В этом же, 1047 году, батюшка совершает третий поход в Мазовию против Моислава. Дружину возглавил Ярослав и его зять, король польский Казимир I
Июнь месяц выдался жарким. Весь славянский мир готовился к празднованию праздника Ивана Купалы. Мария уговорила Анну в Иванову ночь с 23 на 24 июня, принять участие в самом важном празднике. Она не горела желанием предаваться в Иванову ночь веселью, но Мария настояла.
– Возможно, это последний год, который мы проводим вместе! – грустно заметила та и княжна уступила.
– Ну что ж, повеселимся! Ты права – это могут быть последние годы в моём девичестве.
Лукаво усмехнувшись, подружка воскликнула:
– Нужно так отпраздновать, что бы запомнить на всю жизнь!
– Только без излишеств! Всего в меру! – отреагировала Анна.
– Ты стала осторожна. Где твоё озорство и буйная фантазия?– недоуменно глянула Мария.
– Может ты не заметила, что мы выросли? То, что можно в малолетстве, сейчас непозволительно.
– Вера предков – основа нашего естества, – серьёзно произнесла та. – Я призываю тебя отпраздновать самый значительный, таинственный и почитаемый праздник наших пращуров – и только!
Анна не могла не согласиться с Марией и утвердительно кивнула. На том, и порешили.
.Значение купальских празднеств в народном сознании было велико и воспринималось не только как ритуальное купание. В нём переплелись языческие верования с христианскими канонами, связанными с Иоанном Крестителем, то есть крещением водой. Сам христианский святой, воспринимался во времена Анны Ярославны, как языческий бог Иван Купала. У восточных славян купальские обряды сохранились вплоть до XIX, а, в некоторых местах до середины XX веков. Одним из главных обрядовых действий, было разжигание костров на берегу реки или в поле, и прыгание через него: так называемое очищение огнём. Кто выше прыгнет, у того и удачи в жизни больше, Все ритуальные действия были направлены против нечистой силы. Купальская ночь – самая короткая ночь в году, и по народным поверьям: одна из самых страшных. Она относилась к тем временным периодам в рамках суток, и в рамках календарного года, когда, согласно мифологическим представлениям, границы между человеческим и потусторонним мирами, стирались и были проницаемы. В эту ночь активизировались вредоносные действия демонологических существ, колдунов и ведьм. Деятельность нечистой силы и колдунов была направлена против людей, животных и хозяйств вцелом. Верования в нечисть были настолько сильны, что любое противодействия им не осуждались, и всячески поощрялись. Вместе с тем, праздник Ивана Купалы считался временем молодёжи и молодых пар, возраст которых, в народном сознании соотносился с периодом расцвета пышности и буйства самой природы. Молодёжь гуляла и проказничала, разрешая себе непозволительные и несовместимые с моралью того времени, выходки. В ночь на Ивана Купалу снимались многие запреты, в том числе и на любовные отношения между мужчиной и женщиной. Разное происходило в эту ночь – представим это:
День был жаркий. Оживление на Подоле – больше обычного. Молодёжь собиралась небольшими группками и шумно прогуливалась по песчаным пляжам Днепра. Некоторые на лодиях, отправлялись на остров, который позднее получит название Труханов остров. Там, загодя заготавливались стволы небольших берёзок и молодых дубков для купала (костра). Мария, от имени княжны, передала указание Мстиславу с несколькими дружинниками сопровождать их на остров. Тот выразил недовольство, узнав, что они собираются принять участие в праздновании за пределами княжеского двора.
– На острове небезопасно. Почему княжна не хочет участвовать в обряде с двором? Матушка, вряд ли даст дозволение, – сдвинув брови резко отреагировал он на указание Марии.
– Это я уговорила, – виновато опустила Мария глаза.
– Ну конечно, я и забыл! Везде – ты! Всё тебе неймётся! – досадливо сдвинул брови Мстислав.
Настал черёд обидеться Марии, Глянув с вызовом, она отреагировала с раздражением:
– Неужели ты считаешь, что оберегая княжну, ты убережешь её от жизни? Слава Богу, творя с ней разные шалости и проказы, мы узнали немного больше, чем это положено!
– Княжна она, а не ты! – не уступал дружинник.
– Но я дочь воеводы и её подруга, а не девка дворовая! – Мария повысила голос. – Не считай меня легкомысленной. Просто я хочу, чтобы Анна, прежде чем её отдадут на чужбину за какого-то принца или короля, узнала со всех сторон и нашу жизнь!
Девушка чувствовала свою правоту: понимал это и Мстислав. Он опекал Анну с детства. Настало время понять, что княжна уже выросла в прекрасную деву – деву, которую он сам безумно любил.
