АВТОР: СТАНИСЛАВ ГРАФОВ
…Встреча с почетным гражданином Сочи, Героем партизанского движения Белоруссии Вилем Алексеевичем Селуяновым отказался писать мой диктофон. Пришлось достать блокнот и ручку. «У людей, прошедших войну и лагеря, сильное биополе, - улыбнулся Виль Алексеевич. – Даже самую совершенную технику способно выключить».
…На рассвете 22 июня 1941 года польская пани показала рукой в небо: «Герман летит!» Маленький Виль увидел в прозрачной синеве клин бомбардировщиков с черно-белыми крестами. Советский военный аэродром под городом Замбруф (Западная Белоруссия) был охвачен дымом и пламенем. Пронеслась весть: кругом немецкие танки. Комсостав на полуторках принялся эвакуировать свои семьи. Колонна бронемашин и грузовиков двинулась на восток. Над дорогой проносились «мессершмитты». После каждого налета приходилось хоронить убитых. Прасковья Ивановна Селуянова оказывала помощь раненым. Жена военного врача, она получила специальность медсестры-акушерки. Умела стрелять из винтовки, станкового и ручного пулемета. Вскоре, очередью из мессершмитта» она было легко ранена. Истекая кровью, она втащила младшего сына Женьку под санитарную бронемашину. Пятилетнему Вилю осколок от немецкой бомбы задел верхушку головы. Шрам сохранился до сих пор, как память о далекой войне.
- Все свежо в памяти, - вспоминает Виль Алексеевич. – За сутки до начала войны стала беспокоиться домашняя птица. Наша кошка хватала котят, переходила с ними с места на место. Моя бабушка Евдокия Андреевна говорила: «С немцем воевать трудно. Немец по утрам кофе пьет». Как в воду глядела…
24 июня 1941 года семья Силуяновых угодила в плен. Оказалась на три месяца с членами семей комсостава в немецком лагере в Слонимо. Режим содержания был мягким. Пленных кормили перловым супом с мясной подливой. За колючую проволоку пускали местных жителей, что приносили съестное. Охрана позволяла даже выходить в город. Так Прасковья Ивановна познакомилась с Ольгой Дягель, жительницей Слонимо. Старушка упросила коменданта лагеря отпустить семью Силуяновых на свободу. Тот согласился.
- Пришлось женщине с двумя детьми идти пешком до Могилевщины, - с грустью в глазах поведал мне Виль Алексеевич. – Кругом горит лес. На обочинах подбитые советские машины. По дороге сплошным потоком идут германские танки и «бюссинги» с пехотой. У нас ни еды, ни питья. Ноги сбиты в кровь. Помню, как один немец-танкист бросил в нашу сторону пластиковую упаковку с сыром. Вскоре остановилась легковая машина, из которой вышел офицер. Он подошел к нам, потрепал меня по забинтованной голове. На глазах у него выступили слезы. Присел на корточки и вручил мне шоколадку. Разные были немцы…
В августе 1941 года семья Селуяновых оказалась в деревне Станьково. Много на Могилевщине было окруженцев. Среди них – Яков Платонович Грициневич, будущий герой партизанского движения Белоруссии. Он организовал партизанский отряд «Боевой», который дислоцировался в лесах Могилевщины. Маленький Виль, по заданию матери, носил через мост патроны и гранаты в лукошке. Прятал их в тайнике, на кладбище. Прасковья Ивановна стирала белье в комендатуре. С ее помощью партизаны получали нужную информацию, которую доставлял маленький Виль. Как-то раз на мосту его остановили полицаи. Потребовали показать лукошко.
- Я его до верху наполнил ягодой-голубикой, которую называли «дурнищей», - смеется Виль Алексеевич. – Полицаи попробовали и долго плевались. Видимо обалдели досрочно. Поэтому я прошел безнаказанно. У партизан появилось подозрение: не выдал ли кто? Связных в отряде знали только трое: командир, начальник штаба и начальник особого отдела. Конспирация была строжайшая. Вскоре на связь со мной стал выходить сам Грициневич. Встречал меня лично возле тайника, на кладбище.
