/впервые за вечер/
Жарю ягненка, читаю Бродского, мечтаю о мартини с оливкой, хочу сбежать из дома в темноту, скрестить ноги на высоком стуле, близоруко всматриваться в лица посетителей кафе, отвечать на любезность бармена дрожанием губ и злиться на то, что это не свидание, а просто молчаливый разговор с бокалом, после которого понуро, покачиваясь на шпильках, побреду к машине, переоденусь в балетки (не умею водить на каблуках) и осторожно, крадучись, покачу по улицам, припаркуюсь по-дурацки, закрою выезд чужому мерину, поднимусь по лестнице, осветив ступеньки телефоном, залезу под душ и задумаюсь - впервые за вечер.
***
/такая весна/
Я утопаю в пыльной набожности, в звонких словах товарок о детях, мужьях и свекровях, и что им неймется? Я включаю музыку и погружаюсь в выдуманную реальность, в которой, в общем-то, я тоже умудрилась все напутать, погружаюсь, но не тону, успеваю выплыть. Я провожу холодными пальцами по шее, я касаюсь непослушных завитков на затылке, я мечтаю о срочной поездке куда-то, чтоб нельзя было, извиняясь, отказаться, чтоб не получилось, в последний момент, сбежать. Просыпаюсь ночью, старательно забываю то, что приснилось, брожу по квартире, ем конфеты, запиваю кипяченой водой и пою еле слышно ставшую любимой старую песню.
***
/с Пьером, Джеком и Пабло/
Я легко произношу Эйяфьятлайокудль, трансцендентный, как, впрочем, и трансцендентальный.
Играю в мнимый интеллектуализм и предпринимаю вылазки в солипсизм. Стараюсь полюбить скрипичные концерты Сибелиуса и не морщиться при виде устриц. Муштрую тело, морю голодом и процедурами, после которых кожа хороша, а на душе погано. Пью егермайстер с колой, мягко пьянею и отказываюсь думать о завтра. Да и сегодня мне кажется тусклым. В шашки играю с Пьером, Джеком и Пабло - так мой мобильник назвался в игре. И снова мечтаю уехать, вижу странные страстные сны.
***
Тошнит от стихов и случайных прохожих, насмешливых лиц и приветливых тоже. Взросление-старость, вторая декада подходит к концу, принцессе пора превратиться в кого-то поярче, пожестче - переодеться во что-то серьезное, закрыть свой жж, говорить экивоками, повелевать пажами, пудрить декольте, читать Гумилева-сына, вещать с французским прононсом о детях, поминках, квартирах, сервизах, перинах, называться феминисткой или кокеткой, а лучше и тем, и другим.
Теперь это роскошь - растопырить свои неудачи. Теперь это лишнее - хлестко о боли, уткнуться в кого-то и смачно рыдать. Какая любовь? Никакая удача. Мужчины не плачут? Нет, Леди не плачут. Не к месту, не к лицу, не к наряду. А если очень надо, пожалуйте в уборную, и, глядя в глаза своему отражению, признайтесь - вы дура, вас жалко, вы мимо, вас мало, вам мало, промазала и проиграла. Реванша не будет - устала, ступай доживать и дожевывать то, что осталось.
***
/№5/
Медляки и конфеты, три порезанных пальца, по календарю почти лето, по календарю пора раздеваться. Я кутаюсь в свитер, вдыхаю аромат духов имени любимой Стравинского под порядковым номером 5. Все еще сожалею, что не умею стрелять. По улицам бродят человекообразные в пальто и безрукавках, трясут бородами или пейсами, предъявляют тысячи справок о том, что это их город, а мне пора паковать чемоданы... И убираться.
***
/зато танцую танго/
У меня сегодня завитушки, нитка бус и туфельки на низком, я сегодня улыбаюсь попрошайкам, раздаю копейки, мелкие купюры.
Все так просто, если не вдаваться глубже, не нырять, не прыгать в бездну рассуждений, не раскрашивать метафорами правду, не юлить, не выгибаться драной выдрой.
Закушу конфеткой с марципаном. Хотя, вру, открою банку с огурцами.
Кто-то липко, кто-то вязко с кренделями - суть одна, разнится только чертов дрессинг.
Запишу, вздохну, ругнусь в экран сурово, понарошку прокляну тот день, когда я...
Поразмыслю, усмехнусь себе жеманно, смачно хрустну огурцом. Похнычу, в общем.
Полистаю почему-то Пастернака, прокручу БГ три раза.. или восемь, покурю картинно на балконе, приму ванну с пудом иорданской соли. Буду с час обмазываться кремом, рассмотрю себя до миллиметра - ну да ладно, что уж, полюбуюсь.
Наберу к подруге аж к рассвету, отшлифую косточки знакомым, доберусь до... Впрочем, пропускаем.