Мстислав, вздохнув, спросил сам у себя:
– Н-да! Что же делать?
Глядя на его обескураженный вид, Мария уже пожалела за свою резкость, и, улыбнувшись и сделав жалостливое лицо, попросила:
– Мстиславушка, нам очень хочется посмотреть на настоящее ритуальное действо – мы уже взрослые.
– Ну, а как быть с матушкой Ириной? Вы подумали о ней?
– С тобой она отпустит нас куда угодно! – видя, что тот уступает, девушка подбежала к нему и поцеловала в щёку.
– Подлиза ты, кого угодно уговоришь. Где Анна?
– У матушки, готовит для неё целебный отвар из кореньев.
– Хорошо, пойду к княгине, поставлю в известность о ваших причудах.
Мстислав отправился к Ирине. В светелке княгини была княжна и две девушки: Любава и Евдокия. Они хлопотали, помогая Анне готовить целебный отвар. Вопреки ожиданию, княгиня не возражала против желания девушек, сказав только:
– Будь осторожен Мстислав, зорко охраняй их. Пусть девчата увидят настоящую Иванову ночь – чай пора уже. – Немного помолчав, добавила – На Ярилины игрища, не пустила бы, а эта ночь, нужна им для защиты от всякой нечисти, да и вообще... – она неопределенно махнула рукой.
Не все присутствующие в горнице, в том числе Анна и Мария, поняли, что подразумевала княгиня под словом «вообще». Но Евдокия и Мстислав, догадывались, что она имела в виду. Для девушек это было впервые. Ярослав не позволял им раньше принимать участие в празднествах. Княгиня велела взять с собой двух старших дочерей воеводы Вышаты – Ольгу и Мирославу. Девчата готовились недолго.
Евдокия, ранее участвовавшая в ритуалах Ивановой ночи, взяла с собой несколько больших холстов ткани и кувшин. Мстислав приказал дружинникам из княжеской охраны Улебу и Роману, отправляться на остров вместе с ними. Две небольшие лодки вместили шесть девушек, трёх охранников и кавалера Мирославы, Глеба – сына новгородского воеводы и друга Мстислава. По реке сновало множество лодий, с которых над водной гладью разносились крики и смех. Слышны удары бубнов, а свирели наигрывали весёлые мелодии. Большинство направлялось в сторону острова. Добрались к нему, когда солнце, спрятав огненный диск, отдавало день в объятия ночи. Сумерки начали скрывать очертания противоположного обрывистого берега. С 23 на 24 июня (по старому стилю) – день равнялся ночи. После Ивана Купала он уменьшался, а, увеличивающаяся ночь, предвещала наступление зимы. Сойдя на берег, они огляделись, заметив невдалеке множество, заготовленных купал (костров). Часть из них, зажигаемые трением (по обычаю) дерева о дерево, только начинали разгораться. Рядом уже толпилась, поющая обрядовые песни, молодежь.
Взяв за руку Марию, Мстислав потянул прибывших к одной из разложенной, но ещё не зажженной куче дубовых поленьев и небольших стволов берёзок. Возле неё сновало несколько девушек и парней. Узнав княжну с Марией и Мстислава, они почтительно приветствовали тех. Молодую княжну знали все в Киеве. Она многим помогала: кому советом, кому целебным настоем трав от хворей, а кому, и попросту едой и прочими вещами. Делала Анна это так, что получивший помощь, никогда не чувствовал себя униженным. Некоторые, долго потом ломали голову: то ли, сам попросил, то ли, княжна уговорила взять.
Радушно принятые, девушки начали собирать цветы для венков, в изобилии растущие рядом, а мужчины занялись костром. Сумерки сгущались. Взошла луна, отражаясь холодным мерцающим светом в водной глади реки. Палочка, приложенная к сухому стволу небольшого деревца и, вращаемая в руках одного из парней, задымила, а сухой дерн, лежавший рядом, вспыхнул несмелыми язычками пламени. Спустя мгновение, они рванулись вверх, разрастаясь буйным испепеляющим огнем. Венки были быстро сплетены и увенчали чело каждого из присутствующих. Мария – одела венок на голову Мстислава, а Анна – на голову Улеба. Роман получил венок от Ольги, ну а Глеб, конечно от Мирославы. Костер разрастался, обдавая присутствующих теплом и ароматным дымом. Треск дерева, пожираемого огнем и пламя, рвавшееся вверх – завораживали. Наступал торжественный момент. Взоры устремлены на купалу, покорявшего величием огненной феерии. Как по команде девушки и парни взялись за руки, а Евдокия запела песню.
