Предупреждение: имеется сцена гуро.
Лёгкими, мимолетными движениями срывая молодые листья и цветы с черёмухи, чтобы тут же бросать их на землю, втаптывая в пыль, – Ашиль ненавидит черёмуху за её запах, за её пьянящий сладкий запах. Он ненавидит только потому, что не может манить к себе людей так, как делает это черёмуха с насекомыми. Он считает людей насекомыми, недостойными жить в этом мире. Он быстро поднимается по витым ступеням Кровавого дворца, тайно мечтая оказаться сейчас в Амт Дойчланд. Но кто позволит? Он замирает на лестничном пролёте у своей комнаты, почти теряет равновесие, но цепко хватается за перила.
- Молодой господин пьян? – Тут же, словно из ниоткуда вырисовывается силуэт слуги, согнутого в учтивом поклоне. Ашиль ненавидит вот такие сгорбленные и напряженные, ожидающие удара или гневного окрика, спины.
- Пошёл вон! – Холодно цедит юноша и почти влетает в комнату, захлопывая дверь у самого носа учтивого слуги.
Ашиль с презрением смотрит на мир живых из окон резиденции «брата», который раздражает еще больше, чем смертные букашки. Габриеля Ашиль убил бы с особым удовольствием, медленно выпуская ему кишки, но не давая умереть – демоны вообще весьма живучие твари. Но они достойны выжить после революции в мире-иллюзии, в мире-обмане, в мире, где живут подобные Ашилю.
- Ты снова чем-то взволнован, молодой господин? – В устах одного из приближенных слово «господин» звучит подобно насмешке. Ашиль холодно улыбается, но продолжает неподвижно стоять у окна и молчать. – Значит, вы в порядке…
- Хиро, он не может быть в порядке! – Спокойный, со смешинкой, голос заставляет Юдеса сначала сделать над собой усилие, чтобы не прибить, а потом удивленно выдохнуть. – Он не обернулся.
- Думаешь, братишка?
- Уверен, мой хороший.
Ашиль всё же оборачивается, чтобы посмотреть на вконец обнаглевших братьев. И тут же оказывается прижатым к прочному стеклу старшим.
- Хоши, что ты себе позволяешь?
- То, что позволяете мне вы, молодой господин, - насмешка звучит в каждом слове демона, но руки уже умело начинают ласкать юное тело господина, постепенно снимая одежду, обнажая нежную кожу. Ашиля раздражает то, что он снова не в силах сопротивляться взрослому чистокровному демону-соблазнителю; Ашиля бесит их неравное положение, в большей степени свое собственное. – Вы отвлекаетесь… Так неинтересно.
- Ты самоубийца? – Ашиль начинает смеяться, негромко так, но холодно и с презрением. – Ты позволяешь себе слишком многое, даже по моим меркам… Слишком…
Ашиль не успевает договорить, элементарно получая пощечину. И ледяные пальцы, сжимающие собственную шею, заставляют его разозлиться еще больше – улыбка становится шире и безумней. И горячие губы – как контраст – Хоши заставляют юношу подавиться следующими словами. Тут уже либо говори, либо сопротивляйся. Ашиль выбирает второе, но не ему тягаться со взрослым мужчиной.
- Хоши, - тихий и вкрадчивый голос младшего брата демона заставляет насторожиться именно тем, что он спокойный, а речь нетороплива и размерена. – Братишка, мне кажется, что ты увлёкся. Думаю, молодому господину ты сейчас только раздражение доставляешь… Это не очень хорошо, братишка.
Мужчина отступает на шаг от Ашиля, но продолжает сжимать его шею, ровно настолько, чтобы и не рыпался, и воздуха для дыхания хватало. Юдесу не нравится то, что он оказался слаб перед тем, кто ниже его рангом; Юдесу не нравится именно то, что он вообще оказался слаб; Юдеса просто бесит то, что кто-то может с такой спокойной улыбкой играть с ним.
- Это правда, молодой господин? – В голосе Хоши столько учтивость, столько повиновения и раскаяния, что как-то сразу становится понятно, что это фальшь.
- Правда, - зло цедит Ашиль, продолжая не мигая смотреть на обоих братьев. Ему хочется испепелить обоих – по очереди, или одновременно; уже не суть, лишь бы стереть с их лиц наглые ухмылки и лже-учтивость. – Пошли. Отсюда. Катитесь оба к чертям собачьим.
