Начитавшись в детстве Жюль Верна, я и сам начал выдумывать умные вещи. Как-то на своей улице Строительной рассказал приятелям-второклассникам про волшебное кино, которое мы смотрим у себя в подвале.
Зная мою начитанность благодаря тому, что азбуку я освоил в четыре года, не все товарищи поверили этим фантазиям. Братья-близнецы Тупицыны пришли к нам и попросили тетю Любу, мою маму, показать им кино в подвале. Вот тут моя ложь и раскрылась.
А через пару-тройку лет в нашем городе появились телевизоры, но долгое время их просто невозможно было без блата купить. Папа ездил за голубым экраном в соседнее Сосновское, где покупательского ажиотажа не было. Но ведь тогда я хвалился, выражаясь по-нынешнему, домашним кинотеатром, ни про какие телевизоры и не ведая, а видеомагнитофоны появились вообще лет через тридцать.
Да и телевизор нам, тогдашним ребятишкам, признаться, был не особенно и интересен. Две программы, московская и горьковская, по нескольку всего вечерних часов, кинофильмы для взрослых, показывали поздно, «на телевизор» к нам зачастую в гости приходили все соседи. А мы, пацаны, любили свой «Спартак», дожидаясь воскресения, чтобы, выпросив у родителей мелочишку, сбегать в кино на детский сеанс.
Как-то за мной и Колькой увязался соседский мальчишка, на три года моладше нас, Вовка, для которого денег на кино в их многодетной семье просто не было. Но не платить же за него из своих серебрушек. Тут я и догадался, что сделать, подобрав у рынка чистенький автобусный билет.
- Кольк, пока Вовка не видит, подбери такой же. Сами билеты купим, а ему покажем автобусный, пусть такой же ищет.
Прошли билетёршу, оторвавшую от наших купленных в кассе билетов контрольные корешки, и стали, спрятавшись за колонной и напротив портретов знаменитых артистов, наблюдать за входом. Вот было смешно, когда Вовку отругала за обман билетёрша.
Ещё одна моя фантазия понравилась всей улице: вырасту большой, буду на месте Хрущёва и прикажу на неиспользуемом аэродроме построить для детей круглое и высокое здание цирка. Да мало ли чего я тогда навыдумывал, зачитавшись в то лето А. Беляевым. Даже однажды меня мама попросила, чтобы не молчать всю дорогу, когда мы пошли на «низ», рассказать что-то занимательное. Я и начал фантазировать. Мы уже по улице Овражной стали спускаться с Троицкой горы на базар, то есть колхозный рынок, чтобы купить мне к третьему классу новые башмаки и брюки.
- Вот, смотри, мам, на старенький бревенчатый дом с седой деревянной крышей. На его месте будет кирпичный двухэтажный с высокой железной крышей. В доме будет баня, купалка, в подвале гараж для «козлика», а на кухне машинка для изготовления мороженого, и его в той машинке можно хранить, как в погребе, сколько хочешь долго, чтобы «Эскимо» угощать всех гостей.
А угощать мечтал Таньку или Люську: обе мне очень и очень нравились. И тут я взглянул на пыльную с колдобинами дорогу:
- Чтобы «козлик» ездил, тут проложат асфальтовое шоссе. И вообще на базар все станут ездить на автобусе.
- Автобусы и сейчас, - возразила мама, - от нашего завода до низу и до нового завода уже ездят. Только редко, поэтому нам с тобой не втиснуться, да зачем денежки тратить, когда можно пешком. Отец ведь каждый день нам напоминает, что каждая копейка на счету.
Нас обогнали тётя и мальчишка ростом с меня.
- Давай поторопимся, а то на нас покупок не останется, - затараторила мама. – А я тоже будущее предсказать могу. В четвертый класс ты пойдешь учиться в новую школу, что строится напротив стадиона, а вашей восьмой вообще не станет…
С тех пор, как врачи порекомендовали мне для снижения давления чаще ходить пешком, я так и сделал. Хотя и дважды уже в христовом возрасте, все ещё продолжаю трудиться: с юности выбрал профессию, чтобы работать не руками, а головой. Да и зарплата плюс пенсия, так что есть чем внукам помогать!
Я и без лечебных советов давно знал, что при сидячей деятельности самое полезное – это пешая нагрузка: движение продлевает удовольствие жить. Сколько раз начинал утренние променады, да лень, как говаривала мама, родилась прежде меня. А теперь никуда не денешься, надо терапевта слушаться, сменить поездку на автобусе мимо пяти остановок, а подходить к шестой, что почти напротив моего учреждения, ножками, ножками, ножками.
