Наверно, люди всегда будут разделены не внешностью, не национальностью, не здоровьем. Внешность можно приукрасить гримом, париком, одеждой. Национальности можно объединить
общим языком. Здоровье можно поправить в больнице, на курорте, в спорте. А мозги можно только тренирновать упорно, изучая науку, улучшая свои знания ежедневной любознательностью.
Но, как спортом не каждому дано заниматься в полную силу, так и мозг человеческий имеет ту планку, выше которой подняться бывает невозможно. В общем, есть люди труда физического, и есть люди труда умственного.
Мой друг был предназначен природой к труду исключительно физическому. Был он силён в армейские годы службы. Носил сапоги только с разрезанными голенищами. Из-за слишком раздутых икроножных мышц никакие сапоги не лезли. По службе это было не положено. Вот этот факт и превратил моего друга Анатолия в человека умственного труда. В Советском Союзе это было сплошь и рядом возможно.
Сам Анактолий учиться в школе мог только очень тяжело. Науки давались ему только до девятого класса. Когда он остался в девятом классе на второй год, плюс ещё и в четвёртом тоже проучился два года, учителя отказались пытаться его поучить ещё раз. Добро бы по одному предмету. А такую гроздь двоек этим учителям было едва ли осилить.
В общем отпустили его с миром в мир физического труда. Но получилась неувязка. В детстве Анатолий, завидуя мне в рисовании, увязался со мной ходить в Дом пионеров. Рисовал он не блестяще, но мнение о своём таланте имел.
Когда пришло время служить в армии, сапоги его и направили в мир умственного труда. В строю он портил бравый вид советского солдата этими разрезанными сапогами. Так он оказался в офицерском клубе. Вид у него был не только серьёзный, но и устрашающий. За
неимением в своей голове сомнений о своих способностях Анатолий стал полковым художником.
В основном, всё его искусство направилось на писание длинных текстов с необыкновенной скоростью. Копируя тексты солдатской присяги, призывов Коммунистической Партии, Анатолий навострился списывать тексты без ошибок. Заслужив уважение товарищей и командиров, он вступил в ряды Коммунистической Партии.
После службы в Армии Анатолий меня часто поражал своими физическими подвигами. Но как художник, был он в тех рядах миллиона "писателей" по красному белым. Я всегда удивлялся, что с такими физическими данными он мог работать на укладке асфальта, на прокладке газопровода. Да просто каменщиком!
Ведь у нас всегда был любой труд почётным!
Но, как коммуниста, его держали на работе в ПТУ, не смея указать ему, где ему лучше работать.
Развал Советского Союза его очень больно ударил. Коммунизм рухнул, партийный билет уже не был железным щитом. Да тогда и не коммунисты славно помучились. В общем, вышел на пенсию, как все малоизвестные труженики.
И вот встретились. Был Анатолий и одет плохо, и рост у него уменьшился значительно. Я-то какой рост имел, тот же у меня и остался. Анатолий был ростом с меня, а стал где-то внизу. О зубах поговорили. У меня ещё что-то во рту осталось, даже без запасных челюстей могу жевать. А у Анатолия ничего не осталось. Но что осталось, так это могучие руки!
Мои были намного тоньше, когда мы сцепились в рукопожатии. О ногах я судить не могу. Они у Анатолия в штанах были спрятаны.
Но меня поразило уменьшение роста друга детства. Я буквально нависал над ним! Ведь и я занимался всю жизнь умственным трудом, да и он вагоны не толкал своей кисточкой.
Единственно, что я делаю до сих пор, так это совершаю физические подвиги, то-есть, не прекращаю поднимать тяжести, несоразмерные с моей комплекцией и возрастом.
Может быть, если бы Анатолий занимался не умственным, а физическим трудом, рост и у него бы остался прежним? Кстати, насчёт зубов. У художников они гибнут из-за красок и растворителей. Не они ли и уменьшили рост моего друга детства?
Мне жалко, что я ничем не могу помочь Анатолию. В детстве я часто утолял голод в его семье. Наверно, он получает слишком маленькую пенсию. Ведь он сегодня уже не коммунист!
Ижевск, 2012 год