Оба демона исчезают, ничего не говоря, просто растворяясь в воздухе. И это почему-то начинает раздражать ещё больше. Теперь хочется не просто сжечь братьев, но еще и устроить им, как минимум, изощрённые пытки. А там уже по ситуации смотреть.
Ашиль со вздохом опускается в мягкое кресло, снова принимается рассматривать немного унылый пейзаж за окном — Ад. И почему нельзя всегда поддерживать один вид — на мир живых?
- Что не так? Почему я настолько бесполезен для... Кого? - Он зло усмехается, разжигая на кончиках пальцев огонь и начиная его рассматривать. - А даже если и был бы полезен — что? Ты бы использовал меня, но не более... А так ты не трогаешь меня, и мне хорошо... Лаванды не хватает... Хоши!
Рядом появляется старший верный слуга, с насмешливой учтивостью смотрит на своего господина, подаёт ему руку, помогая подняться из кресла, и обнимает, прижимая к себе.
- Молодой господин был нами недоволен. Мы хотим исправить это.
Хоши роняет Ашиля на стол, осторожно начинает раздевать его, когтями царапает уже обнажённую кожу, касается её губами. Камзол, блуза. Он принимается за брюки, осторожно приспуская чёрный атлас с бёдер своего господина, целует выступающие кости, вдыхает едва уловимый запах лаванды. Ашиль не замечает, что рядом появляется Хиро, тут же начинающий покрывать его плечи и шею поцелуями-укусами. С его губ срывается первый тихий стон, в медовых глазах тут же появляется ужас.
- Брысь!
Ашиль отталкивает слуг от себя, старается дрожащими руками натянуть на плечи блузу, но шелк упрямо не даётся, соскальзывает с плеч. Хиро не выдерживает первым, снова притягивая господина к себе, целуя. Хоши моментально присоединяется, тут же освобождая Ашиля от одежды до конца, ладонями гладит причудливый узор шрамов на его спине. Розу. Ему интересно — как же господин смог вытерпеть подобное, ведь он так молод — девяносто три года.
- Молодой господин, - кажется, Хиро чувствует мысли своего брата. - Расскажите о себе.
Он заглядывает в мутные от желания медовые глаза, видит в этом схожесть своего господина с кем-то из Нойн, но никак не может вспомнить, с кем именно. Но и не до этого сейчас. Хиро опускается перед Ашилем на колени, губами касается бедра, ладонями скользит по ягодицам, чуть царапает когтями нежную кожу, слышит судорожный вздох и улыбается. Языком от пупка к уже твёрдым соскам, чуть прикусить. Услышать ещё один приглушённый стон.
Продолжить им не дают. Тихий смех позади Хиро заставляет всех троих посмотреть в сторону смеющегося. Хицуки вертит в руках какую-то безделушку, обнаруженную на камине, рассматривает с особым любопытством, словно никогда ничего подобного не видел.
- Ты, - недовольно хмурится Хиро, глядя на жнеца.
- Да-да, прошу без аплодисментов. А кто это? – Бесцеремонно тыкает пальцем в Ашиля Героин, пристально его рассматривая. Пристальнее нужного. – Я тебя знаю? Атата, я вспомнил. Ты младший брат Наследника, не так ли… Официально приглашаю в Нойн.
Хицуки выходит через дверь, тихо прикрывает ее за собой. Спускаясь по лестнице, удовлетворенно ловит на себе удивленные взгляды демонов и их прислужников. Не доходя до первой ступеньки, он исчезает.
- Жнецы, в большинстве своём, демонов презирают. Так что успокойся, мой Бог.
Сён Хошикари. Высший Драхе, Зеркальный.
- Но я не хочу!
- И что? – Сён холодно смотрит на подчинённого, постепенно начиная раздражиться от вспыльчивости и несговорчивости того. И хочет выпить чашечку чая в тишине и спокойствии, под негромкую речь Пепельного и Серебряного. А приходится спорить с мальчишкой. – Ты, пожалуйста, не начинай по новому кругу свою истерику, а объясни нормально.
Вольф тихо фыркает, разворачивается и уходит, громко хлопая дверью. В который раз. За несколько десятилетий Сён уже и счет потерял. Именно этот подчинённый сильно изменился. Стал одним из самых жестоких в Нойн. И по-прежнему остался капризным ребёнком. Сён улыбается вошедшему в кабинет Тайши.
- Что ты улыбаешься? Я как-то смешно выгляжу? - Кройц моментально начинает раздражаться только от того, что увидел непонятную ему улыбку начальства. Хотелось бы называть Сёна «любимым», но язык не поворачивается.
