бесшумно отворившись, впустила Грету в освещенный ярким белым светом коридор. Девушка, уже стоя на вполне твердом и ровном полу, все еще ощущала нечто вроде головокружения. Когда оно прошло, Грета с любопытством стала озираться по сторонам. Впрочем, разглядывать было особенно нечего. Просто прямой как стрела коридор, длинный - предлинный, сколько хватает глаз, видны эти светло - серые стены, белый потолок со светящимися карнизами, и темно-серый, устланный чем-то мягким, скрадывающим звуки, пол.
          Вообще-то, конечно, смерть представлялась Грете совсем другой. Настолько другой, что она на какое-то мгновение усомнилась - а было ли это обугленное на костре тело, корчащееся от невыносимой боли?  Было ли оно когда-нибудь ЕЕ телом, или все случившееся - нелепый кошмарный сон? Иначе  как обьяснить, что ее освободившуюся из горящего тела душу не забрали ангелы ? или хоть черти ? и что это за  место такое? уж определенно не рай, где должно царить вечное блаженство, и крылатые сияющие ангелы с пением преклоняются перед престолом господним, и на ад ,с его кипящей смолой и серой, и скрежетом зубовным обреченных на вечные муки, совсем не похоже ...тогда .... Чистилище? Девушке никогда доселе не приходилось слышать, что Лимб (или, как же оно называется?)  представляет собой пустой длинный коридор. Грета уже шагала по узкому пространству вперед - а что же еще было делать? не стоять ведь столбом ?,- когда к ней пришла еще одна догадка - а вдруг это место, о котором ничегошеньки не знают на Земле ? даже ученые святые отцы ?о котором не написано ни в одной из драгоценнейших мудрых книг? Вдруг это место придумано для таких, как она - осужденных за тяжкие грехи, но понапрасну? Что если сейчас она увидит, как навстречу ей идет по этому коридору Иисус Христос? Чтобы обнять и утешить, сказать, что все  страшное и горькое позади, теперь она будет покойна и счастлива.
       Хотя личная встреча со Спасителем, наверное, слишком большая честь- что ж она- подвижница или святая? нет...обычная девушка, не сумевшая даже сохранить честным свое имя .
       Тогда, наверное, какой-нибудь добрый угодник...или святая великомученица. Кто-то обязательно должен появиться и обьяснить- что это за странное место, и что с ней будет дальше. Грета совершенно успокоилась и даже повеселела. Ее предположения казались ей уже самой истиной - так они были просты, естественны и справедливы. Мысль о том, что и "на том свете" может не быть торжества справедливости, в голову ей не приходила. Итак, в предвкушении встречи с чудом, брела она вперед, когда увидела еще одну прозрачную дверь. Точно такую же, как и первая. Девушка, не позволив волнению охватить все ее существо, решительно подошла и увидела, как отодвигается преграда. Перед ней открылось большое пространство зала с невероятно высоким сводчатым потолком, и широкого настолько, что взгляд терялся в нем, не в силах охватить всю величину этого помещения. Замерев на пороге, Грета старалась различить подробности увиденного. И, действительно, приглядевшись, заметила, что зал не пуст - на значительном отдалении от нее находилась группа фигур. Судя по очертаниям, это были люди, или кто-то очень похожий на людей. Точнее на таком расстоянии сказать было бы трудно. Осужденная за ведовство направилась к этой группе, и по мере приближения, все больше убеждалась в том, что видит перед собой несомненно людей. Примерно одинакового роста,  все они были в одинаковой одежде - снизу кусок белой струящейся ткани, замотанный таким образом, что образовывал нечто похожее на штаны и юбку одновременно - ткань окутывала ноги , обворачивалась вокруг бедер, и свободный длинный конец ее свисал посередине до уровня щиколоток.
Сверху - свободные рубахи из той же ткани, с большим круглым шейным вырезом и широкими рукавами. Таких костюмов Грета никогда прежде не видела, и нашла их одновременно неприличными (из-за некоторого сходства с исподним) и красивыми (из-за простоты и изящества кроя, и богатства струящейся, тонкой ткани).
        Встретить вместо одного святого угодника целую компанию, да еще столь необычного вида, путешественница никак не рассчитывала и потому остановилась, пытаясь придумать, что же ей предпринять дальше. Обратиться к ним? но как? ведь даже неизвестно кто эти люди, и значит, неясно какого они заслуживают обращения - поясного поклона или земного? или падения ниц, как перед королем? как их называть тоже непонятно. Господа? Ваши сиятельства? Или святые отцы? Или еще как-то? Не в силах найти ответы на все эти  вопросы, Грета подумала, что будет просто стоять здесь до тех пор, пока на нее не обратят внимание. А там уж как получится. В конце концов, она еще совсем чужая здесь, и вряд ли ее осудят за незнание местных обычаев эти красивые и, на вид, вполне благородные люди. Конечно, девушка не могла поручиться, что приняла верное решение, но лучше уж такое,  чем совсем никакого. Подолгу мяться в нерешительности, и метаться от одной идеи к другой, было не в ее характере.
        Грета продолжала разглядывать группу людей. Судя по всему, они непринужденно беседовали,  как старые знакомые,- жестикулируя, смеясь и прихлебывая что-то из прозрачных искрящихся сосудов на длинных изящных ножках. Всего их было человек, кажется, двенадцать. Мужчины или женщины- отсюда было не разобрать.
Вдруг в воздухе раздался громкий переливающийся звук. Этот сигнал заставил всю группу людей одновременно обернуться в сторону, где стояла пришедшая. Грета замерла. С волнением наблюдала она, как люди двинулись к ней все разом. Не решившись сделать и шага навстречу им, Грета только ждала что же будет.
       Вот люди подошли уже настолько близко, что стало возможно разглядеть их поподробней. Грета испытала облегчение, заметив что все они искренне и радушно улыбаются. Только теперь девушка осознала, что безотчетно побаивалась неласкового приема со стороны обитателей другого мира.

 В конце концов, что она зналa об этом месте? То, что она слышала, или смутно представляла себе на земле, и то, что она увидела здесь, уж очень сильно отличалось одно от другого. А значит, случиться могло все, что угодно, и необязательно хорошее...
         Люди в белом могли оказаться подручными Сатаны, а длинный коридор и необьятных размеров зал могли скрывать в себе, до поры до времени, ужасные орудия пыток для грешников. Ведь она до сих пор не знала к "козлищам" или к "овнам" сопричислена ее душа? Действителен ли здесь жестокий приговор Инквизиции или ее ждет другой - более справедливый суд? Достойна ли она блаженствовать среди праведных, или, наоборот, мучиться среди нечестивцев? В силу своей молодости Грета не очень-то много думала об этом при жизни. Жила как все. Не хуже. Грешила понемножечку, но не тяжко. Не крала, не убивала, не... Но достаточно ли этого, чтобы избежать геенны огненной? Ведь была и нарушенная заповедь...
       Эти мучительные вопросы жгли ее рассудок всем жужжащим назойливым роем в те минуты, когда незнакомцы в белом приближались к ней из глубины помещения.
 Теперь же тревоги немного рассеялись, но на смену им пришло недоумение - на рубахе каждого из подходивших к ней людей были начертаны цифры. В сознании средневековой девушки пронумерованная одежда не могла породить никаких ассоциаций. Она никогда не видела, например, футбольных команд с номерами на майках, а заключенные в ее время едва прикрывали срам грязными отрепьями, без каких бы то ни было знаков различия (какая, в самом деле, нужда различать тех, кто околеет не сегодня, так завтра?). И, тем не менее, все вдруг показалось ей очень знакомым. Появилось ощущение, что воздух вокруг зазвенел на все более и более высоких нотах...громче и громче...все так знакомо. Этих людей она знала давно. В этом зале бывала не раз. Коридор проходила и туннель пролетала. И цифры. Их она тоже видела. И не только видела. Она тоже их носила... Девушке впервые пришла мысль оглядеть себя. Все верно - такая же белая одежда, и на рубахе номер- 5.Толи пронзительный нарастающий звон воздуха стал совсем невыносимым, толи лавина воспоминаний, обрушившихся в этот момент на ее сознание, была слишком огромной - ощущения стали пропадать и стираться, и тяжелая тягучая слабость навалилась на нее. Однако люди к этому моменту успели подойти совсем близко и подхватить ее на руки.

-- Ну-ну! Прекрати уже валяться! Оно, конечно, понятно. Сначала туннель, потом дверь, за ней - коридор, еще одна дверь, и дальше - обморок. Все хлопаются. Каждый раз. Куда уж денешься. Но лежать пнем так долго - это, прости, моветон. Открывай глаза, тебе говорят! От-кры-вай!

Бодрый голос приказывающего подействовал, и 5-й почувствовал, что к нему возвращается сознание. Хоть и не смог бы сказать, что это радостный миг. Вместе с сознанием вернулось и холодящее душу понимание того, что задача опять не выполнена. Будь он в физическом теле - непременно ощутил бы дурноту. Как школьник, которого сам директор застукал за написанием на стене нехороших слов, или , скажем, молодой буржуа, провожавший девушку до дома, да увидевший в темноте блеск ножей в руках у хулиганов. Смесь страха, стыда и бессилия. Гадостное чувство, которое сложно описать словами, да и большой необходимости делать это нет - каждый припомнит в своей жизни хоть один эпизод, сопровождавшийся именно этим чувством. А очнувшийся помнил таких ситуаций гораздо больше, чем может вместить одна человеческая жизнь. Неизмеримо больше.

-- Хее... Я вижу - ты очухался, приятель! Рожа такая, как будто хотел слопать персик,  а сжевал лимон! Ха! Ладно... Все мы тут не отличники. Все напартачили помаленьку. Ничего... Бывает. Ты не один тут такой.
5-й открыл глаза и через силу улыбнулся.3-й всегда нравился ему, хоть между ними и мало было общего. Но не любить 3-го было сложно. Неунывающий бодряк, уверенный в своей значительности, полный планов  и надежд, готовый облагодетельствовать каждого, даже того, кто об этом не просит. Правда, благодеяния его носили сугубо нематериальный характер. Делиться он любил исключительно житейской мудростью и плодами эрудиции в виде советов, поучений и  всяческих ободряющих формулировок. Жизнерадостные улыбки 3-й тоже раздавал  не скупясь.
 Деньгами же или конкретными действиями, как говорят, помогал очень редко и неохотно. Впрочем, покоренные его обаянием люди, редко замечали эту особенность и единодушно считали его славным парнем и испытывали искреннюю радость от общения с ним. А уж здесь - в этом зале все материальное было настолько без надобности, что воспоминания о не данных когда-то в долг деньгах, например, быстро отодвигались на второй-третий план. Ободряющее же слово, напротив, тут требовалось едва ли не каждому. Так что, неизменная популярность 3-го вполне обьяснима.

-- Привет 3-й! Рад встрече!-- 5-й номер ни на секунду не покривил душой, потому что присутствие 3-го и впрямь как-то притупило горечь осознания поражения .

--Привет- привет! Я тоже рад.- сквозь радушную улыбку 3-го вдруг прорвался короткий смешок - А какая умора была слушать, как ты до последнего считал себя какой-то Гретой! И все не мог решить - черти мы или ангелы! Все-таки момент прояснения сознания потрясающе выглядит со стороны. К этому невозможно привыкнуть - каждый раз поражает. Истинно поражает...- последние слова говорились уже безо всякого юмора - серьезно и даже задумчиво. Но уже через мгновение глаза 3-го сверкнули азартом – рассказывай!- попросил он 5-го и принял уютную позу человека, приготовившегося долго и внимательно слушать.

-- Да что рассказывать? Погорел! И в прямом, и в переносном смысле слова. Как ты уже понял, был я девицею по имени Грета. В Европе ...средних веков.
Попался в лапы инквизиции, а уж оттуда одна дорога- прямиком сюда. Через аутодафе, разумеется. Неприятно, доложу я тебе. Даже очень. Вот так.

-- И что? Даже никаких зацепок? Совсем-совсем ни одной, хоть малюсенькой идеечки?

--Пока ничего...- растерянность 5-го ,казалось, вот-вот перерастет в подавленное состояние.

--Ладно!- 3-й энергично хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся - пойдем! Поговорим с нашими. Может и прояснится что-нибудь постепенно. В конце концов, ты едва в себя пришел, а я уже требую от тебя серьезных выводов. Да и вообще,- не мое это дело. Верхние уж сами с тобой обсудят все, а? Так что, пока можем просто поболтать. Пойдем же!

Нельзя сказать, что упоминание предстоящей беседы у верхних порадовало 56-го, но рефлексировать было некогда- 3-й увлекал его к группе, расположившейся неподалеку. Приветствия, улыбки, рукопожатия, участливые вопросы, похлопывания по по плечам- обычные ритуальные танцы вокруг вновьприбывшего старого знакомого, которые доставляют ему радость на несколько минут, но только для того, чтобы вскоре опять оставить его наедине с проблемами. Только его проблемами.

--А красавец-то наш - с пылу с жару пирожок! Я серьезно! 3-й, широко улыбаясь, повернулся к 5-му-Подтверди!

-- Есть такое дело. Только что с гриля!- 5-й подхватил игру и тоже готов был веселиться.

-- Ну, не томите давайте!- раздался голос 32-го.- Что значат эти странные шутки?

 Остальные также ждали обьяснений. № 5 не заставил себя долго упрашивать, и изложил историю своей недавней земной жизни, по возможности стараясь избегать уж очень драматических подробностей последних дней, и ,в особенности , обстоятельств смерти. Вовсе не хотелось возбуждать в коллегах жалость. Однако, именно сочувственные взгляды были реакцией на его повествование.

--Коротковата опять история...- произнес 28-й .И никто не решился продолжить его мысль. Кроме 3-го, который снова взял шутливый тон-

-- Да уж! Никак не выбьется в патриархи!

Вся компания с облегчением захихикала, ведь так приятно, когда не нужно воспринимать чужие трудности всерьез. Люди принялись смеясь обсуждать преимущества житья патриархов, в том числе и невероятное количество потомков, которых почтенные старцы усердно производили на свет, несмотря на весьма преклонный возраст и уж совсем фантастический супружеский стаж (ведь не каждый испытывает такой завидный энтузиазм на ложе, деля его с одной и той же женщиной, на протяжении лет ста). Тема, вобщем, оказалась благодатной почвой для острословия, и время побежало легко.
 Каждый находил, что рассказать смешного и пикантного о своих недавних приключениях. Кто-то в большей степени (как, например, 3-й №) кто-то в меньшей ( как, хотя бы , 18-й- человек, склонный скорее увидеть трагическую сторону события, чем комическую).Захваченные общим весельем, люди потешались над собственными злоключениями и подвигами других.

34-й номер с удовольствием вспоминал свою последнюю миссию:

-- Нет, правда, это было здорово! Клянусь вам. Детство было, может, и не сахарное, и потом я выглядел чудаковато... но, зато, сколько сделано для науки! Какая слава! А имя мое стало синонимом гениальности! Если хотят кого-то похвалить за выдающийся интеллект, так и говорят: " Да ты прямо Эйнштейн!".
И, в конце концов, вниманием противоположного пола я был отнюдь не обижен. Да... меня хватало и на самоотверженный труд и на дела любовные... Одно другому не мешает... Замолчав, 34-й блаженно улыбался и прикрывал глаза.

На что 49-й, потирая указательным пальцем висок, не преминул заметить-

-- Однако, ты здесь приятель. Вместе со всеми нами. Это может означать только то, что и ты, пострел, не во всем поспел, а? Что-то было все же не так.

Рассеянно-мечтательный взгляд 34-го обратился на говорившего уже пронзительно-твердым
-- Ну, разумеется. Тут, собственно, и говорить не о чем. Раз я еще не на следующем уровне - значит ошибался. Сердечно благодарю за напоминание!

Разрядить обстановку снова взялся 3-й.

-- Да ладно, ребята. Мы же все в одинаковом положении, так что нечего бодаться. А помнишь, 34-й, как после жизни Цезаря ты был уверен, что понял, в чем твой промах? Помнишь, ты решил, что надо быть менее жестким,  медитировал здесь на это, как сумасшедший, и в результате, всю следующую жизнь провел под каблуком у жены, без славы и толку? Тебя даже собственная болонка не уважала ничуточки. Из-за этого-то, я думаю, ты и пустился во все тяжкие в СССР... Берия -это...ну, ты понимаешь...Кстати, направить свою огромную энергию на мирную, сугубо интеллектуальную деятельность было по-моему отличной идеей. Ученому куда сложнее прославиться кровожадностью, чем государственному деятелю! А ученого - казанову и вовсе редко встретишь! Не персонаж, а прямо фрукт в шоколаде! Честное слово, ты здорово придумал, и если это не до конца сработало, так чтож, дорогу осилит идущий.

У тебя, 49-й, понятное дело, совсем другой стиль. Ты у нас все сублимируешь, рефлексируешь, чистоту блюдешь. А над твоей последней миссией столько голов ломается! Никак не возьмут люди в толк,- зачем императору с замашками христианского святого, понадобилось пытаться вернуть восвояси старых богов? Пусть победы ты не добился, но все-таки красивая получилась жизнь.
 Юлиан Отступник! Загадочный и романтичный. Один против наступающего мрачного колосса. Отчаянный защитник погибающей красоты античного мира...
Конечно, все мы разные. А там внизу, мы отличаемся друг от друга еще больше, чем здесь. Но это повод учиться, а не ругаться, не так ли?

--Ты прав!- сказали в один голос 34-й с 49-м, и это развеселило обоих.3-й снова мог гордиться своим неподражаемым дипломатическим искусством.

--Да, ребята. Выходит так, что моя проблема - самая глупая- 5-й развел руками, показывая удивление перед нелепостью своих поступков.

--Пусть так. Зато ты, по крайней мере, знаешь, в чем конкретно она заключается! Это уже много. Хотя, конечно, бесконечно наступать на одни и те же грабли - это несерьезно. -закончить мысль 3-й, как водится, предпочел шуткой- признайся- ты боишься потерять привлекательность для противоположного пола! Ты пуще смерти боишься увидеть в зеркале сморчок вместо красавца или красавицы!

-- Ты тоже начитался этих идиотских статеек о причинах самоубийства Мэрлин Монро? Вроде того, что, ах, она не могла допустить, чтобы мир увидел, как стареет сама Мэрилин! Одна только мысль об этом приводила ее в отчаяние , и она предпочла уйти и запомниться прекрасной...Ужасная чушь. На самом деле...а, впрочем, зачем об этом!-5-й махнул рукой.
19-й произнес: « Все-таки сложная штука предлагаемые обстоятельства, а? Ведь уже спустя каких-нибудь 30 лет, никто и не подумал бы выдвигать такие версии. Ботокс, лифтинг, круговые подтяжки и все такое... Такого мотива для добровольного ухода из жизни, как ускользающая красота, просто не стало. Любопытно, правда?»

--Хм. А это идея, 56-й! Может, попросишься, к примеру, в начало 21-го века? А что? Раз уж ты такой эстет, и не в силах видеть признаки увядания на лице - там сможешь прожить лет до 50, и выглядеть как огурчик! Может это и есть твой шанс?-- 3-й произносил эту речь, улыбаясь и похохатывая, вобщем, всячески давая понять, что это лишь шутки и ничего более. Давать подобные советы по-серьезному - определенно дурной тон. В конце концов, все важные решения каждый принимает только сам, и никак иначе. И попытки кого-либо другого авторитетно научить, выглядят грубо и неуместно.3-й был просто не способен на подобную бестактность.5-му оставалось только рассмеяться в ответ.

Общий разговор постепенно как-то перестал клеиться, да и установленный час медитации приближался. Часом это  называлось весьма условно. В определенное время души регулярно отправлялись размышлять в одиночестве - сколько и где угодно. Хоть на 40 дней в раскаленную безжизненную пустыню, хоть на неделю в место, напоминающее шикарный курорт прозрачными водами лагуны и чистым мелким песком побережья. Кто-то выбирал нечто вроде одиночной камеры, кому-то нравилось  размышлять на обочине автобана. Все, что требовалось - сосредоточиться на картинке желаемой обстановки, и немедленно оказаться там.
 В полном одиночестве, до того момента, когда будешь готов вернуться. Даже если ты три года кряду крутился со своими мыслями на каком-нибудь колесе обозрения в парке аттракционов, по возвращении назад обнаружишь, что в зале со сводчатым потолком прошел только час, и одновременно с тобой вернутся и остальные номера. Поразмыслить каждому было над чем, в том числе и 5-му.
      Уходили на медитацию тоже каждый по-своему. Один любил неожиданно исчезнуть в тот момент, когда голос его еще колебал воздух последними сказанными собеседнику словами, другой предпочитал, чинно простившись с друзьями, стремительно пойти прочь и, вот так на ходу, постепенно раствориться, как кусочек рафинада в чашке чая.
       5-й пошутил, разговаривая с 19-м, что знает наверняка в какой обстановке тот предпочитает медитировать - конечно, на кушетке в уютном кабинете - не зря же он когда-то изобрел психоанализ.19-й парировал :" уверен, что не каждому из собравшихся здесь, приятно пользоваться своими изобретениями".5-й  согласился: пожалуй, под ножом гильотины, например, не очень-то сосредоточишься!".Смеясь, они пожали друг другу руки и разошлись каждый в свое одиночество.
№ 5 отошел на некоторое расстояние от постепенно редевшей группы, и задумался о том, куда направиться на этот раз. Почему-то вспомнилось горное ущелье Анкаван в Армении. Казалось бы, в этих краях так просто и естественно прожить долгую правильную жизнь... существует же миф о знаменитом долголетии горцев... так нет - ему понадобилось поспорить с парнем не из тех, кто проигрывает споры.
 С парнем, у которого по два увесистых аргумента на каждой руке и еще один, весьма острый - за голенищем сапога...
      Однако ж, само место от этого хуже не делалось.5-й, закрыв глаза, вспоминал высокие гряды гор, ловящих острыми верхушками редкие облака. По правую руку - горы, покрытые душистой дурманящей травой, все звенящие от сумасшедшего стрекота цикад...по левую руку- горы, поросшие темным кряжистым лесом. В самом низу ущелья, по голым серым камням растерянно петлял тоненький ручей, вдоль него-то и притулились к основаниям гор дома их селения.
       5-му захотелось оказаться поближе к вершине одного из этих исполинов вечером, когда камни еще отдают накопленное под солнцем тепло, но свежесть наступающей ночи уже начинает чувствоваться. Когда звуки жизни людской еще раздаются из селения на дне ущелья, но все реже и глуше. Когда небо медленно стирает с себя все краски заката и наливается чернотой, чтобы ярче заблестели южные звезды.
       
       Открыв глаза, он увидел все в точности таким, как и представлял только что.5-й номер глубоко вдохнул в себя прозрачный и терпкий воздух и, подержав немного в себе, шумно выдохнул. "И не пришлось карабкаться на такую высотищу, цепляясь за  деревья чтобы не скатиться вниз...хлоп- и готово !я -царь горы!"- так думал он, усаживаясь на покатую поверхность земли, зачем-то вздыбившейся к небесам, и упершись спиной в ствол дерева. Удержаться на месте тут было ненамного проще, чем забраться сюда. Некоторое время он просто сидел, наслаждаясь воздухом, напоенным ароматами трав, вечно волнующей душу красотой звездного неба,  ощущением покоя и чистоты.
 Затем пришли воспоминания. О жизни, прожитой в этом месте, в том самом селении, что затихало, отходя ко сну, далеко внизу. О других жизнях, в совершенно других местах, временах и обстоятельствах. Каждая душа, покинув тело, отправляется в зал под огромными сводами, а оттуда - в новое тело, которое может оказаться и в каменном веке, и в эпохе Ренессанса, и в расцвете цивилизации южноамериканских индейцев, и в какой-нибудь античной Кордубе, да где и когда угодно. Душа упорно трудится, испытывая муки рождения и ужас смерти, радости любви и боль потерь - всю, до краев полную чашу, она всякий раз выпивает до дна. Для того чтобы однажды, наконец-то, пройти весь путь безупречно. Чтобы выполнить Задачу, и тем освободить себя от необходимости снова и снова возвращаться на землю. Задачи у всех разные, поскольку и сами души здорово отличаются друг от друга.
      Сначала приходится тысячи лет потратить на то чтобы понять в чем твоя оплошность, что тебе нужно в себе изменить, а потом - еще столько же на то, чтобы сделать это. Ведь на землю душа возвращается без малейшего представления о том, кто она и откуда, и как ей жить и что делать. Только эти углубленные размышления здесь могут что-то изменить в твоей сущности, настолько, что родишься ты несколько другим, чем прежде. И это, возможно, принесет успех. А, может, и нет.
      Не так уж это просто - обьективно оценивать собственные поступки и, благодаря этому, обнаружить ошибки. Нелегко жадному, например, признать, что причина его неудач - именно жадность. Те, кого окружающие считают скупердяями, в своих собственных глазах - всего лишь навсего практичные люди, не подверженные губительному легкомыслию.
 Как  увидеть пятна и выщербины сквозь блестящее цветное покрывало любви к себе? Оно полупрозрачно, но разве охота разглядывать, что там под ним, когда само оно так великолепно и так завораживающе красиво? Найти в себе несовершенство так же больно, как сунуть руку в огонь. Ну и желание это сделать - соответствующее.
5-й, в который уже раз, испытал тоску безысходности. Что еще нужно ему увидеть, понять, изменить? Что ему делать? Вздохнув, он снова уставился на звезды. Возвращаться назад еще не хотелось, а пытаться постичь непостижимое уже не моглось.
      Пытаясь выхватить взглядом из россыпи сверкающих точек очертания созвездий, он услышал звук зуммера, похожего на тот, что оповестил коллег о его прибытии в сводчатый зал. Номер 5 опустил голову и закрыл глаза. Его вызывают верхние. Ничего не поделаешь.
      Оставалось послушно сосредоточиться на воспоминании о знакомой обстановке кабинета вызывающих его. Это помещение было куда меньше и уютнее чем то, где обретались пронумерованные души. Комната в форме абсолютно правильного квадрата, с большим дубовым столом посередине и камином в стене напротив входа. Несколько мягких кресел и пушистых ковров спасали обстановку от излишней официальности, а коллекция бронзовых фигур добавляла изящества. Фигуры являли собой сакральные символы разных культур. Свастика, колесо, стрела, крест, мандала, круг инь и ян, шестиконечная звезда, пятиконечная звезда, пирамида, квадрат, вписанный в круг, и множество других знаков известных и незнакомых входящему.
 

         Когда картинка воспоминания стала совсем четкой, 5-й открыл глаза. Не было бесконечности звездного неба, не было безмолвной торжественности гор. В кабинете подрагивали огоньки витых белых свечей и бросали быстрые неверные отблески на изгибы полированной бронзы. Он отвесил почтительный поклон, тем троим, что сидели за столом. Эти не были одеты во все одинаковое - белое и пронумерованное. Да и лица с фигурами у них рознились куда заметнее, чем у обитателей зала под высокими сводами,  неуловимо смахивающих друг на друга. Там, в зале, находились люди неопределенного пола и возраста, всегда готовые влиться в новую форму, как текучий гипс. Здесь сидели люди, производившие впечатление не материала, но уже готового изделия, если уж продолжать аналогию с гипсом. Конкретней говоря, это были: мужчина солидного возраста, но еще полный сил, в костюме времен гражданской войны в Америке; молодой человек в джинсах и рубашке в клетку; а так же молодая женщина,  лет приблизительно тридцати с небольшим, в простом платье из небеленого льна и с изысканными золотыми украшениями на шее, в ушах и на правом запястье. И никаких номеров. Все трое красивы лицом и гармонично сложены, вобщем, внешности весьма приятной и располагающей.
      Деловито закивав головой, пожилой джентльмен приветствовал явившегося на зов-
--Здравствуйте-здравствуйте, уважаемый! Сердечно рады вас видеть и благодарим за немедленную реакцию на наше приглашение!
-- Да вы присаживайтесь пожалуйста - подхватила женщина - в ногах, ведь и впрямь, правды нет.
--Уж будьте любезны - добавил парень, указывая рукой на стул, стоящий по другую от сидящей троицы сторону стола - не стесняйтесь же!
№5 вежливо ответил на приветствия и поблагодарил за приглашение сесть. Он устроился на стуле и выжидательно разглядывал троих людей напротив.
Седоватый мистер заговорил первым-
-- Чтож, любезный, мы с вами встречаемся все по тому же поводу. Собственно, вы и сами в курсе предмета сегодняшнего разговора. Ваши успехи оставляют желать много лучшего. Увы. А между тем, ваше задание совершенно обязательно к исполнению. Это не каприз чокнутой троицы из кабинета - молодой человек и девушка улыбнулись шутке, но джентльмен сохранял серьезное выражение лица- Дело, видите ли, в том, что для развития вашей душе абсолютно необходим полноценный жизненный опыт. Вам нужно самому испытать непонаслышке, что бывает с человеком после молодости. Как взрослеют и скучнеют, как становится меньше энергии, и больше опыта, как сожалеют о разрушенных иллюзиях, и несбывшихся мечтах, как приучаются нести ответственность за себя и других, как борются с болезнями и страхом смерти, как от этих бед, на самом деле, ничто не помогает, как становится важно внимание близких и как его не хватает, как завидуешь всем молодым, но только не своим внукам - за них, отчего-то, искренне радуешься, как за себя самого. Все это необходимо пережить. Прочувствовать на собственной шкуре, понимаете?
        5-й с трудом разомкнул пересохшие губы:
--Не знаю, известно ли вам... но там внизу я рождаюсь белым листом, я не помню своей задачи и, уж конечно, не представляю, как ее выполнить. Я даже не подозреваю о самом ее существовании, да вы же знаете все! Вы, на самом деле, знаете все, и требуете от меня невозможного! Находясь здесь, я серьезно работаю.
 Делаю все, что только могу. Я действительно стараюсь, но результат... такое ощущение, что он просто не в моей власти. Обстоятельства складываются так...так, что я не могу....они сильнее меня! Неужели вы думаете, что я хотел попасть на костер?!
      