– Сегодня у нас Купала,
– Не девушка огонь раскладала – подхватили дружно в хороводе.
– Сам Бог огонь раскладал…
Песня полилась над рекой, набирая силу и зачаровывая все вокруг загадочной магией. Вся нечисть: колдуны, ведьмы, вурдалаки, должна была бояться Огня, разложенного самим Богом. Анна знала песню, хотя в праздновании Ивановой ночи принимала участие впервые. Она держала левую руку Мстислава, нежную и ласковую. Княжна ощущала его тепло, тепло небезразличного ей человека. – Знает ли он? Догадывается ли? Даже Мария не ведает мою сердечную тайну. – Мысли сосредоточены не на песне. Подружка, держась за правую руку Мстислава, не пела, а шептала ему что-то на ухо. У Анны ревниво кольнуло сердце. Спохватившись, только и подумала: – Что это я? Ведь Рольф давно договорился с Ярославом выдать Марию замуж за Мстислава. Знает ли он сам об этом? Вопрос – без ответа. Знает ли сама Мария? Наверное – знает. В любом случае, я могу лишь пожелать дорогой подружке, счастья и любви с этим человеком. Он не для меня, как не для меня и любовь будь к кому другому. – Она взглянула на него, всегда спокойного и уверенного, и поймала его взгляд. – Отвечая что-то Марии, он смотрел в ее сторону. – Мне это кажется, вернее он, как всегда меня охраняет. – Анна встряхнула головой, отгоняя опасные мысли. – Придёт время, и меня продадут какому-нибудь принцу, продадут, как рабыню!
Не весело у молодой княжны на душе. Это заметила Мария. Она перестала петь, и озорно подмигнув Анне, перебивая старую печальную песню, завела высоким серебристым голосом:
– Как на горушке на горы,
На высокой, на крутой,
На высокой, на крутой,
На раздольице широкой,
На раздольице широкой,
Жарко дубье горело,
Жарко дубье горело,
От соседнего костра подошли несколько парней с бубнами, и начали выбивать в такт песне. Залились трелями свирели, еще нескольких прибежавших юношей. Песнь зазвучала быстрее, веселее, заражая ритмом хоровод. Танцующие начали, ломая его движение, притопывать и, меняя шаг, стали славить Купалу. Слова песни потонули в гаме и крике. Заражаясь общим весельем, Анна отбросила печальные мысли и в полный голос поддержала подружку и Евдокию с Мирославой. Голос у неё красивый, мелодичный, и, затухающая, было, песня с новой силой разнеслась, перебивая возгласы и смех.
– А в том жару свекор мой, .
А в том жару свекор мой,
Пойти дубье тушити, .
Пойти дубье тушити,
Решетом воду носити, .
Решетом воду носити, .
Своего свекра решати.
Песня связывала мотив огня-воды с плотскими взаимоотношениями свекра и снохи – это распространённая и осуждаемая тема у восточных славян.
Незаметно, темнота опустилась на землю – ночь вступила в свои права. Пламя костра освещало хоровод, играя тенями на лицах молодых людей. Отблески пылающего купалы, погружали окружающий мир в таинство природных явлений, таких необычных и загадочных. Отбиваясь на водной глади реки – они заставляли трепетать пугливых девчат и осторожничать даже самых отважных парней. Именно в это время, и в эту ночь, река была наиболее опасна. Русалки только и ждут, когда неосторожные, купальщики подойдут поближе к берегу. Девушки невольно придвинулись к костру, а юные отроки, подшучивая над ними, начали строить гримасы и кривляться. Не забывали и о хмельных медах. Стоявший у небольшой кади с медовухой парень, подавал участникам ритуальных действ небольшой ковшик, с наполненным до краев хмельным напитком. Желающий выпить выбегал из хоровода, остальные останавливались, подбодряя его прибаутками. После этого танец продолжался. Любителей выпить было немало, поэтому хоровод под общий хохот, то останавливался, то опять продолжал движение. Мария несколько раз брала ковшик и подносила дружинникам. Мстислав, пригубив, выплеснул содержимое в костер, поминая батюшку Якуна, погибшего в походе против ромеев. Он, Роман, Улеб и Глеб, были сдержаны к хмельным напиткам: – у них служба. Анна тоже не приветствовала хмельное зелье, поэтому, когда неугомонная Мария принесла и ей, укоризненно покачала головой и, отпив глоток, хотела отдать обратно, но послышались возгласы:
– Пей до дна! Пей до дна! Купала не любит, чтобы его почитали наполовину.
