Уже было достаточно темно, чтобы никуда не выходить, остаться дома в тепле, поставить самовар и, попивая горячий ароматный чай, отдаться своим мыслям и рассуждениям о жизни. Но я подошёл к окну, протер его, всмотрелся в темноту и грустно вздохнул, что-то тянуло меня туда, во мрак, где, казалось, была совсем иная жизнь. День со своим ярким светом и лучистым солнышком ушел на покой, уступая место ночи. Ночи, в которой уже не было места ни теплу, ни дневному свету. Я ещё раз вздохнул глубоко и направился в переднюю. Повсюду в доме пахло яблоками, собранными в последний срок, кадки с которыми занимали много места.
Я открыл дверь, в лицо ударил ветер приятной свежестью, той, которая бывает только по вечерам в бабье лето, той пробуждающей свежестью, которой невозможно насытиться никогда.
Выйдя на крыльцо и пройдя ещё немного, я ощутил, что всего за несколько часов очень похолодало. Укутавшись плотней шарфом, связанным Марьяной, я сделал шаг вперёд, в эту неизвестную никому страну, шаг в чужое владение, роль хозяев которого разделяли между собой этот старый сад и ночь, уже полностью вошедшая в свои владения. Ветер с каждой минутой становился всё сильней. Казалось, что это живое существо кто-то разозлил и оно, чтобы выплеснуть свою энергию, летало среди деревьев, поднимало листья с земли, и они то медленно, словно кружась, то резко падали обратно на землю, ложась и цепляясь друг за друга. И думалось, что именно так смерть танцует вальс, свой последний вальс, именно так выглядит танец смерти… Моему воображению помогала одинокая луна, находящаяся так высоко над всеми нами, будто она была не при чем, не в ответе за нас, за наши судьбы. Несмотря на глубокую ночь, в свете луны было многое видно. И глядя на кружащиеся листья с их всевозможными цветами: красным, оранжевым, зелёным, бардовым, доходящим кое-где чуть ли не до черного,- убеждаешься, что всё быстротечно и смерть всегда находится где-то рядом, может, спереди, уже поджидает, а может, сзади, пытаясь нагнать тебя.
Деревья, уже снявшие почти всё своё убранство, в этом свете луны ещё больше угнетали, т.к. были похожи на стариков, давно отживших свой век. Но, несмотря на это, картина была величественной и, чтобы не нарушить всей её торжественности и прелести, я старался ступать мягко и бесшумно по земле, укрытой сплошь опавшими листьями. Но погода явно хотела другого. Я вдруг заметил, что совсем потемнело, ветер стал более порывистым. Взглянув на небо, я увидел пролетевшего совсем низко ворона. Луна почти полностью закрылась тучами, словно борясь за своё право власти в ночное время, отведенное только ей. И тут я почувствовал, что на лицо упало несколько капель воды. Заморосил дождик. Привыкший с детства к непогоде, я не обратил на это никакого внимания и продолжал путь в глубь сада. Но ветер, словно сговорившись с дождем, явно захотел прогнать меня. Словно соревнуясь силой и мощью, они с каждой минутой усиливались. Капли становились всё крупней. Я поспешил домой. За моей спиной раздавался гул разбушевавшейся непогоды. Создавалось впечатление, что за тобой находится огромная толпа, спорящая о чём-то важном и в то же время желающая настигнуть тебя и взять в свой плен. Вода лилась по лицу ручьями, ветки хлестали с неимоверной силой. В такой момент внутри тебя возникает непонятный страх, согласие преклониться и подчиниться могуществу природы. Подбегая к дому, я оглянулся назад и увидел огромное, черное, ревущее, косматое чудовище, развергнувшее пасть и тянущее ко мне свои длинные руки. Я забежал на крыльцо и захлопнул дверь. Порой собственные страхи создают ужасный мираж. И от этого никуда не деться. Такова натура человека. А стихия разошлась не на шутку. Даже переодевшись в сухую одежду, сидя в комнате, я не переставал думать об этом. Ветер завывал в печи, будто человек, полностью отдавшийся горю, оплакивающий свою судьбу и проклинающий на чем свет стоит свою жизнь. По спине пробежала дрожь от понимания, что ты тут один, но в то же время кто-то невидимый присутствует рядом.
Раздался треск и глухой удар. Наверное, ветер сломал где-то яблоню. Хорошо, что урожай уже собрали…