         5-й, волнуясь, ерзал на стуле, и заглядывал в глаза всем троим собеседникам поочередно. А те не выказывали ни сочувствия, ни осуждения. Замолчав, №5 ждал, не представляя, какой будет реакция на его "революционное выступление". Стало уже слышным потрескивание свечных фитилей. Наконец, женщина нарушила всеобщую неподвижность, протянув руку и положив ее на ладонь 5-го, нервно скрюченную на столешнице. От этого прикосновения, полного нежности и тепла, возбуждение его улетучилось, и захотелось плакать. Пока он набирал полные легкие воздуха, чтобы удержаться от слез, она продолжала тихонько поглаживать его пальцы, и говорила низким мелодичным голосом:
--Полно вам! Вы гораздо сильнее, чем пытаетесь сейчас изобразить. У каждого из вас в действительности есть все необходимое для достижения цели. Поверьте - никто не требует от вас невозможного. Ваша задача вполне вам по силам, хотя это и может казаться вам невероятным. Просто поверьте и пожелайте, слышите? Это все, что нужно.
Молодой человек тоже подал голос:
--Обстоятельства, которым вы придаете такое значение, между прочим, создаются вами же. Ровно такие, какие вы в состоянии преодолеть или использовать в своих целях. Они зависят  от вас, а не вы от них. Это нелегко понять и признать и, тем не менее. Кроме того, мы уже говорили вам об этом....печально, что вы снова ищете виноватых, так мы, пожалуй, никогда ничего не добьемся.
Старик отрицательно помотал головой
-- Придется нам заняться дополнительным стимулированием - пожевав сухими узкими губами, он продолжал-
Я вот что имею в виду - по нашим законам, кто говорит, что не может тащить один мешок - получает два, и так далее, пока не выполнит задачу. И не дергайтесь так - это работает.
-- В сущности, только это и работает, по большому-то счету - как-то грустно улыбаясь, добавил молодой человек.
-- Да - коротко кивнув в сторону парня, пожилой господин вновь обернулся к 5-му.- Так вот. На этот раз, родившись, вы будете не просто жить, а жить с тревожным ощущением, что должны что-то сделать, но пока не делаете. Это, как заноза, не будет давать вам покоя. И вот, я вонзаю в вас эту занозу - знайте, что ныне вы получаете свой последний шанс. Либо вы доживаете теперь до преклонных лет, либо возвращаетесь после смерти не сюда, а в Темные области. Вы наверняка слышали, что это путешествие не из приятных и не из коротких.
       5-й мог предполагать такое развитие ситуации, и все же, был едва ли не ошарашен. Одно дело подозревать, что однажды тебя могут поймать, другое - услышать собственными ушами суровый приговор суда. Вспомнился 85-й, который вернулся из Темных областей, и приходил в себя в зале столько времени, сколько 56-му понадобилось для семи земных жизней. И это несмотря на то, что его часы медитаций длились годами. Как живое предостережение появлялся он, тоскующий, среди коллег, и одним своим видом отбивал всякую охоту шутить и трепаться. Где-то он сейчас?
Женщина снова взяла его за руку-
-- Если вам действительно интересно, - 85-й уже на следующем уровне. Пребывание Там оказалось для него очень мощным стимулом.
5-й фыркнул - Весьма утешает!
Пожилой джентльмен побарабанил пальцами по столешнице-
--Ну-ну! Не нужно так нервничать. У вас прекрасные шансы на успех. Мы искренне верим в вас.
--И куда же теперь?-5-й спросил с видом человека, которого равно разочарует любой ответ.
-- А знаете... в шутках ваших друзей порой попадаются отличные идеи- глаза старика озорно заблестели и, улыбаясь, он наклонился над столом поближе к визави - действительно, начало 21-го века вам вполне подойдет. Конечно, отправить вас в какую-нибудь благополучную Финляндию, было бы слишком просто. Поэтому, пусть это будет Россия. Очень интересное время и место. Клянусь, вам понравится!
 Судя по довольным физиономиям остальных, все они находили выдумку старика просто блестящей. Троица поднялась со стульев, каждый с добрыми пожеланиями пожал 56-му руку. Он хотел было сказать, что видел их напутствия в гробу в белых тапочках, но только кивал головой и вымученно улыбался. Вот и все.
 Все.
 Это конец.
 Это начало.


Глава № 4.

Пари.

Стройный ряд томов какого-то академического издания буквально завораживал. Ритм чередующихся переплетов, с одинаковым золотым тиснением, казался гипнотическим, да и само мерцание сверкающих букв и полосок при полусвете помещения, будто ласково, но настойчиво манило куда-то, стирало мысли и чувства, оставляя только обостренное ощущение себя, своего "я" в кромешной пустоте, в звенящей тишине...
 Когда-то это все уже было. С точностью до выщербинки на  букве "д" тома номер... да неважно, какой номер. Это было. Книги. Приглушенный свет. Состояние близкое к трансу. Когда это я могла медитировать на книжные переплеты? Дежавю... да-да именно. Каждый раз, когда приходит  озарение: "все это уже было со мной, и в точности так!"- почему-то испытываешь лихорадочное возбуждение. Словно держишь в руке некое важное открытие, а оно неумолимо ускользает, и удержать его нет никакой возможности. Так и на этот раз. И даже ярче, чем обычно. Пришлось даже применить дыхательные упражнения - неуклюже, по-новичковски, но, главное, что помогло. Возбуждение схлынуло, а вместе с ним ушла и нелепая уверенность в том, что когда-то она уже пялилась, как ненормальная на книги, и вспомнить об этом было очень-очень важно. Конечно, она миллион раз разглядывала книги, но другие, и ничего такого выдающегося в этом нет. Ерунда какая эти дурацкие дежавю.
Марина сделала еще один глубокий "сознательный" вдох, и вспомнила зачем пришла в этот магазинчик, упрятанный в одном из питерских дворов. Ей нужно было купить подарок. У босса завтра день рождения, а в их коллективе принято, чтобы каждый дарил имениннику что-то от себя, помимо "официального" подарка от компании. Честное слово-здорово, когда человек чем-то увлекается- не приходится каждый раз ломать голову над тем, что бы ему такого преподнести в праздник. Босс маниакально благоговел перед творчеством Врубеля. Высокопрофессиональный менеджер с несколько крестьянской внешностью,- кряжистая фигура, грубоватое лицо с носом картошкой, никак не смахивающий на человека, знающего толк в искусстве, он, тем не менее, обожал все, что связано с любимым художником, и был страстным коллекционером альбомов, репродукций, биографий, статей и исследований, посвященных этому художнику. Надо заметить, что ко всем остальным мастерам кисти он был совершенно равнодушен. Когда новенькие сотрудники, охваченные благим порывом, решали разнообразить его коллекцию, и дарили набор репродукций каких-нибудь импрессионистов, Андрей Николаевич старался не показывать разочарования, но наборы эти передаривал кому-либо, или же просто укладывал подальше в шкаф. Зато, все связанное, так или иначе, с именем Михаила Врубеля, благоговейно разглядывал часами и вносил в каталог. Даже если подарен был уже третий экземпляр одной и той же книги. Поведение, вобщем, может и чудаческое, но вполне безобидное и, к тому же, позволяющее всем дарителям чувствовать себя спокойно- не угодить имениннику подарком было сложно. К чести сотрудников стоит заметить, что вариации на заданную тему были довольно-таки разнообразны. Кроме книг и репродукций в золоченых рамах, дарили компьютерные коллажи, футболки с "Демоном летящим", кружки с "Царевной-лебедью", а однажды подарили даже тантамареску, изображающую "Демона сидящего" с овальной прорезью вместо лица, - над этим подарком Андрей Николаевич от души хохотал, и настойчиво просил сфотографироваться в виде Демона каждого, кто попадался на глаза.
Марина решила в этом году обойтись без шутовства и экстравагантностей, тем более, что в магазинчике, на который она наткнулась случайно, заприметила восхитительный альбом с графикой художника- предмета их офисного культа. Среди прочего, в альбоме были представлены и не примелькавшиеся редкие наброски и рисунки Врубеля. Естественно, пройти мимо такого клада было невозможно, и Марина не купила его сразу только потому, что при себе не оказалось нужной суммы - она возвращалась с вечеринки навеселе и налегке, петляя по дворам, и решив спрятаться от внезапного дождя в уютном маленьком книжном магазине. Позже, когда Марина пошла туда уже специально,  дорогу найти оказалось не так-то просто, но вот она здесь, и готова сделать приобретение, которое, несомненно, порадует ее начальника. Мысль об этом подняла настроение.
 И дело вовсе не в подобострастном отношении к вышестоящим, к своим 35 годам Марина Анатольевна Кушакова успела сделаться великолепным экономистом, с внушительными дипломами, безупречной репутацией и блестящим послужным списком. В таком положении человек вполне может относиться к себе уважительно и не ронять достоинства лизоблюдством. Просто начальник  действительно отличный парень и делать ему приятное - в радость. С увесистым свертком в руке она вышла на улицу и направилась к коридору арок, соединяющему дворы-колодцы.
  Войдя в свою квартиру, Марина сразу, не снимая туфель, прошла в гостиную и включила огромный плазменный экран,  и только отыскав канал, где показывали новости, принялась раздеваться, бросая одежду и обувь, куда придется. Потом сходила на кухню за порцией любимого вермута и уселась в роскошное кожаное кресло напротив телевизора. Как только заканчивался выпуск новостей,  она тут же принималась искать новости по другим каналам... находила, смотрела и снова искала. Будто боялась пропустить какое-то сообщение или пыталась вникнуть глубже в суть происходящего, рассмотреть каждое событие с разных сторон. Но, поскольку новостные программы рассказывали об одних и тех же происшествиях, и не отличались большим разнообразием интерпретаций, занятие это через пару часов начало ее раздражать, и она включила dvd с музыкальными клипами.
Под пение Шер собрала  разбросанные по комнате вещи, налила себе еще, и вскоре ощутила вожделенное расслабление, дающее надежду на то, что удастся уснуть. В принципе, примерно так  проходил почти каждый ее вечер. За исключением тех, что она проводила "в людях". Светская жизнь оставляла силы только на то, чтобы по приходу домой завести будильник, кое-как умыться, почистить зубы, и, наспех  скинув одежду, спрятаться под одеяло до завтрашнего утра. Большой разницы между этими двумя вариантами проведения досуга Марина не видела. Наверное, потому, что ее и не было, этой разницы. Ну, разве что, "в людях" больше уставало лицо. Ведь его все время нужно держать. Необходимо поддерживать беседу и нравиться, надо кого-то завлекать и развлекать. Алкоголь там - для блеску глаз, а сигарета - для элегантного заполнения пауз в разговоре. А дома можно просто выпивать, глядя в экран, который сам тебя развлекает. Не заботясь о том, какое ты при этом производишь впечатление, что потом скажут за спиной, и с кем под руку ты сегодня уйдешь. Поэтому, все чаще приглашения на вечеринки оставались без ответа.
Мама Марины, Антонина Григорьевна, поначалу радовалась, заметив, что дочь вечерами чаще берет трубку домашнего телефона, а не мобильного. Кажется, девочка нагулялась, перебесилась и вот-вот остепенится! Но скоро стало ясно, что ни зятя на горизонте, ни внуков, как не было, так и нет.
Каждый раз, когда дочка загоралась очередным новым хобби, мама надеялась, что теперь-то, в этом дайвинг-центре, фитнесс-клубе, парашютной секции, на горнолыжном курорте, обществе защиты болезнетворных бактерий etc.,наконец-то, отыщется тот самый человек, с которым Мариночка пойдет под венец, родит детишек, и будет жить долго и счастливо. Как всякая мать, она мечтала об этом. Но дочкины увлечения проходили, сменяя друг друга, а штамп в паспорте так и не появлялся. Антонина Григорьевна жалела свое непутевое чадо до смертной тоски, но все ее неловкие попытки помочь приводили только к конфликтам с дочерью, заявлявшей, что есть в жизни вещи поважнее и поинтереснее унылых брачных обязательств. Конечно, так говорят все сильные женщины, не сумевшие найти мужчину по себе. Но только говорят. А ночью, небось, рыдает Мариночка в подушку горько-горько, а днем бросает украдкой завистливые взгляды на прохожих семейных, тех, что идут под ручку, и ведут еще, держащегося за папин палец, пухлощекого малыша. И что же с ней не так? Может, я чем виновата?...
Мамины переживания для Марины не были секретом. Да и старания семейных подружек держаться с муженьком подальше от "свободной охотницы", тоже замечала. И обижаться на них не могла. Мама отчаянно хочет счастья своему ребенку и подружки берегут свое. Но какого черта очередной дурацкий клерк позавчера вскинул брови, заполняя бланк с ее анкетными данными?!35 лет...не замужем и никогда не была...детей нет.... «Ну и Чтооо?» - Так и хотелось заорать изо всех сил в ответ на очередное ненужное сочувствие!- «Eсли я не выскочила в 18 за прыщавого сокурсника, значит, я урод? И на меня можно глазеть, чуть ли не как на бородатого брюнета неславянской внешности, в черной вязаной шапочке, с арабскими буквами на лбу?! Что вам всем нужно? Кому я мешаю? Что вы все знаете, вообще?»
Даже сердечный ритм неприятно разогнался, и ладони вспотели от этого воспоминания. Чтобы успокоиться и избавиться от ощущения пережитого унижения, Марина достала из пачки сигарету и плеснула в уже помутневший стакан, новую порцию вермута. Пусть все катятся к черту. Пусть сами живут и рожают детей с теми типами,  с которыми ей доводилось встречаться. Пусть сами таскаются из дома на работу и обратно, да еще раз в неделю в магазины за продуктами, и пару раз в месяц "куда-нибудь развеяться"... Пусть думают, что это и есть настоящая жизнь... идиоты!
Выйдя из задумчивости, девушка (ну, по крайней мере, в матримониальном смысле слова) взглянула на экран телевизора. Показывали программу для полуночников - интеллектуалов - об устройстве мироздания. Диктор вкрадчивым голосом вещал что-то о теории Большого взрыва и о том, что многолетние неудачи в попытках установить контакт с иными разумными существами говорят, вероятно, о том, что мы одни во вселенной... Марину и это почему-то взбесило. Как будто ей не все равно, как она там устроена эта вселенная, и лепечут ли какую-нибудь свою околесицу маленькие зеленые человечки, в маленьком зеленом телевизоре, в другой маленькой зеленой галактике!
«Что - то нервы не в порядке» - решила Марина, когда мысленно увидела себя со стороны. Нетрезвая женщина в халате, глубокой ночью, истерично выражает несогласие с мнением ученых о происхождении мира и существовании внеземных цивилизаций. Даааа ... пора спать.
Стараясь поудобнее устроиться в постели, Марина вспоминала (по привычке о чем-нибудь думать перед сном) недавнюю встречу с бывшим одноклассником, который стал, оказывается, психотерапевтом. Как пыталась в баре обьяснить ему, что ей не дает покоя постоянное ощущение тревоги и потери, будто она что-то очень важное непременно должна сделать, но не знает - что именно, и потому не делает, как это страшно отпускать еще один  прошедший день, зная, что прошел он зря, она опять не сделала того, что нужно...
Одноклассник Витька внимательно слушал и задавал серьезные вопросы, но когда взгляд его уже несколько расфокусировался под действием виски, он откинулся на спинку дивана, погремел ключами и сказал, что ему страшно надоели знакомые и незнакомые люди, пытающиеся получить бесплатную консультацию, раз уж вышла такая оказия. Раздражает даже не то, что люди пытаются сэкономить деньги за его счет. Обидно, что он сам уже никому из них не интересен. Как в том анекдоте про врача-проктолога, который благодарил каждого, кто не пытался показывать ему свой геморрой.
Виктор снова погремел связкой ключей.
- А я ведь и о бизнесе, и о политике, и об искусстве поговорить могу! Я неделю назад был на Берлинском кинофестивале... тебе интересно, что я там видел?
Марина, опешив от неожиданного поворота разговора, молчала.
- Вот видишь! Тебе только про свои нелепые страхи интересно, как будто я могу дать тебе смысл жизни. Твоей, между прочим, жизни.
Положив на стол купюру, вполне достаточную для оплаты счета за двоих, Витя медленно-медленно поднялся и направился к выходу, не попрощавшись.
С Марины даже хмель соскочил - до того неудобно было перед однокашником, которого она не видела много лет, а при встрече не придумала ничего лучше, чем использовать его профессиональные знания в своих интересах. Обидела человека равнодушием к нему, к его жизни, его чувствам. А всего хуже - что она поступила ровно так же, как все. Она и "так же как все"... Стыд от этого воспоминания заставил ее лицо гореть на подушке. Как тут уснешь? Пришлось вставать и идти на кухню за сигаретным дымом и  вермутом.
Утром же, на работе, она выглядела, как обычно, свежей, жизнерадостной и энергичной покорительницей мира в дорогом деловом костюме, с безукоризненно подобранными аксессуарами. Настроение в офисе царило приподнятое - по случаю дня рождения шефа намечалась корпоративная вечеринка с вручением подарков, застольем, тостами, танцами, вобщем, настоящий праздник на котором все обязаны улыбаться.
 Андрей Николаевич распорядился закончить с делами пораньше и всем собраться на первом этаже в кафе их бизнес-центра, арендованном фирмой на этот вечер  для банкета. Кроме сотрудников, были приглашены так же и некоторые деловые партнеры. Каждый год в качестве партнеров приходили разные люди, но вот выглядели они, почему-то, все на удивление похоже. Словно родные братья. Вообще-то, Марине никогда не казалось, что все, с кем она имеет дело - на одно лицо, но вот на корпоративных вечеринках- казалось.
Непонятно откуда брался этот странный эффект, и сегодня Марине было даже любопытно- неужели снова гости-партнеры покажутся ей близнецами?
Два просторных зала их "дежурного" кафе были оформлены в стиле английского паба, и человек с хорошим вкусом вряд ли решился бы городить там какие-то украшения, но, как нового года не бывает без елки, так и корпоративные увеселения немыслимы без гирлянд разноцветных воздушных шаров. На этот раз, из шариков были сделаны сердца и цветочки.
 Сотрудники, нацепив на головы бумажные колпачки, уже сидели за столиками с закусками и бутылками. Из динамиков, пока еще негромко, играла какая-то легкая попса. Распорядителем торжества выступала пиар-менеджер Оля, суетившаяся вовсю. С заговорщицкой улыбкой, говорящей что-то вроде: "Ты мне такое спасибо скажешь!", Оля повела Марину к столу. Там сидел один из этих близнецов. Молодой человек в элегантном синем костюме в тоненькую полоску, при галстуке и свежей аккуратной стрижке и даже, кажется, со следами усилий косметолога на лице - брови идеальной формы, кожа ровная и гладкая. Пиарщица их кратко познакомила и улетела суетиться дальше.
И вправду ведь, этот Максим очень смахивает на все остальных своих собратьев, на всех, с кем ей приходилось общаться на других офисных праздниках. Не то чтобы у них у всех была одинаковая форма носа, или разрез глаз, или очерк лба - это все, безусловно, различалось, а вот, все-таки, что-то их роднило. Слушая галантный треп собеседника, Марина украдкой разглядывала его, силясь понять - с чего это ей пришло в голову, что они походят друг на друга?
Праздник разгорался, нужно было аплодировать после тостов в честь именинника, и говорить громче, когда возобновлялись танцы. Труженики фирмы веселились не хуже школьников на выпускном балу: углы потемнее были уже почти все заняты шепчущимися парочками, танцпол не пустовал ни минуты, и из разных мест зала доносился дружный хохот и радостные повизгивания. Все перемещались по замысловатым траекториям туда-сюда, что-то друг другу показывали, рассказывали и время от времени пили на брудершафт. Госпожа Кушакова тоже потихоньку расслабилась и решила, что не имеет решительно никакого права подозревать этого симпатичного молодого человека в том, что он был клонирован на какой-то специальной фабрике по производству партнеров фирмы. Может, это строгие костюмы делают их похожими? В конце концов, ей уже было недавно стыдно за равнодушие к личности человека. Так что, и Максим, наверняка, обладает уникальным характером, богатым внутренним миром, нужно лишь дать себе труд увидеть все это. Может, он вообще особенный? Такой, какой ей и нужен?  Вон как улыбается лучезарно... возможно, стоит узнать его получше ...с первого взгляда очень даже можно ошибиться... да, наверное, стоит попробовать. Попытка не пытка. Точно!
Так и оказался ее номер в  записной книжке его телефона, а она сама - на свидании с ним уже в конце недели.

Выбор самого места рандеву Марину приятно удивил - это был такой особенный ресторанчик, не претендующий на звание модного или, тем более, знаменитого. Находился он в маленьком  тупичке и сам был такой камерный, уютный, домашний. Интерьер комфортный и стильный, запахи - восхитительные. Дама от души поблагодарила кавалера за то, что он не пригласил ее в какой-нибудь безликий суши-бар или, не дай бог, в пошлое заведение аля- рюс с солёными огурцами и пьяными отражениями в запотевшем графине водки, хотя, пожалуй, ещё страшнее итальянский ресторан, где подают не итальянскую еду, а кощунство и надругательство -пасту из макарон «10 секунд», или пиццу, подобную подметке сапога.
- Мужчины обычно не очень разбираются в таких вещах, и я за это не в претензии, но все-таки  приятно встретить исключение!- Марина закончила свой панегирик и чувствовала, что свидание, кажется, удастся.
Все действительно шло неплохо. Разговор вертелся вокруг того же, с чего  и начался- с достоинств и недостатков различных ресторанов, в которых им доводилось бывать, примешивались еще и разные забавные истории кулинарно-гастрономического толка. Однако тема себя таки исчерпала и, заканчивая с основным блюдом, Марина уже забеспокоилась - о чем бы поговорить еще? Где-то на полчаса хватило обсуждения общих дел. Но Максим демонстративно расслабил галстук и заявил, что это просто неприлично - говорить о делах в такой прекрасный вечер, с такой обворожительной девушкой, и в такой романтической обстановке.
 Маринин визави наклонился к ней поближе и жарким полушепотом произнес:
-Может быть лучше, ты расскажешь мне о своих фантазиях?
Марина, оцепенев от неожиданности, спросила: " Что, простите?"
-Ах, да! Мы еще на вы! Мы не пили на брудершафт! Не проблема!- повернувшись в сторону барной стойки, он щелкнул пальцами жестом опереточных купцов, и крикнул: "Брудершафт!"
Официантка очутилась перед столиком моментально. В руках она держала поднос, на котором имелись: белая скатерть с вышитыми алыми сердечками и два бокала с ледяным шампанским.
-Как обычно, самое лучшее, как вы любите - произнесла она, подобострастно улыбаясь. Обернувшись к официантке всем корпусом, чтоб взять бокалы, Максим прошипел :" Дуррра! Свинти отсюда!"
Маринина доброжелательная эйфория исчезла бесследно. Она не стала делать вид, будто не поняла значения произошедшего и не слышала слов, обращенных ее ухажером к проболтавшейся  официантке. Ну сколько можно делать хорошие мины при плохих играх? Пошлость какая... Она поняла, что чем старше становится, тем больнее ей сознавать, что вот опять ее пытались купить на дурацкий отработанный донжуанский трюк.
-Возможно, я излишне тороплю события, но ваша красота и обаяние так взволновали меня ... я, можно сказать, немножко обезумел - тут Макисм сопроводил многозначительную паузу самым пронзительным из своих взоров.
Марина побарабанила пальцами по столу и ответила:

- Знаете что, продолжайте, пожалуй, водить сюда каких-нибудь молоденьких дурочек, а меня оставьте, прошу вас, в покое. Я потом как-нибудь одна сюда зайду... и дам этой официантке на чай. После этих слов, сопровожденных улыбкой-убийцей, девушка поднялась и направилась к выходу. Она приняла у официанта пальто и зонт, и пошла к парковке, где оставила автомобиль. "Хорошо хоть шампанским не успела залакировать"-подумала она, открывая дверцу машины. Конечно, она  в течение этого вечера выпила изрядное количество вина, но еще не хватало сейчас ловить такси, и слушать болтовню дремучего мужлана за баранкой. И хуже того - завтра тащиться к этому треклятому месту за машиной. Нет уж! Она вполне сможет доехать сама. Тем более, что ехать не по оживленным проспектам центра города, еще вставая из-за стола, Марина решила направиться из злополучного ресторана не к себе домой, а за город- к маме. Ужасно захотелось поговорить с родным человеком. Может, и не излить душу, но хотя бы не сидеть в огромной квартире одной, и не щелкать телеканалами. Хотя бы на пару часов позволить себе быть маленькой и слабой, бесконечно любимой ни за что, просто так, с самого рождения и до самой... Да, к маме!
Если в любви сегодня не повезло, то на дороге все складывалось очень гладко. Поток автомобилей  на центральных улицах уже редел, а ближе к черте города было и вовсе спокойно.
 Не выскакивали из засад гаишники, не выныривали на проезжую часть шальные пешеходы. Выехав на шоссе, Марина прибавила газу, наслаждаясь скоростью и свободой. В салоне играло что-то, что ловил приемник, и было приятно ощущать, что все остается позади. Прекрасная иллюзия, которой поддаются даже трезвые и спокойные люди, не то что уж выпившая женщина, расстроенная очередным разочарованием в мужчинах. Скорей бы к мамочке.
Стрелка спидометра качнулась еще немного вправо. К опьянению вином добавилось опьянение скоростью, ощущением свободы и могущества. Я лечу! Куда хочу и как хочу! И сам черт мне не брат!
Проехав убогую пригородную автобусную остановку, Марина сообразила, что маму о своем явлении неплохо бы предупредить. Пошарила рукой в сумке, лежащей рядом, нашла мобильный телефон и сделала вызов.
-Мам! Мам привет, это я. Я в гости к тебе еду, ты не против? Да нет, мама, все в порядке, просто соскучилась и захотела поговорить. Ты еще не спишь ведь? Вот и отлично, ставь чайник, хорошо? Я скоро буду!
На душе стало совсем хорошо и радостно. В каких-то 5 километрах отсюда, среди темного соснового бора ярко горит  окно, там ее ждет мама на теплой уютной кухне, и трогательно суетится, стараясь что-нибудь собрать на стол для неожиданной дорогой гостьи... Когда есть такое счастье, чего же нужно еще?
Марина светло улыбалась этим мыслям, когда заметила полосатый жезл и фары автомобиля с синей полосой и мигалкой.
-Ну вооот!( непечатную часть фразы, которой героиня отреагировала на это происшествие, мы опускаем за ее...непечатностью :))
ГАИшники пустились к остановившемуся авто чуть ли не бегом. Что происходит-то?
- Инспектор Акинфеев, добрый вечер, сударыня, будьте добры ваши документы.
Пока Марина копалась в бардачке, гаишник взглянул на номерной знак автомобиля и взял документы, как-то растерянно улыбаясь. Разумеется, нашел их в порядке, вернул и сказал то, чего и боялась Марина -
-Будьте так любезны, пройдите тест на алкоголь.
Гражданка Кушакова попыталась изобразить недоумение и оскорбленную невинность, но лейтенант, все так же улыбаясь, протянул ей трубку
- Вы же знаете, - порядок!
Оставалось только взять эту гадкую трубочку. Конечно, Марина старалась выдыхать как-нибудь поосторожнее, чтоб не прямо в трубку и поменьше воздуха... но тщетно. Когда трубка оказалась снова в руках гаишника, он присвистнул
-Ого, дамочка! Да вас не то, что к машине - к чайнику в таком виде подпускать нельзя! Чего же вы так, а?
Инспектор прервал воспитательную беседу, непроизвольно вздрогнув от налетевшего сзади шума огромного мотора и ветра, вызванного пролетающей по встречной полосе гигантской фурой, странно вилявшей на дороге. Акинфеев повернулся к своему коллеге
- Миш! слышь, стукани нашим на ближайший пост про этого красавца, а то не нравится он мне...
-Да я стукану, конечно, только бабло-то мы, видать, продули - Миша хмыкнул и отправился к машине с мигалкой. Ему на смену явился мужчина в штатском, и, подойдя к  Акинфееву, спросил
- Ну как?
-Да как... все так, как ты и говорил, мужик, первая же машина оказалась "мерзавцем" с нетрезвой барышней за рулем. А самое удивительное,- номер! Тютелька в тютельку номер-то угадал! Ты может этот.. .экстарсекс? Ха! Или вы знакомые? Ну, типа, договорились и такими пари народ разводите? Хотя смысл? Я же штраф сдеру... конечно, меньше, чем ты выиграл, но все равно, странно...почти бульон из под яиц получается, а?
Мужчина, молча улыбаясь, выслушал цепь умозаключений инспектора, и ответил только
- Нет, мы не знакомы. Да вот у нее и спросите!
Марина абсолютно не понимала о чем идет разговор, но, что этого человека видит впервые, могла заявить совершенно определенно.
- Ну ладно, уговор есть уговор. Я проиграл спор - я плачу.
Гаишник неспешно полез в свой мистический карман, из которого сколько ни трать - всегда много останется, в который сколько ни положи - все будешь должен.
-Погодите! Не надо.- Мужчина в сером сделал останавливающий жест рукой - Давайте теперь по-другому договоримся- вы оставляете деньги себе и даете мне слово, что дама прибудет по месту назначения в полной сохранности и ...ну...без неприятностей всяких и издержек. Ладно?
Инспектор с минуточку переваривал предложение, пытаясь определить, правильно ли он понял смысл всех этих намеков и околичностей. Как будто нельзя нормально сказать - бабло оставь, бабу доставь, штраф с нее не бери! Интеллихентный жентельмен, е-мое... Вслух же гаишник сказал:
-Не вопрос, мужик! Все сделаю в лучшем виде!- и, довольный, похлопал себя не то по честной офицерской груди, не то по оставшемуся неприкосновенным карману.
Завершив этот разговор рукопожатием, странный спорщик пошел к своему автомобилю, стоящему на обочине и отбыл восвояси.
Марина, наблюдавшая всю эту сцену, сидя у себя в машине, понимала, что вроде бы стала предметом какого-то пари, и это было ей неприятно. С другой стороны - несмотря на гаишную засаду она все-таки, похоже, доберется к маме, и даже без финансовых потерь - это хорошо.


 Но все-таки, кто он такой, этот провидец в сером? И зачем спорил на деньги, раз они ему не нужны? Почему взял с гаишника слово позаботиться о ней? Ничего не понятно... Марину охватило чувство причастности к чему-то необыкновенному - чувство будоражащее и щекочущее, в равной степени и самолюбие и нервы. Однако довольно скоро она устыдилась этого чувства и списала его возникновение на действие алкоголя.
Всему можно найти разумное обьяснение и она не станет героиней программы "Из жизни привидений". От Акинфеева, усевшегося за руль ее машины, ничего внятного добиться не удалось - тот сам был в недоумении. Рассказал, что минут за двадцать до их встречи с Мариной, приехал этот человек и предложил пари. Он утверждал, что ровно в 23-35 у поста появится "Мерседес" с нетрезвой женщиной за рулем. И поставил довольно интересную сумму. Скучающие гаишники согласились поспорить и сделали свою ставку. Дальнейшее мадам Кушакова знает сама.
Марина посмотрела на часы и была приятно удивлена тем, что загадочное дорожное приключение заняло, оказывается, совсем немного времени. Да и инспектор мчал ее по ночному шоссе достаточно быстро. Так что мама, пожалуй, не успеет начать волноваться.
"Я подумаю об этом завтра"- решила Марина,  стуча в дверь маминого дома.