Облачусь в футболку "Аргентина", не болею за. Зато танцую танго. Лягу спать.
А завтра все сначала.
***
/Пингвины/
Лечу уставшую спину, лежа на голом полу, размышляю о пингвинах и хочу почему-то котлет.
Я бы написала повесть о влюбленных, кабы это не было так скучно.
Скучно, если просто о влюбленных, и не скучно, если о пингвинах.
Но пингвины так похожи на дворецких, а дворецкий - это больше, чем мечта.
Я куплю себе квартиру в Барселоне, я состарюсь, стану сухонькой старушкой в кружевах и жемчугах на дряблой шее.
Внуков будет девять или десять, самый старший - выпускник какой-нибудь Сорбонны; те, что младше, в отутюженных матросках.
В пять часов мы безусловно выпьем чаю: ком-иль-фо, фарфор и ритуалы, колокольчик на серебряном подносе.
Со стены нам будет улыбаться мой портрет времен начала нулевых.
А потом появится дворецкий, с отвратительным манчестерским акцентом (и болеть он будет тоже за М-Ю).
Он предложит перебраться на веранду, назовет меня сеньорой Донателлой (мы в Испании, вы помните, конечно) и протянет веер или даже трость.
Нет, я думаю, конечно, лучше веер, без артрита как-то..., в общем, веселей.
А пока я позвоночником вжимаюсь
В пол.
И размышляю о влюбленных. Не пингвинах.
***
/Ветряные мельницы твоего сознания/
Песни обретают смысл, когда их немного позабудешь, припудришь чепухой, пустяками в бирках, накидаешь сверху событий пестрых и в дырках, опустишь крышку (чуть не написала гроба) сундука.
А потом ты, немного не в себе, заговоришь с невидимым сидящим рядом в пустом авто, расскажешь ему свои сны и планы, улыбнешься и даже, наверное, покажешь язык - невидимка рассмеется, он привык.
Потом подумаешь - "какого черта я это делаю?", включишь какого-нибудь Стинга и сосредоточишься на выборе маршрута - направо пробка, налево пробка, можно робко - через дворы и уткнуться в стройку или помойку.
"Ну, как ты считаешь?"
"Да? - удивишься, - Хорошая идея!".
Припаркуешься у аллеи, где когда-то гуляли, а теперь поминают. Выйдешь, купишь мороженого, сигарет, посидишь на бордюре (или парапете, хрен разберешь) и внезапно для себя поймешь, что наступило лето.
То самое лето из книжки какого-нибудь циничного Хэма, Маркеса или Амаду, ты раздраженно шипишь "слушай, оно мне надо?", улыбаешься невидимому некто рядом и растерянно поешь:
Like a clock whose hands are sweeping
Past the minutes on it's face
And the world is like an apple
Whirling silently in space
Like the circles that you find
In the windmills of your mind.
***
/Шамбала/
Давным давно меня похитила злая колдунья, меня у меня, изловчилась дрянь и украла.
Я, как и все по утрам, уплетала глазунью все эти годы. Еще носила шорты и красила губы в алый.
Но я понимала, что где-то по этой планете бродит такая же, но не подделка.
Не подделка, как я, а живая, способная слушать и плакать. Да, плакать она почему-то умела.
Я бывала рядом с Тибетом, по степям побродила монгольским, в Храме Неба молитвы шептала.
И казалось, она где-то близко. Эта капризная девочка в джинсах, в панаме и с сигаретой.
Впрочем, курить я не бросила, дудки. Я проснулась однажды летом
И поняла, где искать пропажу...
Шамбала - в Гималаях? В Гоби? В Средней Азии или в Тибете?
На обрыве на берегу моря? Или где-то еще, где-то...
Там сидит, окруженная Вишну и Буддой, та другая, которая я больше.
Ей плевать на меня, у нее загорелые ноги без синяков, а внутри ощущение дикой, пьянящей свободы.
***
Если не думать о завтра, о сейчас, о невозможности, нереальности и безысходности,
То можно проулыбаться с час, почитать вслух стихи, нарисовать на салфетке человечка,
Заказать чизкейк, чай с бергамотом, купить бусы, браслет и колечко на указательный палец.
Признаться в том, что я бродяга, ты скиталец, и в книгу судеб нас внести забыли или вычеркнули
За ненадобностью, из брезгливости и прочих недобрых побуждений. Теперь мы телепаемся
По измерениям, ищем Шамбалу и философский камень, играем в игры, сочиняем прозу
И даже иногда верлибры. Я оригинальничаю и говорю, что люблю белые розы, орхидеи в крапинку,
Тюльпаны, танцевать танго, без запинки цитирую классиков, играю в классики, в дурака и,
Наверное, на нервах. А ты трусишь и, конечно, сходишь первым. Я продолжаю путешествие одна.
