Часть Вторая.
Полоцкий компромисс Владимира Святого.
Ряд положений в истории формирования древнерусского государства носят явно предположительный характер. Ярким примером тому служит вопрос о роли наследников Владимира Святого в процессе начала дробления обширной державы. Нет полной ясности даже в вопросе общего количества самих наследников. Считается, что в своем добровольном изгнании (978-980 гг.) Владимир женился на богемке и имел от нее сына Вышеслава. Возвращение же на Русь он ознаменовал женитьбой на полоцкой княжне Рогнеде, от которой имел Изяслава, Мстислава, Ярослава и Всеволода. Еще одним сыном Рогнеды является Святополк. От третьей жены у Владимира были Святослав и Мстислав, от четвертой, болгарки – Борис и Глеб. При этом речь идет о девяти наследниках князя по мужской линии. Далее к ним добавляется еще трое: Станислав, Позвизд и Судислав. Данное добавление сопровождается оговоркой о том, что данная троица “родилась, кажется, после”. Этих “добавленных” сыновей Владимир обошел в процессе раздачи (987 г.) наследникам уделов. Однако в более позднее время Судислав упоминается в качестве князя Псковского. И это упоминание носит опять-таки предположительный характер. Примечательно, что сам Псков не упоминается среди уделов сыновей Владимира. Аналогичная ситуация связана с историей другого города Северо-Восточной Руси, Смоленска, князя которого радимичи признали своим государем (984 г.), за три года до утверждения Владимиром детей на княжение (рисунок 2)! Древлян Владимир усмирил, но овладеть Смоленском (городом, в который князь никого из сыновей на княжение не направлял) ему так и не удалось. Третий город (расположенный на дороге из Пскова в Смоленск) Полоцк, хотя и давался Владимиром в княжение сыну Изяславу, но имел еще более туманную историю. Владимир изгнал Рогнеду (с сыном Изяславом) в бывший удел ее отца, в Полоцк. Однако построил для них новый город (Изяславль) к юго-западу от Полоцка и Смоленска. Так что Изяслав числился князем Полоцким только сугубо номинально. Почему, при этом, сам Полоцк остался недосягаем для Изяслава, сумевшего лишь на год пережить собственную мать (показательно, что сын Изяслава пережил своего отца всего на два года)? Как сумел Судислав стать князем Псковским (предположительно)? Какое право имел князь Смоленский не признавать над собою власти Владимира? Все эти и многие другие вопросы, связанные с историей обособления Северо-Западной Руси неожиданно находят свое вполне строгое логическое объяснение в рамках излагаемой ниже гипотезы.
Из всех детей Владимира Святого предлагается считать родными лишь тех, кто получал из рук Киевского князя во владение древнерусские города. Прочих же следует считать усыновленными им. Сама идея усыновления Владимиром родных племянников не нова. Считается, что старший сын Рогнеды, Святополк был внебрачным ребенком Ярополка, рожденным в доме Владимира уже после убийства Ярополка Владимиром и пленения им Ярополковой невесты Рогнеды. Подобная, широко распространенная версия выглядит достаточно вольной, т. к. просватанная за Ярополка, полоцкая княжна Рогнеда жила еще в доме своего отца Рогволода. Что, в соответствии с нравами того времени, означало ее принадлежность еще отцу, но не мужу. Начиная в 980 году войну с Ярополком, Владимир (доводясь младшим братом Ярополку и Олегу) уже имел собственного сына Вышеслава. Тем более могли иметь сыновей и его старшие братья. Однако факт сватовства Ярополка к Рогнеде свидетельствует скорее об отсутствии наследников у киевского князя, нежели об их наличии. Вместе с тем, предание о князе, рожденном после смерти собственного отца, имеет вполне историческую подоплеку. Позвизд – это, скорее всего, не собственное имя (явно выпадающее из характерного списка княжеских имен), а прозвище, вполне созвучное идее рождения его обладателя позже смерти собственного отца! Наличие же у Позвизда старших братьев (в лице Станислава и Судислава) так же делает маловероятным отцовство Ярополка. Наконец, чрезмерно кощунственной выглядит сама мысль (непреднамеренного, как в версии со Святополком) усыновления Владимиром детей им же убитого своего старшего брата. Гораздо логичнее предположить, что речь идет о сыновьях среднего брата – Олега, убитого Ярополком. Владимир, в этом случае (убив убийцу князя Олега - отца Станислава, Судислава и Позвизда), вполне мог претендовать на место их второго отца.