Глава № 5.

Посмертный дневник.

Никому-никому-никогда не смогла бы рассказать Мишель, что она испытала, услышав о смерти Брэда Маккормика. Никто-никто-низачто не поймет, что она пережила тогда, и что чувствует сейчас. Конечно, весь их небольшой коллектив был потрясен известием о нелепой гибели молодого парня с жизнерадостным характером и блестящими перспективами. Каждый остро ощутил утрату, каждый говорил, что будто холодный сырой ветер ворвался в уютный дом и уничтожил покой  или... да какие можно подобрать сравнения? Коллеги не могли поверить в произошедшее, ужасались при мысли о том, что станет с мамой, когда известят и ее, вспоминали до мучительных мельчайших подробностей последние рабочие дни. Брэд сказал то-то, пошутил так-то, собирался туда-то...
 Тот факт, что это знакомое до мельчайших подробностей лицо, больше никогда им не улыбнется - не вмещался в сознание.
Босс, подавленный не меньше подчиненных, обьявил, что работать они сегодня, кончено, не будут и сделают все, что полагается в таких случаях.
- А что полагается в таких случаях?- беспомощный голос принадлежал Ирвин - красивой блондинке лет 25-ти.
-Я...я... никогда еще не была в такой ситуации... никогда...
Вобщем-то, все сотрудники были в той или иной степени молоды, и выяснилось, что еще никто из них не терял близких, не был вынужден кого-то хоронить. И босс не являлся исключением. Но с невыносимой растерянностью людей должен был покончить именно он.
- Тогда мы просто поможем его маме. Мы будем рядом. Прихватим с собой успокоительные. Приготовим кредитки - я слышал, что похороны недешевы. Будем держать ее за руку и обещать не оставить ее в беде. Мне кажется, так надо поступить.
Все прочие закивали головами в знак согласия и не смогли добавить хоть еще что-то к предложенному начальником. Всхлипывания по-тихоньку прекратились. Каждый нашел, чем заняться, и за делами, пусть и связанными с таким скорбным поводом, становилось хоть как-то можно жить дальше.
Не принимала участия в деятельности только Мишель. Коллеги боялись смотреть в ее сторону. Все знали, как она любила Брэда. Как мужественно делала вид, что все это просто веселая игра, зная, что чувства ее не взаимны. Как она наслаждалась и мучилась каждым рабочим днем - днем рядом с ним. Коллектив, по неозвученной договоренности, бережно хранил ее секрет от Маккормика. Всех очень забавляли их вечные шуточки, но по-тихоньку от Брэда и Мишель, коллеги постоянно судачили о том, как было бы здорово, если бы парень все-таки обратил внимание на Мишель, как на женщину, и у них вышел бы роман... Они были бы такой замечательной парой! Мечты на эту тему были такой же неотьемлемой частью офисной жизни, как кофе-брейки. Теперь ей, несомненно, больнее, чем всем им вместе взятым.
Ирвин, с покрасневшими и припухшими от слез глазами и носом, затащила у дальний угол директора, Аруна Нарасимхадаса.
-Арунчик, миленький, что же нам с Мишель делать? Я боюсь за нее,- она даже не плачет, по-моему, это нехороший знак, а?
- Может быть, может, если бы она кричала и рыдала, ей было бы чуть легче, но я думаю, она не такой человек. Ну, понимаешь, не может при людях... сдерживается...как думаешь, а если домой ее отпустить ?
- А вдруг она сделает с собой что-то? Мы же не знаем, что у нее внутри делается. Мы даже представить не можем. Это так ужасно! -Ирвин снова всхлипнула и убежала за носовым платком.
Нарасимхадас, в смятении, растирал виски напряженными пальцами, когда почувствовал легкий хлопок по плечу. Он обернулся и увидел прямо перед собой Мишель. Если бы не посеревшее лицо и ненормальный блеск глаз, можно было бы сказать, что выглядит она вполне обыкновенно. Спокойствие это и Аруну показалось не предвещающим ничего хорошего, но не спрашивать же: " а чего это ты не ревешь?" Словом, это был тот редкий случай, когда директор не мог начать разговора и, вообще, не знал, как поступить, как себя вести. Но Мишель начала сама.-
-Арун, я так думаю, что вы и без меня можете решить все эти дела? Мне не хочется бросать вас в трудную минуту, но я не в состоянии что-либо делать. Честно. Простите меня, ладно? Могу я пойти домой?
-Ну, конечно, мы справимся. Непременно. Но... ты уверена, что хочешь сейчас остаться одна? Все-таки эти переживания .. Мне очень нужно быть уверенным, что завтра я тебя увижу, понимаешь? Я не прошу тебя завтра же начать вкалывать, но я должен тебя увидеть.
-Увидишь, босс. Куда ж я денусь?
-Точно? Ты обещаешь?
-Обещаю. Верняк.
- Верняк. Я очень тебя прошу...
-Перестань, Арун, пожалуйста. Я прекрасно понимаю, чего ты так боишься. Это зря. Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно побыть одной, хорошо?
-Ну, раз ты обещаешь, то ладно. Иди. Я позвоню вечером, идет?
-Идет. Ты извинись за меня перед остальными, ладно? Ну, пока.
-Пока.

Мишель медленно повернулась на каблуках и направилась к выходу. Голоса в помещении стихли, все взгляды провожали ее изящную фигуру, а когда она скрылась за дверью, все головы повернулись в одну сторону.
Арун на вопросительные взгляды подчиненных ответил коротко
-Очень надеюсь, что я не сделал ошибку. Она просила извиниться перед вами и… обещала взять трубку.
Сотрудники снова закивали головами. У них мудрый босс, кажется, что сами они не придумали бы ничего лучшего.
Мишель Ким действительно не заставила бояться за себя, и исправно отвечала на звонки. Но ни на похоронах, ни на поминальной службе ее не было.
Два дня девушка провела в своей квартире, перелистывая электронные фотоальбомы с бесчисленными изображениями Брэда Маккормика.
 Вот он собирается взлететь на параплане, вот пьет кофе в их офисе, вот гуляет в Центральном парке с двумя племянниками, невероятными хулиганами, которые при дяде почему-то становились ангелочками с рождественских открыток... вот мистер Маккормик-младший на большом семейном сборе... сегодня все эти люди снова соберутся, чтобы проводить его навсегда...
Плакала Мишель беззвучно, только сжималась всем телом, скрючивалась, обхатив руками ноги, и вжимаясь лбом в колени. Столько раз она плакала раньше ночами над этими снимками, и только теперь поняла, что тогда-то не было повода для слез. Тогда он был жив. Она могла видеть его каждый день. Слышать его голос... Лоб до онемения вжался в колени, руки взметнулись к длинным черным волосам, и ногти впились в кожу головы... ЗА ЧТО?

В какой-то момент горе девушки было нарушено вторжением внезапной мысли - а что с работой Брэда? С тем проектом, который он ото всех скрывал у себя дома? Что если там, на его квартире, она сможет найти его виртуальную копию?! Через десять минут после того, как случилось это озарение, Мишель уже летела по адресу жилища Брэда Маккормика. Конечно, то, что она делает, незаконно. Да. Но упустить такой шанс невозможно. К тому же, нельзя допустить, чтобы изобретение, если оно существует, досталось ничего не смыслящим в таких делах родственникам. Им еще, чего доброго, придет в голову идея ознакомить с творением Брэда каких-нибудь официальных лиц. Нееет. Зачем им всем узнавать, что их безвременно ушедший любимый родственник, делал что-то незаконное? На это дело еще журналисты слетятся отовсюду, и начнется такое! Скорбящая мать может этого вообще не пережить. Так что, черт с ним, с законом. "Я сделаю лучше всем"- так Мишель прекратила сомневаться в принятом решении проникнуть в дом Маккормика.
Перед дверью подьезда мисс Ким остановилась, смущенная тем, что не подумала о вполне очевидных препятствиях. Войти в дверь мог только жилец дома и те гости, приглашение которых  жилец подтвердит лично.
Замки порядочных нью-йоркских домов отпирались только компьютером, сканировавшим тело человека и идентифицировавшего его по 130-ти уникальным признакам. Мишель часто злилась на эту систему, потому что из-за нее приходилось ради каких-нибудь нагрянувших из Вермонта родственников, отпрашиваться с работы и самой проводить их в квартиру. Просто заехать к ней в офис за ключом они не могли. Впрочем, большинство горожан были вполне довольны этой гарантией безопасности жилища. Итак, попасть в дом Брэда невозможно. К тому же там могут оказаться его близкие. Кого-то из них, маму, например, уже наверняка зарегистрировали, как имеющих право на вход. Хотя, с родственниками можно попытаться разобраться. Мисс Ким тронула  коммуникатор:
-Алло! Арун, привет! Ты где?
- Привет, дорогая. Мы сейчас едем в ... в морг. Скоро похороны, Мишель, ты не хочешь придти?
- Я как раз думаю об этом, но знаешь, я как-то стесняюсь чужих людей... я имею ввиду его родственников. Не знаю, как это обьяснить. Мне кажется, им может быть неприятно видеть, что кто-то еще посторонний скорбит о нем, ведь это ИХ Брэд.
 Ну глупо, наверное, звучит. А много их там? Как мама?
- Мама держится с трудом. Мы постоянно кормим ее успокоительным и пригласили кризисного психолога, но все это слабо помогает. Впрочем, оно и понятно. Ну и другие члены семьи тоже стараются не особо раскисать ради нее. Их  всего шестеро - мама, дед и еще двоюродные сестры, тетя и двоюродный брат. Остальные не смогли приехать. А племянников их родители не захотели травмировать,  дети же еще...
-А вот прямо сейчас как они?
-Сидят с нами в машине. Кто-то держится за руки, кто-то смотрит в окно...
-А зачем вы едете в морг?
-Ну как зачем? Забирать его... чтобы отвезти в колумбарий... церемония состоится в девять вечера. Так ты приедешь?
- Я еще не знаю, Арун. Не знаю смогу ли я. Но спасибо, что рассказал все. Очень большое спасибо. Держитесь там. И приглядывай за его мамой, пожалуйста. Вы же будете все вместе до конца церемонии?
-Да, конечно. Это будет очень длинный и трудный день.
- Прости, что я не с вами. Я стараюсь. Я очень стараюсь взять себя в руки. Не знаю - выйдет ли.
-Крепись, Мишель. Мы все думаем о тебе.
-Спасибо. Спасибо за все. Пока.
-Пока, Ким. Будь сильной.

Мишель не осознавала как это дико - хитрить и выведывать, когда ее любимого везут сжигать и под давлением превращать в маленький алмаз, чтобы затем украсить им колумбарий. Не замечала она и того, что с тех пор, как Брэд умер, она стала называть его про себя любимым, хотя раньше, даже мысленно, позволяла себе это нечасто. Думала сейчас девушка только об одном - до позднего вечера никого из  Маккормиков в квартире точно не будет. Осталось только проникнуть туда самой. Как? Побродив кругами по тротуару у дома, Мишель решила пойти подумать в ближайшее кафе. Искать его долго не пришлось, прямо напротив, на другой стороне улицы виднелась вывеска кофейни сети "Лукас". В зале, пропитанном ароматом прекрасного кофе, желудок Мишель, впервые за все время со дня смерти Брэда, взбунтовался, и болезненным сжатием с обильным слюноотделением, потребовал пищи. Девушка уселась за стол, и, не глядя толком в меню, вмонтированное в столешницу, нажала какие-то кнопки заказа, сознательно найдя глазами только двойной эспрессо. Нажав и на эту кнопку тоже, Мишель подтвердила сделанный выбор, и уже через пару минут встречала гостей - любимый эспрессо, картошку фри, стейк из лосося, и несколько десертов причудливого вида. "Неплохо для случайного набора"- решила мисс Ким и принялась за еду. Ей даже удалось почувствовать ее вкус и запах. Удивительное дело - еще пару часов назад она казалась себе скорее мертвой, чем живой, а теперь наслаждается тающей во рту лососиной. Хотя и не переставала пытаться придумать способ оказаться в квартире погибшего. На ум ничего толкового не шло. Только ерунда какая-то, вроде мысли устроить в доме пожар, и когда пожарные откроют дверь подьезда, незаметно проскользнуть за ними. Но в квартиру она таким образом не попадет. Это ясно. Не лучше были и прочие идеи. Начав уже нервничать, Мишель заказала еще кофе и нажала на кнопку "воздушный экран". Вокруг столика из пола и потолка выехали тонкие трубочки разной длинны и негромко загудели- теперь можно закурить, дым никого из немногочисленных посетителей не побеспокоит. Но и сигарета не помогала придумать, как сделать невозможное.
 И тут пришел еще один любитель кофе от "Лукаса". Не заметить его было сложно - заведение, вообще-то,  демократичное и здесь редко можно было увидеть кого-то являющимся из телепортационного лифта. Новый посетитель выглядел, как минимум, на начальника департамента. Солидный человек. Брэд всегда веселился от того, как он не похож на обычных пользователей этого вида транспорта... "Дура! Какая же я дура, сижу тут битый час и не могу додуматься до элементарного! Ну конечно, лифт! У Брэда был такой лифт! А, самое главное, он однажды отдал ей копию ключа и сказал пароль...Ким прекрасно помнила тот разговор:
-Но зачем, Брэди?
- На случай, если я в дым напьюсь - парень лукаво улыбался- и тебе придется доставлять меня домой.
- Мне? Кажется, подобные вещи обычно поручаются женам, а я еще не сподобилась чести стать миссис Маккормик. Или я что-то забыла?
- Ну нету у меня жены. Трудно тебе чтоли побыть и.о.? Ну иногда? Я, между прочим, не так уж часто напиваюсь.
-Погоди ты. Ну а друзья? Почему ты не отдашь его кому-то из друзей?
-Потому, что они полные оболтусы. И обязательно начнут раскатывать на лифте туда-сюда просто ради прикола. А у меня лимитированный тариф. Ну ты же знаешь, что я пользуюсь им не совсем законно.
- Да. Не удивлюсь, кстати, если это не единственное, что ты делаешь незаконно.
-Не  занудствуй, Мишель. Быть абсолютно законопослушным - скучно. А я смерть как боюсь однажды обнаружить, что стал таким же серым и скучным как большинство людей вокруг. Я хочу немного больше свободы, может с возрастом это пройдет... Ну так, как? Дотащишь меня до дома, если что?
Маккормик протянул ей маленький серебристый брелок яйцеобразной формы.
-Пожалуйста! Очень тебя прошу.
Несмотря на обычный, слегка шутовской тон, было в интонациях Брэда что-то такое, что заставило Мишель протянуть свою руку и взять копию ключа.
-Но, если ты пьяный будешь грязно ругаться, приставать, или еще как-нибудь травмировать мою нежную психику...
-Не буду, обещаю. И, кстати, можешь использовать его и в своих целях. Если вдруг тебе очень понадобится куда-то попасть... быстро и без проблем... ну,  всякие ситуации бывают... так вот -если что, ты знаешь пароль. Он абсолютно такой же, как на твоем офисном компьютере. Забавно, да?
После этих слов Маккормик еще долго с хохотом уворачивался от кулачков Ким, колотившей его по плечам
-Мерзавец! Как ты узнал мой пароль? Зачем он тебе понадобился, негодяй? Я - не закон! Я тебе не дам спуску!

Теперь, сидя в кафе и вспоминая эту шуточную драку, Мишель похолодела, ведь было еще тогда,- она смутно почувствовала, что было нечто странное в его взгляде в интонациях и жестах, когда он говорил про то, что ей однажды может понадобиться куда-нибудь попасть без проблем... и дать ключу ее собственный пароль - лучший способ заставить ее помнить эту комбинацию. Любой другой пароль она могла бы скоро забыть, ведь она не пользовалась ключом. Странно как. Может, он хотел, чтобы именно она пришла в его опустевший дом? Да ну, бред... не мог же он знать, что скоро погибнет. Так или иначе, теперь у нее есть ключ. Покопавшись в сумочке, Мишель извлекла из нее серебристый брелок, слава богу, всегда носила его с собой. Сжав его в руке, она поднялась и отправилась к двери, недавно выпустившей важного представителя элиты. Кажется, никто не смотрит. Чтож. Девушка нажала на кнопку включения ключа и набрала пароль.
 Тут ей пришло в голову, что после смерти Брэда об этом лифте могли прознать полицейские. Что тогда? Впрочем, утешала мысль о том, что прежний владелец чудо-кабины уже давно умер, и это не мешало Маккормику пользоваться  лифтом. Вот дверь открылась. Войдя в кабину, Мишель нервно хихикнула, услышав приветствие: "Добрый день, сэр!" Хорошо, что этот механизм никого не сканирует и удовлетворяется нажатием кнопки в качестве ответа. Девушка без труда разобралась в приборной доске. Выбрала в меню категорию "дом", и, через несколько мгновений, открывшаяся дверь выпустила ее в квартиру Брэда Маккормика.
Тут же в квартире включился свет, по схеме, запрограммированной хозяином жилища. Мягкие ночники горели в гостиной и на кухне. Свет в спальне зажегся только после того, как Мишель толкнула ее дверь. Куда пойти? Где может быть работа любимого? Зная, что у нее есть в запасе время, девушка решила не спешить и насладиться пребыванием в этом доме сполна. Тут все ЕГО. Все несет на себе отпечаток его натуры, характера, привычек. Прикоснуться ко всему этому - само по себе  большое счастье. Мишель прошла в спальню. Кровати нет. Значит - встроенная. Искать ложе, на котором Брэд может чем-то и занимался, но только не с ней, Мишель не захотела. Что тут есть еще? Гардеробная с компьютерным управлением, обычная вещь для холостяка, но почему приборная доска декорирована под старинную карту Европы? Какую-то средневековую карту... Она и не знала, что он увлекался историей. "И в самом деле, что  мне известно об этом парне? Я видела его только на работе, а дома... он мог быть совсем другим"- задумавшись над этим, Ким решила рассматривать все очень-очень внимательно.
Впрочем, в спальне разглядывать больше было нечего. Окно. Плазменный экран. Под потолком и в по углам неприметно устроились  карнизы, подключенные к системе "интеллектуальный дом". Система контролировала температуру и состав воздуха, чистоту пола и прочих поверхностей, безопасность и т.п. Вот,  когда Мишель вошла, было довольно прохладно - система работала в ресурсосберегающем режиме, но среагировав на появление человека, включила нагрев до комфортной температуры. А микроклимат в квартире был "послегрозовой"- довольно влажный воздух, с изрядной долей озона. Вот это как раз согласовывалось с представлениями Мишель о том, каков дом Брэда Маккормика.
Дальнейший осмотр помещения не обнаружил никаких фотографий и других элементов декора. Аскетичный интерьер. Только в углу Ким заметила какое-то уcтройство, но не сразу сообразила что это. Нажала кнопку "оn", и сомнений не осталось, из динамиков зазвучали аплодисменты и улюлюканье разгоряченной толпы, из полушария на полу вырвался сноп света, в который вошла полуобнаженная девица, ну так и есть, голографический стриптиз. Танцовщица принялась исполнять возбуждающий танец. Машинка позволяла выбирать самых разнообразных женщин и заказывать любые танцы. Можно было "положить в трусики денежку" и за это насладиться особыми знаками внимания, вроде призывного взгляда в глаза, недвусмысленного облизывания губ, или там, снятием последней части скудного костюма. Мишель стало неприятно. Конечно, она не имела на Брэда никаких прав но... неприятно все-таки. Несмотря на это, непрошенная гостья решила ознакомиться с программой устройства, любопытно, что оно скажет о сексуальных предпочтениях любимого. Нажав перемотку на следующий загруженный файл, Ким оторопела от того, что увидела - в столб света вошла, то есть втащилась, девушка, связанная по рукам и ногам хитрой системой пут из черной кожи и металла, дальше она под заунывную готическую музыку корчилась под ударами плети в руках невидимого палача... Отвращение и страх заставили Мишель нажать на "оff ". Господи! Неужели он был садистом?! В смысле, любил причинять боль сексуальным партнершам?

 Пробыв несколько минут в оцепенении, Ким утешила себя мыслью, что найденный ею файл еще ничего не значит, мало ли, как он попал туда, и, возможно, Брэд просто один разок посмотрел, и испытал тоже, что и она. Однако проверять свои догадки просмотром остальных файлов девушка не стала, и отправилась в гостиную. Тут было поуютнее. Мягкие диваны, обитые практичным самоочищающимся материалом и наверняка оснащенные встроенными столиками мини-холодильниками, мультимедийными консолями, массажерами, мусороприемниками и т.д. Стеллажи с красивыми безделушками, вроде статуэток и декоративных пепельниц, ножей и кинжалов на подставках. Большущий экран, внизу бегущая строка, не отключающаяся даже в режиме ожидания - короткие мировые новости политики, экономики и чрезвычайных происшествий. Отдельный вместительный шкаф был отведен книгам. Просто бумажным книгам в красивых обложках с золотым тиснением. "Гламурно "- подумала Мишель, и сама удивилась этому смешному старомодному слову, неведомо как возникшему сейчас в ее сознании. Она еще поразглядывала стеллажи, даже повключала кнопки справочного сопровождения к ножам на подставках- :"..финский нож "куука"  прошел несколько этапов эволюции..."
Скукотища какая!"- не выдержала девушка и пары предложений рассказа, и направилась дальше. Еще были обнаружены несколько игрушек: браслетик, создающий вокруг человека поле, делающее его практически невидимым, электронный хиромант, вещающий надтреснутым голосом старого похабника жуткие пошлости о вашем будущем, якобы, прочитанные по ладони, просунутой в выемку устройства, или вот еще - "распорядитель твистера"-  машинка, которая, анализируя расположение участников игры в твистер на поле, выбирает такие варианты следующего хода, которые приведут к самым пикантным и смешным позам игроков. Похоже, все это осталось в доме еще со школьных времен.
А вот уже нечто более романтическое - пакетик параформ- маленьких капсул, которые открываясь, выпускают наружу струйку цветного газа. Газ, источая прекрасный аромат, принимает форму цветка, животного, архитектурного сооружения или еще какого-нибудь предмета. Их часто дарят вместо цветов. Параформы так же недолговечны, красивы и благоуханны, но гораздо разнообразнее, чем подарки с клумбы. Поэтому легче подобрать образ, точно выражающий то, что чувствуешь. Например, папа Мишель часто дарил маме параформы, изображающие Тадж-Махал, как напоминание о студенческих годах, когда они познакомились и полюбили друг друга. Это было в Индии, где они оба работали волонтерами, спасая  одряхлевшее чудо света от гибели.
Вот и Брэд, как оказалось, тоже кому-то дарил эти милые штучки.
Ничего такого, что могло бы иметь отношение к работе Маккормика, здесь тоже обнаружить не удалось. Может, есть тайники в стенах? Мишель неуверенно постукала там и сям, но, не услышав ничего необычного, отправилась на кухню. Где-то же должен быть компьютер!
Когда Ким вошла в помещение кухни-столовой, свет ночника сменился бодрым дневным освещением, с еле ощутимым оттенком зеленого света. В стенах располагались узкие вертикальные экраны с видами какого-то незнакомого Мишель города... Громадное изумрудного цвета здание, в изобилии украшенное белой лепниной, позолотой и скульптурой, перед ним- высокая колонна, с ангелом на вершине, поднявшим руку в благословляющем жесте...мосты и ажурные фасады дворцов, из-за которых выглядывают купола храмов. Крепость на острове, над ней - дерзкая золотая игла шпиля, венчающего церковь.

На громадной каменной глыбе - скульптурная фигура всадника на вздыбленном коне, попирающем змею. Красиво. Похоже на Европу. Интересно, Брэд бывал в этом городе? Ну не нашел же он эти картинки в Интернете случайно? А может это разные города? Хотя нет, вот он этот шпиль, виден и на других снимках, но уже в других ракурсах и с другого расстояния. Кажется, это один город. Когда экраны на стенах принялись показывать виды загадочного города по третьему кругу, Мишель, наконец, стряхнула с себя задумчивое оцепенение, и продолжила осмотр кухни. Остальное убранство помещения было вполне стандартным - шкафчики, полочки, "кормушка", как ласково называли агрегат, выдающий любые блюда из заданной программы уже готовыми и нужной температуры. Мишель заглянула в последний заказ - оладьи с джемом, черный чай с лимоном... В глазах и носу защекотало от подступающих слез. Девушка снова разрыдалась над нелепой смертью молодого парня, еще так недавно уплетавшего оладушки на завтрак. В плаче Мишель Ким сжимала ладонью искаженный болью рот, будто не давая себе закричать, сгибалась и разгибалась, наклонялась в разные стороны, ударяла рукой, по чему придется. Один из таких ударов, вдруг, открыл панель в стене. Она заметила это сквозь слезную пелену не сразу но, заметив, прекратила плакать и, еще судорожно дыша, наклонилась к тайнику. Так и есть,- системные блоки, кабели, элементы питания, в том числе и автономный генератор,  устройства связи, на внутренней стороне стенной панели - монитор. Первым желанием Мишель было включить компьютер немедленно, и приняться изучать его содержимое. Затем она подумала, что раз содержимое может оказаться незаконным, и при этом попасть в руки не готовых к этому людей - она должна забрать компьютер к себе. За этим, собственно, она ведь и пришла. А если окажется, что все находящееся внутри может быть спокойно показано его матери, Мишель вернет компьютер на место. Или отдаст маме Брэда, сказав, что... А что она скажет-то? Ну, там видно будет. Что-нибудь придумается.
Мишель Ким, с мастерством профессионального компьютерщика, отключила все устройства с гарантией сохранения всей информации, и упаковала в кейс, найденный ею в гардеробной для этой цели. Вернула стенную панель на место.
Мишель огляделась вокруг - вряд ли кто-то навскидку заметит, что в квартире побывал посторонний. Она еще раз обошла квартиру. В одной руке держала драгоценный кейс,  а другой гладила стены и предметы, попадавшиеся на пути, будто старалась кожей запомнить все, что его окружало - фактуру обоев, мебели, предметов... Рука ее случайно попала в отверстие для ладони игрушки –хироманта. В память этого устройства была по-честному помещена вся информация,  накопленная наукой о чтении судьбы по рисунку на ладони: все эти  бугры,  холмы, линии и фигуры. Оставалось, с помощью сканера, считать рисунок, и применить аналитические возможности, не хуже, чем в любом другом деле- решении математических задач или, например, ведении бухгалтерской документации. Слияние точности электронно-вычислительной техники и древнего суеверия дало любопытный плод, который и включился сейчас от того, что в него положили руку. И раздался трескучий голос: " Жаль красавица, но порадовать тебя нечем. Не успела ты насладиться своим милым, а теперь уже поздно. Дааа…о чем ты только думала, глупышка? У тебя что? Сто жизней? Надо ловить момент, пока есть такая возможность. С такими, гы-ы, холмами Венеры, и терялась! Ай-ай-ай!"
Мишель отпрянула от электронного похабника и поспешила к выходу. А он продолжал говорить, будто сознательно хотел до нее докричаться: "Но, ваша история еще не закончилась! Хотя, лично я считаю, что истории без секса - это полное…
Напуганная девушка испытала несказанное облегчение, когда за ней закрылась дверь лифта, и другой искусственный голос сказал "Добрый вечер, сэр!" Звуков взбесившегося игрушечного хироманта больше не было слышно, но Мишель все-таки выбрала маршрут торопясь, в конце концов, главное - выбраться из чужой квартиры, а там уж она доберется до дома сама. Скорей бы!
Оказавшись дома, Ким немедленно занялась подключением добытого компьютера. Когда монитор засветился и потребовал пароль, она задумалась. Ничего страшного, конечно, навыки взлома имелись и у нее... но, может, стоит попробовать? Мишель ввела тот самый пароль, который придумала для своего рабочего компьютера, и который сегодня открыл ей дверь телепортационного лифта. Пароль принят! В такую удачу даже не верилось, неужели все это не случайное совпадение? Тогда что? Ответов на вопросы оставалось ждать недолго. Все программы и файлы загрузились, Мишель начала их просматривать.Ее внимание привлек портфель с названием "Проект "Привет!"", кликнув на его Мишель, поняла, что это наверняка и есть то, что она искала -  появилось изображение двери, заполнившее весь монитор. Имелась и кнопка звонка. Мишель нажала на нее, дверь отворилась, и изображение задвигалось так, будто девушка вошла внутрь помещения, проследовала по коридору в просторную гостиную с камином, на диване в центре комнаты кто-то сидел, играя с собакой. Человек поднял голову и встал навстречу гостье
-Привет!- произнес Брэд Маккормик - как же я рад, что это именно ты, Мишель! Я ведь тебе немножко помог попасть сюда, правда?
Брэд улыбался и, вообще, выглядел абсолютно так, как обычно выглядел в жизни. Мишель, открыв рот смотрела на изображение и пыталась понять что это- анимация? фильм, который он зачем-то сделал для нее в своем компьютере? Или это-игра? Или...?
-Не очень-то вежливо с твоей стороны не отвечать на приветствия. Судя по твоему ошеломленному виду, ты никак не можешь поверить что я сделал это, да?
Еще не уверенная в том, что не разговаривает с мультиком, Мишель ответила
-Да... значит, ты сделал?
-Как видишь, дорогая! Иначе как бы я мог отвечать на твои вопросы? Это выглядит довольно необычно, но, думаю, ты привыкнешь...пойди ,чтоли, кофейку себе сделай, нам ведь есть о чем поболтать.
- Я не хочу никакого кофейку. Брэди...Брэди...а ты, вообще... боже мой! ты, наверное, не знаешь, что с тобой произошло?
После некоторой паузы Маккормик ответил голосом, исполненным сочувствия
-Прости, пожалуйста - я забыл выразить тебе соболезнования, могу представить, сколько тебе пришлось  пережить из-за меня, и всем остальным тоже... мне, правда, очень жаль, я не хотел... уж так получилось.
Ты спрашиваешь - знаю ли я. Дело в том, что виртуальная копия личности принимает всю информацию, касающуюся оригинала. Как бы живет его жизнью. Так?
-Я слышала об этом, но...
-Я продолжу. Итак, я знаю о жизни и смерти Брэда Маккормика больше, чем кто-либо еще. Потому, что я и есть Брэд Маккормик. Понимаю, что выполнить мою просьбу тебе будет нелегко -вы девушки такие впечатлительные, но мне очень-очень нужно, чтобы ты сделала это-  просмотрела в разделе "дневник" последний день моей жизни. Пожалуйста! Поверь, мне очень нужна твоя помощь!
Мишель, ужасно взволнованная всем происходящим, - таким неожиданным "возвращением" потерянного любимого, и необычным общением с ним, долго не могла ничего ответить.
Брэд, не теряя времени зря, уселся обратно на диван за низенький столик, заказал нажатием кнопки порцию кофе и, улыбаясь, как ни в чем не бывало, сказал
-Советую сделать тоже самое. Мы будем болтать за чашечкой кофе, разве не здорово? Сходи все-таки на кухню - я подожду. Я ведь теперь никуда отсюда не денусь. Так что, времени навалом - давай!
Ким не нашла что возразить и последовала совету друга. Вскоре они сидели друг напротив друга, прихлебывая из чашек и болтая, словно на обыкновенной встрече в кафе. Еще через некоторое время, Мишель, уступив просьбам Брэда, решилась просмотреть его дневник.
-Только учти - я разрешаю просмотр именно с 20-го сентября, хорошо?
-Ой-ой - улыбнулась Ким – что до этого  ты делал на работе, я примерно представляю, а чем занимался в свободное время - мне не интересно.
-Ну, предположим, я тебе поверил.
В их разговоры вернулся совсем прежний шутливый тон, и это успокоило Мишель, придало ей уверенности и мужества, чтобы заглянуть в последний день жизни этого бесконечно дорогого ей человека.
Запись дневника представляла собой трехмерное видео. Мишель смотрела будто бы глазами самого Маккормика на все, что с ним происходило в то утро, начиная со вспышек колючего света при пробуждении... изображение витрины книжного магазина прервалось резким падением и темнотой...
-Брэди... - Мишель хотела спросить, зачем он так долго смотрел на эти книги, и почему не слышал сигнала тревоги, который несомненно должен был звучать, но заметила, что запись дневника на этом не закончилась, это было ясно по шкале воспроизведения- файл проигран далеко не полностью, там есть что-то еще! Но им же сказали, что Брэд скончался на месте, не приходя в сознание!
-Как это, Брэди? - Мишель нажала на паузу, и вызвала кликом гостиную с камином.
-Мишель, дело в том, что сделанное мною устройство считывало мое информационное поле. На расстоянии. И записывало сюда, понимаешь?
-А это возможно?
-Как видишь - да. Информационное поле человека - не умозаключение и не теория. Это реальность. Я нашел способ его читать и фиксировать. Вот. А поскольку со смертью тела информационное поле не исчезает просто так в никуда... запись продолжалась! Пока хватало энергии в аккумуляторах компьютера. Я не подключал автономный генератор, уходя из дома... кто ж знал! Так что, загробная часть дневника довольно невелика, но, поверь, очень любопытна.
-Но, этого не может быть! Мистика какая-то!
-Ничего общего с мистикой. Нормальные научные законы. Например, сохранения. Энергии, информации... понимаешь, не бывает так, чтобы что-то было, а потом бесследно исчезло. Не может нечто превратиться в ничто.
- Да, разные шарлатаны, я слышала, говорят нечто похожее. Пытаются скрестить религию с наукой. Но это же, образно говоря, разные виды! А потомство от скрещивания разных видов, если и жизнеспособно, то бесплодно. Ущербное, проще говоря, потомство.
Брэд, судя по всему, совершенно не был уязвлен скептицизмом подруги, и спросил:
-Знаешь, в чем разница между академиками, которые не хотят видеть дальше своего носа, и чьи слова ты сейчас повторяешь, и тобой?
-В чем же?
-В том, Ким, что ты столкнулась с очевидным доказательством, и его нельзя просто сбросить со счетов. Доказательство, понимаешь, с характером и в обиду себя не даст.
Мишель улыбнулась:
-Я полагаю, под доказательством ты подразумеваешь себя?
Маккормик разулыбался, энергично кивая, и добавил -
- Даже не столько себя, сколько свой уникальный опыт. Между прочим, документально зафиксированный. А это уже научный факт! Я даже не прошу тебя мне поверить на слово, я прошу тебя увидеть самой! Неужели тебе не интересно?
-Как-то жутковато, если честно.
-А болтать запросто с умершим - это, значит, нормально, да?- Брэд снова встал с дивана и прошелся по комнате. Остановившись, он посмотрел подруге прямо в глаза-
-Кроме того, что эта запись представляет огромный научный и познавательный интерес, это еще очень важно лично для меня - чтобы ты увидела что там. Сделай это для меня, пожалуйста. Мишель?
-Хорошо. Я это сделаю.
Курсор вызвал шкалу воспроизведения дневниковой записи и снял паузу.