; Нет, - Хошикари тихо усмехается, тут же заключая любимого в объятия, вдыхая его запах. Он безумно любит этого жнеца, его смех и улыбку. - Нет... Где твой братец?
; Понятия не имею, шляется где-то...
Вольф мечется по кабинету, не зная что ему делать. Виданное ли дело для взрослого жнеца со стажем — ученик. Нет, он не против ученика, совсем не против. Но этот... Демон! Да ещё и стихийный. Водяной. Ну, куда жнецу-пироманту демон, владеющий стихией воды?! Раздаётся негромкий стук в двери и в кабинет просачивается один из жнецов из соседнего отряда, долго смотрит на Вольфа с едва заметной улыбкой.
- Герр Астесер, у вас что-то случилось?
- Да ученика присылают, - Вольф гневно сверкает глазами, случайно сносит на пол какую-то вазу, с интересом наблюдает как осколки вновь собираются вместе и ваза возвращается на своё прежнее место.
- И что в этом такого?
- Демона!
- Вашему отряду не привыкать, - жнец ёжится под взглядом Драхе.
- Стихийный! Водяной!
Снова раздаётся стук в дверь, оба оборачиваются на него, с интересом ожидают того, кто войдёт. Дверь открывается, и в кабинет почти что просачивается молодой человек лет девятнадцати-двадцати. Жнец, тихо извинившись, уходит, на прощание подмигивая Астесу. Вольф почти с неприязнью смотрит на вошедшего парня, потом бросает взгляд на папку с документами на собственном столе. Усаживается в громоздкое кресло, закидывает ноги на стол и принимается изучать досье ученика, полностью игнорируя его.
Тэй и хотел бы, но не может понять подобного к себе отношения — они ведь даже не разговаривали, а здесь такая открытая неприязнь. Он не делает ни одного шага вглубь кабинета, лишь с интересом осматривает его. Все темно-бардовое, почти чёрное, кое-где виднеется позолота. Царит полумрак, лишь настольная яркая лампа стоит на столе его учителя, освещая стол и спящего симпатичного молодого человека. «Ему же не больше шестнадцати на вид... И эти волосы. Где-то я уже такое видел», Тэй с интересом смотрит на коллекцию миниатюрных животных на камине. Кстати о камине, огонь в нём какой-то странный, словно играется с самим собой. Тэй делает шаг к камину, чтобы рассмотреть пламя поближе — уж слишком оно любопытное.
- Стой, где стоишь, это не мои саламандры.
Голос у учителя тихий, спокойный, но жёсткий, не терпящий возражений. Да Тэй и не собирается особо возражать, лишь замирает на своём месте, начиная рассматривать Вольфа. Он нравится демону, но слишком уж он хрупкий и невинный — к нему, наверное, и прикасаться-то нельзя. И не то, чтобы какой неземной красоты был, просто симпатичный и милый, немного угловатый как всякий подросток. Но чем-то он цепляет.
- И не пялься на меня, сел в кресло, - Вольф едва заметным движением кисти руки показывает на кресло у своего стола. - И сиди молча, пока не попросят говорить. Понял?
- Д-да, - почти испуганно кивает Тэй и садиться, куда сказали. И снова исподтишка начинает рассматривать учителя. Янтарные глаза, чуть подрагивающие длинные чёрные ресницы, мягкая улыбка на губах. Ребёнок. Тэй и сам начинает улыбаться. Хоть его никогда не привлекали особи своего пола, но этот...
- Ты чего улыбаешься?
- Просто, - только и смог выдавить Тэй.
- Просто, - передразнивает жнец, поднимаясь из-за стола, обходя его. Он становиться позади своего новоиспечённого ученика, кладёт ему руки на плечи, наклоняется, чтобы шепнуть кое-что ему на ухо и замирает. Запах цветущего абрикоса. Этот чёртов демон пахнет цветущим абрикосом. Вольф шарахается от него в сторону, начинает небольшими шагами мерить кабинет. - Кто ты?
- Тэй аб Санта де аб Маару Хагино. Демон.
- Лишние... Лишние слова. Я не имя твоё спрашивал, а кто ты. Запоминай: никогда не говори о себе больше, если больше не просят. Понял? Молодец. Твоя стихия?
- Вода. А у вас?
Вольф замирает у окна, переводя взгляд на ученика. Усмехается, глядя на него. Весь в чёрной коже, да ещё и без рубашки, с голыми грудью и животом. А кожа белая и, наверное, шелковистая на ощупь. Он подавляет в себе желание проверить это немедленно.