Хоровод остановился. Десятка два юношей и девушек смотрели на свою княжну. Пришлось выпить. Ковшик оказался не таким уж и маленьким. – Я столько не выпила за всю свою жизнь, – мелькнуло в голове. Хмельные напитки делали человека слабым, в этом она была убеждена и уважала тех, кто этому зелью успешно противостоял. Мстислав – был среди них. За всё время, что она его знала, княжна ни разу не видела его во хмелю.
А её ангел-хранитель, словно откликаясь на мысли княжны, нежно сжал ей руку и вывел из хоровода. Мария с Евдокией, Любавой, Мирославой, Ольгой, Улебом, Романом и Глебом – остались. Луна освещала вокруг всё загадочным магическим светом. Теплый ветерок, легким ласковым дуновением обвевал разгоряченных танцами людей. Кубок с напитком поднесённой Анне, начал оказывать действие. Горячая волна разлилась по телу. Анна почувствовала лёгкость и небольшое головокружение. Нет, она не была пьяна, но все вдруг стало более близким и привлекательным. Ей захотелось забыть всё на свете и смеяться, петь, танцевать. Грустные мысли отступили и княжна ласково улыбнулась Мстиславу, державшему её за руку, словно девочку, которую боятся потерять в толпе. Ей захотелось и его развеселить, уж очень он был серьёзен.
В это время кто-то крикнул,
– Очистительный Батюшка-Огонь! Будем очищаться.
Девушки выстроились по парам с кавалерами. Пламя купалы стояло ещё высоко. Первый смельчак перепрыгнул костёр ближе к краю. Его девушка, подобрав рубаху выше колен, последовала за ним. Прыжок был опасным, – неровен час и в пламя попасть. Но, кто может остановить молодёжь. Парни должны показать свою удаль, а девушки, ни в чём не хотели им уступать. Крики, шутки смех. Наступал момент, когда всех охватил всеобщий азарт соревнования: – кто выше прыгнет. Не всем удавалось сделать этот важный ритуальный прыжок. Огонь костра, угрожающе полыхал языками пламени, норовя ухватить очередного смельчака.
Мирослава, сделав небольшой разгон, прыгнула вслед за Глебом и попала прямо в костер. Одежда на девушке вспыхнула словно факел. Никто не понял, что произошло, а, поняв, закричали от ужаса. Глеб, обернувшись после прыжка, и, увидев свою Мирославу в огне, молниеносно подскочил к ней и сорвал одежду. Девушка не пострадала и не успела даже понять, что произошло. Через несколько секунд, увидев себя обнаженной, она стыдливо прикрыла груди руками. Присутствующие взорвались одобрительными криками. Кто-то выкрикнул
– Долой одежду! Она не гожа при очищении!
Девчата несмело взялись за подолы рубах, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Но Мария, что бы не оставлять Мирославу в столь плачевном виде, решительным движением рук сбросила рубаху и, сверкнув великолепно сложенной фигурой, совершила прыжок через центр костра. Ее гибкое, тренированное тело, под громкий гул одобрения и хлопанье в ладоши, перемахнуло прямо через центр купалы.
– Долой одежду! – дружно зазвучали голоса, и в следующее мгновение девушки и парни, сбросив с себя, ставшие ненужными коты и камизы, начали неиствовать вокруг костра. Глеб, пытавшийся найти какую-то ткань, чтобы прикрыть наготу Мирославы, поняв бесполезность затеи, сам снял всё, что на нём было и увлёк её к костру. Азарт и волнение охватили присутствовавших. Мы не можем осуждать, дорогой читатель, обычаи предков восточных славян, которые сохранились вплоть до ХХ века. Я могу опустить лишь некоторые подробности, чтобы не шокировать твой благочестивый ум. То ли ещё было, когда праздновали день весеннего плодородия на Ярилу, почти накануне Ивановой ночи. Эротический элемент, как символ плодородия присутствовал от начала празднования «Молодого Ярилы» и до его конца – «Старого Ярилы». Подробности, можно найти в книгах по русской мифологии. Ну, а что же Иванова ночь? Это было только началом. Хоровод перестают водить, и наступает момент, когда прыжки через костер полностью завладевают вниманием всех присутствующих. Весёлые выкрики, улюлюканье, одобрительные возгласы. Гремят бубны, свистят сопилки, разливаются трелью свирели: – на острове стоит гомон и крик. Всеобщее возбуждение охватывает толпу. При этом, все не забывают быть начеку, чтобы не попасться в лапы нечисти. Уберечься от заклятий колдовских сил и охранить от них своё имущество и урожай – главная задача проводимых ритуальных действ. Исполнять их без одежды, которая только мешала. никто не стыдится – это придает Ивановой ночи определенный смысл, подчеркивая единство Творца Природы со своими детьми. Девушки с кавалерами, упорхнув от костра, уединяются парами в глуби острова. О чём они шепчутся, какими любовными утехами занимаются, – догадаться не трудно. Мирослава не совсем ещё пришла в себя от страха, и жалась к Глебу.