Глава № 6.

Два – ноль в мою пользу.

Собирая спортивную форму в сумку в раздевалке фитнес-клуба, Марина чувствовала себя практически счастливой. Мудреные йоговские дыхательные упражнения, кажется, начали даваться. После тренировки все тело было словно наполнено воздухом - такое легкое, сильное, гибкое, упругое. К тому же - скоро отпуск. Уже куплена путевка на две недели в Египет - Марина давно мечтала увидеть своими глазами пирамиды, пустыни и красоту подводного мира. Пожалуй, все ее знакомые уже побывали в этой стране, она же, вообще года четыре никуда не выбиралась из Питера- то работа, то еще какие-то обстоятельства. Теперь было решено плюнуть на все, и отправиться в "отпуск мечты". Жизнь, проходящая в офисе - какая-то неправильная жизнь. Впрочем, еще часа 4 придется-таки поработать, последний трудовой день пока не закончен.
Марина занималась делами в настроении самом приподнятом, когда с ресепшена ей доложили, что к ней пришел посетитель по фамилии Марков.
-Марков?
-Да, Марина Анатольевна- Марков Борис Владимирович.
-Что-то я такого не припоминаю...
-Так что мне сказать?- новенькая молодая секретарша явно растерялась, и Марине не захотелось оставлять ее в трудном положении-
-Да пусть проходит. Поговорю. Может быть, я и запамятовала, что назначила встречу. Пропускай, вобщем.
Вскоре посетитель появился в дверях ее кабинета, и показался Марине смутно знакомым. То есть, даже не знакомым, а кого-то напоминающим. Средний рост, темные волосы ...ничего особо примечательного. Обычный мужчина, каких тысячи, вероятно, поэтому и показался знакомым.
-Здравствуйте, Борис...
-Владимирович, но это, пожалуй, уж слишком официально. Лучше просто Борис, если вам будет угодно.
-Хорошо. Вы присаживайтесь. Чему обязана?
- Марина, у меня к вам предложение, которое может показаться вам странным, а то и подозрительным, но не спешите отказываться, выслушайте меня, хорошо?
-Выслушаю, конечно. Почему бы и нет.- Марине казалась, что вся она окутана огромным пушистым облаком благодушия, сквозь которое не в силах пробиться никакая неприятность.
-Так вот. Ваши контакты мне любезно сообщили в турфирме, где вы купили путевку в Египет.
-???
-Дело в том, что мне жизненно необходим этот тур. Тот самый, которым сейчас владеете вы. Я предлагаю вам сделку - вы отдаете мне свою путевку, я взамен оформляю на вас тур в Испанию, в отель более высокого класса, на те же две недели. Плюс - денежная компенсация в размере стоимости вашей путевки.
-Что за чушь?- облако благодушия стало наливаться тревожными серыми тонами.
- Зачем вам моя путевка и, вообще, вылет послезавтра, вы соображаете, что переоформление документов уже невозможно?
- Я предлагаю вам двойную стоимость путевки в качестве компенсации, и с оформлением никаких проблем не будет, это я вам гарантирую! Вот, взгляните, пожалуйста - мужчина протянул бумаги- авиабилеты, контракт с туроператором, виза в Испанию- все на имя М.А.Кушаковой.
 Марина, сбитая с толку, уставилась на визави-
-Вы понимаете, что я совсем ничего не понимаю?
Борис улыбнулся невольному каламбуру-
-Разумеется, понимаю. Я на вашем месте, наверное, еще не так бы обалдел. Но, видите ли... я больше ничего не могу сказать вам. Мне просто очень нужно быть там, на вашем месте. В самолете, в гостинице, на пляже. Вас там быть не должно!- Борис выделил последнюю фразу не только интонационно, но и энергичным жестом руки. - Вы должны быть в каком угодно месте, но только не в этом. И я предлагаю неплохие условия, согласитесь. Египет от вас не убежит. Стоят там эти пирамиды невообразимые тыщи лет, и еще постоят. А пока, побывайте-ка в Испании, там тоже тепло, есть море и на что полюбоваться. Тур оплачен, денежную компенсацию я готов отдать прямо сейчас наличными. Пожалуйста, а? Мне очень надо!
Марину охватила тревога- поведение гостя абсолютно нерационально. Псих? Ага, псих, который скурпулезно сначала собрал информацию, потом решил все проблемы с документами, а, самое главное, псих при деньгах... про таких ей раньше слышать не доводилось. Зато, вспомнился эпизод  детективного серила про "братка", который всячески старался предотвратить визит знакомой барышни в ресторан, где как раз намечалась кровавая разборка, а сказать об этом прямо, бандит, разумеется, не мог, и... вдруг тут нечто подобное? Вдруг в самолете затевается теракт?! Но зачем ему спасать абсолютно незнакомую женщину? От следующей мысли Марина похолодела,- а вдруг он и есть террорист, и таким образом ему сподручнее проникнуть на борт?!
Женщина одновременно ощутила головокружение и необходимость срочно принять решение. Отпив из пластиковой бутылки минеральной воды, Марина произнесла-
-Так вы, все-таки, обьясните, может быть, зачем вам это все нужно? Я не против прибавки к отпускным, но, согласитесь, ситуация странная...
-Да. Вы правы, но я предупреждал, что мое предложение необычно, а о причинах я не могу распространяться. Честное слово. Вы верите в честное слово, Марина?
Борис получил в ответ довольно натянутую улыбку-
-Вы шутите? В наше время, в нашей стране, занимаясь бизнесом, верить честному слову? Вы с луны свалились?
-Нет, что вы! Я тоже здешний. Просто я... не занимаюсь бизнесом, наверное, в этом все дело. Мне до сих пор не кажется дураком тот мальчишка из рассказа, помните, который стоял на часах, а про него все забыли?

- Помню...- Марине  стало ясно, что очень маловероятна причастность этого человека к террористической деятельности. Это ничего не обьясняло, а только больше запутывало, но чтобы не сойти с ума от этой абсурдной ситуации, Марина решала согласиться на предложение странного гостя. Называйте это женской интуицией или еще как угодно, но в единый миг она четко осознала - нужно сделать так, как просит этот Борис. И точка.
Разумеется, все время до отлета в Испанию Марина посвятила проверке подлинности предоставленных Борисом документов и счетов, а так же попыткам разгадать мотивы этого человека. Тур оказался действительно оплаченным, документы - в порядке, наличность- настоящая. А вот с мотивами оказалось потрудней. Найти хоть сколько-нибудь убедительную версию разгадки Марине не удалось. И тревога из-за этого могла бы отравить ей весь отпуск, если бы не сладкий вермут, который так помогает ко всему относиться легко.
В самолете Марина накупила побольше маленьких бутылочек любимого напитка, и прибыла в Испанию выспавшейся, и готовой к изумительным впечатлениям от отдыха в красивой, прославленной стране.

Первую неделю отдыха Марина решила просто отваляться на пляже. А уж потом, загоревшей и набравшейся сил, отправиться на разнообразные экскурсии. В Эскориал, Мадридский музей искусств, на корриду - куда угодно, куда получиться успеть, ведь интересно абсолютно все - от античных развалин, до шедевров современной живописи и архитектуры.
Отель оказался замечательно красивым и комфортабельным. Еще в Питере Марина приняла решение потратить все "шальные деньги"- компенсацию за изменение маршрута, на себя. И непременно в течение этого отпуска. Так что, имеющийся при отеле спа-салон она посещала ежедневно, пробуя все новые приятные и полезные процедуры. На сегодня с "ремонтом красоты" (как она про себя называла все эти сауны, массажи, обертывания и маски)  было уже покончено, оставалось поужинать, и, может быть, прогуляться по набережной, посидеть в ресторанчике или потанцевать в клубе, словом, как-нибудь развлечься. А может быть, стоит просто отправиться на пляж - после заката он выглядит совсем по-другому, да и ночное купание дарит особенные ощущения. У отпускника времени всегда меньше, чем способов потратить его с удовольствием.
Марина неспешно шагала по открытой галерее отеля, ведущей в ресторан. За изящной ажурной колоннадой шелестели пышные кроны деревьев, воздух пьянил чистотой и соединением ароматов морской воды, нагретой солнцем земли, изобильной зелени и какого-то еще компонента, не поддающегося точному определению и описанию, но прекрасно знакомого каждому, кто бывал на курортах. Эта пряная нота южного воздуха заставляет головы кружиться, а зубы обнажаться в соблазнительных улыбках, она не дает спать больше трех-четырех часов в сутки, и гонит на поиски все новых приключений. Может быть, этот аромат сумел бы вычленить, назвать, а то и воспроизвести Жан Батист Гренуй (лежа на пляже, Марина как раз читала "Парфюмера"), но российской курортнице было достаточно просто впитывать этот особый воздух, и под действием его поддаваться ощущению, что райская жизнь на земле - возможна. Вот она - здесь и сейчас.
Навстречу шла компания из трех туристов в цветных рубашках и свободных шортах, все трое мужчин, поравнявшись с Мариной, подарили ей самые восхищенные и заинтересованные улыбки и взгляды. Девушка сиятельно улыбнулась в ответ, и пошла дальше, приосанившись, и гордо подняв голову. Волосы ее на море стали удивительно послушными, и без всяких лаков и гелей лежали самым эффектным образом, кожа приобрела восхитительный бронзовый оттенок, походка стала более расслабленной и грациозной , вобщем, она чувствовала себя настоящей красавицей, и подтверждения тому в мужских взглядах находились постоянно.
 Несколько необременительных знакомств отдыхающая уже успела завязать, но сейчас ей хотелось поужинать в одиночестве, наслаждаясь прекрасным видом на море из окна ресторана, и, время от времени, стараясь представить, как она сейчас выглядит со стороны - стройная загорелая брюнетка средних лет, в соблазнительном ярком платье и роскошными ухоженными волосами, сидит за столом изысканного ресторана, на фоне багровеющего южного неба, в руке - бокал, украшенный долькой лимона, на столе - кушанья средиземноморской кухни ... - красота! Какая красота!
Марина покончила с ужином и ожидала десерта, когда протяжный возглас в другом конце зала привлек ее внимание. Там смотрели телевизор, кажется, новости и, судя по всему, где-то опять взорвали отель. Марина, не следившая за новостями уже 6 дней, решила подойти поближе к экрану и посмотреть. Когда она присела за столик рядом с экраном, сюжет о теракте уже закончился, но прямо перед ней метался возбужденный человек, обьяснявший что-то собеседнику. До Марины долетели обрывки фраз на ломаном английском языке: " Египет! Шарм-эль-Шейх! Мои друзья... я забыл название отеля... срочно им позвонить!" Эти двое поспешно удалились, и только теперь Марине пришло в голову, что и она сейчас должна была находиться в Египте, в том самом Шарм-эль-Шейхе ...и тоже забыла название отеля, в котором предполагала жить.
Подошел официант с докладом о том, что десерт и кофе готовы, и поинтересовался, куда их лучше подать?
-Где у вас Интернет? - быстро спросила Марина.
-Везде - удивился официант - у вас в номере, здесь в ресторане- в соседнем зале, и в холле, и...
-Спасибо! проводите меня, пожалуйста, в соседний зал и подайте кофе туда, хорошо?
-Хорошо, пойдемте.
Присев за столик с компьютером, Марина вошла в Интернет и отправилась на новостной сайт. Так и есть - час назад был взорван отель, погибли, предположительно, человек двадцать, данные уточняются. Отель называется "Н".  Все больше волнуясь, Марина попыталась вспомнить - не тот ли это комплекс, в котором собиралась поселиться она? Ничего определенного вспомнить не удалось, и она зашла на сайт туристического агентства, у которого покупала путевку в Египет. Вот реклама этого тура, вот фотографии отеля, но с виду большинство из них похожи - белые стены, балконы, пальмы, бассейны... где же название? В разделе с подробной информацией о ценах и услугах нашлось и название - "Н"! Марина откинулась в кресле и судорожно выдохнула. Вероятнее всего, что час назад она бы как раз ужинала в ресторане отеля, который, судя по фотографиям с места событий, здорово пострадал в результате взрыва. На туристку навалилось осознание того, что она буквально чудом избежала увечий, а может быть и гибели. Ведь она должна была быть там! Она непременно была бы там, если бы не тот странный человек. Борис. Он спас ее от гибели, несмотря на ее упорное нежелание спасаться. Ему немалых трудов стоило купить у нее этот злосчастный тур. Марина вспомнила тот разговор в офисе. " Неужели он знал? Но зачем ему было спасать именно меня? А если ничего он не знал и действительно хотел попасть на тот рейс и в ту гостиницу? И попал туда? Он, может быть, уже мертв из-за этого!"
Официант подошел поинтересоваться будет ли синьорита пить кофе остывшим, или ей принести другой? На нетронутый десерт он при этом смотрел, как на поруганную святыню, едва ли не со слезами на глазах. Стать причиной еще одного горя, пусть  и такого смехотворного, Марине совсем не хотелось. Стараясь как можно искреннее улыбаться, она попросила принести горячего кофе, и принялась за десерт. Кушанье оказалось восхитительно вкусным, не зря официант так переживал из-за того, что сей предмет законной гордости заведения пропадет зря, и не оставит у гостьи из России перлестного воспоминания об испанском кулинарном искусстве.
 Угощаясь десертом с кофе, Марина просмотрела свою электронную почту (ничего особенно интересного) и несколько новостных сайтов (там повсюду про взрыв отеля). Тут ей пришло в голову, что в таких случаях составляются и публикуются списки погибших и выживших граждан страны. Нужно только найти такой список и узнать - жив или нет ее спаситель. Но, поскольку времени с момента ЧП прошло не так много,- списков еще нигде не было. Или они были не там, где она их искала. Тогда Марина вернулась на страницу турагентства. Там тоже ничего о постояльцах отеля "Н". Можно, конечно, подождать до завтра, тогда-то списки, уж наверняка, будут размещены в прессе, но как пережить эту ночь в неведении? Марина махнула рукой на приличия, и, несмотря на нерабочее время, решилась побеспокоить менеджера агентства Ольгу- номер ее icq был размещен на сайте. В конце концов, ее может и не быть за компьютером, тогда и не получится никакого беспокойства. Постучалась без особой надежды на ответ. Но, он таки последовал.
-Добрый вечер, Ольга. Это Марина Кушакова.
-Добрый! А мы знакомы?
-Я покупала у вас путевку в Египет. На эти дни. В отель "Н".
-Аааа... Вы в порядке?
-Да. Я не поехала по этой путевке. Передала другому человеку.
-А он как?
-Вот это я и хочу выяснить.
-Я очень вам сочувствую, и понимаю ваше волнение. Но у нас никакой информации еще нет. Будет, возможно, завтра. Мы попробуем хоть что-то узнать, как только начнется рабочий день. Вы же понимаете - сейчас никто не работает...
-Да, я понимаю, но могу я узнать, хотя бы, улетел ли он в Египет?
-А что, обычно у вашего знакомого срабатывает интуиция? (смайл) Как его зовут?
-Марков Борис.
-А отчество?
-Ээээ... Владимирович. Должен был вылететь из Питера 20-го августа.
-Вам повезло, что у меня есть доступ к рабочей сети из дома... смотрю-смотрю... вы знаете, а нет такого в списке прибывших и зарегистрировавшихся в отеле. Ни в этот день, ни на следующий... другие дни смотреть?
-Спасибо, не надо, пожалуй. Он хотел лететь именно в тот день. Скажите, а могли бы вы дать мне его телефон?
-Чтооо???? мы не разглашаем данных наших клиентов.
-Но, погодите! Он говорил мне, что вы дали ему мои координаты - так он меня и нашел, чтобы купить тот тур!
-Не может этого быть. Вот так просто дать кому-то номер телефона клиента... Не может быть. Мы имеем право давать такую информацию разве только следователям, всяким там оперуполномоченным, а они к нам сто лет не заходили, так что... вы что-то путаете. Или вас обманули. ИМХО.
Марина была не слишком приятно удивлена еще одной загадкой, появившейся в этой, и без того туманной, истории.
-Спасибо вам и на этом. Не улетел и не улетел. Ладно. Простите за беспокойство. Доброй вам ночи! Кстати, если хотите поспать -выключайте лучше комп, или просто из аськи выходите. Наверняка, кто-то из нервничающих родственников сообразит попробовать узнать что-то у вас.
-Пожалуйста. И благодарю за совет, я уже поняла, что сегодня в аське романтических знакомств не будет- не та ночка (смайл) Всего хорошего!
Марина вышла из интернета и, расплатившись по счету, покинула ресторан.
Она просто брела, куда ноги понесут, не разбирая толком дороги. Кругом сверкали огни, зазывающие повеселиться в разные бары-рестораны-клубы, прогуливалась отдыхающая публика, но ощущение праздника это Марине не возвращало. Что происходит? Кто этот человек? Он не полетел в Шарм-эль-Шейх. Значит, скорее всего, он врал про то, что ему позарез нужна эта путевка. Он врал, этот рассказчик баек про святость честного слова. Но, похоже на то, что он это сделал ради спасения ее жизни. Честный благородный рыцарь, вынужденный попрать собственные принципы, и лгать, ради спасения прекрасной дамы. Да еще и совершенно незнакомой. Прекрасной Незнакомки, короче. Вот же чушь несусветная! Бред холерной больной! Ясно было одно - человек по имени Борис Марков мог бы при желании дать ответы на многие, живо интересующие ее вопросы. Но вот как эти вопросы ему задать? Ей известны только фамилия, имя, отчество, да то, что он не занимается бизнесом... и все. По таким данным человека в Питере не найдешь. А если он из другого города вообще?
Марина почувствовала себя ужасно утомленной и поискала глазами - куда бы присесть? И обнаружила, что находится как раз у  ночного кафе на открытом воздухе, предлагающего довольно уютные места с видом на ночное море.
 Музыка негромкая и приятная, публика есть, но нешумная, обстановка довольно милая, вобщем, вполне можно посидеть. Марина зашла за символическое ограждение в виде низенького ажурного заборчика, и выбрала свободный столик. Здесь даже можно было различить ритмичный шум прибоя.
Заказав вермута, Марина долго безо всяких мыслей вглядывалась в громадную темноту моря, украшенного только, как бусами, гирляндами прибрежных огней.
В кафе зашли двое молодых людей весьма беззаботного вида, пошушукавшись немного между собой, подошли к ее столику и попытались познакомиться. Она сделала вид, что не понимает ни по-английски, ни по-немецки, ни по-испански, заявила страшным гортанным голосом: "Казахстан!", и погрозила кулаком. Парни в смятении ретировались не только от ее столика, но и вообще из заведения.
Марина провожала их взглядом и улыбалась, до тех пор, пока не задумалась - а почему, собственно? Почему ей не захотелось общаться с двумя симпатичными молодыми европейцами? Она могла бы прекрасно провести с ними вечер. Ну и ночь. Да, ночь, а что такого? Свободна, привлекательна, в отпуску,- почему нет? Вообще-то, эти вопросы задавал, скорее всего, вермут, сама девушка прекрасно понимала, что после всего пережитого сегодня, вряд ли сможет расслабиться, быть веселой и игривой, доставить удовольствие своим обществом ...да и сама получить удовольствие, вряд ли, смогла бы. Уж лучше тут посидеть. Подумать. По поводу Бориса и думать бесполезно. Все возможные пути мысли привели к тупикам и закрытым дверям. Выяснить ничего не удастся.Тогда, о чем думать? Ну, например, о жизни, чудом спасенной сегодня. Это очень странно и завораживающе - сознавать, что сейчас ты сидишь и любуешься набережной, а должна бы уже ничем не любоваться, и вовсе ничего не ощущать, не понимать, не ...просто не быть. Очень странно. А так ли уж это здорово - "быть", вместо "не быть"?
Если честно, Марина Кушакова не очень-то ценила жизнь. Жизнь казалась ей процессом медленного, но абсолютно неотвратимого скатывания в серое болото посредственности. Или дорогой, полной никчемных страданий. Ведущей к безвременной гибели или маразму. Это уж как получится. Вот ей 36.Что дальше? Увядание, болезни, мучительное чувство, что зря коптишь небо сейчас, да и раньше было немного проку. Мама говорит, что если бы был ребенок, то появился бы смысл жить. Но ведь это, по сути, лишь отсрочка. Что с того, что ты родила и вырастила кого-то, кто стал почти совсем чужим, и живет своей жизнью, может даже в другом городе, где-то далеко? Возвращаешься к тем же вопросам и проблемам, но только уже старой, немощной, что-то упустившей, что-то растерявшей из-за того, что тратила всю себя на неусыпную заботу об этом вот "смысле жизни". И что?
Марина снова заполнила стакан, потянулась и оглядела кафе - публика поредела, время позднее и, кажется, оставаться здесь дальше несколько неприлично. Чтож, не будем действовать на нервы персоналу! Марина расплатилась за все сьеденное и выпитое, прихватила еще бутылочку и пакетик конфет с собой, и отправилась на пляж. Сидеть сейчас, в таком настроении, одной, в четырех стенах гостиничного номера, казалось немыслимым. Другое дело - усесться на песке пляжа и, сбросив туфли, подставить ноги ласкающему прибою.
Марина долго смотрела на фантастически прекрасное звездное небо и думала о том, что оно очень похоже на музыку. А может оно и есть - музыка. Величественная, торжественная, прекрасная. Только выраженная не в звуках. А, может, и сама она только кажется себе человеческим существом, а на самом деле - какая-нибудь закорючка на вселенском нотном стане... Ведь никто же не знает точно, как все есть на самом деле.
Когда на следующее утро Марина проснулась - она вспомнила, какой странный ей снился сон. Очень грустный. Она видела, как что-то вроде автобуса, только без колес, скользило по широкой, ровной, блестящей дороге и остановилось возле массивного здания. Из автобуса вышли люди, одетые в черное, и многие - с заплаканными глазами. Вошли в здание, а вышли обратно с гробом на плечах. В гробу лежал  очень симпатичный молодой человек, про которого во сне Марина думала, что это она и есть. Так иногда бывает во снах - являешься одновременно и зрителем, и действующим лицом.
И вот, этого молодого покойника (Марина даже знала, что зовут его Брэд, нерусский, выходит) погрузили в автобус, или как его там, и повезли куда-то далеко. На огромной скорости пролетали кварталы  высоких домов, похожих на деревья- серпы этажей расположены веером, и напоминают громадную крону, таким образом, каждый этаж представляет собой, как бы, отдельный дом, только расположенный высоко над землей, и прикрепленный к общему "стволу"- нет соседей ни сверху, ни сбоку, ни снизу, должно быть, в тех жилищах очень много света. Вот, кажется, выехали за город, проехали обширный парк, и попали на удивительную площадь.
 В самом центре ее находились три огромных фигуры, поражавших воображение. Они нестерпимо блистали на свету тысячами (а может миллионами?) алмазов или бриллиантов. Все фигуры были выполнены с большим изяществом. Одна изображала что-то похожее на летящего ангела с развернутыми крыльями. Другая - большое раскидистое дерево. Третья - шар, по всей видимости, символизирующий планету, с фигурками людей на поверхности сферы. Фигурки брели, танцевали, сидели, лежали, обнимались, работали... Эта композиция была еще не закончена... треть ее не сверкала драгоценными камнями, а обнажала металлическую арматуру основы.
Группа людей вышла из автобуса подальше этих фигур, у торжественного дома с колоннами. Туда и отнесли гроб. Мать покойного никак не хотела расставаться с телом сына, и долго рыдала над ним, однако, появившиеся откуда-то люди в белых фраках забрали гроб и унесли его. Парень, похожий лицом на индуса, утешал убивающуюся мать, остальные участники похорон тоже переживали горе, каждый по-своему. Все чего-то ждали. Уже стемнело, когда вернулись те, в белых фраках, но без гроба. Вместо него они, под звуки печальной музыки, несли в руках большое полотнище американского флага, а на нем блестел чистый сверкающий алмаз. Родственники приняли полотнище и понесли его к выходу из здания по мощеной плиткой дорожке, через аллею, к трем прекрасным фигурам. Остановились. На скромную трибуну поднялся человек и стал зачитывать "Прощальные Слова" от каждого, кто оказался в силах их написать. Священника не было (Марина знала, что в этом сне она, то есть покойный, - атеист).
 Поэтому, когда с надгробными речами было покончено, осталось только перейти к финальной части церемонии. Служитель колумбария (так, по инерции,  продолжали называть это место) взял в руку алмаз, и, освещенный лучом прожектора, направился к незаконченной композиции, в сопровождении родственников и близких. Те указали на место, в которое хотели бы поместить алмаз. Это был лоб старичка, сидящего на скамеечке. Фигура пожилого человека была исполнена достоинства, мудрости, спокойствия и благости. Так изобразить старца мог только человек, примирившийся с мыслью о том, что и он когда-нибудь согнется в три погибели, и находящий даже в этом состоянии повод ценить жизнь. Алмазный старичок вызывал умиление и желание назвать его «дедушка». Служитель поклонился, и, смазав клеящим раствором специальное углубление на лбу фигурки, поместил то, что еще недавно было телом  человека, на место вечного успокоения. Заиграла щемяще - грустная мелодия. Присутствующие плакали, а когда последняя нота растворилась в тишине, весь свет на необычном кладбище погас, и служители с фонариками проводили всех к выходу... Сопутствовали процессии только неясный шум листвы и неожиданные короткие, слабые вспышки света, когда луч фонаря нечаянно попадал на алмазы.
"Какой удивительный сон"- думала Марина, умываясь, - "все выглядело таким реальным, хотя, таких кладбищ точно не бывает... а жаль".


Глава № 7.

Трудный выбор.