- Огонь. И я очень недоволен, что тебя дали мне. Стихией воды у нас управляет Тай... Для тебя Бешютцер Кройц, понял?
Тэй кивает, а Вольф снова переводит взгляд с улицы на него. И волосы словно смола. Он жестом просит ученика подняться и, отвернувшись, начинает улыбаться — тот намного выше его самого.
- Какой у тебя рост?
- Метр восемьдесят четыре.
Улыбка жнеца становится ещё шире.
- На сегодня свободен, приходи завтра.
Тэй кивнув уходит, в дверях сталкивается со смеющимися Сёном и Ашилем. Уходит в отведённую ему Амтом квартиру. По дороге он долго ещё старается понять: что же это за жнец такой? Останавливается у входа в квартиру, ищет по карманам ключи и не находит, понимая, что оставил их в кабинете учителя. Возвращается, почти стучит в дверь.
- Вольф, ты успокоишься или нет? - Сён начинает барабанить кончиками пальцев по столу, ему не очень нравится полумрак чужого кабинета, но со вкусами не спорят.
- Я ненавижу демонов, я бы самолично уничтожил каждого из них, отправил бы на вечные пытки, да что угодно! Но ты, Хошикари, ты — подлец! Сволочь. Зачем мне всё это? Я не собираюсь на повышение, я не хочу этого! Воспитывать демона, - Вольф раздвигает тяжёлые шторы, и комнату заливает яркий солнечный свет. - Это слишком...
Ашиль с улыбкой наблюдает за обоими жнецами, гладит саламандру по огненной спинке. И чувствует чужое присутствие не кого-то из отряда, а кого-то из «своих», присутствие демона. Но решает об этом не говорит, желая понаблюдать, что же из этого получится.
Раздаётся стук в дверь, Тэй тихо заходит в кабинет, собираясь сказать про ключи и натыкается взглядом на взбешённого учителя.
- Хагино, твои ключи? - Сён показывает несколько ключей на цепочке. Поднимается из кресла, подходит к Тэю, отдавая ключи и выпроваживая его из кабинета. Напоследок тихо произносит «Приходи к нему через несколько дней» и закрывает дверь у демона перед носом. - Я повторюсь: это твоя обязанность, заниматься подобными вещами...
- Мы возьмем его к... Нам? - Вольф бросает взгляд на недовольно нахмурившегося Ашиля, хотя на его лице такая же мина, потом смотрит на Сёна.
- Нет, скорее всего.
Юдес тихо хмыкает, вылавливает саламандру из камина, начиная её с интересом рассматривать, словно видит в первый раз, отпускает обратно. Он сам попал в Нойн совершенно случайно — по рекомендации одного из «верхушки», по-другому просто никак. Попал почти что против своей воли, но ему пообещали, что здесь всегда весело, и он согласился. И не прогадал, здесь действительно веселее, чем просто просиживать время во Дворце брата в Аду, да и оба «телохранителя» в Нойн уже довольно давно. И самые интересные для него экземпляры далеко не «верхушка», хотя там тоже есть на что посмотреть, а «рядовые» члены.
- Тогда зачем? - Вольф начинает злиться ещё сильнее. Раз демон этот им не нужен, то зачем его вообще учить чему-то?! Просто так, для повышения собственного опыта? Он и так опытен, а лекции юнцу читать он и так не собирается. - Сён! Зачем он нужен нам? Какого черта я должен буду мучиться, если эта х... Если это никому не нужно.
- Мне приказали.
- Кто?! - Почти в один голос спрашивают жнец и вампир.
- Токи...
В кабинете наступает подозрительная тишина. Имя главного в Нойн употреблять не любят, да и он имеет плохое обыкновение появляться там, где о нём вспоминают. Первым тишину нарушает Ашиль, начиная тихо смеяться. Потом фыркает Вольф, глядя на вампира, передёргивает плечами и уходит из кабинета, не замечая улыбки Сёна.
- Хагино, - негромким, поющим голосом тянет Астес, стоя у двери квартиры своего ученика. - Хагино...
Он не привык ждать, он не привык гоняться за кем-то. Его раздражает, когда младшие подчинённые не выполняют его приказов. Сказано: «завтра», значит, приходи завтра к официальному началу рабочего дня. Но нет же, Тэй решил не приходить.
- Твою мать, - Вольф вставляет в свою речь непечатное ругательство, разворачивается к двери спиной и начинает барабанить её ногой. - Открывай, Хагино!