Мария, чтобы привести её в чувство схватила девушку за руки и начала кружиться. Затем, увлекая в танец и Глеба, стала им что-то говорить, сопровождая рассказ очаровательными гримасами. Обнаженные тела девушек влекли к себе парней, поэтому парочки всё чаще удалятюся в ночную мглу. Наконец, и Мирослава, охваченная всеобщим ражем, шепнув несколько слов Глебу и, поцеловав в щеку подружку, увлекла кавалера подальше от глаз вглубь острова. Мария недолго оставалась одна, через минуту она уже взяла за руку Ольгу и потянула ту прыгать через костёр. Прыжок – удался. Роман последовал вслед за ними. Спустя некоторое время и Ольга с Романом исчезли в темноте острова. А, как же наша княжна? Мария после неизвестно какого по счёту прыжка, получая одобрительные овации, наконец-то решила увлечь и Анну в обрядные действия. Она подскочила к ней, стоявшей рядом с Мстиславом и Улебом и, не стесняясь своей наготы, весело сверкнув красивыми глазами, прокричала подруге:
– Ты так и будешь стоять? Праздник скоро окончится!
Она обняла ее и чмокнула в губы.
Анна от неожиданности не нашла сразу что ответить. – Я же княжна! – мелькнуло в голове. Но, затем, окинув взглядом царившее кругом веселье, произнесла вслух:
– Я, как все! Я со своим народом! – и, не задумываясь о последствиях, сбросила, шитую бисером, рубаху-камизу.
Мстислав только охнул.
– Что ты делаешь? Ты же … – от неожиданности он не знал что сказать.
– Здесь нет различий, мы дети Природы!
– Что скажет княгиня?
Нерешительно переспросил воин. Он не мог отвести взор от божественного, манящего тела. Оно отсвечивало в холодном лунном свете и Анна была похожа на Валькирию.
– Маменька всё это видела… Ты, что скажешь? – не понимая своей смелости, лукаво улыбаясь, переспросила она.
– Я!?.. Я?.. – только и вымолвил он и замолчал.
– Судя по твоему виду, то, что ты видишь – тебе нравится, а остальное уже не важно!
– Княгиня и князь!.. – Мстислав не закончил фразу
– Неужели ты не понял, что маменька знала, куда нас отпускала, – перебила его Анна, – а батюшка... батюшка в походе! – Она негромко засмеялась. Затем, заглянув ему в глаза, тихо произнесла, да так, чтобы не услыхала даже стоявшая рядом, и чем-то отвлекшаяся Мария. – Тебе, Мстислав, приказываю освободиться от одежды – иначе много потеряешь. – Ещё раз, улыбнувшись загадочной улыбкой, Анна добавила – Когда вернёмся, чтобы ты был без ничего.
Ухватив подружку за руку, она потянула её к костру. Та, поняв, что от неё требуется громко рассмеялась и, разогнавшись, они одновременно совершили прыжок через пламя костра.
Словно две лани, девушки легко перепорхнули через огонь, прыгнув выше всех. Тренированные ноги развернули их обратно к костру лицом, и уже без всякого разгона, практически с места, их тела, освещенные красноватыми отблесками огня, перенеслись через пламя купалы назад, где стояли пораженные двойным прыжком Мстислав с Улебом.
Присутствующие разразились громкими рукоплесканиями. Послышались крики:
– Княжна с нами! Ай да княжна!
А она, грациозная, сверкая в отблеске пламени стройным телом, с не менее красивой, рядом идущей Марией, подняла руки и громко крикнула:
– Нет княжны! Есть Анна! Простая девушка! Мы дети Природы! Веселитесь, гоните нечистую силу от себя, через священного Купалу!
Собравшиеся – неиствовали. Узнав, что у соседнего костра княжна, часть парочек от близь расположенных огнищ перебежали к ним. Увидев стройную, обнаженную с обворожительной улыбкой Анну, те, кто ещё был в одежде, мгновенно остались без неё.
«Содом и Гоморра!» – произнесёт благочестивый христианин. Так оно и было! А может – нет? Вот, что пишет Иоанн Златоуст:
«Жена на игрищах есть любовница сатаны и жена дьявола. Ибо пляшучая жена многим мужам жена есть. А что мужи? После пития начинают плясание, а их по плясании начаши блуд творити с чужими женами и сестрами, а девицы теряют невинность».