***
Надоели, задолбали компромиссы, сотни тысяч вариантов потому, миллиарды самых звонких оправданий. "Да, конечно, понимаю," - улыбаешься, киваешь, и для верности, как мантру, повторяешь то, что и придумала сама. Задаваться множеством вопросов, находить удобные ответы, шоры нынче снова модный тренд. Кстати, да, хорошая идея - шоры умопомрачительных оттенков, с кружевами, стразами, бантами. Шоры от известных модельеров, и по подиумам в шорах маршируют... Купите с десяток, а в подарок, в качестве чудесного сюрприза, мы преподнесем лоботомию!
Я бы согласилась, будь умнее. Но, увы, мне надоели компромиссы, сотни тысяч вариантов потому. Я, возможно, нифига не изменилась за последнюю веселую декаду, гибче, гуттаперчевей не стала, оттого, возможно, потеряю, так и не успев приобрести. Ну и ладно. Мне сегодня как-то по ***.
***
/Dum spiro, spero/
Несчастливые счастливцы, избранники или изгнанники, черт разберет. В оконном стекле отражаются лица в мечтательных улыбках, как в сахарной пудре или сгущенке, словно в детстве тайком... Легко рассмеяться, развеселиться и помрачнеть под тяжестью, серостью реального, настоящего, щемящего и безысходного. Но почему-то где-то там, где легкие, сердце, какие-нибудь бронхи оно брызжет искрами, оно хочет сбыться - наперекор здравому смыслу, закону всемирного тяготения и уверенности степенных дураков.
***
/куклы нет/
А потом ты просыпаешься, ищешь правой ногой тапок... Чистишь зубы, стоишь под прохладным душем, волосам позволяешь высохнуть, феном не сушишь. И вдруг находишь в шкафу амулет, что не носишь с апреля. Надеваешь и понимаешь, что ничего нет. И так надоело, все надоело, становится противно. Ты устала, раздражена. Так не бывает, все должно быть не так, а как есть - подделка, дешевая как в Ябаолу на рынке, в пятом ряду от входа, у китаянки с бельмом и потрескавшейся кожей. Дальше давай без меня, как-нибудь без меня, мне надоело кромсать насечки по стволу собственной жизни и ждать. И не дожидаться. И получать не то, всегда не то. Как в детстве на Новый год, ты ждешь куклу, а тебе дарят раскраску и пистолет. Ты ревешь под елкой, доедаешь восьмой мандарин, расчесывая коленку, и понимаешь, что куклы-то нет, снова нет... и долго еще, до марта, как минимум, и не будет.
***
/by swallowing evil words unsaid, no one has ever harmed his stomach (c)/
Я становлюсь мудрее, мне хочется очень думать. Молчу из трех раз четыре, на пятый я улыбнусь. Я гуттаперчево-гибко пытаюсь не поддаваться ни собственным черным мыслям, ни собственной злой любви. Где-то внутри так жестко, натянуто тетивою, туго и очень жжется, требует отпустить. Только за каждым словом, хлестким и ядовитым, будет стоять нагое неверие в чудеса. Я промолчу, я верю - однажды все точно будет, однажды все будет точно. Главное - дотерпеть.
***
/let it snow/
А зимой, говорят, выпадет снег. Приморозит, льдистостью отрезвит ли.
Или наоборот одурманит ароматом мандаринов и бергамота. Вдруг наступит тридцать первое, я надену платье, каблуки, приготовлю на ужин съедобное.., бог с ним, вкусное что-то.
Шампанское из узких неудобно, но политес, и звонки, звонким голосом счастья, здоровья, денег, любви; однообразной рассылкой спешат смс от знакомых, забытых, не очень и близких. Шампанское к черту, к черту виски, завтра сдавит виски жгучей болью, то будет одиннадцатый год или конец света. Прежде, сегодня, опять попытаюсь сказать ему это
- вслух, глядя на небо в салютных брызгах или на елочный шар.
А зимой, в октябре говорят, выпадет снег...
/9 до 29/
В этой взрослой жизни все несчастливые, одни ищут любовь, другие ее потеряли и теперь
Потребители чипсов, гаджетов, шампанского и украшений.
Те, что ищут, уверены в своей избранности, непохожести помыслов, фантазий и намерений,
А по сути - лишь на время блаженные с осью сознанья, смещенной влево.
Есть еще удрученные вечным поиском - истин, смыслов, ответов на множество
Непонятных вопросов. Они потребители, но не шмоток, священных писаний.
Через девять суток мне двадцать девять.
У меня есть сын, книга и первая пломба - на шестом, как сказал стоматолог.
Позади много счастья, в грядущем не меньше.
Между счастьем1 и счастьем2 - удаленные файлы.
Я должна научиться стрелять, управлять самолетом и плавать.