Он успевает отскочить от двери до того, как она открывается. На пороге стоит сонный и взлохмаченный Тэй в одних лишь брюках, зевает и потягивается. Он не понимает, почему учитель взбешён, хотя зрелище это красивое.
- И что это значит?! - Вольф вталкивает ученика в квартиру, захлопывает за собой дверь. И старается сдерживаться, чтобы не избить парня и не устроить ему огненное шоу. - Начало второго дня. В половину десятого... Слышишь?! В половину десятого утра ты должен был быть на пороге моего кабинета! Так какого хрена ты здесь делаешь?! Спишь, тварь ты демоническая, ты спишь, а я жду! - Он почти моментально успокаивается, холодно улыбаясь. - Я. Жду... Объяснений.
- Бешютцер Хошикари...
- … посоветовал приходить через пару дней?
- Да, - чуть растерянно произносит Тэй, глядя на Вольфа. Спокойствие наставника ему не нравится, слишком уж зыбко оно выглядит, слово по тонкому весеннему льду идёшь, того гляди провалишься.
- Да? – Вольф чуть удивленно изгибает брови, но и это действие рассчитано по граммам, чтобы ему поверили, чтобы не переиграть. – Через пятнадцать минут я жду тебя на улице.
Вольф медленно идет по коридору, звук его шагов тонет в ворсе ковра. В руках, словно сама по себе, появляется папка с бумагами. Жнец даже не удивляется, лишь медленно начинает ее пролистывать, изучая новую информацию о своем ученике. И она его не радует.
- Значит, надо быть осторожным…
- Это что? – Вольф брезгливо смотрит на исписанные ровным почерком листы. – Это что такое, я тебя спрашиваю! Это…
Он не успевает договорить, когда чувствует чужие губы на своих губах. Непривычно прохладные. И чужая кожа под пальцами тоже непривычно прохладна, словно ко льду прикасаешься. На ладони Вольфа разгорается небольшой огненный шарик, но и его хватает, чтобы демон отшатнулся, удивленно глядя на ожог.
- Еще раз, Хагино, еще хоть раз ты прикоснешься ко мне, и я убью тебя, - холодно цедит Астес, злобно глядя на своего ученика. Тот слишком много себе позволил – другого демона Вольф уже убил бы за подобное поведение.
- Но почему? – Удивленно смотрит Тэй на отвернувшегося к книжным полкам Вольфа. – Я ведь… Люблю тебя?
- Это ты спрашиваешь меня, - жнец не оборачивается, спокойно продолжая рассматривать корешки книг в поисках нужной ему. – Или утверждаешь?
Растерянное молчание в ответ – забавляет. Вольф даже улыбаться начинает уголками губ.
- Я люблю тебя.
- Демоны не могут любить, - находя нужную книгу, оборачивается жнец. И почти нос к носу сталкивается с учеником. – Я предупредил тебя. Отойди.
- Нет, - во взгляде Тэя вызов. И Вольфу становиться интересно поиграть с ним, ведь играть с демонами не запрещено Уставом Амта.
Вольф носит кольцо с перевернутым крестиком – знак нарушения запретов. Вольф не верит ни в какое божество, но уважает, зная, что оно есть. И он просто идет по дороге, по которой его направляет Бог. Вольф отрицает Его существование в своей душе, но тайно благодарит Его за то, что Он дал ему, Вольфу, жизнь. Пусть и вторую.
И сейчас жнец с неким презрением наблюдает за демоном, пусть и высшим, входящим в его кабинет с папкой документов. Не только в Амте, но и в Аду нужно заполнять много бумаг при получении и обмене душ.
- Здравствуйте, - Астес с некой ленцой поднимается из-за стола, обходя его, приглашая демона на мягкие кресла у камина.
Ответа он не удостаивается, лишь ледяной взгляд, едва заметная надменная улыбка. Вольфа многим демонам приходится терпеть, именно терпеть, ведь он пахнет детством и невинностью. Даже в почти сто лет.
Папка с документами просматривается быстро, лишь бросая взгляд на ключевые слова: «души», «наказаны», «уничтожены», «ангелы», «жнецы из России». От последнего Вольф недовольно хмурится. Что уже натворили жнецы из России? Выясняется, что ничего особенного, лишь перехватили груз с душами, незаконно доставляемыми в Ад. Дань, так сказать.
- Все нормально, - он закрывает папку, поднимаясь с кресла.