Да, конечно!.. Упоминаемая в купальских обрядовых песнях и рассказах, давно ушедших в область преданий архаичная особенность ночи на Ивана Купала, такая, как снятие запретов на любовные отношения между мужчинами и женщинами – могут шокировать неискушенного благочестивого христианина. Разгул Купальской Ночи осуждался в выше приведенном высказывании из Иоанна Златоуста. Нарушения супружеской верности связанны с обычаем, допускающим свободу отношений между представителями противоположных полов, и является одним из мотивов купальских песен о брате и сестре, свекре и снохе. О последних – песнь приведена выше.
Не вдаваясь в подробности, отметим, плотские отношения в Купальскую ночь, не разрешались лишь между выше перечисленными представителями восточнославянского общества (инцест): для всех остальных допускались. Это не означало поголовный телесный контакт между представителями разных полов, но и не запрещало. Отмечу лишь: если у славян это носило определённое обрядовое действо, то есть, было неотъемлемой частью веры, то нормы нашей нынешней христианской морали давно опередили их в своем «развитии». В своё время, ещё на начальной стадии становления христианской веры, всем без разбора плотским утехам, было присвоено греховное начало. Даже рождению ребенка, природной основе жизни на земле, ухитрились приписать первородный грех. Знаем – Творец создатель всего живого на Земле и человека в первую очередь. Каноны, с которыми не спорят. Но женщина наделена Господом, способностью продолжать наш род на Земле, то есть создавать – иначе творить жизнь. Бог или, если хотите, Всемогущий Разум – передал ей прерогативу Творца. Тогда, какое имеет право кто-либо, в данном случае церковь, обвинять в грехе женщину, если творится новая жизнь? Рождается человек по подобию, как есть весомые доказательства – по подобию самого Творца. Пустобрёхи, испошлили не только Учение Христа, но исказили божественную суть и смысл человека на Земле. Нет рождения во грехе! Всё это выдумки блюстителей веры, которые сами поголовно страдали пороками, в которых обвиняли людей.
У меня есть стихотворение, написанное для романа «Прозрачные Миры Валенсии». Вот оно:
Любовь пришла, законы нарушая,
Разумной жизни, нанося удар!
Как долго ждал тебя, родная,
Я благодарен за Вселенский дар!
Не верьте, кто Природу попирая,
Священный Дар сей, грехом назовут!
Любая женщина становится святая,
Даря нам Жизнь, заложенную Богом суть!
Кто вы, что презирая смысл Вселенной,
Веками извращали путь Творца?
Пугали Богом, упиваясь властью тленной,
Пленяли души, не сумев сломить сердца!
Я сомневаюсь!!!... Нет!.. Я точно знаю!!!...
Любой рожденный от детей Творца –
БЕЗГРЕШЕН!!! Ибо в нём – Любовь святая,
Энергия Создателя и нашего Отца!
И вам, кто ложь несёт с амвона,
Ночную темень, напуская среди бела дня
Скажу: Любовь – вне вашего закона,
А вместе с ней и Жизнь – Энергия Творца.
Мы обвиняем пращуров, называя язычниками, в том, что им казалось правильным, что делалось согласно веры отцов, при этом, совершаем всё то же, цинично и уже не опекаясь моралью. То, что было ритуалом согласно природным верованием, не являлось элементом распущенности у восточных славян. Я не собираюсь давать оценку ритуальным обрядам – это не моя цель. Своё мнение я осветил в других книгах, сейчас же отмечу: Иоанн Златоуст, проповедуя нормы христианской морали, называет действия славян бесовскими («Жена на игрищах есть любовница сатаны и жена дьявола»). Но мы точно знаем, что все ритуальные обряды были направлены, как раз против нечистой силы. Смысл обрядовых церемоний сводился к сохранению урожая, скота, избавлению от хворей и грехов. Это осуществлялось путём разжигания костров с целью отпугивания нечистой силы, умыванием и обмыванием тела росой и т.д. Не буду давать характеристику всем вероучениям, слава Богу, за окном ХХI век. Отметчу лишь, что если обряд Ивановой Купальской Ночи фактически сохранился до ХХ века, причём без изменений, то во времена нашей принцессы – он был и подавно. И, если верить энциклопедии по русской мифологии изданной в Москве издательством Эксмо, в 2005 году под редакцией Елены Мадлевской, то: «…После весёлого развлечения молодежь отправлялась на реку, где девушки и парни устраивали совместные купания. Единственной особенностью таких купаний в конце XIX – начале XX веков – было то, что его участники, уже не раздеваясь, входили в воду прямо в одежде».
До последнего столетия они принимали совместную купель, без одежды, как и во времена Анны Ярославны. Как говорится комментарии – излишни, да и стоит ли удивляться и заморачиваться «вопиющими» по христианским канонам нарушениям морали – просто сходим на пляж нудистов в нашем «высокоморальном» времени. Но вернёмся к обряду и закончим, то, чему Анна была не только свидетельницей, но и участницей.