Проснувшись, Мишель довольно долго пыталась отделить сон от яви. Все произошедшее вчера было настолько фантастическим, что на реальность походило мало. И тем не менее, Брэд Маккормик жив. Очень странным способом, но он живет, и она с ним может общаться. Это факт. И то, что она увидела в "загробной части" его дневника - получается, тоже факт. Ким удивлялась, как она вообще смогла уснуть, увидев все это, но Брэди, помнится, наотрез отказался продолжать разговор и обьявил, что сначала она должна как следует выспаться. Пришлось уступить. Усталость после напряженнейшего дня сработала, и Мишель провалилась в сон, хотя и не думала, что это возможно в таком возбужденном состоянии. Теперь уже утро. А может быть и день. Он там так долго был один! (Ведь теперь он, наверное, совсем не спит?) Первым желанием Мишель было кинуться к компьютеру. Но в двух шагах от цели девушка остановилась - не в таком же виде?! А, умывшись, одевшись, причесавшись, и даже сьев яичницу с беконом, девушка воспринимала все уже гораздо спокойнее, чем вчера. Да, она столкнулась с удивительными вещами. Да, это не вписывается в ее картину мира. Ну и что? Бывает и такое.
Виртуальный Брэд Маккормик как раз завтракал тостами и чаем, когда Мишель поприветствовала его-
-Доброе утро!
-Привет, Мишель! Поспала?
-Да. Отлично выспалась.
-Здорово. Молодец. Тебя тут Арун обыскался. Позвони ему, а? Пусть не беспокоится.
-Да... я же... я так и не пришла на твои похороны!
-Вот же подлость какая! Никогда тебе не прощу этого! - Брэд хохотал, и Мишель, осознав, до чего нелепо такой разговор мог выглядеть для стороннего наблюдателя, тоже рассмеялась.
-Уважаемый усопший, простите меня, пожалуйста, за то, что я не явилась проводить вас в последний путь...
-Дудки! Не прощу! Теперь я буду постоянно являться тебе!
-О горе мне, горе! Что я могу сделать для успокоения твоего духа?
Брэд перестал смеяться и ответил
-Ну, вообще-то, есть кой - какие просьбы...
Мишель тоже посерьезнела и, усевшись поглубже в кресло, начала спрашивать
-Насколько я понимаю, (если я ошибаюсь – поправляй, пожалуйста) выходит так, что каждый из нас - дух. Ну, или, можно сказать, - душа. Короче некая нематериальная субстанция, которая продолжает существовать после смерти тела. И до смерти, и во время, и, вообще,  не ограничено рамками трех измерений и времени. Так?
-Хм. Тебе это было неизвестно?
-Не прикалывайся, Брэди! Я знакома с историей религий, но ведь никаких доказательств существования Бога и загробной жизни так и не найдено... Ну, не было найдено...  таких - определенных, убедительных доказательств. То есть, это была одна из теорий. И только. И довольно противоречивых теорий, между прочим.
-Нооо...
-Но вчера я увидела (твоими глазами) этот знаменитый туннель, о котором столько болтают и это странное место, куда ты попал и ...другие души. И выяснилось, что ты носишь номер 5, и в это же самое время находишься во множестве других мест и времен, пытаясь выполнить некую миссию...
-Так.
-И ... не очень удачно.
-Вот именно.
-И все души заняты примерно тем же.
-Ага.
-И я.
-И ты, конечно.
- И сейчас я же могу быть Марией Стюарт, которую ведут на плаху?
-Можешь.
-Или Юрием Гагариным, который готовится к полету в космос?
-Да. А можешь быть и портнихой из Бристоля, страдающей алкоголизмом... или карточным шулером из Огайо...
-Фу, гадость какая!
-Ха... это я к тому, что не только биографии знаменитостей могут иметь отношение к тебе. Жизни обычных, и даже никчемных людей, проживают те же души.
-И какова же моя миссия?
-Никому при рождении не вешают на шею табличку - "сделай то-то, не делай того-то". Все должно происходить естественно. От тебя требуется именно то, чего ты пока не можешь. И будут требовать, пока не научишься. Жизнь за жизнью. Ну а тем, кто упорствует в неудачах, грозят Темные области...
-Кстати, Брэд, а что это такое? Я так и не поняла.
-Я  толком не знаю, Мишель. Душа вспоминает все-все только в одном месте,- в том зале под высокими сводами. Только там она может сознавать четко и определенно свою миссию, помнить в мельчайших подробностях как пыталась миссию осуществить, может анализировать ошибки и стараться изменить в себе что-то, чтобы в следующей попытке достичь успеха.
А я не там - я здесь. Просто украл немного информации сверх той, что мне полагается. Заглянул в замочную скважину, понимаешь? Я не должен был всего этого знать, но знаю, и намерен этим обстоятельством воспользоваться.
-То есть, опять немножко подмять Закон?
Брэд улыбнулся и кивнул головой
-Да, вроде того. Чуть-чуть смошенничать, чтобы не попасть в этот вселенский карцер, или что оно там такое, эти Темные области. Другой я сейчас сидит там, за гранью этого мира, и пыжится понять- что делал не так. Успехов ему, может у него и получится. Но просто сидеть и ждать я не могу. Я должен предпринять что-то.
-И что же?
-Помнишь, старик упоминал про женщину из России? Говорил, что ее жизнь - мой последний шанс?
-Да помню...
-Так вот - это большая удача, что она живет в начале 21-го века. Уже есть компьютеры, инетрнет, вобщем, можно попытаться сделать так, чтобы она жила долго. Хотя бы попробовать. У меня есть идеи. Открой мне выход в глобальную сеть, а? Я тут разнюхаю кое-что, а ты пока позвонишь Аруну, и займешься всякими своими делами. Много, наверное, накопилось за эти сложные дни. Ну как, договорились?
-Ладно. Вот тебе выход в сеть (Мишель произвела необходимые манипуляции с техникой, и услышала, как Брэд радостно засопел) и вот тебе избавление от моего назойливого общества (она поднялась с кресла). Маккормик возмутился
-Ну, женщины! Да неужели ты еще сама не устала от меня и моих неприятностей? Я только хочу, чтобы ты отдохнула, расслабилась немного, предотвратила апоплексический удар у своего начальника - ты же знаешь его, наверняка, с ума сходит от беспокойства!
-Да, это точно. Надо связаться с ним.
Мишель ушла на кухню и через несколько минут, прихлебывая эспрессо, выслушивала стенания эмоционального босса по поводу ее исчезновения со связи.
Ким обьяснила Аруну, что из-за всего пережитого ее в конце концов свалил сон, она проспала около суток (потому и на звонки не отвечала), но зато теперь чувствует себя другим человеком.
Поинтересовалась, как прошла вчера церемония. Нарасимхадас на этой теме заострять внимание не хотел, заметив лишь, что все прошло красиво и достойно, все держались мужественно и исполнили свой долг, как подобает.
-Где он теперь? В дереве? - спросила Мишель.
-Нет, что ты! С деревом уже все. Он в шаре. Такой знаешь,-c  фигурками. Вот, он украшает лоб  очень трогательного старичка. По-моему, прекрасное место.
-Да, наверное.
-Я покажу тебе как-нибудь, если хочешь.
-Да. Как-нибудь обязательно сьездим туда вместе. Как все остальные?
-Ничего. Вроде, приходят в себя помаленьку.
-Передавай им привет от меня. С меня завтра пицца. За то, что прикрывали меня все это время.
-Завтра? Ты хочешь завтра придти?
-Да. Если ты меня, конечно, не уволил.
-Ну тебя, с твоими шутками! Рад был слышать! Пока!
Мишель допивала кофе, улыбаясь воспоминанию об этом разговоре. Все, вобщем, не так плохо в жизни. Ее начальник- прелесть, коллеги -настоящие друзья, и только один из них заставил ее рыдать двое суток, после чего переселился в компьютер, и пытается сделать что-то несусветное. Конечно, она ему поможет. Если это окажется реальным. А если ничего из затей Брэда не выйдет, расстраиваться нечему - он останется с ней на веки вечные, хоть и в виртуальном варианте. Удирать на просторы глобальной сети надолго он вряд ли станет - все работы по виртуальному клонированию запрещены законом, и он рисковал бы попасться, и ощутить на себе что это такое- команда "delete". Мишель очень развеселила мысль о том, что она теперь хозяйка лампы с джинном, или что-то вроде того. Напевая песенку из последнего римэйка "Алладина", девушка отправилась в ванную комнату приводить себя в полный порядок- горе оставляет на лице неприятные следы, а быть красивой снова хотелось.
В ванной Ким критически оглядела свое отражение в зеркальной стене. Так и есть - под глазами мешки, итак острые монголоидные скулы стали еще резче...Мониторчик весов вмонтированных в пол показывает «-4 фунта и большой дефицит влаги в организме».Зато пульс, давление и сердечный ритм в норме. Чтож, свеженький вид -дело наживное. Мишель включила теплую воду, и пока вода набиралась в большую ванную в форме морской раковины с "золотым" напылением, колдовала над смесью для купания. Нажатием нескольких кнопок она задала программу смешивания солей и минералов в определенной последовательности и оптимальных пропорциях. Теперь оставалось включить приятную музыку и погрузиться в целебную воду. Потом последовали кислородный коктейль,  крио-процедуры и массаж... Через полтора часа в зеркальной стене Мишель Ким увидела себя такой, какой и привыкла видеть – невысокая хрупкая девушка с черными прямыми волосами пониже плеч, оливковой кожей и миндалевидными глазами... «пожалуй, ничего!» -решила она, и накинув подогретый термошкафичком халат, вышла в коридор. Пройдя по нему к входной двери, Мишель изучила показания панели управления квартирой. В ее внимании нуждались полы, корзина для грязного белья, контейнер для чистого;  и еще несколько счетов требовали оплаты. Девушка выпустила из кладовой робота-поломойку, похожего на самодвижущееся и гудящее ведро, с кнопочками и лампочками на боках, и солнцезащитных очках сверху ( на самом-то деле, это были телескопические видео-камеры), переложила грязное белье в стиральную машину, а чистое - в гардеробную по ящичкам - там оно и погладится, а со счетами и вовсе расправилась несколькими кликами по монитору. Теперь на экране осталась только надпись - "ОК!".
Поболтав еще по телефону с подругами,  и посмотрев последние новости, Мишель решила вернуться к Брэду.
Тот уже успел сменить гостиную с камином на строгий кабинет, обшитый дубом и вишневым бархатом.
Мишель поздоровалась и спросила-
-Ты большой консерватор, да? Судя по интерьерам.
-Наверное, консерватор. Раньше я не думал как-то об этом, но теперь понимаю, что и впрямь не люблю перемен - они слишком редко бывают к лучшему.
-Поэтому ты из нормального человека стал электронным, и пытаешься удрать, неведомо куда?
-Я всего лишь выбираю из двух неизбежных зол меньшее.
Маккормик попросил Мишель открыть новую папку под названием "Марина Анатольевна Кушакова". Парень даром времени не терял -успел собрать массу информации об этой женщине, в том числе и копию свидетельства о смерти, и хроники дорожных происшествий с упоминанием о гибели гражданки Кушаковой, 36 лет, и протоколы ГАИ с указанием точного времени и места трагического инцидента.
Некоторое время оба помолчали, затем Брэд сказал, едва сдерживая волнение:
-Я нашел способ влиять на ее жизнь. Через одного человека. Он живет там же и тогда же. Представляешь, какая удача! Я написал ему письмо с просьбой предотвратить гибель Марины. И денег пообещал. Поисками возможности перечислять ему кибер-деньги я как раз и был занят, когда ты пришла. Я так надеюсь на этого парня!
-И что же он? Ответил тебе?
-Пока жду. Жду.
Вечер Мишель и Брэд скоротали за вином и разговорами, старательно обходя тему их совместной деятельности по спасению незадачливой русской женщины. Когда Ким утром собиралась на работу, ответа все еще не было.
В офисе коллеги окружили Мишель самым трогательным вниманием и заботой, она же, в свою очередь, старательно делала вид, что имеет право на все эти знаки искреннего сочувствия- ведь рассказать о том, что Брэд все-таки жив и находится с ней - она никак не могла. Существование виртуального Маккормика должно было быть максимально засекреченным. Словом, Мишель вела себя как человек, еще чувствующий боль утраты, но уже взявший себя в руки, и решивший, что несмотря ни на что, необходимо жить дальше. Весь коллектив, кстати, был настроен примерно так же.
После работы девушка отправилась домой на метро. Ей всегда нравился озонированный воздух подземки и ее кипучая жизнь. На каждой станции, помимо собственно транспортных терминалов, имелись рестораны, клубы, бары, кинотеатры, магазины - всякие заведения, которым, по-большому счету, вовсе не нужен дневной свет, зато нужно место, где бывает много народу. Под землей вполне можно было жить - гостиницы при метро стоили подешевле, чем на поверхности, по причине принципиального отсутствия "красивого вида из окна". Да и все прочее необходимое можно было получить в большом ассортименте и по сходной цене. Именно поэтому здесь всегда толклась молодежь и разные люди, которые были интересны чем угодно, но только не трудовыми достижениями. За безопасностью следили многочисленные видео-камеры и весьма бдительный персонал. Так что  метро можно было даже любить, за его особенную атмосферу, не говоря уже об удобстве перемещения подземным путем. Мишель тяпнула ирландского кофе с виски и сливками в одном из подземных пабов, и пошла к платформе. Вагоны метрополитена давно были превращены в ряды герметичных капсул индивидуального пользования. Входите, прислоняетесь к мягкой обшивке стенки, ваше положение фиксируют выдвижные зажимы. Дверца плотно закрывается и остается нажать на кнопку с нужной станцией.
 Если до места не добраться без пересадки - на схеме метро обозначится станция, где вам делать переход. На ней-то дверь и откроется. А до тех пор, пока вы не прибудете на свою станцию, можно спокойно слушать музыку или тихонечко дремать...
Уже выбравшись из метро на поверхность земли, и шагая к своему дому, Мишель забеспокоилась о том, получил ли Брэд ответ на свою необычную просьбу к совершенно незнакомому человеку. Ведь если нет - наверняка он в отчаянии. А она распивает ирландский кофе! Ким ускорила шаг, и, войдя в квартиру , прислушалась, будто бы ее друг мог в состоянии аффекта производить какой-то шум. Не мог, конечно, и нужно собраться с духом и подойти к компьютеру, чтобы узнать как там дела. Взглянув на монитор, она увидела Брэда, танцующим какой-то безумный зажигательный танец. Лицо девушки расплылось в улыбке – пожалуй, нет на свете ничего смешнее, чем застукать человека, лихо пляшущим,  когда он тебя не видит, и думает, что находится один. А уж когда еще и музыку при этом слышит только сам танцующий - это уж и вовсе умора. Как раз такой случай и наблюдала сейчас Мишель, с огромным удовольствием.
 Посмеявшись вдоволь, она решила разнообразить удовольствие музыкой, и активировала звуковую связь - из динамиков загрохотало и завизжало разухабистое кантри с упругим электронным ритмом. Это рассмешило еще больше, и Ким уже раздумывала как бы так тактичненько дать о себе знать этому ковбою в экстазе. Впрочем, выделывая очередное па, Брэд повернулся так, что увидел свою подругу и остановился.
-Привет! - заорал он сквозь музыку, но быстро сообразил, что проще было бы выключить ее. Избавившись от кантри, он повторил
-Привет, дорогая! Ты, наверное, уже догадалась, что у меня есть повод для радости!
Маккормик сиял, как бриллиант на солнышке.
Мишель всхлипывала и утирала глаза, только что слезившиеся от безудержного смеха.
-Это было трудно не заметить! По какому поводу на ранчо праздник?
-Он мне ответил! Согласием! И мало того, пока ты работала... кстати, извини, что сразу не спросил - как на работе?
-Да нормально. Все грустят о тебе, но понемножечку жизнь берет свое.
-Я рад. С удовольствием избавил бы ребят и от остаточной грусти, но не могу, увы.
-Знаю, что не можешь. Ну, ничего. Так что ты рассказывал?
-Я выражал полный восторг этим парнем- Борисом. Его так зовут. Он согласился мне помочь, не требуя денег. Из человеколюбия чтоли... или та женщина ему понравилась на фотке... это я не очень понял. И представляешь, ищу я сообщения о гибели нашей подопечной в ДТП, и не нахожу! Их нет в архивах! Нигде! Ни в хронике, ни в отчетах... Вобщем, он спас ее! Она осталась жива!
-Здорово... поздравляю! А что теперь?
-Теперь я, по – новой, ищу всю информацию о ней. Вот жду, когда поисковик выгрузит.
-Никогда еще не видела такого нудного и томительного ожидания - улыбнулась Мишель.
-Пожалуй, я действительно уникален - ответил ей в тон собеседник и смотрел на нее сияющим ласковым взглядом.
Мишель показалось, что она падает в пропасть из карамельной ваты, что все рациональное в ней смывает мощная, безудержная волна невыразимой нежности к этому человеку... Борясь со сбивчивым дыханием, девушка употребила всю свою волю, чтобы не сказать : "Я люблю тебя!" А ведь стоит сказать эти слова, и с души упадет тяжеленный черный камень... но нет. Вместо этого камня на нее могут посыпаться другие. Это так страшно, больно и унизительно сказать "люблю", и не услышать того же в ответ. Нет-нет. Не нужно этого.
Мишель пробормотала какие-то извинения и ушла за кофе. Подумав над чашкой, плеснула в нее коньяка. И еще чуток. В таких ситуациях пропорции можно и нарушить. Ким понимала, что, наверняка, все еще выглядит взволнованной, но и пропадать надолго, вот так - ни с того ни с сего, тоже было неприлично. Поэтому она вернулась к Брэду, и, изображая полную сосредоточенность на их деле, спросила
-Ну как? Выгрузил?
Парень, услышав голос подруги, встрепенулся и вышел из задумчивого оцепенения
-Думаю, да. Посмотрим.
Открыв папку, они снова перебирали документы, касающиеся жизни гражданки Кушаковой. Но, увы, вскоре нашлись и свидетельства смерти. На этот раз, женщина погибла при взрыве террористами отеля в Египте.
-Не задался у дамочки отпуск - протянул Брэд- Придется снова побеспокоить Бориса.
Мишель тихо спросила
-Брэди... а что будет дальше?
-Наверное, она свернет себе шею, падая с высоченной горы, или утонет ради разнообразия, не знаю я,- что будет.
-Нет. Я не про то. Вот, допустим, ты и этот твой Борис вытаскиваете ее изо всех неприятностей. Она благополучно доживает до старости... и что тогда?
-Тогда, насколько я в курсе, моя миссия будет считаться успешно завершенной, и меня не сошлют в тар-тарары. Это все, что мне известно.
-Это все я поняла. Я хочу знать, что будет с тобой здесь - в этом компьютере?
Маккормик замер на месте, видимо, этот вопрос ему в голову пока не приходил, или он надеялся, что такой вопрос не взбредет в голову Мишель, но обманулся. Он запустил пятерню в волосы на затылке, и неуверенно произнес:
-Не знаю, если честно. Ведь меня же здесь быть не должно по идее. Я, так сказать, лишняя копия, неучтенная... контрафакт!
Оба улыбнулись шутке, однако, возвращаться к серьезному пришлось, и Брэд, стараясь не смотреть на Мишель, предположил:
-Думаю, я просто исчезну отсюда. Понятия не имею, как и куда... но, наверное, исчезну.
-Понятно.
-Послушай, Мишель... - видно было, как трудно Маккормику подбирать слова - я знаю, что ты была счастлива, увидев меня снова живым.
- Знаю, как для тебя это  важно... могу предположить, как дорого тебе это общение. Поверь, мне тоже! Я ведь нарочно устроил всю эту чехарду с паролями и лифтами, чтобы, в случае чего, оказаться с тобой. Именно с тобой! Ты не представляешь, как нежно я к тебе отношусь...
-Но...
-Но есть вещи, которые больше нас и наших чувств. Ты же понимаешь - я не захочу вечно торчать здесь, в этом компе. И я должен исполнить свою задачу. Обязан. Это очень важно. Ты можешь помогать мне в этом, зная, что тем самым, покупаешь мне билет в один конец... а можешь не помогать, и видеть меня здесь, когда пожелаешь, и думать, что это и есть счастье. А, возможно, я исчезну, вне зависимости от того, вытащу эту женщину, или  нет. Не дураки же они там. Тоже могут сцапать пиратскую версию души №5... Думай, Мишель. Это трудный выбор, и я тебя не тороплю...
-Ты все знаешь, да? - девушка закрыла рот рукой, и задавала вопрос, отвернувшись, скрывая слезы
-Ничего я не знаю, но у меня тоже есть чувства.
Мишель спрятала лицо в ладони, и, поднявшись с кресла, пошла прочь из комнаты.
Брэду оставалось только ждать. И переживать - как она там? Так долго она скрывала от него свои чувства. Ей стоило это огромных трудов и мужества. Теперь ей известно, что маскировка не очень удалась. С одной стороны, всегда испытываешь облегчение, узнав, что нет нужды больше прятаться, а с другой... ну как же она там?
Мишель вернулась к компьютерному любимому только на следующий день, после работы.
К этому моменту Брэд уже успел узнать о новом спасении Марины Кушаковой - она поехала в другое место в отпуск и осталась жива. Однако новый вариант данных об этой невезучей особе радовал не слишком. Врачи констатировали смерть от бешенства. Просто шла одна по ночной улице и встретила стаю бродячих собак.
Одна из псин укусила женщину. А та, обработав рану дома перекисью водорода,  решила, что все в порядке, и к врачам не пошла. Через полтора месяца скончалась в ужасных мучениях.
Мишель Ким, выслушав эту историю, покачала головой-
-Да что же с ней такое? Что с тобой такое? Надо с этим кончать. Заставим ее жить долго и счастливо.


Глава № 8.

Вдох – выдох.


"Очередная идиотская вечеринка в кретинском клубе..."- думала Марина, звонко цокая каблуками по мостовой в центре ночного Петербурга. И стоило делать клуб "закрытым", с входом только по членским картам, чтобы нараздавать эти карты всякой шелупони! Марине вручили эту карту, золотистого цвета, с крупными буквами "VIP", в специально напечатанном дизайнерском конверте. Лицо у арт-директора  при этом было такое торжественное, будто он вручает г-же Кушаковой официальное извещение о номинации на "Оскар". Убедительно сыгранный пафос сделал свое дело - женщина заинтересовалась и решила в ближайший уикенд посетить это заведение для гламурной, респектабельной публики. Начало было многообещающим - клуб располагался на одном из центральных проспектов и шикарно смотрелся. При входе ее угостили бокалом бесплатного шампанского. Однако гардеробщик оказался угрюмым и хамоватым.
Интерьер вызывал ощущение, что хозяева здорово хотели сэкономить на дизайне помещения, и сделали это, прикрывшись девизом: "А вот так вот было задумано! Это у нас концепт такой!" Светотехника и экраны, транслирующие клипы, были развешаны прямо на кирпичной кладке стен; выщербленная лестница, годов этак 50-х прошлого века, тоже не была отреставрирована или прикрыта. Стойка администраторов представляла собой конторку, примерно того же периода, с изрядно поцарапанной и потертой полировкой. Наверное, они думают, что это сойдет за "винтаж". Предмет гордости заведения -  вращающаяся зеркальная барная стойка в центре зала, выглядела так, будто ее соорудили какие-то местные самоделкины за сотню баксов. В каждом углу залов торчало по охраннику, в черных костюмах,  с лицами, исполненными мрачного презрения, и готовности немедленно "разобраться", как только представится случай.
Стараясь не заострять на этом внимания, Марина с подругой Леной поднялись в зал второго уровня. Музыка играла вроде приличная, но так - ничего особенного.
Спустя пару часов стало ясно, что публика состоит из молодежи, лезущей из кожи вон, чтобы казаться "селебраити", и часто не имеющей денег даже на пару коктейлей, каких-то пожухлых офисных  мужичков, да девиц, слетевшихся сюда в надежде найти своего олигарха или продюсера. Все корчили из себя обитателей "рублевских" особняков, как умели. В ход шло все прочитанное в глянцевых журналах и желтых газетках, увиденное по телевизору, услышанное от подружек, у которых есть подружки, которые ездили в Куршавель! Каждый напропалую врал что-то про яхты, дорогие машины и бизнес, пересыпал разговор громкими именами и названиями.
За столик к Марине с Леной подсели двое молодых людей безупречно - метросексуального вида. Познакомились, разговорились. Беседу о последней нашумевшей книге Марина еще выдержала. Вообще-то, ей совсем не понравилось это, с позволения сказать, произведение, написанное языком пятиклассника - троечника, но зато про элиту. Молодые люди уверяли, что лично знакомы с некоторыми персонажами, и могут подтвердить, что все написанное - сущая правда - и про кокаин в каждом звездном носу, и про жуткие интриги, и все остальное... Списывая желание собеседников самоутверждаться таким образом на молодость, Марина помалкивала и попивала свой коктейль. Однако когда один из этих юнцов принялся вещать о бедственном положении на российском фондовом рынке, она, как бы невзначай, поинтересовалась,- что там сегодня с индексом РТС?
Юноша, не привыкший, видимо, иметь дело с профессионалами в финансовой сфере, смутился и заявил, что пора прекращать разговоры на нудные темы и углубиться во что-нибудь этакое, подходящее случаю.
-Только, ради бога, не предлагай обсудить сексуальные фантазии - рассмеялась Марина и поднялась из-за стола. Пожелав подруге приятного отдыха, она безо всякого сожаления направилась к выходу. На этот раз, сесть за руль, после шести недетских коктейлей, ей в голову не пришло. Возможно, потому что прибыла она сюда пешком - дом находился в каких-то четырех кварталах от клуба. Брать такси на такое смешное расстояние не хотелось, да и погода стояла отличная - конец лета выдался в этом году сухим и теплым.
 "Прогуляюсь, заодно и проветрюсь" - подытожила Марина все предлагаемые обстоятельства и, забрав в гардеробе плащик, вышла на улицу.
В городе, где много воды, по ночам, когда почти не пыхтит дымом автотранспорт, приятно дышать. После прокуренного помещения увеселительного заведения, это особенно остро чувствуется. Марина наслаждалась каждым вдохом и шла, немного пританцовывая, запустив руки в карманы плаща и ритмично помахивая ими, в такт шагам, так, что ткань создавала вокруг тела коротенькие щекотные "ветерки", и это тоже было приятно.
Она думала о том, какие же дураки все, кто спят по домам, или сидят в идиотских клубах в такую чудесную ночь, и улыбалась попадающимся навстречу туристам, и влюбленным парочкам. Не задумываясь, по привычке, Марина направилась по короткому пути, через темные  дворы, заброшенный полуразрушенный дом и жутковатые складские помещения. Этого подозрительного добра в Питере почему-то хватает даже в центре города. Тут уже не было видно ни туристов, ни парочек, да и, вообще, мало чего было видно, при свете одного жалкого фонаря на пол-квартала. Марина прибавила шагу. Через минут десять такого ходу она должна была попасть на ярко освещенный, и оживленный даже ночью проспект. А там и дом совсем близко. Однако, случилось то, что не входило в ее планы - послышался громкий, надсадный собачий лай и от стены склада отделились силуэты, несущиеся прямо к ней.