Прикосновения скользят по коже – он не верит, что это реальность. Это не реальность, это всего лишь сон. Яркий, наполненный тяжелым дыханием и прикосновением разгоряченных тел друг к другу. Ему снится, но он и в это не верит. Реальность и сон переплетаются, оставляя на горячей коже блондина прохладные поцелуи альбиноса. Узоры из поцелуев, прикосновений и укусов. По-другому – никак, сейчас – именно так. По-другому один из них элементарно может сойти с ума.
На полу – в знак нарушения запретов. На документациях, на одежде обоих. Вольф целует до исступления, а демон… Демон лишь холодно улыбается на лихорадочные ласки юнца, но отвечает: медленно, словно нехотя. Зачем ему лишние проблемы. Последние элементы одежд – рубашка демона и брюки жнеца – снимаются. Вольф любуется красивым телом, не обращая внимания на то, что оно покрыто шрамами. Они – лишь дополнение. О мыслях Габриэля Вольф старается не думать. И отгоняет мысль о том, что именно этот Габриель – младший брат Люцифера, некогда несущего свет, а сейчас…. Сейчас молодой жнец задыхается от поцелуев и прикосновений.
Габриэль старше.
Габриэль опытнее и искуснее в постели.
Габриэль… Прекрасен.
Мысли о нежно любимом Хагино вылетают из головы в тот момент, когда демон начинает ласкать и распалять по-настоящему. Тогда уже приходится сдерживать стоны, кусая себя за запястье и крепко зажмуриваясь. Он же сильный, он не станет умолять ни о чем, если демон остановится.
«А Тэй тоже демон…» Эта мысль неприятно колет и жжет в области солнечного сплетения, и Вольф пропускает момент, когда Габриэль без подготовки входит в него. Мальчишка кричит, тут же прикусывая губу до крови. Терпеть и не показывать боли. Молчать, увы, не получается. Спустя несколько минут Вольф уже сам активно насаживается на плоть демона, обнимая, царапая спину, оставляя новые царапины, часть из которых позже станет шрамами. Плевать.
Дышать все еще тяжело, и Вольф, сидя полуголым в кресле, лишь наблюдает за демоном. Они все еще презирают друг друга. Теперь к званиям жнеца добавилось еще и ласково-ледяное «шлюшка». Он смеется, тут же морщась из-за боли в горле – голосовые связки он все же повредил. Немного пекут укусы на шее, но Вольф не замечает. Он наблюдает, как Габриэль недовольно осматривает исцарапанные плечи и улыбается. Эти метки буквально через день сойдут, а вот то, что внутри… Воспоминания останутся у обоих.
Вольфу не хочется одеваться, не хочется подниматься из кресла, поэтому он провожает Габриэля взглядом.
Сталкиваясь в дверях чужого кабинета со старшим братом, Ашиль лишь чертыхается.
- Здравствуй, Наследник, - здоровается он, разбавляя встречу официальным обращением.
- И сюда вы трое ушли, - холодно цедит Габриэль, глядя на младшего брата. – Жнецы… Даже этот твой друг, они такие же как мы, надеюсь, это ты заметил.
- Да, - Юдес улыбается брату и заходит в кабинет Вольфа.
- И чем же мой брат тебя привлек? - Ашиль осматривает сидящего в кресле жнеца. От внимательного взгляда янтарных глаз не ускользает ни потрепанный в целом вид, ни ссадины, ни постепенно появляющиеся синяки. Он знает, что брат несдержан, никогда таким не был. А вот Вольф, видимо, понятия об этом не имел. Теперь имеет. Ашиль усмехается своим мыслям и присаживается на подлокотник кресла, в котором сидит жнец. – Он очень красив, да? Никого не напомнил?
- Кройца и Героина.
Вольф все же встает из кресла, поднимает пола рубашку и выходит из кабинета, направляясь в свою комнату. «В нашу комнату», поправляет он себя.
Вольф внимательно наблюдает за Хагино, ловит каждое его движение, притворяясь спящим. Начинает тихо и довольно урчать, когда Тэй начинает гладить по волосам, и ловит демона за запястье, дергая на себя.
- Тэй... Милый мой, - губами шарит по плечу демона, целуя, иногда кусая. - Знал бы ты... Знал бы ты... Как ты нужен мне, как я... Люблю тебя...