Отойдя от костра, княжна и Мария, увидели растерянных Мстислава и Улеба. Воины были одеты. На Анну сказывался ковшик медовухи, поданный Марией. Её не покидало игривое чувство вседозволенности в Иванову ночь.
– Ну что Мстислав, ты не готов к такому ритуальному празднованию? – Сквозь смех Анны проскользнула горечь. – Не выполнять мои указания, нельзя! Я твоя княжна!
Мария была удивлена таким вниманием к их ангелу-хранителю. Испытывая к нему определенные чувства, она, никак не могла в них разобраться. Батюшка Рольф не прочь был выдать её за Мстислава замуж, но сама девушка, не смотря на искренние чувства к доблестному воину, ещё не определила свою судьбу. Она подошла ближе к воину с намерением помочь тому сбросить одежду. Мстислав, мягко отстранил её
– Не надо. Коль есть в этом необходимость – я сам.
Меды, тем временем, в изобилии принимаемые танцующими, оказывали своё действие. Обнаженные парочки всё чаще исчезали в глубине острова. Веселье достигло своего апогея. Несколько мужчин, подскочив к Анне и Марии, хотели было увлечь тех подальше от глаз, но, один из них узнав княжну, смутился. Зато другой, схватив в охапку Марию, потащил её в небольшой лесок. Та, завизжав, начала отбиваться, пытаясь выскользнуть из объятий юноши. Её обнаженное тело изгибалось недолго. Увидев в лунном свете пригожего похитителя, она перестала сопротивляться. Ведь это Иванова ночь – в эту ночь всё дозволено. Спустя некоторое время они исчезли из поля зрения. Анна хотела было кинуться на помощь подруге, но увидев, как второй парень, узнав её остановился и в растерянности не знал что делать, рассмеялась и крикнула:
– Ну!.. Что же ты?.. Испугался? Сегодня все равны!
Она смотрела на него, забыв о подружке. Но тот, заметив сдвинутые брови Мстислава, сообразил, что для него могут быть нежелательные последствия. Недолго думая, он схватил, стоящую невдалеке Евдокию, и увлек туда же, вглубь острова. Девушка охотно покорилась ему.
Анна испытывала странное ощущение. Её тело, словно парило в воздухе, приводя душу в волнение. Присутствие Мстислава заставляло трепетать сердце сладостными, неземными ощущениями. А он, наконец-то, решился выполнить приказание княжны.
Мстислав шепнул что-то на ухо Улебу и тот, понимающе кивнув, и, взяв за руку Ольгу, ушёл в темноту. Княжна стояла перед ним стройная и грациозная, как богиня. Красивые упругие груди, тонкая талия и резко очерченные бедра, могли кого угодно свести с ума. Далеко не юный воин, Мстислав залюбовался ею. Перед ним была уже не девочка, которую он охранял с детства, потакая шалостям – перед ним стояла богиня Диана, из греческих легенд. Ему вдруг подумалось – Я и не заметил, когда она выросла, но любил всегда.
Резкими движениями он сбросил одежду. Сильное, мускулистое тело забелело в лунном свете. Анна невольно сделала шаг вперед. Его атлетический торс всегда волновал её. Часто купаясь вместе с Марией и ним в реке, она любовалась его стройной фигурой. Не раз, задавая себе вопрос: что было бы, если б она была не княжной, Анна всегда отвечала себе – любила бы, не таясь Мстислава. Но на примере сестер и братьев девушка знала – ей отведена батюшкой роль, в которой для любви места нет. – Будь, что будет! – подумалось Анне, и она подошла к нему вплотную. Упругие груди коснулись мускулистой груди Мстислава. В следующее мгновение, их тела слились в единое целое, а уста соединились в жарком поцелуе. Они опустились на одежду, разбросанную на траве, и лежа в объятьях, стали ласкать друг друга непослушными руками. Сердечко девушки готово было выскочить наружу, а прерывистое дыхание Мстислава, выдавало крайнее волнение. Анна гладила сильное мускулистое тело, ощущая нежное прикосновение его рук.
– Люби меня! Люби! Сегодня всё дозволено волею Купалы, – шептали её губы, Их страстные объятия сжимаются, а руки всё настойчивее гладят места, некогда недоступные обоим. Вот-вот природа соединит два истосковавшихся тела. Ею овладела сладостная истома.
– Любимая! Какое счастье любить тебя!