 В потемках было трудно разобрать сколько их там, этих дворняг, но казалось, что очень много. Сначала Марина постояла, остолбенев от страха, потом выдохнула голосом, отказывающимся служить, тихое: "фу!", поняла, что это ей поможет вряд ли, и, ощутив, как холодный пот выступил на всей поверхности кожи, развернулась на дрожащих меленько ногах, и побежала так быстро, как только могла. Голос прорезался отчаянным визгом. Собак такое поведение одинокой прохожей только подзадорило, и она залаяли еще громче, преследуя неуклюже бегущую на высоких каблуках женщину. Особенно страшно лаял пес, от которого, казалось, сторонились даже его товарищи по стае. Он летел впереди, скаля зубы, и через десяток метров мог бы вонзить их в ногу, защищенную лишь тонким капроновым чулком... Но лохматого преследователя напугал свет фар автомобиля, вырулившего в переулок в этот момент. Марина, размахивая руками над головой, бежала к машине, движущейся ей навтречу. Почти поравнявшись с бегущей, водитель остановился, и распахнул дверцу:
-Садитесь скорей! - прокричал мужской голос, и Марина не заставила его повторять предложение. Захлопнув за собой дверь автомобиля, и глядя в окошко на кружащих неподалеку лающих дворняг, девушка едва не потеряла сознание. Ее спаситель стал сдавать назад, и вскоре они уже выехали на нормальную дорогу, освещенную фонарями и рекламными вывесками, заполненную беспечным гуляющим народом, а не злобными псами.
 Минут пять Марина потратила на то, чтобы привести в порядок дыхание, сбитое бегом и ужасом. И только после этого смогла, наконец, произнести
-Спасибо вам огромное. Вы меня прямо спасли. Это был такой ужас!- в глазах и носу защипало. От пережитого стресса и жалости к себе естественней всего было бы избавиться нормальным для женщины способом - слезами. Однако при незнакомом мужчине нужно было держаться. Поэтому Марина сидела, почти ничего не видя, из-за пелены, застилающей глаза, и боясь сказать еще хоть слово - вдруг голос задрожит, и тогда остановить рыдания будет уже невозможно.
Мужчина остановил машину на углу и поинтересовался:
-А вы курите? Если да, то я могу дать вам сигарету - это поможет успокоиться. Я бы на вашем месте, пожалуй, ничуть не меньше перепугался бы. Кто их знает, этих зверюг, чем они болеют. Но что это я вас стращаю. Все позади. Все хорошо. Я вас до самого дома доставлю целой и невредимой. Так что, бояться вам больше нечего. Так вы курите?
Марине даже расхотелось плакать, до того знакомым показался ей этот голос. Она подняла глаза и посмотрела своему спасителю в лицо. И сквозь слезный туман было невозможно ошибиться.
-Борииис?!
Недавний знакомец рассмеялся и произнес
-Ну что за манера - отвечать вопросом на вопрос! Да, Борис. Здравствуйте, Марина.
-Здрасьте...
-Сказал бы, что рад встрече, если бы она не состоялась при таких обстоятельствах. А впрочем, ведь я действительно рад вас видеть. Мир тесен, а? А городок наш и подавно.
-Пожалуй. Как это все неожиданно. Что вы делали-то в том убогом месте?- спросила Марина, копаясь, еще дрожащими руками, в сумочке, чтобы извлечь пачку сигарет.
-Да так... катался. Люблю иногда поплутать на машине по ночному городу. Расслабляет.
-Ага, катались, значит... бывает же такое...
- Я думал, вы, как автолюбитель автолюбителя, меня поймете. Да и ночной Питер так красив и романтичен, вы  не находите?
"Вы не находите..."-  передразнила про себя Марина... "прибавил бы еще - "милостивая государыня" и вызвал бы собак на дуэль... Кто он такой, черт побери?" Вслух же она сказала:
-Конечно, нахожу. Именно из-за желания полюбоваться ночным городом я и попала в эту переделку. А знаете, я ведь слышала, что произошло с тем отелем, в котором я хотела поселиться. Помните? В Шарм-эль-Шейхе?
Борис перестал улыбаться и неохотно подтвердил:
-Да, помню. Очень жаль пострадавших... Нам обоим здорово повезло, что нас там не было, правда?
-Повезло? Это, по-вашему, случайность?
-Ну, разумеется... Впрочем, если вы верите в судьбу, или промысел божий, или какую-нибудь карму, я не стану оскорблять ваших религиозных чувств.
Марина поняла, что откровенности она и на этот раз от Бориса, скорее всего, не дождется, и ее охватила веселая злость.
-А если я верю в ангелов-хранителей?
Мужчина покивал согласно головой:
-В ангелов-хранителей, так в ангелов-хранителей - сказал он и завел мотор автомобиля.
-Куда вы собрались ехать?
-Отвезу вас домой, как и обещал.
-А почему не спрашиваете адреса?
-Как раз хотел поинтересоваться.
-А если я не скажу?
-Я вспомню, что было написано в ваших документах, которые проверял инспектор Акинфеев... - Борис спохватился, поняв, что сказал лишнее, но поздно - Марина уже широко распахнула глаза, и всматривалась в его лицо, потрясенная озарением - вот почему он показался ей таким знакомым на пороге офиса! Это тот самый ночной спорщик на дороге! Тот, кто заключил странное пари с гаишниками!
Мужчина от досады на себя прикусил нижнюю губу, и молча ехал прямиком в сторону Марининого дома.
-Это были вы! Теперь вы мне все расскажете! Зачем устроили этот спор, из-за которого меня остановили на дороге, зачем выкупили у меня тур, а сами никуда не поехали, и что за нелегкая занесла вас в этот район сегодня! Вы за мной следите?!
-Нет. - Ответил Борис с абсолютно честным лицом, и прибавил - готов поклясться, если вам будет угодно.
-В чем поклясться?
-В том, что я за вами не следил и не слежу.
Интуиция женщины упрямо твердила, что этот человек говорит правду. Ни ноты фальши не слышалось в его голосе, и никакая скрываемая мысль не промелькнула в глазах. Марина была совершенно сбита с толку и никак не могла придумать, что же ей предпринять, чтобы прояснить эту странную ситуацию.
Тем временем, автомобиль уже подьехал к нужному дому.
-Какая парадная?- спросил Борис свою пассажирку.
-Третья отсюда - проговорила Марина - Даже странно, что вы хоть чего-то обо мне не знаете, в то время как вы для меня,- полная тайна. Кроме вашего имени и, теперь вот, марки автомобиля, мне о вас не известно ничего, вам не кажется это несправедливым?
-Да я тоже не знаю о вас ничего, кроме того, что вы вечно попадаете в скверные истории - попытался отшутиться Борис - Полно вам. Уже поздно, вы устали и пережили стресс... отправляйтесь домой спать. Это самое разумное. Ну правда...- мужчина сделал жалобные трогательные глаза под бровями, поднявшимися галочкой - наоборот.
-Спокойной ночи, Марина. Берегите себя.
После этой фразы остаться в машине и продолжать расспросы, означало бы навязываться, и этого Марина никак не могла себе позволить, ни при каких обстоятельствах. Даже и теперь, сжигаемая изнутри десятками самых любопытных вопросов, она сказала
-Спокойной ночи, Борис... если вы, конечно, Борис. Спасибо еще раз, и всего хорошего!
И распахнула дверь авто, чтобы выйти на свежий ночной воздух.
Кажется, он пригнулся над рулем и помахал ей на прощание, а, может, и  нет. Марина стремительно шагала к двери парадной и видела машину только совсем краем глаза.
Войдя в квартиру, спасенная от собак швырнула сумку куда-то в угол, плащ - в другой, и, скинув на ходу туфли, включала в квартире весь свет, а затем плюхнулась на стул на кухне, и долго сидела на нем, не в силах даже думать. Вид кухни и прибитое состояние пробудили желание заварить хорошего кофе, но она вовремя спохватилась - ночь на дворе, после приключений спать итак не хочется, - если еще выпить эспрессо, тогда можно о сне и не мечтать.
Поэтому, рука потянулась к холодильнику, где всегда ждал наготове спасительный вермут и друг его - лед.
Марина приготовила любимый напиток и переместилась к телевизору. Впрочем, включать его не стала. Так и сидела перед большим прямоугольным провалом черноты экрана в мягком кресле, прихлебывая из стакана, и пытаясь разобраться в произошедшем.
Собственно, придти хоть к каким-нибудь вразумительным выводам было нереально.
Есть она, с ее проблемами, которые с угрожающей регулярностью стараются свести ее в могилу. И есть некий мужчина, выручающий ее из неприятностей.
Не так уж жаль этой жизни, предполагать впереди что-то стоящее, по меньшей мере, наивно, но все-таки страшно любопытно,- что это за человек. Откуда он может знать, когда ей понадобится его помощь? И что за интерес ему спасать ее - абсолютно незнакомую женщину? Бывает, конечно, что некоторые мужики подстраивают что-то вроде опасной для женщины ситуации, и как бы спасают ее, с целью создать образ рыцаря без страха и чего-то там еще... покорить ее глупое сердце, и все такое, но в таких случаях, обычно, речь идет об одной инсценировке, а не о трех! Да и она уже не глупенькая девочка. Нет. Тут все взаправду. Определенно. И как можно было бы подстроить такие разные случаи? Ну, дорожное происшествие еще ладно, можно срежиссировать, - купить гаишников много ума не надо. А вот злосчастный отель... Как он мог знать о взрыве? Он что из ФСБ? Или сам- террорист? Не похож... И, в конце концов, узнать когда она будет возвращаться одна, ночью, по темным улицам, и что при этом на пути попадутся агрессивные дворняги - это никаким супер-организациям не под силу. Ведь она и сама еще утром не знала, что ночью окажется в этом месте! И не только утром, а и днем, и вечером, и буквально за полчаса до инцидента... она сама этого не знала! Так кто же мог знать еще?! Разве только Бог....
Дальше мысль никак не шла. Все возможные варианты разумного обьяснения случившегося разбивались об обычную логику. Решения не было. Если только не искать этого решения в области мистического.Марину воспитали в духе научного атеизма, как и всех ее ровесников - советских детей. Ни с чем сверхьестественным самолично ей сталкиваться до сих пор не приходилось, хотя некоторые ее знакомые и рассказывали какие-то удивительные вещи, вдумываться в которые самой Марине было лень - ну приключилось с однокласницей нечто таинственное, заставившее ее поверить и в черта и в бога... ну пусть! Тетушка из деревни в Архангелькой губернии тоже вот рассказывала, в редкие их встречи, разные страсти, но это же обычное дело в деревнях-то! Оттуда и взялся фольклор - из небылиц этих, пересказываемых по ночам с придыханием и круглыми от ужаса глазами и у рассказчиков и у слушателей. Марина воспринимала это как принятые правила игры  и никогда не задумывалась - а есть ли хоть малое рациональное зерно в том, что рассказывает тетя Тася?
Теперь же почему-то отчетливо вспомнились ночи в деревянном доме на берегу Северной Двины. Крапива,  буйная, как и всякий молодняк. Легкое сумасшествие белых летних ночей. Железные кровати с шариками набалдашников на спинках, с двумя пуховыми перинами на каждой, и такими же пухлыми, как перины подушками. Окошко в рассохшейся, давно не крашенной деревянной раме, и смутный полусвет-полутьма за стеклом. И тетка Таисия рассказывает девочкам на ночь сказочку - такую, что спать после нее нет никакой возможности- все про домовых, душащих спящих в ночи, да про призраков погибших мужей, что приходят ночами к легкомысленным вдовам, да про странный утопленный город, звонящий колоколами на всю округу,  про гадания на суженного - ряженного, с помощью зеркал, от которого у некоторых девок   разум помутился со страху, как увидали они рогатое чудище, надвигающееся из темного зеркала, или оборотня или, вот еще было, - привиделось одной, что утаскивает ее нечистый внутрь зыбкого зазеркалья, и много чего еще... Тогда они с двоюродной сестрой Наташкой старались храбриться и, пожелав тете Тасе спокойной ночи, пытались хихикать и, вообще, делать вид, что даже жалеют темную деревенскую бабу, которая повторяет несусветную чушь, да еще с такою верою во все эти древние вымыслы. Но засыпать было непросто, и безумно хотелось пожаловаться друг другу на липкий, обволакивающий страх, выползающий из под кровати, и крадущийся по одеялу прямо к горлу, но ведь нельзя - это же глупости все.
В эту ночь женщина средних лет чувствовала себя такой же маленькой и беззащитной перед неведомыми силами, притаившимися повсюду, и грозящими разнообразными опасностями, каких и представить невозможно. И так же, как тогда маленькой девочке, напуганной деревенскими сказками, хотелось ей кутаться в одеяло, и уткнуться в чье-нибудь теплое плечо, и прошептать горячо и сбивчиво про все свои страхи, чтобы, наконец, отпустили они ее измученную душу, и дали уснуть. Но теперь не было рядом даже сестрицы на соседней кровати. Вот и разберись теперь,- кто свою жизнь устроил лучше - Наташка, вышедшая замуж за работягу и нарожавшая ему выводок детей, и вечно пересчитывающая немногие трудовые рублики в глухом провинциальном городишке. Или она - Марина, живущая в Санкт-Петербурге, в престижном районе, собственной квартире и, вообще, по представлениям таких, как ее кузина - сказочно богатая, сильная и независимая женщина.
Поболтав уменьшившимся кусочком льда в стакане, Марина усмехнулась - не каждый день у нее случались приступы зависти к чужой доле, да еще такой, как у двоюродной сестры ее. Хорошенько же она перепугалась!
Ощутив некоторый стыд за это свое малодушие, Марина попробовала отвлечься - отправилась в ванную умываться и чистить зубы, накладывать крема и т.д. Однако мысли о загадочном спасителе никак не отвязывались. Расправляя постель, она даже тихонечко засмеялась внезапно родившейся идее - а не подстроить ли ей самой для себя какую-нибудь опасную ситуацию, заранее продумав все так, чтобы у Бориса не было возможности просто взять и скрыться неизвестно куда. Тогда - то уж она постарается найти способ разговорить этого непрошенного благодетеля, и узнать, наконец, все как есть. Чувствовать, что находишься в центре каких-то таинственных событий, и решительно не знать, что именно происходит - довольно мучительно. А уж когда эти события выливаются в такие экстремальные ситуации, как взрыв отеля, нападение бродячих собак, или там... а, кстати, что тогда могло с ней случиться на дороге? Нетрезвое состояние для вождения, конечно, фактор большого риска, но что же конкретно заставило тогда Бориса впервые появиться в ее жизни?
Воспоминания о той ночи не были четкими и последовательными, вероятно поэтому, вычленить что-то подходящее никак не удавалось. Зато Марине пришло на ум, что встреча со стаей бродяг вряд ли грозила ей смертью. Было бы, конечно, неприятно, страшно и, наверное, больно, но никак не смертельно, так что, возможно, у нее просто разыгралось воображение. И не было никакой цепочки спасений ее жизни одним и тем же человеком. А была только череда случайных встреч. Да, может быть, именно так. С этими успокоительными мыслями, вернувшими ее на твердую почву рациональности, Марина и погрузилась в сон.
Проснулась она во втором часу дня, как обычно и бывало по субботам. И вообще, все в это утро было совершенно как обычно. Медленное шлепанье тапками до ванной, потом на кухню,- к холодильнику и кофе-машине. Расставив все для завтрака на подносе, Марина принесла его в комнату, уселась в кресло перед телевизором и принялась переключать каналы, ища новостные выпуски. Встретился и блок местных городских новостей. Сначала диктор с непонятной "кашей во рту" рассказал об очередном митинге протеста петербуржцев против уплотнительной застройки. Затем был сюжет о новой инициативе губернатора, направленной на еще большее благолепие видов  "культурной столицы", задыхающейся от грязи  бездорожья за блестящими фасадами, да и много еще от чего, незаметного глазу туриста и заезжего высокого руководства. Потом показали что-то еще малоинтересное, и Марина как раз обмакивала крутое яйцо в соевый соус, когда начался материал, заставивший ее так и оцепенеть, с рукой в соуснице. На экране метались лающие дворняги, и диктор рассказывал о том, что в городе участились случаи заражения людей бешенством от бездомных животных ... приводил какие-то цифры, и призвал всех "укушенных" непременно обращаться за своевременной медицинской помощью, поскольку заболевание это, не будучи подавлено в самом начале, убивает человека со стопроцентной вероятностью летального исхода. Дальше показали табличку при входе в соответствующее медучреждение, и диктор зачитал адреса и телефоны, по которым рекомендовалось обращаться, в случае малейшего подозрения на возможность заражения этой ужасной болезнью, и поводом для таких обращений должен становиться любой укус, любого животного - от белки в парке, до соседской собаки, с которой вы знакомы со школьных лет.
После этого сюжета стали показывать что-то из "культурки"- какой-то художник, с лицом человека уверенного в собственной гениальности, гордо демонстрировал свои произведения - конструкции из ржавых консервных банок.
 Кажется, на них были даже направлены специальные ветродуи, чтобы эти сооружения еще и скрипели, для полноты эстетического впечатления у публики... но это Марине и в обычных-то обстоятельствах было неинтересно.
Вот оно, значит, как.
Отчетливо вспомнился раздирающий ночную тишину, хрипящий лай за спиной. Если бы ее покусали эти друзья человека, она пошла бы к врачу? Нет! В лучшем случае обработала бы дома рану хлоргексидином, или чем-то вроде того, и улеглась бы себе спать. А, увидев этот сюжет по телевизору, побежала бы делать уколы? Да ни в коем случае! Во-первых, сочла бы вероятность того, что собаки больны, слишком небольшой, а, во-вторых... она просто терпеть не могла врачей и все эти казенные лечебные учреждения, с их обшарпанными стенами, кошмарным запахом, и очередями из старух и неудачников. Так что, если бы вдруг все-таки ее заразили бешенством, она точно умерла бы. Сама мысль о том что она - стильная и успешная женщина 21-го века, проживающая в европейском мегаполисе, может умереть так нелепо,  казалась ей абсолютно дикой. Такого просто не может быть! Это же средневековье какое-то!
Конечно, теперь уже нельзя точно сказать, что те ночные ее преследователи  были больны. Но, нельзя с уверенностью утверждать и обратного.
У Марины буквально закружилась голова, и она откинулась в кресле, стараясь дышать глубоко и медленно. На четыре счета вдох, на восемь - выдох. Только счет, время от времени, сбивался из-за назойливых мыслей о Борисе, которого нужно отыскать, во что бы то ни стало. Обязательно найти и узнать всю правду. Иначе можно сойти с ума!


Глава № 9.

Инсайт.


Остаток уикенда после злополучного похода в клуб Марина посвятила  шоппингу,  йоге и выслушиванию болтовни подружек. Вобщем, образно говоря, пыталась успокоить извергающийся вулкан огнетушителем, избавить льва от гривы с помощью пинцетика, проткнуть каблуком-шпилькой танковую броню, короче, решить большую проблему несоразмерно малыми средствами. Так что, наступлению понедельника  она была даже рада. Работа действительно, в какой-то мере, отвлекла от навязчивых мыслей. На совещаниях и переговорах нужно совещаться и переговариваться, а не размышлять о странностях своей личной жизни. И подчиненные ждут конкретных указаний по конкретным вопросам, а не баек про чудесное избавление от стаи бродячих псов. И Марина Анатольевна соответствовала.
А, преодолев все вечерние пробки, и оказавшись дома, поняла, что тревога никуда не делась. Не растворилась в суете дел, не забылась и не утихла. Наоборот - выросла. И каждый следующий вечер был хуже предыдущего. Она ходила в театр, в кино, в гости и обьедалась шоколадным тортом в кафе. Но, измотав себя, все равно, приходилось возвращаться в квартиру, и оставаться один на один с этим разрастающимся напряжением.
Вечером пятницы был готов план. В субботу днем Марина поняла, что непременно осуществит его, несмотря на всю его дикость, и сопряженный с ним риск. Лучше так, чем начать принимать что-нибудь посерьезнее снотворного, которое теперь прописалось на прикроватной тумбочке.
План был такой - раз уж есть теория о том, что Борис является всякий раз, когда   опасность угрожает ее жизни, значит, придется искать этой теории подтверждение, или опровержение. Для чего требуется, собственно, опасная ситуация. Когда она приключится - неизвестно, а ждать больше нет никакой возможности, следовательно, нужно подвергнуть себя риску самой. Как именно это сделать, Марина долго думала, но не изобрела ничего лучше, чем открыть на кухне газ и ждать. И если этот, может и не ангел, но, определенно, хранитель, явится ей на выручку, то она уж не выпустит его из квартиры, пока он не выложит всю правду. А что будет, если он таки не явится? Что-что... в этом случае она так ничего и не узнает, но хотя бы ее это уже перестанет так жгуче, так невыносимо интересовать. Тоже неплохой результат.
Все прочие мысли исчезли напрочь. Бродя по супермаркету, шагая по улице, разогревая дома готовую пиццу, Марина думала только о своей затее, пыталась представить себе - как все это будет. Ей даже в голову не приходило попытаться взглянуть на создавшееся положение с другой стороны, попробовать найти еще какие-то варианты избавления от придавившей ее тревоги. Вставляя ключ в замочную скважину, например, она решала - оставить ли дверь открытой для Бориса, или понадеяться на то, что он сам придумает, как проникнуть внутрь квартиры, чтобы выключить газ? Наверное, лучше оставить открытой, а то как-то даже невежливо доставлять человеку лишние проблемы, причем сознательно.
В воскресенье Марина проснулась довольно рано - часов в одинадцать, и, позавтракав, принялась наводить лоск в квартире. Особого беспорядка и так не было, но хотелось добиться идеальной чистоты. Чтобы работалось веселей, Марина обычно включала музыку, сейчас она выбрала на тюнере любимую радиостанцию, и очень обрадовалась, услышав  знакомый голос,- значит, скучно не будет.
Случайному свидетелю (появись таковой в этот момент в ее квартире) и в голову бы не пришло, что на уме у этой женщины, подпевающей знакомым песням, и хихикающей над шутками ди-джея между хозяйственными делами. Наконец, все флакончики и тряпочки убраны по местам, приемник выключен, все поверхности празднично поблескивают, и воздух свеж и ароматен.
Еще около часа новоявленная камикадзе посидела на кухне с  эспрессо и клубочками сигаретного дыма, уплывающего в открытую форточку. Затем плотно закрыла все окна и дверь, ведущую в кухню, подошла к плите и открыла газ. Минут десять Марина стояла, глядя в окно,- в этот момент все стало вдруг таким интересным, вся эта обычная суета во дворе: человек, открывающий дверцу своей машины, любопытно - кто он такой? и куда собрался ехать? чем, вообще, занимается? Вот они живут в одном дворе, а может и в одном доме, а она ничего о нем не знает... Молодая мама, которая ведет  ребенка к песочнице... любит ли ее муж? Или он сбежал, едва узнав о ее беременности? Каково это - вести за малюсенькую теплую ручку частицу самой себя?... Юноша, быстро шагающий, разговаривая по телефону... с кем это он? с девушкой? и, наверное, ему кажется, что все эти разговоры - страшно важная вещь... что центр мироздания находится как раз в том месте, где они встретятся сегодня вечером... Это огромное небо с легкоскользящими облаками... куда они? зачем они?
Женщина стоит у окна и понимает, что за тридцать с хвостиком отношения с миром так и остались не выяснены.
И то, что ей казалось планомерным движением к поставленным целям, теперь выглядит просто случайным набором фактов, хаотичным, и довольно бессмысленным. Разве это важно - какой она окончила институт, и в какой фирме  работает? Вот, ей всегда думалось, что отдых на дачном огороде с тяпкой в мозолистых и черных от земли руках - презренен, а  каникулы на заграничном курорте - вполне себе ничего. Лежать в шезлонге под ласковым бризом, и не брать в руки ничего грубее хрустального бокала с коктейлем. А теперь стало совершенно очевидно, что разницы-то никакой нет. И то и другое – убийство времени, которое ведь для чего-то нам дано. Главное - не как ты проводишь время, а чего ради? 
Однако ожидание как-то уж очень затянулось. Марина не знала, через какое время газ должен подействовать, но догадывалась, что  запаху  пора бы появиться. Она подошла к плите и склонилась над конфоркой, принюхиваясь... кажется, ничего... обнюхала все конфорки одну за другой - ничего. Никакого запаха. Марина проверила вентили - все в порядке. Но газа нет.
Сделалось очень обидно, что она так расчувствовалась, приготовилась к переходу в мир иной, а все обернулось такой глупостью. Что за фарс!
Марина чиркнула спичкой и поднесла огонек к плите - ни-че-го!
Метнулась вон  из квартиры - к соседям.
-Надежда Николаевна! Здрасьте! Это я - Марина. Надежда Николаевна, а у вас с газом все в порядке?
-Да какое в порядке, милая. Нету газу. С утра-то был! И еще где-то с час назад - был. Хотела, вот, обед начать готовить, а газа-то и нет. А микроволновки эти, да пароварки - это я не понимаю совсем, так-то, милая... авария, небось, какая... ты в жэк позвони, ты у нас боевая - поругайся где газ... мои ведь голодные все придут, а пароварки я не понимаю...
-Хорошо, Надежда Николаевна, я позвоню. До свиданья.
Марина представила, как семейство Петровых (мама, папа и вздорный избалованный сынок, все, как на подбор тугощекие и пышнозадые), возвращается голодное с воскресной прогулки, и топочет в гневе ногами на бабулю-блокадницу за то, что она не приготовила им обед. Вздохнула, и принялась звонить в аварийку. Женщина на другом конце провода, раздражительная, будто в жестоком приступе аллергии, заявила:
-Да занимаются уже вами, скоро включат газ. Не знаю,- что у вас там за идиоты по подвалам лазят, и крутят чего не положено. Ждите!
-Спасибо...- сказала Марина уже коротким гудкам в трубке.
Вот, значит, как. Если "идиотом, лазящим по подвалам" и был Борис- это останется ей неизвестным. А может, это просто случайность? В такое подозрительное совпадение не очень верилось, но и доказательств противного нет. Итого - она ни на шаг не приблизилась к разгадке. Ей, по-прежнему, кажется, что некто регулярно спасает ее жизнь, но узнать наверняка, так ли это - не получается. На миг мелькнула мысль,- дождаться, когда включат газ и попробовать открыть его снова... но, нет. Второй раз за день разыгрывать драматическую сцену прощания с миром - это слишком. Когда веревка виселицы рвется, приговоренного отпускают на все четыре стороны.
Не хватало еще оказаться к себе более жестокой, чем судьи к негодяям. Марина потянулась руками к потолку, привстав на цыпочки, и шумно выдохнула.
 Как же глупо все получилось! Но, зато, изматывающая тревога сейчас отступила, и захотелось прожить этот день в свое удовольствие. По сравнению с приближающейся бездной смерти, любая жизнь, даже казавшаяся до этого бессмысленной и жалкой, приобретает удивительно яркие краски, и неодолимую привлекательность.
Просветление это длилось ровно до среды.
В этот день, дробно стуча каблуками по асфальту Невского проспекта, она увидела впереди, среди густой толпы туристов и горожан, серый плащ, показавшийся  знакомым. Плащ свернул на  Литейный и стремительно шагал по тротуару. Марина поспешила за ним. В тот момент, когда фигура в сером сворачивала за угол во двор, преследовательница остановилась, сгорбилась, прижав руки к ушам, и вскрикнула, напуганная неожиданным громким звуком за спиной - на Невском, похоже, что-то взорвалось. Заверещали сирены припаркованных поблизости машин, раздались крики женщин. Марина остановилась, не зная, что делать - того, кто показался ей Борисом, она уже упустила, а там позади, может быть, кому-то нужна помощь. После минутной нерешительности она развернулась, и побежала в сторону, откуда послышался взрыв. Место происшествия легко было узнать - к нему со всех сторон спешили люди. Витрина популярного бистро зияла разнесенным в кусочки стеклом, кто-то лежал на тротуаре, прижимая руки к окровавленным частям тела, кто-то звонил в экстренные службы, кто-то пытался оказать помощь пострадавшим, но большинство народа, с открытыми ртами и лихорадочным блеском в глазах, снимали все происходящее на камеры мобильников. Пробиваясь ближе к месту трагедии, Марина услышала, как двое подростков возбужденно говорили о том, сколько им могут заплатить телевизионщики за это невероятное видео. Не успев даже, как следует, удивиться цинизму подрастающего поколения, Марина попыталась оценить последствия взрыва. К счастью, кажется, обошлось без жертв: было несколько человек, оглушенных взрывной волной, несколько израненных осколками стекла, и ушибленных мебелью, вылетевшей на приличной скорости из бистро. Большинство же были просто сильно напуганы. Кареты скорой помощи уже прибыли и врачи начали укладывать пострадавших на носилки. Чтож, в ее услугах, кажется, необходимости нет.
Марина протолкалась сквозь толпу, и снова отправилась по Невскому по своим делам. Но, на этот раз, мысли все крутились вокруг серого плаща - совершенно ненужной в такую жару детали гардероба, которую некто среднего роста нацепил, будто специально для того, чтобы привлечь ее внимание. Как в фильме, который она видела недавно. Там, насквозь плохой, но чертовски красивый Антонио, таким примерно образом, заманил в ловушку трепетную Хуаниту. А ее, Марину, из ловушки, наоборот, выманили. Или это паранойя?
Толи от пережитого стресса, толи от душной жары центра большого города, Марина почувствовала себя как-то нехорошо. Дома вокруг закачались, будто лодки на приколе и все, что она смогла сделать- сесть прямо там где стояла, прислонившись спиной к кадке с туей.Это был вход в респектабельный отель. Швейцар, куривший неподалеку, быстренько засверкал золотом галунов  в сторону гостьи, решившей прикорнуть в неположенном месте. Но вопросы служителя сверкающих дверей уже не доходили до ее сознания.
Марина брела в каком-то сером пространстве неопределенных очертаний... то, по чему она шагала, походило на клубы сырого тумана, а то, что ее окружало, на такие же тучи, только посуше, чтоли... вермееровский жемчужно-серый свет ниоткуда и отовсюду, давал возможность взгляду не совсем потеряться.
В одной из клубящихся вертикальных поверхностей обозначился проем, напоминающий дверь и она вошла. Никакие силы не заставили бы ее даже попытаться описать словами то состояние, которое навалилось на нее сразу за этой призрачной дверью. Вот и «навалилось» совершенно неудачное слово, ведь испытала Марина не тяжесть, а скорее - наоборот. Стало очевидно, что тело и все что с ним связано - полнейшая ерунда и мелочь. Помимо этих двух рук у нее есть еще множество способов брать и отдавать. Кроме двух ног – огромное количество возможностей перемещаться. Да и перемещаться не нужно. Она одновременно во многих местах и временах, потому что трехмерный мир - только краешек существования. Длина, ширина, высота и время - малюсенькая часть всех возможных измерений. Вселенная многомерна! Как это можно было забыть? Почему нужно было пользоваться только тремя измерениями и бояться четвертого - якобы, всемогущего времени? Это ограничивало сознание гораздо сильнее, чем шоры на глазах сужают поле зрения лошади!
Марина теперь ощущала себя и женщиной и мужчиной, и крохотной бактерией в океане, и циклопическим ураганом над поверхностью безжизненной, угрюмой планеты, цветущей вишней, и ядовитым соком тела хуаммбра, - есть оказывается и такие живые существа в бесконечном мире. Она смотрела, улыбаясь, как женщина-экстрасенс в тяжком напряжении, с капельками пота, покрывшими лицо, старается проникнуть в другие измерения. Сколько усилий, а ведь это так легко! Заметила Марина и хоровод человеческих фигур, облаченных в разнообразные одежды - костюмы различных эпох и стран. И поняла, что это, по сути, один человек. Заинтересовавшись, она пожелала взглянуть поближе, и в одном из участников хоровода узнала своего босса, Андрея Николаевича. Рядом с ним в хороводе шел Михаил Врубель… Ну, конечно! Увлечение начальника было вовсе не случайным! В прошлом Андрей Николаевич и был этим великим художником, а может быть, наоборот, только готовился к этой роли. Бывает, кажется странным, что гении живут так, будто с самого начала знают, что им надлежит делать. Словно играют выученную роль. Юная Аня Ахматова, показывая на дом, в котором родилась, заявила матери: « Здесь когда-нибудь будет мемориальная доска!» И таких историй в ЖЗЛ - множество. Возможно, уверенность этих людей вызвана именно знанием? И не случись с ними этой алмазно-твердой веры в себя, не было бы и великой судьбы?  Марина мгновенно получила ответ на этот свой вопрос, он будто вылился откуда-то прямо в ее сознание. Она торжествующе засмеялась и захотела ощущения полета. И это желание исполнилось незамедлительно. Вокруг задвигались, кружась, планетные системы и звезды, она неслась вперед, вибрируя вместе с пульсом мироздания, остро ощущая себя частью неизмеримого творения.
Ее знание было громадно, власть над энергией и материей – почти безгранична. Она могла бы отыскать давно умершего человека и поговорить с ним, могла бы создать собственный мир и населить его разнообразными существами, могла бы растворить извечное беспокойство разума в великолепном мистическом сиянии, и тем обрести блаженство. Она ощущала себя чистым разумом, сознанием, летящим или даже парящим в бесконечности подвластного мира, когда почувствовала тянущую боль. А вслед за болью пришла тоскливая мысль о том, что придется все-таки вернуться в тесную клетку трехмерного мира. Вернуться, потому что…

-Марина Анатольевна! Как вы тут, милая? Мы едва с ума не сошли! Что с вами приключилось такое?
Коллеги нестройной кучкой стояли у противоположной стены. Интересно, а чего это они ближе не подходят? Боятся, что «нервный срыв», это заразно? А, впрочем, грех ехидничать. Хотя бы пришли. Ведь если бы они не проведали, так кто тогда? Мама…она-то, конечно, приходила каждый день, но, признаться, эти посещения больше мучили, чем радовали. Все казалось – опять я ее подвела, расстроила, напугала, огорчила…беспутная дочь. Обыкновенное дело.
Однако и сослуживцы говорили совсем не то, что думали. Участливо спрашивали о самочувствии и настоятельно рекомендовали не перегружать так себя работой, сьездить отдохнуть и, вообще, относиться к карьере полегче, это ведь всего лишь работа, способ заработать на жизнь, а сама жизнь,- она в другом. В чем в другом состоит жизнь, коллеги, осекшись, не уточняли, ведь всем было прекрасно известно, что в личном у Марины не сложилось. Лежа под больничным одеялом, она воспринимала этих людей еще довольно отстраненно и, возможно, поэтому прекрасно чувствовала, что у них на уме – каждый из них недоумевает – а чему там срываться, если нервов-то у этой женщины, вроде как, и не было никогда? Выдержанней Марины Анатольевны могла быть разве только Великая Китайская Стена. И каждый, выйдя за дверь палаты, принимался размышлять о том, как мало мы знаем о тех, кто рядом, и как много каждому из нас приходится скрывать для того, чтобы жизнь и общение с окружающими были хоть сколько-нибудь сносными.
Но это все неважно. Марина  не помнила точно, что  с ней произошло, но отчетливо понимала, что нужно действовать решительно и быстро. Всю эту непонятную ситуацию пора как-то прояснять. Во что бы то ни стало. Иначе…иначе и быть не может.