Хагино тут же берет лицо Вольфа в ладони, начинает кончиками пальцев гладить пушистые ресницы, исступленно целует щеки и приоткрытые губы, шепчет «Люблю. Люблю. Только мой, не отдам». Он привык, что этот жнец принадлежит только ему одному, и он действительно не готов, не сможет, отдать его кому-либо другому. Лис. Этот Лис только его, создан был только для него. Тэй внимательно смотрит на сонного Вольфа, в который раз пальцами очерчивает контур его губ, бровей, ладонью скользит по щеке, шее, обнимает за плечи. И целует. Сначала легко и невесомо, едва касаясь своими губами его губ, постепенно углубляет поцелуй, прижимая жнеца к себе все крепче. Замирает на мгновение, чувствуя укус, и отстраняется.
Оба — взлохмаченные, с блестящими глазами. Но у одного на лице ленивая улыбка, а в янтарных глазах пляшут искорки смеха. И на кончиках пальцев разгорается несильное пламя, способное в секунды заполнить всю комнату, выжигая.
- Демон... Ты позволяешь себе слишком многое. Не забывайся.
Выскальзывая из под одеяла, танцующе-развязной походкой Вольф идет в ванную, оставляя недоумевающего Тэя недоумевать: что же он сделал не так, вызвав тем самым гнев наставника. Хагино иногда раздражает эта чета жнеца, когда тот делает что-либо, не объясняя и без видимых причин. Хотя позже и оказывается, что это «мерзкий демон» спровоцировал, но Вольф говорит это смеясь. И дело даже не в том, что для обоих необычно то, что нужно быть верным и любить одного... Тэй вздыхает, вспоминая случайно подслушанный разговор Вольфа с Ашилем.
- Случайность, да? - В тёмно-вишневых глазах появляется печаль.
- О чем ты? - Тэй даже вздрагивает, слыша совсем недалеко от себя голос наставника. - Кто-то приходил?
Демон не отвечает, молча берет со спинки стула плащ и выходит, захватив со стола какие-то бумаги.
- А этот твой? - Альбинос ласково проводит ладонью по иссиня-черным волосам, отстранено отмечая то, что они мягки и шелковисты. «Как у женщины». Его демон — его личный демон — прекраснее всех, но об этих мыслях он знать не должен; его демон имеет самую нежную и прекрасную кожу, но об этом лучше молчать, да тот и сам это прекрасно знает.
- Мой? Я не знаю... Я люблю его.
- А меня?
- И тебя люблю.
Полгода пролетают как-то слишком быстро. Почти шесть месяцев, за которые произошло то, что с Вольфом не происходило и за шесть десятилетий. Мало того, что он влюбился в демона и своего ученика в одном лице, он слишком сильно доверял ему. И это… «Доигрался», чертыхается жнец.
- Тэй, - голос у Вольфа непривычно тих и печален, когда возлюбленный обнимает его, прижимая к своему плечу. – Я ухожу.
- Что? – Кажется, демона удивляют эти слова. Вольф не уверен. В последнее время он ни в чем не уверен, даже в собственных мыслях и поступках, слишком уж сильно предательство выбило его из привычного ритма жизни. За десятилетия Вольф привык к тому, что можно играть с чувствами и судьбами других, но что поступят так с ним… Что это сделает «грязный демон»… Он не ожидал.
- Я ухожу. Оборотень и демон – пара куда лучше, чем демон и жнец. В конце концов, или ты моя добыча, или я твоя.
- Вольф…
Он выворачивается из объятий, и, когда их не становится, вздыхает почти с облегчением. Он поворачивается к демону, улыбаясь, демонстрируя одну из самых красивых и счастливых улыбок. Вольф благодарен за проведенное время, но сказать об этом – выше его сил.
Демона ведут на казнь. За преступление, им не совершенное; за преступление, еще нераскрытое, о котором знает лишь Ашиль. И он не собирается об этом молчать. Вампир напряженно постукивает когтями по подлокотнику, пока Тайши зачитывает приговор.
- Суд приговаривает демона по имени Тэй аб Санта де аб Маару Хагино, повелевающего стихией воды к тысяче лет заключения за…
- За преступление против Амта – передачу секретных сведений клану оборотней, - Ашиль поднимается из кресла, окидывая надменным взглядом всех присутствующих и останавливая холодный взгляд медовых глаз на Хагино. - Тэй аб Санта де аб Маару Хагино, также известный как Тэй Хагино, приговаривается к смертной казни, после которой его душа направляется на хранение не в Амт, а в Чистилище.
В зале повисает напряженное молчание. Ашиль с довольной улыбкой на лице смотрит на Тэя.