Племянники Владимира со временем обосновались на землях Северо-Западной Руси. Близость этой территории к Европе, с ее устоявшимися традициями перехода престола от отца к старшему сыну, позволяет понять причины непризнания возмужавшим князем Смоленским власти Киева над собою. Ход последующих событий позволяет рассматривать в великокняжеских претензиях Станислава лишь начальное звено подготовки Рогнедой государственного переворота на Руси. После того как Станиславу Смоленскому в битвах с дядей (981-984 гг.) удалось утвердить свою власть на Северо-западе Руси, следует попытка убийства Рогнедой самого князя Киевского. Лишь по счастливой случайности Владимир Святой смерти избежал. То, что данному покушению позже были приписаны чисто бытовые мотивы и полностью затушевана политическая подоплека событий, равно как и замена казни Рогнеды ее ссылкой, свидетельствуют о продолжении борьбы Владимира за великокняжеский титул на Руси. Ссылка Рогнеды в ее родной, но уже неподконтрольный Владимиру Полоцк, сопутствовала назначению этого города в удел ее сыну Изяславу. Реализация подобного политического шага означала бы признание фактической зависимости от Киева всей Северо-Западной Руси на общих основаниях с прочими провинциями государства, удельными князьями которых с 987 года становились подлинные сыновья Владимира. Такой поворот событий явно не устраивал Станислава, срочным порядком выделивший Псков и злополучный Полоцк в уделы своим меньшим братьям: Судиславу и Позвизду. Полоцкий кризис явился кульминацией борьбы (981-987 годов) за ярополково наследство между Станиславом и Владимиром. Кризис получил мирное разрешение в форме компромисса. Изяслав не получил Полоцка, а Станислава с братьями Владимир усыновил. Усыновление племянников от старшего брата снимало для Владимира главное (в глазах монархической Европы) препятствие к его великокняжескому титулу на Руси. С другой стороны, Станислав становился старшим сыном (и, следовательно, главным наследником) Владимира Киевского. При этом князь Смоленский сохранял за собою всю полноту власти на северо-западе Руси и обеспечивал мирное спокойствие на рубежах с Русью Киевской. По своей сути, псковский компромисс, сохраняя статус-кво, лишь откладывал решение вопроса о великокняжеском титуле до кончины Владимира Святого, ибо родные сыновья киевского князя явно не собирались признавать над собою власти Станислава. Один из них, Ярослав (впоследствии прозванный Мудрым), упреждая кончину Владимира Святого в 1015 году, даже вывел свой новгородский удел из состава Киевской Руси. Его примеру готовы были следовать все прочие удельные князья. В этой ситуации Станислав счел за меньшее зло избрать вендско-балтийскую ориентацию политики своей (гораздо более чем Новгород неподконтрольной Киеву) державы. Но это уже совсем иная тема.