Мстислав сжимает объятия, не веря, что она лежит с ним рядом, готовая на всё. По её телу пробежала дрожь. Анна готова была отдать ему самое дорогое – свою честь. Но, где-то там, в глубинах всегда рассудительного мозга, молнией пронеслась мысль: – Нет! Господи! Нет! Я, же княжна! А как же батюшка? Никакие земные радости не могут освободить меня от долга!
Её словно окатили холодной водой из ушата. Мгновенно исчезли сладостная дрожь и истома. Анна мягко отстранилась от Мстислава и, разжимая объятия, встала на ноги. Тот всё понял.
– Я не преступил бы границу дозволенного, – произнес он, глядя ей в глаза.
– А я, не знаю, – тихо ответила княжна. – Я была на грани!
– Я люблю тебя, моя ладушка, очень люблю! – горько усмехнувшись, прошептал Мстислав. – И никогда не сделаю того, что может принести тебе несчастье. – Помолчав, добавил: – Мне приходится защищать тебя, в первую очередь от себя.
– И я, тебя люблю, давно люблю! Обними меня.
Мстислав с сомнением покачал головой, но Анна, сама прижалась к нему. Ей так хотелось испытать ещё раз сладостную истому в теле и жар его объятий. Они так и стояли, обнявши друг друга. Он, нежно гладил её бархатистое тело, упругие груди, бедра и желание вновь стало охватывать их.
Внезапно появилась Мария с парнем, завлекшим её вглубь острова. Вид у девушки был забавный. Спутанные волосы с былинками травы, испачканное на бедрах тело, – всё указывало на бурно проведенное время. Глянув на Мстислава и Анну, она успокоила:
– Я чиста, не волнуйтесь! Чиста, но… господи-и-и!!!… Как же тяжело удержаться от искушения! – Она сладко потянулась и мечтательно улыбнулась. Затем, посмотрев в сторону своего спутника, ласково произнесла: – Иди милый! Ты пригожий, но этого мало. – Уже более внимательно глянув на подружку и Мстислава, спросила: – А вы? Вы, что делали? Скучали без меня?
– Скучали!.. – в два голоса ответили Анна с Мстиславом и, посмотрев друг на друга, рассмеялись. Уж очень забавно выглядела Мария, да и сами они были не лучше.
Ночь клонилась к утру. Многие пары вернулись к костру. Не будем скрывать: – в эту ночь, кое-кто из девушек потерял невинность, а кое-кто и верность супружескому долгу. Их неуверенный и растерянный взгляд, выдавал душевное смятение, но, никто не обращал внимания – это последствия ритуального обряда. Одним, словом: «Ночь на Ивана Купала!!!»
Утренняя свежесть заставила Анну, Марию и девушек одеться. Необходимо было провести ещё один ритуал: умывание росой. Вернувшись к затухающему костру, девушки и парни на лодиях отправились назад на противоположный берег, к склонам Старокиевской горы. На обильно смоченную росой траву разостлали ткань. Холсты впитывали в себя влагу, а девушки выкручивали их в кувшины с широким горлом. Набрав вдоволь воды, все, опять сняв одежду, стали обмывать тело росой. Мария помогла Анне, а затем обмылась сама. Смывались все хвори, а, сам человек, получал защиту от колдовской силы. Росы собрали вдоволь, хватит для матушки Ирины, для батюшки и домочадцев. На этом можно и закончить Иванову ночь. Осталась, пожалуй, последняя, завершающая деталь: все незамужние девушки, вернувшись опять к реке, стали пускать в воду венки с зажжёнными свечами. У кого венок плыл далеко, а свечи горели долго: – тому предначертана счастливая и долгая жизнь. У кого свечи гасли, а венок расползался или тонул – тому предстояло испытать немало трудностей на жизненном пути. Анна с Марией пустили на водную гладь два венка, один за другим. Венок княжны, немного помедлив, словно дожидаясь венка Марии, поплыл рядом. Небольшие волны вынесли их к центру реки, и течение не спеша, скрыло мерцающие огоньки в утренней мгле. Девушки некоторое время шли следом. Глянув в последний раз в сторону скрывшихся веночков, Анна сказала:
– Твоя судьба связана с моей – быть нам всегда вместе.
Обняв подругу, Мария поцеловала её, ответив:
– Что может быть лучше! Рада быть рядом с тобой всю жизнь.
Девушки не знали, каким вещим оказалось их гадание на венках в Иванову ночь. Посмотрев долгим взглядом на Мстислава, Анна задала неизвестно кому вопрос:
– Что ждет нас впереди? – и, уловив едва заметный кивок любимого, добавила уже больше для него: – Там, где есть долг перед отчизной – счастья не видать!
В жизни нашей княжны наступало время, серьёзных перемен.