Как-то мне довелось побывать на одном литературном мероприятии районного масштаба, посвящённом творчеству Александра Ивановича Куприна. Все согласятся со мной, что программы большинства подобных сборищ однообразны, скучны и представляют собой убогое зрелище, организуемое «для галочки», но мне в тот день всё равно было нечем убить время и, вдобавок, на этом вечере предстояло встретиться с несколькими знакомыми, с коими по окончании официальной части планировалось более живое неофициальное общение. Да и ещё просили в заключительной части сказать что-нибудь приличествующее моменту…
Небольшой зал библиотеки был заполнен её работниками, представителями районного отдела культуры, и множеством школьников и студентов. Кто пришёл сюда по собственному желанию, а кто по принуждению – судить не могу, но количество вторых, как это у нас водится, конечно же преобладало.
Пребывающая в последнем приступе молодости полная дама монотонно, порой сбиваясь и подолгу ища потерянное место в тексте на многочисленных листках, зачитывала биографию писателя и по завершении этого мучительного процесса уступила место юной студенточке, лицо которой было изуродовано очками с ужасно выпуклыми линзами. Мне сперва даже показалось, что стёкла очков наполнены водой – так жутко они выглядели. Возможно, этой отважной девушке чтение вообще противопоказано, может, из-за него она и носит эти очки, и читая книжки, продолжает терять последние остатки зрения? Как бы то ни было, а её облик произвёл впечатление, я проникся уважением к юной особе, которая, впрочем, с первых же фраз разочаровала, начав нести чушь о «большевистской чуме», о «зверях в кожанках», пустивших «в расход» тысячи милых, интеллигентных, культурных людей, каковыми были, по её представлению, офицеры царской армии. Она плакала о Белой гвардии, о её сторонниках, клеймила позором слуг большевистского режима, из-за которых многие сыны России в одночасье были лишены своего Отечества.
«У них отобрали Родину, их горячо любимую Россию, у них отобрали всё, во что они верили, во имя чего жили! – в состоянии экзальтации причитала очкастая девица.- Сейчас нам открыта вся правда, сейчас мы видим какими они были на самом деле, и знаем, что ни один из них не заслуживает того презрения, той ненависти, которая изливалась на «белое» движение в годы коммунистического правления. Они достойны сочувствия, понимания и сострадания. Невозможно оспорить тот факт, что уничтожая Белую гвардию, коммунисты уничтожали лучших сынов России!»
Она так зажигательно закончила свою речь, что если бы в самом конце выкрикнула призыв «Долой Ленина из Мавзолея!», то половина зала точно рванула бы в Москву выносить Ильича вперёд ногами из давно обжитого закутка.
Появился хмурый старшеклассник, волоча за собою расшатанный стул и затёртую по подъездам гитару. Гитара настраивалась в последний раз около полугода назад, играл парень отвратительно, но всё же ему удалось проголосить «Четвёртые сутки пылают станицы» и сорвать жидкие аплодисменты.
Ещё одна несовершеннолетняя особа прочитала мутный стих собственного сочинения, пропитанный кладбищенской тоской и безысходностью, который, по мнению девочки, должен был показать слушателям всю полноту трагедии русской «белогвардейщины», но на деле свидетельствовал лишь о суицидальных наклонностях автора.
Моё выступление было недолгим. Как же мне хотелось заставить собравшихся в зале подумать о том, чем они всё это время занимались в зале библиотеки, говоря и слушая бред! Ведь Александр Иванович со своим творчеством «уплыл» куда-то в сторону сразу после краткого знакомства с его биографией, уступив место плачу и стенаниям по величию царской России. Причём представление об этом «величии» основано лишь на лубочных картинках, выхваченных из литературы того времени и, что ещё хуже, из фильмов, созданных нашими современниками. Ну не вырисовывается из этого правдивой картины, хоть убейте!
Государство, в котором я родился, рос, учился, которое сформировало меня как личность, тоже рухнуло в одночасье. Рухнуло всё, что было мне дорого, всё во что я верил. Новый режим обозвал меня болваном, совком, коммунистическим быдлом и сообщил, что всё, к чему я стремился – выдумка. Я не присягал новому государству, потому что подобно тем «недобитым буржуям» 18-го года, в своих 90-х считал, что «нет России, разворовали Русь-матушку»! Я белогвардеец, ребята! Настоящий, живой белогвардеец! Так почему же вы не прольёте на меня потоки своего понимания, сострадания, почему не протянете мне руки помощи? Или в ваших глазах я всё же не совсем белогвардеец потому, что не участвовал в новых «кронштадских» мятежах, не сёк шашкой сторонников нового правительства и не пылали из-за меня по четверо суток донские станицы? Или из-за того, что, проиграв, не удрал в излюбленное место всех русских политических изгоев – в Париж?
В чём причина, ответьте мне?
Мы любим придумывать сказки и верить в них – это отличительная черта русской нации. Мы придумали Иванушку-дурачка, доказавшего нам, что и с пустой головой можно неплохо существовать. Мы создали Илью-Муромца, Добрыню Никитича и Алёшу Поповича, и сказки о них убедили нынешнего министра обороны, что трое ладных парней смогут успешно выполнять функции целой армии по защите земли Русской. Мы верим, что зло всегда проигрывает само собой, для этого не стоит даже напрягаться – ведь во всех сказках именно так и происходит, - а добро во что бы то ни стало победит.
Мы верим, что если бы в своё время Сталин подружился с Гитлером, то мы и немцы сейчас были бы «в шоколаде», а Америке давно наступил бы кердык. Что если бы не было Октябрьской революции, то сейчас была бы не жизнь, а «разлюли - малина» - все ходили бы сыты, пьяны и носы в табаке.
Всё это такая же «сказочная» чушь, как и лирические песни о «цвете русской нации», изгнанной из России большевиками. Всякие они были, эти изгнанные и уничтоженные. Обычные русские люди, со всеми своими достоинствами и недостатками, у которых их же соотечественники, бесцеремонно отняли Родину.
Такие же как и я, белогвардеец новой России.