Что касается Полоцка, то Позвизд, ставший его правителем вместо назначенного самим Владимиром Изяслава, покорно следовал в фарватере политики своих старших братьев: Станислава Смоленского и Судислава Псковского. Те, в свою очередь, безусловно, продолжали сверять свои действия со своей приемной матерью Рогнедой. Очевидно, что роль княгини Рогнеды в истории Полоцкого княжества вполне сопоставима с ролью княгини Ольги в истории Киевской Руси. Настроенная решительно против Владимира с самого момента его возвращения из добровольного изгнания в 980 году, Рогнеда, конечно же, не могла простить “сыну рабыни” смерти своих ближайших родственников: отца и братьев. И тот факт, что сыновья древлянского (в рамках рассматриваемой гипотезы) князя Олега смогли уверенно обосноваться именно в полоцкой земле, свидетельствует в пользу предположения о том, что именно княгиня Рогнеда являлась душой и движущей силой всех антивладимировских событий 981-987 годов. Не случаен и выбор Смоленска в качестве главной цитадели сил антивладимировской коалиции. Этот опорный пункт не только прикрывал собою полоцкие земли, но и перерезал прямую связь Киева со стратегически важным Новгородом, так, что князю Владимиру пришлось восстанавливать данную связь обходным, “восточным” путем, через Ростов. Тем не менее, расчет Владимира Святого на то, чтобы вбить клин в ряды своих противников, командировав в Смоленскую Русь собственного сына, полностью себя оправдал. Племянники Владимира терпели на своей земле сына киевского князя лишь до тех пор, пока жива было княгиня Рогнеда. Вскоре же по ее смерти (1000 г.), при мало известных обстоятельствах, умирает и Изяслав (1001 г.), а город Изяславль, в дальнейшем, просто перестает упоминаться в летописях.
В свете излагаемой версии древних событий, сие могло являться лишь следствием удачного штурма Изяславля и гибелью его князя при обороне города. Штурмовали же просуществовавший лишь 14 лет город, безусловно, усыновленные Владимиром князья, во главе со Станиславом. Скудные летописные сведения этого периода свидетельствуют лишь о том, что после смерти Изяслава князем полоцким стал его сын – младенец Всеслав. Так же, как прежде сам Изяслав, Всеслав являлся (в глазах Киева) законным князем всей полоцкой земли, то есть чисто номинальным правителем всей северо-западной Руси. Однако, в отличие от отца, младенец Всеслав действительно жил в Полоцке. Жил, правда, не долго, всего 2 года, после чего благополучно умер, передав “свое” княжество брату Брячиславу. Довольно странные обстоятельства княжения младенца Всеслава заставляют подозревать, что после падения Изяславля, он был доставлен в Полоцк в качестве боевого трофея победителей. В Полоцке Всеслава “побратали” с подлинным князем этого города – Позвиздом. После чего необходимость в сохранении жизни младенца Всеслава полностью иссякла, и добрых традициях того времени он был принесен в жертву языческим богам. Обряд человеческих жертвоприношений на Руси времен Владимира Святого хорошо известен по эпизоду 983 года, когда жребий выбрал из жителей киевских юного варяга в качестве подобной жертвы. Этот эпизод оставил свой след в летописях единственно по причине того, что несчастный оказался христианином. Он и пытавшийся спасти сына от ритуальной смерти отец стали “первыми и последними мучениками христианства в языческом Киеве”. Наша православная церковь чтит их под именами святых Феодора и Иоанна. Если бы не это обстоятельство, то едва ли нам сейчас был бы доподлинно известен данный древний обычай, видимо широко практиковавшийся на Руси. Обычай, который с большой степенью вероятности вносит ясность в вопрос подлинного имени Позвизда, князя Псковского. Им оказался Брячислав Олегович (рисунок 3).
Династическая схема рисунка 3 составлена на основании косвенных фактов древнейшей истории и потому не претендует на абсолютно объективный характер. Тем не менее, именно данная схема наиболее логично вписывается в канву поступков и деяний далеко не последних лиц государства. И весьма многие события в истории Древней Руси обретают внутреннюю логику и гармонию именно в описанной схеме родственных связей князей. Данные связи существенным образом упрощали, вначале Вещий Олег в княжеской мясорубке 882 года, а затем (век спустя) Владимир Святой своим киевским походом 980 года и полоцким компромиссом 987 года. В результате чего на Руси утвердилась династия Йорика Датского, а в Дании – Трюгвера Синеусого.