Глава № 10

Выход в офф-лайн.


Удивительные сюрпризы иногда подкидывает всемирная паутина. Марина знала в Интернете только те страницы, что были нужны для работы, и даже не догадывалась о том, что существует еще много чего. Повозмущавшись навязчивостью порно-контента, она научилась благополучно обходить его, но  и не подозревала, что шальная мысль поискать в сети тех, кто замыслил самоубийство – вовсе не абсурд. Вот они: сайты, блоги и домашние страницы. Невероятное число людей обсуждают с себе подобными, как и зачем лучше покидать эту дурацкую землю и общество этих самых подобных. Побродивши там и сям, вдоволь наудивлявшись тому, что жители самых экономически развитых стран, как раз, чаще прочих помышляют о смерти, Марина  застряла на одном форуме.
Форум, вообще, казался ей самой приемлемой формой общения в сети. Говоришь только на те темы, которые тебя интересуют, и только с теми, кого хочешь услышать (ну почти так). Никаких внезапных стуков с идиотскими заявками вроде: «Привет! Я Большой жгучий перец! Хочешь сегодня погорячее, крошка?» как в аське, или чате каком-нибудь. Отлично. И вот – форум самоубийц. Международный. Чисто Российского аналога найти не удалось. Наверное, мы еще не так экономически развиты.
Общение на английском языке проблемой не было, так что, Марина зарегистрировалась и влилась в сообщество.

Gaspacho : А слышали про того мужика, который повесился прямо во время видео-конференции? Специально, конечно. Чтобы видели его уход в режиме он-лайн… Круто, правда?

Minor Earth: Да. Все новостные ленты писали. Но мне нужно уйти не для того, чтобы об этом говорили.

Kat: А для чего?

Minor Earth: Просто для того, чтобы уйти.

Будучи новичком в такого рода общении, Марина долго думала какой бы никнейм выбрать, как же, такая свобода, хоть Юлием Цезарем назовись, никто и не подумает прятать в психушку… но не придумала ничего лучше, чем Russian. Ей показалось, что других русских на форуме не было, и это было еще одной причиной, по которой она остановилась именно здесь.

Russian: Привет! Я новенькая. Читаю архив - так все интересно! Я приняла решение, но еще не выбрала способ. А вы, Minor Earth?

Minor Earth: Привет и тебе. А ты, правда, русская, или прикалываешься?

Russian: Правда.

Minor Earth: Говорят, у вас там и не по своей воле можно на каждом шагу коней двинуть. Теракты там всякие, криминал и все такое…

Russian: Угу, только мне, в этом смысле, не везет пока.

Minor Earth: Ну, добро пожаловать в наш клуб! Осваивайся.

Black Angel:  Да-да. Вэлком!!!!

Gaspacho :Я столько слышал о красоте русских женщин! А ты красивая?

Russian: Я вижу, вы не так уж и потеряли интерес к жизни ;

Kat: Мало ли, кто чего говорит. Может она русская красавица, а может потный арабский козел!

Russian: И вы тоже, Kat, интересуетесь не только смертью, а? ;

Black Angel: Да хватит вам! Всегда норовят загнобить новеньких. Не обращайте внимания, Russian, располагайтесь!


На следующий день Марина загрузила в качестве аватары собственную фотографию. Обитатели форума связали это со вчерашней дискуссией по поводу ее внешности, но на самом деле, ей пришло в голову, что, возможно, ее спаситель Борис каким-то образом увидит это фото, поймет, что она задумала, и примчится немедленно. Взрослая женщина и, бесспорно, состоявшаяся личность, чувствовала, что ведет себя, словно экзальтированный подросток, но ничего иного придумать не смогла.
Форум оказался затягивающей штукой. Даже отходя от компьютера, Марина продолжала анализировать сказанное другими участниками, и продумывать свои ответы. Постепенно выкристаллизовывались и личностные черты тех, с кем она так много говорила. Теперь каждый ник ассоциировался с определенным характером.
 Kat – типичная женщина. Склонная к истерике и склокам. Особенно из-за мужчин. Собственно, и суицид она задумала по причине катастрофической женской неудачливости. Мужики либо вовсе на нее не смотрели, либо если и смотрели, даже завязывали отношения, то оказывались подонками. Ею интересовались только те, кто не мог рассчитывать ни на что получше. Разумеется, как девушка не вовсе лишенная интеллекта, Kat осознала эту нехорошую тенденцию и обвинила себя в полной непригодности к жизни. Но продолжала надеяться на то, что на самом-то деле, все не так,  у нее была просто черная полоса,  вот придет принц, который обьявит  ей и всему миру, что она - сказочная фея, прекрасный лебедь, скрывавшийся под лохмотьями гадкого утенка, и миру станет стыдно за свою черствость и жестокость, а они с принцем будут жить долго и счастливо. Принц, однако, где-то застрял, и Kat, сходя с ума в отчаянии, придумала покончить с собой, но форум для самоубийц оказался населен молодыми парнями и ….
Gaspacho не проявлял себя так ярко, но впечатление сложилось и о нем. Этот молодой человек оказался слишком поэтом для своего окружения из меркантильной канадской молодежи, и прятал обостренную чувствительность к красоте за пародией на стиль поведения мачо. Но это, конечно, совсем не помогало. Он оставался чужим. В полном смысле слова. С ним говорили не дольше, чем требовали приличия, не пытались сблизиться по-дружески, смотрели с некоторым напряжением, и слушали только затем, чтобы потом презрительно пожать плечами, пересказывая содержание разговора другим, нормальным знакомым.
Black Angel производил впечатление истинного джентльмена. Марине он казался именно англичанином, хотя о своей родине он как-то ни разу и не упомянул, а в анкете форума, в графе «страна» значилось: «ад».
Это могло означать все что угодно,-  от «здесь слишком жарко», до- «ужасная страна, в которой я не могу жить».
Общался он на хорошем, даже можно сказать, несколько  книжном, английском, сразу взял новенькую под свою опеку, помог адаптироваться в сообществе. О будущей смерти говорил без лишней экзальтации и красивостей, а конкретно и просто, как об обычном житейском деле, которое хоть и требует подготовки, но ничего невозможного и необычайного собой не представляет. К нему прислушивались, его уважали, при нем старались не вести игривых бесед на посторонние темы. Этот человек всегда считал своим долгом одернуть разрезвившуюся молодежь, и напомнить, зачем существует этот форум. «Если вы ощутили вкус к жизни настолько, что начали флиртовать – здесь вам делать нечего. Полно ресурсов, где вы можете кокетничать и трепаться о ерунде вволю».  Высказываний в таком духе от ника Black Angel Марина видела немало. Неудивительно, что его сделали модератором.
Были и другие персонажи, с которыми Марина общалась более или менее активно. Были десятки способов оборвать ниточку жизни, обсуждаемых с разных сторон. Очень ли больно? Насколько надежно? Что чувствовали те, кому не удалось, кого спасли? Что выберешь ты?
     За пару недель на форуме  Russian оказалась так глубоко и прочно в теме, что мысль о смерти совсем уже не казалась ужасной. Обыденный круг ее мыслей состоял из предметов вроде уксусной кислоты, выходов на крышу высотки, приспособлений для петли,  различных таблеток, способных ввести в сон без возможности пробуждения и т.д.
Люди, решившие посвятить себя служению Богу не случайно старательно избегают общения в миру. Когда вокруг все говорят только о духовном – такая жизнь начинает казаться нормальной и единственно возможной. Будь монах вынужден жить среди обычных людей и зарабатывать себе на хлеб на каком-нибудь заводе, мировоззрение его неизбежно дало бы крен. То, что нормально для всех кто тебя окружает, волей-неволей становится нормальным  и для тебя самого. Говорить о бабах скабрезности, мечтать о лишней пол-литре, воровать, что плохо лежит - такова и есть жизнь. Монаху пришлось бы или уйти, или стать таким же, как прочие,- закусить селедкой и влезть, при случае, на какую-нибудь… Исключения редки. Личность, и вправду, во многом определяется кругом общения.
Так и Марина, общаясь с самоубийцами, постепенно прониклась ощущением, что все происходящее в их компании – вполне естественно и  единственно возможно. Уже и появления Бориса она, вобщем-то, не ждала. Или, скажем, почти не ждала. Единственным, что удерживало ее от последнего, решительного шага, была обычная деловая рутина, как ни странно. Бизнесвуман уже потеряла интерес к деньгам и карьере, но все еще не могла себе позволить подставить партнеров и коллег. И если способ уйти из жизни Марина сумела выбрать, то способа  по-тихоньку, безболезненно для прочих участников процесса, отойти от дел, у нее пока отыскать не получалось. Клиенты не желали разговаривать ни с кем кроме нее, начальство не представляло себе жизни без Марины Анатольевны, подчиненные постоянно чего-то не понимали, спрашивали, советовались, просили о помощи и заступничестве, надеялись на премии и повышения.
В один из дней Black Angel встретил ее на форуме неожиданно прохладно. Марине это был тем неприятнее, ведь она начала было испытывать симпатию к этому суровому молодому человеку. Ей  казалось, что монитор компьютера не разделяет их, а скорее наоборот - это плоскость, на которой они сходятся, как шахматные фигуры на доске, скользят друг к другу, как фигуристы по прямоугольнику льда, напечатаны рядом, словно буквы в одном тексте. Общаясь с темным ангелом, Марина впервые поняла, как рождаются чувства в Интернете. Раньше ей казалось, что все это - фантазии излишне впечатлительных  подростков и неудовлетворенных одиночек, потерявшихся в мире. Теперь же, будучи Russian, она стала понимать, что увлечься или даже  влюбиться в сети так же просто и естественно, как и в жизни. Спросите любого прохожего на улице,- за что он любит, например, свою жену. Он непременно станет бубнить про чудесный характер, отзывчивую душу и доброе сердце. Про ее волнующие округлости, и фирменные сочные котлетки он, конечно, тоже вспомнит, но молча. А вслух расскажет про ее верность и порядочность. Мы ведь  любим человека, прежде всего, за душевные качества и свойства ума, не так ли? Как раз это все прекрасно познается в общении через Интернет. Чтобы делиться интеллектуальными и духовными богатствами,  физический контакт не нужен.
 Вот человек, который сам выбрал себе имя, и уже этим что-то о себе сказал. Вот его слова, мысли, реакции на мысли других, вот его стиль общения и круг интересов. Узнавание-принятие-сближение.
Приходя на форум, Марина искала взглядом его ник, немедленно отправлялась в темы, где он что-то писал, и включалась в разговор. Чаще всего под его высказываниями ей хотелось написать только «+1», потому как, и сама она придерживалась того же мнения, а он выразил его раньше,  с безупречной ясностью и полнотой. Они одинаково не верили в чистоту  Церкви, считая священников почти сплошь мошенниками, весьма далекими от святости. Оба понимали, что как бы человек ни старался, ему не удастся жить долго и счастливо, так уж устроен этот мир: то тебя с работы выгонят, то близкий человек умрет, то раком заболеешь… Вобщем,  на форуме обсуждалось множество тем и по всем Black Angel и Russian  выступали солидарно. Может, это и называют родством душ? 
Единственное, что было Марине  непонятно - зачем Black Angel так рьяно блюдет тематику сайта? Почему его так выводят из себя любые проявления интереса к жизни, а не к смерти? Он желчно высмеивает тех, кто, по его мнению, только прикидывается самоубийцей. Чтобы почувствовать себя особенными, или чтобы их пожалели. Black Angel считает, что вставший на подоконник, и заоравший : « Я прыгну!», должен  прыгнуть. Если же нет - он достоин только презрения. Юношеский максимализм какой-то.
Кажется, теперь в трусы и показушники записана и она – Russian.

Black Angel: Привет, Russian ! Показатель счетчика времени вашего пребывания на форуме сделал бы вам честь на любом другом сайте. Вас бы записали в «гуру» какие-нибудь. Может, и поищете уже другое местечко? Такое, где можно трепаться о чем угодно, хоть годами. Здесь у людей, все-таки, вполне определенная цель.Марина растерялась. Вот тебе и родство душ. И ответить на эту отповедь нечего, не скажешь ведь: «Вы мне так понравились, Black Angel, что я  забыла, зачем сюда пришла». Глупо же.
 
Russian : Это  официальное заявление модератора? Или я вам просто надоела?

Black Angel: Бросьте ваши дамские ужимки. Моя позиция всем прекрасно известна.

Russian: Прекрасно! А сами-то вы, что же не торопитесь никуда уходить?

Марина написала это и ужаснулась – меньше всего ей хотелось, чтобы Black Angel просто взял и умер.

Black Angel: Дату своего ухода я назначил еще две недели назад.20-е августа. Для меня это важно. Кстати, это уже завтра. Хотите со мной?

Марина ошалело смотрела в монитор. Завтра? Что он такое говорит? Приятно, конечно, что зовет с собой, но ведь не в ресторан приглашает. И каким, интересно, образом? Как он это себе представляет?

Russian: Решили заткнуть за пояс парня, который повесился перед веб-камерой? Пошловато, однако.

Тут в левом верхнем углу экрана запульсировал желтый конвертик - получено личное сообщение. Марина открыла и увидела письмо от Lilly. Странно, они не общались раньше…

Lilly: Привет, Russian!Не ведись, пожалуйста, на этот развод! На форуме ходят слухи (в привате, конечно) что Black Angel- маньяк. Он доводит до самоубийства тех, кто никак не решается. И уже давно. Каждые месяца три он обьявляет, что пошел умирать, и меняет ник, чтобы  не говорили, что он сам трусит. Никто не может понять, зачем ему это надо. Наверное, он просто псих. Я подумала – вдруг ты не слышала об этом? И, на всякий случай, решила тебе написать.
 Пока!

Это коротенькое сообщение было прочитано получателем около четырнадцати раз подряд. Смысл послания был столь неожиданным, что никак не хотел укладываться в голове. Марина чувствовала себя персонажем не то голливудского триллера, не то теле-программы «Розыгрыш».
Тем временем, жизнь на форуме продолжалась, и, как это часто бывало, многие поддержали блэк энджела, рассудив, что они, самоубийцы, имеют право спокойно общаться здесь без посторонних.
Некто Prospero обьявил, что его виртуальная могилка уже готова и пригласил всех пойти посмотреть и оставить какие-нибудь прощальные пожелания. На изображении красивого серого надгробия он сделал скромную надпись с форумским именем и датами жизни и смерти. Дата смерти была: 19.08.2007.
Еще девица оставила во всех ветках форума одну и ту же надпись, набранную кричащим капслоком : « ПРОВАЛИСЬ ТЫ ПРОПАДОМ, ГРЕБАНЫЙ МИР!». Это тоже могло означать решимость сделать последний шаг. Кажется, Black Angel соберет сегодня неплохой урожай!
Марина замотала головой, словно отмахиваясь от бредовых событий, резким щелчком кликнула «выход», и кое-как  прибрав рабочий стол, взяла сумочку и направилась к выходу из кабинета. Руки плохо слушались, и никак не удавалось попасть ключом в скважину замка, чтобы запереть дверь. Она шумно выдохнула, закрыв глаза, и это помогло собраться. Ключ легко скользнул куда полагается, и замок бодро прощелкал три оборота. Марина сунула ключ в сумку и поспешила по коридору. В висках гулко стучало, и горло неприятно сжималось внутри. Разочарование в человеке, который так нравился, отвращение от внушаемости других людей, ужас от того, что чуть ли не у нее на глазах, юные глупые жизни обрываются из-за какой-то ерунды! Black Angel- чудовище! Только сейчас Марина осознала, какую странную, нелепую жизнь вела в последнее время, каким перевернутым был ее мир. Любой нормальный человек, встретив желающего свести счеты с жизнью, стал бы пытаться отговорить его, захотел бы помочь найти другой выход. А не подсказывал бы способ наиболее надежного крепления веревки к потолку! О чем она думала все это время? Как могла стать ТАКОЙ?
Коридор пятого этажа бизнес-центра, по которому шла Марина, был уже полутемен. Время позднее, сотрудники давно разошлись по домам. Однако впереди на ковровом покрытии пола - косой прямоугольник желтоватого света - в одном из кабинетов распахнута дверь. Марина, приближаясь, услышала неопределенный звук.
 Она поравнялась с освещенным дверным проемом и вздрогнула от неожиданности – ей навстречу катился в кресле на колесиках какой-то парень. Он остановился сантиметрах в десяти от ног в изящных туфельках, и поднял взгляд. Темно-карие глаза смотрели вопросительно на женщину, стоящую в дверях, будто соляной столп.
А Марина, не осознавая неловкости ситуации, разглядывала молодого человека. Густая, и на вид даже жесткая, щетка коротко остриженных темных волос. Белая рубашка, черный галстук, брюки – обыкновенный офисный наряд. Кожа бледная, а вот это нынче в офисах немодно.
-Господи! С ума я сошла чтоли! Уставилась на вас, как дура! Простите, пожалуйста. Вы просто меня напугали своим неожиданным появлением, вот я и….
-Да ничего страшного. За погляд денег не берут - парень улыбнулся, и откатился в кресле от двери вглубь кабинета, как бы приглашая войти.
Затем встал,  шутовски поправил узел галстука, задрал нос кверху, отставил ножку, прокашлялся, и театрально взмахнув рукой, произнес: «Позвольте представиться, мадам! Black Angel!».
- Я…ма-де-му-а-зель…- по слогам прошептала Марина.- Как-как вы сказали?
- Black Angel- уже без тени юмора повторил молодой человек.- В реале вы еще симпатичнее , Russian!
Без сомнения, парень истинно наслаждался, наблюдая за тем, как силится придти в себя ошарашенная женщина.
-Согласен, комплимент довольно банален.
Он обошел свою гостью и закрыл дверь. Прозвучал щелчок замка.
- Я не стану за нос вас водить, Марина Анатольевна. Вкратце, история такова: я выполнял свою миссию - очищал этот мир от гнилых людишек. Никакой крови, никаких ужасов и проблем с законом. Я нашел идеальный способ – пришел в место, где собирались эти невротики, вознамерившиеся свести счеты с жизнью, и всячески поощрял их стремления. Давил на сомневающихся. Издевался над боящимися.

Парень перестал ходить перед Мариной туда-сюда, и остановился, упершись жестким взглядом прямо в ее глаза. Когда он успел так разволноваться?
Вздутые жилы на шее, ходящие желваки, в глазах не то отблески электрического света, не то лихорадочный блеск. Только увидев эту неподдельную ярость, женщина испугалась по-настоящему.
« Маньяк…правда ведь, маньяк!»- мелькнуло в голове и ноги стали слабыми-слабыми.
- Тот, кто хоть раз задумался о возможности самоубийства, уже достоин смерти. Таких истеричных слабаков нужно смывать с лица земли их же кровью! Человечество никогда не выберется из вонючего болота, если не научится очищать себя от гнили.
-Да кто вы такой, чтобы быть судьей?!
Молодой человек коротко посмеялся
- Если вы подумаете хорошенько, то согласитесь со мной - каждый занимает в жизни ровно то место, на какое у него хватает наглости. Домохозяйке надоело, допустим, ползать по квартире с пылесосом, и она решает, что станет лучше писательницей. Выскочка!

 Но ее домохозяечьи мозги выдают такие тексты, которые весьма охотно раскупают такие же курицы, как она. И вот у нее слава, деньжищи, дом на Рублевке, и на разных ток-шоу ее представляют: «Прасковья Дулькина - писатель!». А учительница литературы, до муки сладостной влюбленная в классику, и пишущая по ночам прекрасный и горький дневник, стихи выплетающая такие, что ангелы над ними плачут, никогда не решится опубликовать и строчки. И умрет в нищете и одиночестве. Улавливаете?
Black Angel вскинул вопросительно бровь, но Марина не шелохнулась, и только смотрела на собеседника расширенными от ужаса глазами, едва дыша.

-Так вот, у меня хватило наглости стать, как вы выразились, судьей. И мне нравилось мое дело. Меня веселило, что все вокруг считают меня дурацким клерком, не зная, кто я на самом деле. Сам воздух становился слаще и упоительнее после того, как очередной истерик заявлял, что покидает этот мир, и не возвращался на форум…
Black Angel хлебнул воды из бутылки, стоявшей на краю стола и педантично завинтил  крышечку. И недолго помолчав, продолжил
-Одна беда. Я никогда не мог знать точно, наверняка, что слизняк действительно мертв. Я не видел этого! Но представлял, как должно быть прекрасно это зрелище… И тут – вы. На фото я сразу узнал вас. И, признаюсь, был поражен. Все считали вас этакой железной леди. Воплощением силы духа и символом жизненного успеха. Никто никогда не допустил бы и мысли о том, что вы замышляете… это. Но мне пришлось убедиться.
   Соображала Марина в этот момент крайне плохо. Дикость происходящего словно парализовала деятельность мозга. «Компьютер получил нелепую команду и отреагировал зависанием» - так сказал однажды их сисадмин . До чего же точно! Но, несмотря на то, что шестеренки в голове отказывались крутиться, Марина все же медленно осознавала, что хочет сказать этот странный и ужасный человек. Начала догадываться, к чему он клонит. Наверное, понимание ужасом отразилось в ее глазах, потому что парень осклабился:
-Сдается мне, вас не напрасно рекомендуют как женщину весьма умную и проницательную.
Все еще ухмыляясь, он нервно подергал узел своего галстука.
-И вы совершенно правы!- вдруг заорал он, и ринулся к Марине. Женщина отпрянула было назад, но уперлась спиной в дверь. И она завизжала так, как и не подозревала, что умеет. Black Angel сгреб жертву в охапку, и, не обращая внимания на ее кулачки, отчаянно колотящие без разбора куда попало, открыл дверь. Он тащил ее по сумеречному, пустому коридору и шипел, тяжело дыша:
-Это все-таки произойдет, и именно сегодня. Уже заполночь. Двадцатое августа, помнишь?

Еще минут пять назад Марина не могла отделаться от ощущения, что все происходящее уж слишком смахивает на дурацкий американский фильм, чтобы быть реальностью. И из-за этого не могла толком испугаться. Она оцепенела, не в силах придумать, как прогнать это наваждение. Теперь же, молодой сильный мужчина тащил ее, извивающуюся и вопящую, к лифту. Дьявольским весельем и азартом горели его глаза. Похоже, его заводило сопротивление жертвы. И совсем не похоже, чтобы он шутил.

-Куда?! Куда вы меня тащите?- прохрипела Марина, поскольку кричать уже просто не могла - голос был сорван, и сил не осталось.
-На крышу, милая- парень тоже, оказывается, подустал, судя по сбивчивому дыханию. Но держал крепко и влек вперед, не сбавляя скорости.
-Зачем?!
-Я уже сказал зачем, и не верю, что вы, такая умная женщина, не поняли с первого раза.
-Нет! Не надо! Пожалуйста! Не надо, ну не надо!
Когда она кричала это, без всякой надежды растрогать-таки  этого безумного, они миновали длинный коридор и оказались на площадке перед лифтами. Этаж был последний, и в углу притулилась лестница из металлических реек, ведущая на крышу.
-У тебя нет ключа, подонок!- Марина выплюнула эту фразу и очень надеялась, что подействует она если не как яд,  то, как ледяной душ.
-Есть - спокойно парировал Black Angel, но все же  осекся и остановился. На диванчике для курильщиков сидел мужчина. Курил. Но почему в такое время? Незнакомец тоже, в свою очередь, был заметно удивлен появлением растрепанной, запыхавшейся парочки. Вопли их он тоже, наверняка, слышал, только еще не мог понять, что все это значит.
-Помогите!- закричала Марина, собрав последние ресурсы своих голосовых связок. Получилось хрипло, но зато вполне доходчиво - Помогите! Спасите! Этот негодяй хочет меня убить!
Человек поднялся с дивана.
-Как? Я думал вы…
Black Angel рявкнул: « Проваливай отсюда, ты!»
-Неееет!- завопила Марина, но курильщик и сам понял, что ждать нечего. И ринулся на помощь. Кто первым ударил, женщина не разобрала, но как только началась драка мужчин, она оказалась на свободе. В ужасном виде, валяющейся на полу, но все же,- на свободе.
 Первой мыслью было, конечно,- бежать! Вызвать лифт и ехать скорее прочь отсюда. Она с трудом поднялась на ноги и, стараясь не слышать страшных резких выдохов, и неприятных звуков тяжелых ударов кулаков по телу, заковыляла к спасительной кнопке вызова лифта. Нажала. Зажегся желтый кружок и стрелочка. Она обернулась на дерущихся, и захлебнулась дыханием - один из них был… Борис! Бежать в одиночестве она сразу передумала. Но что делать-то? Судя по всему, он проигрывает Black Angel-у, хотя и бьется отчаянно.
Под страшным ударом ее заступник скорчился и упал на спину. Почти к ее ногам. Двери лифта открылись. Сейчас! Марина наклонилась и попыталась рывком втащить Бориса в лифт. Но он оказался слишком тяжелым. Однако, к счастью, достаточно сообразительным, чтобы понять, чего она добивалась. И среагировал мгновенно - вполз на четвереньках в кабину. Чертовы бесшумные двери закрывались слишком медленно! Black Angel в два шага пересек площадку и был готов заклинить ногой створки дверей, но Марина в малюсенькую часть мгновения сообразила что делать, и план ее сработал успешно- получив в лоб туфельку, маньяк от неожиданности ненадолго опешил, и этого оказалось достаточно. Двери сомкнулись, и лифт поехал вниз.
Внизу на ресепшене она разбудила дремавшего охранника, и вполголоса поговорила с ним. Тот засуетился и схватил телефонную трубку, зачем-то придерживая другой рукой фуражку на голове, и беспокойно озираясь по сторонам. Борис ждал поодаль.
Спустя минуту они вышли из здания. Вместе. Оба делали вид, что совершенно не замечают странной походки дамы, ковыляющей с одной босой ногой, и другой, обутой в уцелевшую туфельку.
Прохладный ночной воздух приятно охлаждал разгоряченные лица.
-Ну, здравствуйте, Борис.
-Да, в самом деле. Добрый вечер.
-Издеваетесь?- они переглянулись и засмеялись тихо.
-Ни в коем случае! - ответил Борис- все хорошо, что хорошо кончается.
-Наверное, так…
-Не сомневайтесь! Именно так и есть!
-Возможно. Но я боюсь, слышите, боюсь сейчас находиться одна. Вы понимаете?
-Да. Конечно. Вы правы. Я должен…просить вас…не зайдете ли на чашечку кофе? Я живу здесь совсем недалеко. Видите тот дом, со стеклянным фасадом?
-Уууу…элитка!
-Наследство, понимаете ли - Борис смущался с каждой минутой все сильней.
-Я не налоговый инспектор, чтобы спрашивать, что у вас откуда. Но кое-что другое выяснить должна - Марина посерьезнела – Ясно?
-Вполне.- коротко ответил Борис и взял спутницу под руку.