Подумаешь – почти пять километров за пятьдесят минут. С начала болезни приучился ежедневно пользоваться тонометром, поэтому через пару недель пеших походов туда и в хорошую погоду даже обратно оказалось, что всего-то десяти-пятнадцати единиц не хватает до забываемых 120 на 80. Да и отцовское, про каждую копейку на счету, вспомнилось. Шестьсот рублей в месяц – младшей внучке прибавка.
Для разнообразия утреннего променада стал выходить из дома ещё раньше, чтобы, постоянно меняя маршрут, путешествовать на работу по разным улицам. А когда совсем просохло и можно идти не по асфальту, то выбрал путь на низ через Троицкую гору, спускаясь по Пролетарской, а потом и по берегу Оки, где вообще нет выхлопных газов и воздух свеж.
Как-то с Пролетарской свернул вправо, вышел на Овражную, чтобы спуститься к Оке по крутому склону. Как в детстве с мамой, когда по этому косогору была проторенная дорога для всех жителей Ждановского поселка.
На Овражной лишь один дом остался таким же, как и шестьдесят лет назад. Меня же поразил самый красивый на этом порядке: двухэтажный, из современного жёлтого кирпича, с металлической, под черепицу, крышей. Просторный подвал с гаражными воротами. Машина там, естественно, не «козлик» ГАЗ-69, а какая-нибудь «Тойота». В доме ещё не завершена внутренняя отделка, это видно через недавно поставленные пластиковые окна, можно смело предположить, что начинён он будет самой современной бытовой техникой. Самое же интересное в том, что он стоит как раз на месте той трехоконной серенькой избы, проходя мимо которой я и нафантазировал маме о будущем строении. Так ведь и оказалось!
Только приличной асфальтовой дороги нет, но тут удивляться нечему – всё же это наша родина с дураками и колдобинами. Хозяину «Тойоты» придется ещё постараться привести в порядок путь до Пролетарской, чтоб не погубить раньше срока свою иномарку.
А спуск-то, спуск к реке как изменился! Некогда широкая дорога густо заросла высокой, по пояс, крапивой, осталась лишь узкая исчезающая от нетронутости тропка, да и ту местами перебегают зелёные полосы травы, не истертой, как давным-давно, тысячами ботинок. Да-а, тут почти не ходят. В городе теперь за двадцать автобусных маршрутов. Сколько понастроено домов, магазинов. Действует пять церквей и три часовенки.
Человеком будущего тогда, у бревенчатого дома на улице Овражной, назвала меня мама. А теперь я считаю себя человеком прошлого. И вот почему. Какой-то философ однажды сказал: «Если человек подумал о будущем и испугался, значит, наступила старость». А я испугался на шестьдесят седьмом году жизни, выходит, почувствовал возраст. По детской привычке решил пофантазировать, да ничего радужного не надумал.
Как ни старался под влиянием внуков идти в ногу со временем, не получилось. В глубине души я не ждал от будущего чего-то хорошего. Москва мало-помалу снимала пенки со всей страны, превращая её в придаток столицы. Сюда стремилась рабочая сила, сюда стекались из провинций капиталы в погоне за высокими прибылями. А из мировой бензоколонки денежки утекали в далёкие банки, в те же забугорные места стремились лучшие мозги. Шутники даже придумали новую специальность, приговаривая, что есть такая профессия: Родину продавать. Того и жди, что превратится наш бывший советский колосс в какую-либо Зимбабве, а то и хуже.
Если раньше некоторые мои мечты рано или поздно сбывались: комнатный кинотеатр, холодильник, машина для точного литья сложной геометрии деталей, вот этот дом на Овражной улице, то теперь я боялся фантазировать. Вдруг видения станут реальностью.
Уже не первый год могучий прогресс обновления властно перекраивал жизнь. Технические новинки я только приветствовал, давно бы надо иметь компьютеры и сотовые телефоны, иные достижения Запада. Но кое-что с умом надо применять. Вот многократно возросло количество автомобилей, покупку машины любой марки теперь можно оформить чуть ли не за минуты, лишь бы денежки имелись. А состояние дорог осталось почти прежним, улицы такие же узкие, даже сейчас при строительстве новых домов-магазинов во многих городах парковок не предусмотрено. Или вот другое. Храмов у нас в России появилось много, но почему тогда нравственности стало меньше? Ответа на свой вопрос пока не нашел.