Помимо отряда «Боевой» на Могилевщине действовала спецразведгруппа «Чайка». Позднее, переименованная в группу «Джек», она была переброшена в Восточную Пруссию. Была среди разведчиков Аня-радистка, которой было 18 лет. После войны Виль Алексеевич нашел Анну Васильевну Хморову в Москве. Она рассказала ему удивительную историю. Немцы окружили лес. Анна осталась в землянке одна. Раненая в ногу, она вышла наружу, чтобы набрать воду. И… обнаружила перед собой германского солдата с автоматом. Тот с минуту посмотрел на нее. Повернулся и пошел прочь.
- Разные были немцы, - акцентирует мое внимание на данной теме Виль Алексеевич. – Партизаны, к сожалению, тоже были разные. В здание школы, где жили семьи окруженцев, заходили немецкие офицеры. Угощали детей кофетами-леденцами. Заводили патефон, под музыку танцевали с молодыми женщинами. Одну из них расстреляли партизаны. Ей было 23 года. Была уничтожена семья лесника, к которой часто заходили оккупанты. Партизаны пристрелили даже кошку и собаку…
Рассказы Виля Алексеевича о времени, проведенном в немецкой оккупации, поражают необычными деталями. Вопреки расхожим слухам немцы, поначалу, не занимались ни грабежами, ни расстрелами. За взятую у крестьян птицу и другие продукты платили либо рейхсмарки, либо советские деньги. Действовали школы и церкви. В оккупационной зоне беспощадно уничтожались все уголовные преступники. Вместе с тем с 1943 года в Белоруссии начались массовые расстрелы еврейского населения. Примечательно, что преступные акции осуществляли отряды украинских и прибалтийских националистов. Виль Алексеевич помнит командира «русских СС» Бронислава Каминского. Он пришел на урок в немецкую школу в Дятлово, где учили белорусских детей, в щегольском кожаном пальто. Много говорил о «новой России» без большевиков. Видно зря… Позднее немцы расстреляли этого «героя» за учиненные им зверства при подавлении Варшавского восстания.
- В немецкой школе мне пришлось быть на очень хорошем счету, - рассказывает Виль Алексеевич. – Только так можно было отвести все подозрения. Изучил немецкий и польский. Имел самый высокий бал по всем предметам. Пришлось выучить наизусть биографию Адольфа Гитлера. Смешно сейчас об этом вспоминать…
По приказу Грициневича семья Селуяновых перебралась в Дятлово (Барановическая область). Прасковья Ивановна устроилась в местную больницу. Главным врачом был глава подпольной организации Николай Яковлевич Гулецкий. Он пользовался доверием у оккупационных властей. Через него партизан снабжали немецкими медикаментами. Иногда тайно лечил их в больничных палатах. У Виля Алексеевича хранится фотография: Прасковья Ивановна, Гулецкий и немецкие офицеры в белых халатах. Знали бы оккупанты, рядом с кем позируют в объективе… С помощью Гулецкого подросток устроился в местное отделение БНС. Начальником данной пронемецкой организации (Белорусская национальная самопомощь) был некто Курчейко. По его поручению Виля распространял оккупационные газеты и листовки. Мало кто знал, что этот серенький, малоприметный человек также работал на партизан. Дальнейшая судьба его неизвестна.