На кухне, оформленной в средиземноморском стиле, уютно фырчала кофе-машина. Было бы поздновато пить эспрессо, если бы не предстоял такой долгий разговор.
-Уж я не знаю, Марина Анатольевна, поверите ли вы мне. Но никакой другой истории рассказать вам не могу. Только ту, что была на самом деле.
Некоторое время назад на мой электронный ящик стали приходить странные письма. На английском языке. Странность первая - сервера, с которого отправлялись письма, не существует. Насколько я могу судить, я ведь постарался проверить. И вторая- автор, его зовут Брэд, просил оказать ему услугу. И не одну. Короче говоря, спасать от гибели некую леди. Борис, наклонившийся хлебнуть кофе, бросил на Марину быстрый хитроватый взгляд. А она ждала продолжения.
-Так вот. Он выдал мне кучу информации о вас. Родились-учились-не женились и все такое, а самое любопытное - точное время и место вашей предполагаемой гибели. И обстоятельства самым подробным образом изложил. И добавил, что допустить этого нельзя, ни в коем случае. Что это для него важнее жизни и смерти, вместе взятых. И денег обещал. Ну, вы знаете, наверное, сейчас запросто можно заплатить кому-нибудь, не выходя из Интернета.
Договаривая последнюю фразу, рассказчик пытливо разглядывал лицо своей гостьи, стараясь понять, что она чувствует. И кроме безграничного удивления не обнаружил ничего.
-Вам знаком кто-нибудь, кто мог бы, эээ…назваться Брэдом?
Марина в ответ медленно поводила головой вправо-влево
-Нет. Ума не приложу, кто бы это мог быть…
-Кто-то очень осведомленный, Марина Анатольевна. Сверхьестественно осведомленный, я бы сказал! Когда я впервые поехал по его, назовем так,- поручению, я все думал - не идиот ли я? Еду ночью, бог знает куда, непонятно зачем, получил письмо, видите ли!
 В том письме было все – номер поста ГАИ, километр трассы, номера вашей машины, ее цвет и все прочие подробности. Когда я подьехал в назначенное время к посту, я, честно говоря, был уверен, что все это ерунда какая-то, или бред, не знаю. Думал – посмеются надо мной гаишники, я поеду домой и потребую на работе отгулы на следующий день, и стану спать неделю кряду, чтобы в нормальное состояние рассудка вернуться. Как-то боялся за себя даже, за здоровье свое психическое. Вот. Представьте, как я был поражен, когда точно в описанное время, появилась именно та машина, и на той скорости, и фура потом тоже…
-Что за фура?
-Ну, фура неслась по встречке. Если бы вас не остановили, вы могли бы…ну то есть, Брэд уверял, что …вы разобьетесь. А вы не поняли?
-Нет.- глаза женщины были распахнуты удивлением - я тогда не очень… несколько не в форме была.
-Я знаю. Даже знаю, сколько промилле показала экспертиза. То есть показала бы, если бы не этот загадочный Брэд.
-И вы.
-Ну и я, в какой-то степени. Я был шокирован, я ничего не понимал, но решил что теперь, если он снова напишет, я сделаю все, от меня зависящее, без колебаний. Я удостоверился, что парень действительно знает, о чем говорит. Ну не хочет отвечать, откуда он это знает, так и Бог с ним, главное - предотвратить трагедию! Мне это стало нужно не меньше чем ему – спохватившись, что сболтнул кое-что лишнее, мужчина поднялся и подошел к холодильнику-
-Выпьете что-нибудь? У меня тут приличный ассортимент.
Марина, как всякая женщина, сразу почуяла причину смущения мужчины, но заострять внимания на этом не стала, не столько из скромности, сколько из-за того, что отчаянно желала услышать продолжение истории-
-И что же было дальше?
-Дальше - все по спирали. Его письмо с подробными данными. Поиск идей, как грозящую беду отвести и, собственно…как сказать?- спасательная оперция! Поскольку я не профессионал, оставаться невидимым у меня не получалось.
-Ой, лучше бы получалось. Тогда я ничего не подозревала бы, и меня не понесло бы на этот форум ужасный.
-Какой форум?
- Погодите! Вы не в курсе?
-Нет.
-Я провела чуть не месяц на форуме для самоубийц, надеясь, что вы меня там найдете и… я теперь понимаю, как это было чудовищно глупо.
-Ммм…на форуме я вас не находил, как вы уже поняли.
-Как вы тогда оказались сегодня у лифта? Не курите в квартире, и ходите в курилку бизнес-центра? На мой этаж?
-Забавная идея. Я получил письмо, представьте себе. Там было написано, что вы броситесь с крыши этого здания. Тогда-то и тогда-то. Я ждал вас у лифта, поскольку знал, что только там есть выход на крышу. Увидеть вас в компании я не ожидал.
-Постойте-ка, этот человек сообщал вам время и обстоятельства моей смерти? Которая уже, как бы, произошла? Я так понимаю?
-Да.
Марина уронила лицо в ладони. Молчали. Борис закурил. Выдохнув дым колечком, произнес-
-Вы не представляете, как я вам благодарен за то, что вы не устраиваете истерики, и не спрашиваете меня о том, чего я не знаю. Я, правда, больше ничего не знаю. Я все рассказал. И хотел бы разгадать эту тайну, не менее горячо, чем вы. Вы мне верите?
Женщине пришлось поднять лицо, хоть и не хотелось, чтобы кто-то видел ее такой, тем более он.
-Да. Верю.
-Спасибо.
-Нет уж, это вам спасибо.
-Так значит, на самом деле, вы не хотели расставаться с жизнью?
-Не хотела.
-А тогда с газом?
-Тоже.
-Понятно. Когда будущее влияет на прошлое, прошлое начинает влиять на будущее…
-Что?
-Это я так. Фильм вспомнил. «Назад в будущее». Не знаю к чему.
-Аааа.
Некоторое время оба молчали, глядя один на блестящую мойку, другая - на картинку, висящую на стене. Наконец, Борис решился задать вопрос-
-Вы, правда, не знаете, кто бы это мог быть?
-Вы про Брэда?
-Да.
-Представления не имею.
-А я думал, это ваш…ну, что он очень любит вас, но по каким-то причинам не может оберегать вас сам.
Марина всплеснула руками-
-Если и есть такой поклонник – Зорро, то я о нем ничего не слышала, и не помышляла даже.
-Вот как.
-Да так.
-Я понял. Это еще больше запутывает дело, но…
-Что но?
-Но я … да, я рад.
-Чему?
-Зачем вы спрашиваете?
Марина посмотрела на него с непередаваемой нежностью и накрыла его ладони своими -
-Хорошо. Я не буду больше. Не та ситуация, чтобы ломать комедии. Как бы там ни было, я счастлива, что мы познакомились.
-Современные женщины! Вы успели сказать раньше меня!- Борис упрятал ее ладошки в свои.
-Это я рад. Несказанно счастлив.

Глава № 11.

Кладбище.


Мишель немного волновалась, ведя машину. Как, впрочем, всегда в незнакомом месте. Это место было для нее неизвестным в превосходной степени. Другое полушарие, другая страна. Вроде бы, все очень похоже на привычную обстановку – современная автострада, по обочинам - отели, заправки, терминалы, прекрасные дома. Но девушка подсознательно искала не сходств, а различий, ведь она ни на секунду не забывала, что находится в России- стране такой же загадочной, как и столетия назад. Но кроме повального лихачества других водителей на шоссе, ничего особенного Мишель пока не замечала. Стрелка навигатора на поверхности ее мобильного коммуникатора (который, с виду, являл собою просто прямоугольный кусок ткани радужной расцветки) уверенно вела ее к месту назначения – кладбищу за городской чертой. В сам Санкт-Петербург путешественница пока так и не попала. Взяв машину в аэропорту, сразу же поехала к месту, ради которого и отправилась так далеко.
А оно находилось в живописном пригороде. Мишель  с большим любопытством разглядывала великолепные дворцы, видневшиеся из-за буйной зелени парков, ограниченных искусно сделанными ажурными оградами. « Какая древность! А красота какая!»- думала девушка и тянулась к интерфейсу, чтобы сделать запрос об истории этого места.
 Так, удовлетворяя и чувство прекрасного и любопытство одновременно, она приятно преодолела путь. Кладбище встретило ее шумом обильной зелени и бабульками у ограды. Пожилые дамы торговали букетиками,  какими-то лентами с надписями и прочей ритуальной атрибутикой. Мишель немного растерялась, ведь на таком традиционном кладбище с могилами и надгробиями, она ни разу не бывала. А уж тем более, в чужой стране. Мишель решила, что просто обязана купить хоть что-нибудь, и подошла к одному из столиков. Бабушки бойко затараторили свою немудреную рекламу, из которой иностранка, конечно, мало что поняла. Она просто ткнула наугад в один из букетиков. Чтобы понять, сколько с нее просят денег, Мишель включила на мобильном коммуникаторе функцию он-лайн перевода. Голос в авто-переводчика  произнес слово – перевод того, которое она задала, и девушке осталось только попытаться максимально похоже повторить его вслух:
-Сколко?
Почтенная леди что-то быстро заговорила. Мишель смутилась и повторила вопрос
-Сколко? – и добавила –Дьенег?
Тут бабуля в платочке неожиданно перешла на довольно ломаный, но все же понятный английский-
- Полдоллара, милая, за букетик. Только ведь, двое у тебя тут похоронены, так и цветов нужно взять для обоих. Да?
Мишель оторопела от неожиданного заявления этой леди. Если подумать, то и вправду, двоих людей, из похороненных на этом кладбище, она знала. Ни с одним из них она не встречалась лично, и тем не менее. Бабушка, пожалуй, права. Нужно взять два букетика. Только вот, откуда она знает?
Удивление иностранки было написано на ее лице так явно, что пожилая русская сочла необходимым пояснить:
- А откуда я знаю - не спрашивай. И сама не очень понимаю. Сейчас говорят про эти информационные поля разные, и все такое. Но я в эту науку не вникаю. Я чувствую, понимаешь? Да мы все тут такие. Сложилось так. У кого если есть дар ясновидения или целительства,  те здесь собираются. Для денег у нас вот торговлишка – бабуля вытянула вперед руку с одним из маленьких букетиков,- а людям помогаем только для души. Мзды не берем. Заговоры старинные, рецепты от болезней, песни народные – все тут поцелее, чем в любом музее! Женщина коротко хохотнула.
-Да тебе, я вижу, в нас нужды нет. Все у тебя хорошо, хоть и оплакала ты любимого, а на душе светло. Вот и умница. И ступай с Богом,- бойко лопоча по-английски, старушка успела произвести расчет с клиенткой, и вложить сдачу в ее ладошку, повлажневшую от волнения.
Мишель распахнула, сколь могла, свои азиатские миндалевидные глаза. Что происходит тут такое? Она медленно повернулась, и поминутно оглядываясь, направилась по гравийной дорожке к воротам кладбища.
Люди со сверхнормальными способностями не были редкостью, конечно. Их возможности изучала наука, их услугами широко пользовались власти и органы правопорядка. Экстрасенсы и сами часто были не прочь использовать свою одаренность для целей весьма прозаических. А иные из них провозглашали себя «человечеством будущего», и уверяли, что в скором времени люди обыкновенные вовсе перестанут существовать, не выдержав в естественном отборе конкуренции с ними, с людьми-индиго. Но чтобы с десяток экстрасенсов кучковались в одном месте, предлагая свою помощь бескорыстно – такого Мишель встречать еще не приходилось. Да и ясновидцев, выступающих одновременно хранителями народных традиций, она тоже не видела.
-Ну, вот тебе и самобытность, и национальный колорит. Хотела же!- путешественница улыбнулась своим мыслям и решила не размышлять пока больше о компании симпатичных кладбищенских ведьм. В конце концов, она явилась сюда с определенной целью.
Девушка обратилась к навигатору и на «платке» обозначилась подробная карта этого места, и пульсирующая стрелочка показывала дорогу к запрошенному обьекту. Через семь минут хода по тихим-тихим дорожкам между могилами, Мишель оказалась у нужного надгробия. Солнечный свет  с трудом пробивался сквозь густую листву деревьев, поэтому на кладбище было прохладнее и таинственней, чем за его оградой. Высоко над головой слышался шум ветра, путающегося в кронах. Где-то совсем близко заливалась щебетом птица. Покойно и одухотворенно здесь.
Мишель открыла калитку оградки, и прошла к захоронению. Два одинаковых памятника, рядом друг с другом, соединены миниатюрной колоннадой. Сами надгробия из серого мрамора, изображали стилизованные античные портики. У подножия - красивая клумба с цветами. Слева и справа - изящные кованые скамьи для посетителей. Мишель присела на одну из них, и протяжно вздохнула: «Ну, здравствуйте». Не так уж много может рассказать могильный памятник. Надпись очень короткая:

                « Кушакова Марина Анатольевна. 1972- 2053.»

Но все остальное помнят  те, кто приходит навестить дорогой сердцу прах. Каждый человек воздвигает себе нерукотворный памятник в воспоминаниях близких любимых и любящих. Чей-то обелиск возвышается в душах нескольких членов семьи, о ком – то помнят десятки или сотни людей. Чей-то след полностью сотрется уже через поколение. О ком-то станут помнить веками. Но все это неважно, потому что дата смерти еще не подводит финальной черты. Шансы не исчерпываются. Кажется, так. На кладбище подобные мысли совсем не кажутся банальными общими местами. Мишель снова вздохнула и перевела взгляд на другое надгробие из пары.                « Пересветов Борис Петрович. 1972- 2053». А если бы Марина Анатольевна взяла фамилию мужа, то надписи на памятниках были бы и вовсе неотличимы друг от друга с первого взгляда.
Да, Мишель никогда не видела этих людей, и даже еще не родилась, когда они уже умерли, но к их жизни имела самое непосредственное отношение. Ей казалось, что только приехав сюда, на эту семейную могилу, она окончательно попрощается с любимым и отпустит его навсегда.
Вспоминать - самое естественное занятие в таком месте. И Мишель вспоминала. Однажды  она оставила Брэда в его виртуальном пространстве, и отправилась на работу. Веселое солнечное утро будоражило улицы Нью-Йорка. Осенью каждый погожий день-  сам по себе радость. У Мишель же сердце пело еще и от потому, что она снова обрела того, кого считала потерянным навеки. Пусть и в таком странном виде. Чтож, это лучше, чем провалиться в болото отчаяния, без надежды хоть когда-нибудь еще раз услышать, увидеть, поговорить.
 Направляясь к метро, она увидела впереди какой-то водоворотик в потоке людей. Подошла ближе и поняла в чем дело – по улице шествовала Айрис. Знаменитая радиоведущая. Она первой догадалась использовать технические возможности для того, чтобы работать прямо среди своих слушателей. Она не сидела в эфирной студии, как это традиционно делали ее коллеги, а ходила по городу, забредала в магазины и парикмахерские, ездила в такси, и обедала в ресторанах, общалась с людьми, сплетничала, ругалась, торговалась, признавалась в симпатии. Все это транслировалось в прямом эфире радиостанции, разбавленное модной музыкой, которую ведущая выбирала и заводила тут же, на ходу.
 Шоу Айрис имело бешеный успех во всем мире. А те, кому везло встретить ее за работой на улицах города, бывали счастливы крикнуть ей: « Хей, Айрис! Привет!» или даже походить следом некоторое время, если не надо было спешить по делам. Вот и теперь, яркая, весьма модно одетая девушка, шла в сопровождении дюжины любопытных.
Проталкиваться через кучку фанатов Мишель и в голову не пришло бы. Она просто включила радио на своем коммуникаторе.
- В Нью-Йорке прекрасная погода и надеюсь, сегодня мое шоу не будет испорчено правительственными сообщениями о каком-нибудь рухнувшем здании или обьявлением о срочной эвакуации. Ужасно надоели все эти техногенные катастрофы и террористические акты. Хочется прожить этот яркий день радостно. А вам?- Айрис обернулась к сопровождающим.
-Да, детка. И нам, конечно, тоже хочется!- Фаны отвечали хоть и нестройно, но идейно согласованно.
-Тогда давайте танцевать! Что бы ты хотел послушать такого танцевального, лысенький?
Тот парень, к которому обратилась ведущая, отчаянно смутился и не смог сказать ни слова.
-Я так и знала! Он хочет танцевать под хит « Fever»!
Окружающие одобрительно захихикали и услышали в приемниках этот зажигательный трэк. Коммуникаторы позволяли окружить голову пользователя полем звука высокого качества и регулируемой громкости. Но на расстоянии пяти сантиметров от головы слушающего было уже абсолютно тихо. В этом невидимом  «звуковом шлеме» можно было разговаривать по телефону, наслаждаться любимой музыкой, или как сейчас, например, прослушивать радио-шоу.
Подпевая модной песенке и пританцовывая, радиозвезда развернулась и зашагала по направлению к тому перекрестку, рядом с которым стояла Мишель. Они поравнялись как раз в тот момент, когда трэк отзвучал. И Айрис, выхватив взглядом из толпы именно Мишель, обратилась к ней:
-Привет, красавица! Как дела?
-Отлично, спасибо. Ужасно рада, что встретила тебя сегодня- Мишель улыбалась, стараясь скрыть волнение. Не каждый день приходится слышать себя в эфире популярнейшей программы!
-Какая вежливая девушка! За это дадим ей возможность передать привет. Давай, не стесняйся! Пусть твоя бабуля расплачется или бой-френд захлебнется горячим кофе от неожиданности! Давай!
- Ну…передаю привет Брэду Маккормику и…и Марине из Санкт-Петербурга!- выпалив это, Мишель сама изумилась: « Что я делаю в этом мире, если, когда выпадет случай, передаю приветы мертвым? Почему?».
Но Айрис восприняла это, разумеется, как обычный привет и, взмахнув на прощанье рукой, зашагала дальше.
А Мишель весь оставшийся день, то и дело, возвращалась мыслями к любимому, который сейчас занят тем, что изо всех сил старается сохранить жизнь неведомой женщине, хотя, вообще-то, та умерла много лет назад.
Вернувшись вечером домой, девушка первым делом подключила компьютер к большой плазменной панели, чтобы видеть теперь Брэда «в натуральную величину».
Сегодня она застала его уютно вытянувшимся в шезлонге, на берегу бирюзового моря. Он насаждался солнцем, бризом, коктейлем со льдом, и сигарой.
- Привет, дорогая! Я устроил себе маленький отпуск!- Брэд улыбался вошедшей с искренней радостью.
-Здравствуй, Брэди. Знаешь, я передала тебе привет в радио-шоу.
-Серьезно?
-Да. Не знаю, что на меня нашло. Надеюсь, никто из знакомых не слушал в это время Айрис. Конспиратор из меня неважный.
- Не переживай. Вряд ли это так уж опасно. К тому же дела движутся неплохо. Мы уже передумали умирать от бешенства. Конечно, Марина теперь выдумала новую штуку. Маккормик сделал вид, что горестно вздыхает.
- Жизнь, похоже, совсем ей опротивела! Не знаю, чем она может быть так недовольна. Эта женщина – воплощение успеха!
 Прекрасная карьера, достаток и все такое, в то время, как многие ее соотечественники едва сводили концы с концами, и не могли себе позволить приобрести малюсенькую квартирку, у Марины были прекрасные апартаменты в престижном районе, и загородный дом, и надежный доход… Как думаешь, почему ей приспичило травиться газом?
- Боже мой! Она отравилась газом?
-Увы.- Брэд сокрушенно закивал головой,- к сожалению, это так.
Мишель немного рассердило ерничанье друга над смертью  этой женщины.
-Я бы не хотела, чтобы ты забавлялся, говоря об этом. Хорошо?
Молодой человек посерьезнел, и не столько с удивлением, сколько с уважением взглянул на подругу.
-Конечно, дорогая извини. Ты права. В любом случае нужно испытать отчаяние, чтобы решиться на подобное. Ей, наверняка, пришлось несладко.
Мишель вполне удовлетворилась этими извинениями:
- Я подумала – может это из-за одиночества? У нее же ни детей, ни мужа, так?
-Да. Она одна. Ты считаешь от одиночества можно так страдать?
Девушка всплеснула руками:
- Разумеется! Брэди, ты что, не человек? Неужели тебе не нужен кто-то, кого можно любить, ждать, заботиться? Кому можно всегда довериться, что бы ни случилось? Неужели жизнь не кажется тебе пустой и никчемной без всего этого?
- Не кажется. Я понимаю, что огорчаю тебя таким ответом, но ведь не врать же? Одиночество для одних каторга, для других - свобода. Я из вторых. Конечно, неплохо, когда есть любимый человек, это даже очень здорово, но это не главное.
Мишель откинулась на спинку кресла и отвернула лицо от экрана. Они никогда раньше не говорили серьезно, тем более на такие личные темы. И лучше бы не говорили и дальше. Самодостаточность – прекрасное качество. Однако, женщине бывает трудно смириться с тем, что она в жизни мужчины – не главное. И она, и, возможно, ее дети. Спрашивать Брэда о том, что же тогда главное, ей совершенно не хотелось, начнет болтать эту их вечную мужскую ерунду про Дело, Долг, Самореализацию и прочее. Вслух она произнесла только:
-Может, потому ты и не живешь никогда до старости. Потому что ты эгоист. Ты ни к чему и ни к кому не привязан. Ничто тебя не держит, перекати-поле.
В следующие несколько минут молчания Мишель старалась угадать,- сильно ли обидела друга. Но он, очнувшись от раздумья, произнес:
-Очень надеюсь, что ты права. Если так, тогда у меня есть шанс. Борис, видишь ли, неравнодушен к Марине, как я понял. И если они, в конце концов, познакомятся и понравятся друг другу. Как знать, возможно, у нее и появится та самая привязанность, из-за которой ей придется отмечать солидные юбилеи. Весьма вероятно.
Брэд поднялся с шезлонга и побрел к барной стойке, декорированной под туземное жилище из бамбука и соломы. Там нахимичил еще порцию коктейля и возвращался к шезлонгу, неторопливо загребая в задумчивости песок босыми ногами.
- Не в этой жизни, Брэди - шептала Мишель, глядя как любимый слоняется по пляжу - если и суждено тебе узнать, что такое настоящая любовь и привязанность, то не в этой жизни. Господи, как жаль!
Все свободное время Мишель проводила с Брэдом за деятельностью, которая оказалась даже увлекательной. Архивы государственных учреждений, банковские счета,  медицинские карты, туристические визы. Все документы позволяли точно и подробно представить себе течение жизни человека. Любопытно, а сама Марина догадывается ли, сколько оставляет разных следов? Она всего лишь сходила подлечить зуб, а информация об этом зафиксирована, и говорит нам о том, что такого-то числа, месяца, года, гражданка Кушакова была жива и заботилась о своем здоровье. Не так уж мало.
Дата смерти упомянутой гражданки все изменялась на более позднюю, правда, Борису приходилось для этого побегать.
Мишель все никак не могла выведать толком у Брэда, каким образом ему удается переписываться с человеком из прошлого.
-Ким, мне надоело уже слышать эти вопросы. Я не могу обьяснить, как добился этого, кхм, эффекта.
-Почему?
-Это слишком сложно, я не сумею подобрать слова. Сложно и просто, в одно и тоже время. А как такое растолкуешь?
-Хотя бы попытайся.
Маккормик приставил к своему виску вытянутый указательный палец и  со звуком: «бэнг!», свалился за борт яхты. Сегодня у парня было морское настроение и, общаясь с ним, Мишель была вынуждена слушать скрип корабельных снастей, хлопанье парусов и крики чаек. Хорошо хоть не штормило.
Спустя пару минут морячок уже взобрался обратно на палубу, и мокрющий мельтешил в поисках полотенца.
-Брэди, совершать эти диковатые маневры с купанием, правда легче, чем попробовать обьяснить кое-что своему партнеру?
Парень вздохнул и сбежал по трапу вниз, в нутро своей яхты. Вскоре он явился одетый в белоснежный махровый халат и с чашкой дымящегося эспрессо.
-Давай, плейбой, говори!
- Тебе, Ким, надо в полиции работать. Следователем. Ты раскручиваешь меня, как будто я что-то знаю. А я не знаю на самом деле! Можешь не верить, но это так. Просто, исходя из своего несколько необычного опыта, я предположил, что мироздание являет собой только информацию и больше ничего. Она по-разному хранится и передается, но сути дела это не меняет. Малюсенькая невидимая глазу ДНК несет огромный обьем информации, там записано все о твоем теле. Крошечная капля каких-то химических веществ определяет какими будут твои глаза, рост и все прочее. Если тебя не впечатляет маленький мир, посмотри на большой - расположение небесных тел в галактике – это тоже код!
А для информации нет времени и остальных измерений, понимаешь? Нет прошлого, как такового. Есть информация о нем. Это же касается и будущего и настоящего, их просто нет, не существует в том виде, который мы представляем. Оставалось преодолеть одну трудность. Из прошлого в настоящее информация идет естественным образом. А вот в обратном направлении – никак. Ну не считая ясновидения,- Брэд хитренько сверкнул глазами.-
- Кстати, именно все эти экстрасенсы показывают нам, что мы имеем гораздо большую власть над информацией, чем принято думать. Без всяких технических приспособлений, опираясь только на ресурсы собственного организма, человек способен очень на многое. Но я технарь. Так что вариант,- найти пророка в России начала 21-века, мне не подходил. И я создал программу. Назвал ее «Туннель».
- Тебя вдохновил ТОТ туннель?
-Да. Признаться, они здорово похожи.
Маккормик поднялся и подошел вплотную к плоскости экрана. Он был чрезвычайно серьезен, когда говорил, глядя прямо в глаза Мишель:
- Хочу сразу тебе сказать, что подробнее о  принципах работы этой штуки я распространяться не могу. Чем меньше будет носителей такой информации, тем лучше. Это вещь довольно опасная, если подумать. Без обид, хорошо? - Конечно, дорогой. Я полностью с тобой согласна. Мне лучше не знать подробностей. Понимаю.
- Ты молодчина. Спасибо тебе.
-Незачто. Ну, вернемся к нашим баранам?
Брэд рассмеялся:
-Знали бы они, как ты их!
- Да если бы они, вообще, что-то знали о том, чем мы с тобой занимаемся!
И однажды Брэд и Мишель обнаружили, что добились своей цели. В архивах было четко написано, что Кушакова М.А. скончалась в возрасте 81-го года. Спустя пару месяцев ушел из жизни и ее муж Борис. Они оставили двоих детей и пятерых внуков. Одна правнучка готовилась появиться на свет. Миссия выполнена.
  Отметить успех решили без лишнего шума. В конце концов, ведь следующим шагом должно стать расставание навсегда.
Брэд построил у себя зеркальное отражение комнаты Мишель, и получилось, будто они сидят вместе, в одном помещении, не разделенные поверхностью монитора. Волнующая иллюзия.
Девушка оценила старания своего друга, и тем больнее было сознавать, что это, может быть, их последний вечер вместе.
Самый странный роман ее жизни вот-вот должен был закончиться.
Они зажгли свечи и открыли доброе красное вино. Терпкость крови винограда так гармонировала с горечью принятия разлуки. И вот теперь, Мишель Ким здесь, на кладбище под Петербургом. На могиле женщины, которая освободила ее любимого. Которая и была - он. Странно, конечно, все это звучит. Главное, не думать вслух - улыбнулась себе Мишель – а то еще, чего доброго, посадят к ограде, букетиками торговать. Там такие речи в цене.

Оставалось сделать последнее. Послание Брэда. Она обещала прочесть его не раньше, чем сегодня, и подумала, что эта могила будет самым подходящим местом. Мишель положила на колени свой радужный платок, погладила его, и через мгновение получила изображение. Брэд Маккормик в какой-то библиотеке или книжном магазине. За его спиной огромный стеллаж,  уставленный солидными томами с золотыми буковками на переплетах. Приглушенный рассеянный свет выгодно оттеняет мужественные черты лица ее друга. Закрыв кулаком рот, парень коротко прокашлялся и начал:

- Привет, дорогая Мишель. Думаю, ты была умницей и видишь это послание тогда, когда меня уже нет. В каком-то смысле, нет. Но это неважно. Я хотел еще раз поблагодарить тебя за твою помощь и …любовь. У меня нет слов, чтобы выразить, как я признателен. Жаль, что мы стали близкими друзьями так поздно. Правда, очень жаль.
Однако есть и хорошие новости.- Маккормик заговорщицки подмигнул - Хочу открыть тебе секретик. Думаю, тебе любопытно будет узнать что ты и Борис…
 Вобщем,  я -душа № 5 и Марина – душа № 5…это ты знала. Борис душа № 12 и ты Мишель, ты – душа № 12. Правда, здорово?! И больше скажу, ты тоже выполнила свою миссию. Это мне точно известно. В чем она состояла, тебе придется пока поразгадывать самой. Если, конечно, будет такое желание. Тратить время этой удивительной жизни на дурацкие головоломки. В любом случае, дорогая, спасибо за все, и до встречи на следующем уровне!
Брэд вскинул руку в прощальном жесте, и улыбался такой искренней и светлой, такой родной улыбкой,  что Мишель разрыдалась.
А плакать на кладбище еще легче и естественней, чем вспоминать. Всхлипывать и подвывать она прекратила тогда, когда почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Глаза отчаянно щипало, но Мишель удалось разглядеть, что поодаль, за оградкой, на дорожке, стоит женщина в платке, и будто ждет,  когда ее заметят. Только убедившись, что ее приближение не напугает плачущую, женщина подошла, и поднесла Мишель бутылку воды.
-Спасибо – прерывисто произнесла Мишель, и выпила все содержимое бутылки большими, болезненными, судорожными глотками. Пока она пила, незнакомка в платке уже успела скрипнуть тоненько калиткой оградки, и удалялась по тенистой дорожке неведомо куда. Сразу стало легче. Может от воды, а может от неожиданной бескорыстной помощи. Интересно, что это за женщина? Пришла проведать кого-то, из лежащих здесь?
Или она постоянно ходит по кладбищу, ища, не нуждается ли кто-нибудь в ее участии? Может это ее миссия, кто знает? Кто знает, в чем состояла моя миссия? Что я сделала такого? За что получила «зачет»? Брэду нужно было всего лишь дожить до старости. А для этого пришлось научиться пускать в свою жизнь другого человека. Привязаться, нести ответственность, бояться тысячи разных вещей, но храбро сражаться за их общий маленький мир. Каждый день бороться за счастье, в течение долгих лет. Это было бы так просто для меня и почти невозможно для него. И все же, ему удалось. Возможно, без меня и не удалось бы. Может, все получилось у нас обоих именно потому, что мы были вместе? Как знать…Ясно тут только одно - в чем бы ни заключалась твоя жизненная задача, это обязательно что-то простое. Банальное и доброе. Роди сына, посади дерево, построй дом. Не навреди, не укради, возлюби…. Что-то из этой оперы. Мы обычно не любим, когда нам, таким разумным и уникальным, тычут в нос эти затасканные прописные истины. Но почему-то мы все еще здесь. А не на следующем уровне.

До обратного рейса оставалась еще уйма времени. Как человек любознательный, Мишель решила посвятить его обычным занятиям туристов. Добравшись до Петербурга, она отправилась на экскурсию по городу. Величественные дворцы, мосты и памятники, захватывающие перспективы, поразили ее не столько своей красотой, сколько тем, что Мишель видела их раньше!
Вспоминать долго не пришлось – квартира Маккормика запечатлелась в ее памяти четко. В том числе, и кухня, где стенные панели транслировали изображения Медного всадника, Зимнего Дворца, Петропавловской крепости…Теперь девушка уже не сомневалась в том, что именно эти виды для украшения жилища, Брэд выбрал не случайно. Хоть и сам не знал об этом. Всю дорогу до аэропорта Мишель размышляла о том, что, наверное, в жизни, вообще, очень мало случайного, и пыталась представить себе, откуда взялась та, или иная ее привычка или склонность. Почему она любит именно живопись французских постимпрессионистов? Каким может быть происхождение ее дурацкой фобии - боязни брать в руки емкость с горячей жидкостью? Из-за этого вечно приходится просить кого-нибудь донести кофе от стойки до столика в кафе… Даже просто извлечь тарелку супа из «кормушки» и поставить ее на стол, для Мишель – проблема. Возможно, одна из ее жизней была мучительно прервана горячей жидкостью? Например, ее облили кипящим маслом во время штурма какой-нибудь древней крепости.
А может, привычка педантично закрывать за собой все двери, даже межкомнатные – тоже возникла неспроста? Стараясь найти ответы на эти бесчисленные вопросы, Мишель нафантазировала столько, что хватило бы на целый роман. А, чем черт не шутит, может взять и написать книгу?

    Мишель Ким не вернулась из Петербурга домой. Крушения самолетов, к сожалению, все еще не редкость.