Зато, в который раз отмечаю, что и в нашем малом городе появилась столичная беда: автомобильные пробки. Представил себе такую ситуацию: есть у нас два узких места - съезд в нижнюю часть города, по которому, что случись, три машины не разминутся, и, наоборот, выезд с Сенной площади на магистраль, ведущую в гору. Вчера о предполагаемых авариях в этих местах из-за пробок подумал, а на следующий день они в обоих местах и случились. Причём на съезде с горы получилось всё в точности, как и было в мыслях: в бок съезжающего КамАЗа с прицепом-тонаром врезался автобус-длинномер, тут же образовался затор, помяло бока трех легковушек.
С тех пор я и боюсь фантазировать-предполагать. Но в голову сама по себе постоянно приходит угрюмая картина печального будущего нашей нищающей страны. Страшно подумать, но она мне кажется состоящей из двух самых больших городов плюс Тюменский край со своими газонефтеносными Ханты-Мансийским и Ямало-Ненецким округами. И жить хорошо в каких-либо северных Тарко-Сале и Красноселькупе, а не в моём городке. Там есть добывающие вышки и компрессорные станции, а у нас из бывших десяти заводов не осталось ни одного, последние три предприятия убило медвепутское вступление в ВТО. Из богатого в нашей области города Кстово прокладывается нефтепровод в Москву – единственная стройка в области, а благодаря заказам на трубы не бедствует и Выкса. И вообще жизнь в стране идёт с некоторого времени как раз возле таких вот трубопроводов и перекачивающих станций. Вся остальная территория пустеет, пустеет и пустеет, уже города повторяют судьбу ненужных неперспективных деревень. Прощай, страна огромная!
А тут ещё прочитал в подтверждение моих фантазий статью журналиста Джульетто Кьезо, депутата Европарламента от Италии, специализирующегося на нашей стране. Вот как написал он о современной России, терпящей поражение в третьей империалистической войне: «Будущим историкам нелегко будет разобраться в том массовом предательстве национальных интересов со стороны правящих классов после того, как они утвердились у власти путем развала СССР. В истории нет ни одного подобного случая самоликвидации страны и культуры. Есть примеры поражения государства в результате войны. Или в результате поглощения со стороны более сильных, организованных и развитых культур. Но никогда не было так, чтобы мировая держава, в каком-то смысле империя, имевшая величайшую культуру и науку мирового уровня в числе двух-трех первых держав мира, сдалась без боя и дошла за несколько лет до беспрецедентного самоуничтожения. Никогда не было такого побеждённого, который возносил бы (причем искренно) хвалу победителю. Как такое могло случиться? Прежде всего, виноваты ликвидаторы, из которых состоит сегодняшний российский правящий класс». И процесс саморазрушения ещё не закончен.
Только через пару дней чёрные пессимистические мысли сменились на белые оптимистические. О них я рассказал своим друзьям-погодкам. Мою задумку на этот раз все поголовно одобрили.
После длительной череды чрезвычайных происшествий долго терпевшая экономические издевательства нищающая часть населения была вынуждена пойти на смертный бой с чиновничьей ордой. Верхушку власти, словно наводнением в Крымске, смыло в дальние страны: так они испугались стихийного шествия массы безоружного народа на Кремль.
Новые депутаты от семи фракций после долгих споров согласились снова вернуться к социализму без его ошибок и с использованием современного опыта. Частная собственность в устраивающих обновляющую страну пределах остаётся.
Когда настало время выбирать президента, то стали вспоминать в газетных публикациях и на изменившемся телевидении всё хорошее, что было у Сталина, Хрущёва и раннего Брежнева. Мне понравилась вот такая публикация о Никите Сергеевиче. Он никогда в отличие от последних трёх правителей не шестерил перед Западом, всегда вставал грудью на защиту наших национальных интересов. Классический пример – его знаменитый стук ботинком по столу на сессии ООН.
А вот об этом факте я, считающий себя очень начитанным, и не знал. Это было 16 мая 1960 года в Париже на встрече глав правительств СССР, США, Англии и Франции. Совещание открыл де Голль. Затем слово взял Хрущёв. Он сказал, что может начать свою работу только в том случае, если президент Эйзенхауэр принесёт свои извинения Советскому Союзу за провокацию Пауэрса. Тот извиняться не стал. Хрущёв покинул зал, встреча оказалась сорванной.
Не раз приводивший в своих выступлениях эти слова кандидат-коммунист и избран во втором туре президентом обновляющейся страны.