Архивы советских спецслужб хранят молчание на этот счет. Как говорится, без срока давности…
«…Вызывает возмущение, что в 2003 году в Сочи был совершен акт вандализма в отношении памятного знака Герою Советского Союза Чекменеву, - с возмущением говорит Виль Алексеевич. – Написал письмо главе администрации Хостинского района. Получил ответ: экспертный совет «определил сумму ущерба и вынес решение о полной реставрации». Возмутило бывшего малолетнего узника и партизана Белоруссии осквернение памятника первому космонавту СССР Юрию Гагарину. Но не только это… На санаторном пляже, в поселке Горячий Ключ, зарыты останки немецких солдат, погибших в 1943 году в боях за Туапсе. Видевший массовые расстрелы евреев в Белоруссии он считает, что кости убитых необходимо вырыть и захоронить подобающим образом. Все-таки лучше, чем загорать на них под солнцем. Из администрации Краснодарского края Вилю Алексеевичу пришло письмо: с вашим мнением согласны, разрабатывается проект о создании подобного кладбища. Ведь это «не умаляет подвига Советского народа в Великой Отечественной войне». В Германии за кладбищами советских войнов ухаживают. Почему бы нам не обратиться к опыту бывших врагов и окончательно не примириться с ними? Ведь «худой» мир лучше «доброй» ссоры…
ПРИМЕЧАНИЕ-PS.
24 июня 1941 года на направлении Слонимо-Белосток действовала 2-ая танковая группа генерала-полковника Гейнца Гудериана. В 20-ых годах он окончил секретную танковую школу в Казани. В данном закрытом учебно-треннировочном центре, скрытом в 1926 году под вывеской «Кама», а в 1928 году – «Технические курсы ОСОАВИАХИМА», готовились кадры советских и германских танкистов. Испытывались первые немецкие танки Pz-I и Pz-II. Примечательно, что «быстроходный Гейнц» (так Гудериана стали называть в вермахте после захвата Польши и Франции) на 22 июня 1941 года отменил приказ «комиссарен-эрлас», предписывающий расстрел на месте советских командиров и политработников. Следуя версии самого Гудериана, этот приказ «не дошел» до штаба 2-ой танковой группы. Что же касается приказа верховного командования вермахта, отменявшего уголовные наказания за преступления, совершенные в отношении советского населения, то «…Такой приказ мог способствовать лишь разложению дисциплины. Очевидно, такое же чувство он вызвал и у главнокомандующего сухопутными силами, так как фельдмаршал фон Браухич приложил к приказу инструкцию, позволяющую не применять этот приказ в том случае, если он создает опасность подрыва дисциплины… Этот приказ, которому в последствии суждено было сыграть видную роль на процессах над немецкими генералами… никогда не применялся в моей танковой группе». (Воспоминания солдата. Г. Гудериан)
Примечательно, что в 24 июня 1941 года в 15-30 штабная колонна 2-ой танковой группы была атакована под Слонимо. Двум советским БТ (быстоходный танк) удалось уничтожить бронемашину «теоретика танковых войск». Сам Гудериан едва остался жив: «…их пресса сообщила потом о моей смерти; поэтому меня попросили исправить их ошибку через немецкое радио». Вместе с другими офицерами, он видел, как БТ прорвались в Слонимо. Только там их удалось поджечь. Даже такой эпизод не мог отразиться на просоветских настроениях Гейнца Гудериана, которые он, по-видимому, не скрывал. Ведь в 1939 году, после захвата Польши, он прямо сказал Гитлеру, что Германии предпочтительнее сохранять мирный договор с СССР. В 1940 году Гудериан посетил Харьковский тракторный завод, который был окончательно переведен «на рельсы» военного производства. Будучи очевидцем успехов советской танковой промышленности, он повторно высказывает Гитлеру соображения о пагубности нападения на Россию. В ходе битвы за Москву генерал-полковник распорядился раздавать гражданскому населению продукты с захваченных советских складов. Загадочной эпизодом являются бои на Тульском направлении. Принудив к отступлению советские регулярные части, Гудериан так и не взял сам город, который некому было защищать. Расстрел командира «русских СС» Бронислава Каминского (бывшего советского инженера, осужденного за троцкизм) – тоже заслуга Гейнца Гудериана. Он был изначально против введения в Варшаву «национальных формирований» (прибалтийских, украинских и русских), предвидя резню и мародерство. В беседе с «бесноватым фюрером он настоял настоял на расстреле Каминского. «Да, это сброд!» - вынужден был согласиться Гитлер. По его приказу «советский инженер», сформировавший раньше Власова подразделения из предателей, был расстрелян.