- Как видишь, все не так просто, как ты думал, - он спрыгивает с возвышения, на котором располагаются места старшего судьи и двух его подопечных младших судий. Оборачиваясь, едва заметно кланяется Тайши, улыбается Сакураю и уходит искать Хицуки, обычно свершающего казнь.
Героин ходит беззвучно, даже шуршания парадных одежд не слышно, даже цепи, опутывающие косу, не позвякивают, хотя должны бы. Он идет тихо и медленно, ведь спешить некуда – приговор оглашен, но могут найтись не согласные с ним. Он даже знает, кто может быть не согласен.
А вот шаги Вольфа гулко отдаются в коридорах Амта, где всегда почему-то пусто, не смотря на количество «работников». И он всегда забывает, что на их отряд — четверть сотни всего-то, а в самом Амте — от силы пятнадцать жнецов, если не меньше, - отведено целое крыло. Поэтому-то и пусто, поэтому гулко и страшно иногда, ведь рассказывают много историй о чудовищах, обитающих в темных коридорах Амта. Сродни Горгоне и Василиску, которые наверняка имеют общую историческую родину. А вот встретить начальство иногда хуже, чем ту же Горгону или Минотавра. Ибо одни мифичны, а вот недовольный Героин так вполне реален. И недобрая улыбка на его устах — тоже. Но самое большое опасение вызывает костяная коса, перекинутая через плечо. С подобным орудием труда жнецов обычно представляют люди. Но сами жнецы предпочитают просто забирать дыхание. Просто...
- Вольф. Где он? Где мой отчет о Преисподней?
Ну, не самое худшее, что могло случится. Но вот коса действительно вызывает опасения за сохранность, как минимум, черепа в целостности. О худших вариантах лучше не думать.
- Сегодня казнь, - Героин тихо смеется и улыбается так, словно слово «казнь» для него лучшее из слов, которые он когда-либо произносил. Обычно так улыбаются, когда вспоминают что-то родное и близкое, связанное со счастьем. Но у Хицуки счастье и есть что-то, связанное с судом и следствием, после которых можно вынести смертный приговор. И казнить. Судья и палач в одном лице, он недоволен, что приговор вынесли за него. Героин. Он видит удивленный взгляд Вольф и улыбается, говорит как ребенку малому. - Хагино казнят. Предательство Организации, шпионаж и далее по списку. Ничего нового, все как всегда.
- Не увлекайтесь беседами, - шлейф аромата бергамота, негромкая и неторопливая речь, дуновение ветерка над ухом. Токи. Самый первый, Создатель Нойн.
- Тэя казнят? – Вольф растерян, поэтому Токи удается подцепить его за рукав камзола и увести за собой в зал, где проходит казнь.
Казнь… Не самое лучшее, что есть в Амте, но лучшее, что умеют делать высшие Хранители. Одним, словно по граммам, рассчитанным движением перерезая нить жизни, вечной жизни души, ее аккуратно помещают в хранилище до скончания веков. Так заведено. Вольф отворачивается, он не хочет смотреть, но в последний момент переводит взгляд на Тэя, чтобы увидеть, как тот рассыпается пеплом. И уходит, не в силах смотреть на то, как пепел собирают в урну и передают горгульям из Чистилища.
- Это должно было случиться, - шепчет Ашиль, догоняя Вольфа. Шепчет что-то еще, а потом смеется над своими же словами. – Он же демон. Ты же знаешь, что у них очень своеобразная любовь, так что радуйся…
- Ты очень красива, - неторопливо тянет Вольф, глядя на девушку. Он не помнит, как ее зовут. Знает, но в данную секунду не помнит. Просто нет в этом необходимости. Она похожа на Него, и этого вполне достаточно. Она действительно красива, словно ангел, хотя у Вольфа извращенное понимание ангельской красоты. Кончиками пальцев молодой человек цепляет длинную смолянисто-черную прядь и подносит ее к губам. Волосы Ангела пахнут жасмином. Он притягивает девушку к себе ближе, осторожно касается губами нежной кожи на ключице. Кожа Ангела пахнет жасмином. – Я люблю тебя.
Вольф поднимает на Ангела глаза, видит на ее лице смущение. Она явно не ожидала этих слов. Что угодно, но не последней фразы. И это чертовски приятно – застать кого-то врасплох.
- Я не лгу и не шучу, - он едва касается губами теплого плеча. Трепещущими ноздрями вдыхает запах жасмина. Улыбаясь, нежно касается кончиками пальцев скул Ангела, очерчивая контур лица. – Я люблю тебя.
Она не видит, как из-под небольшой декоративной подушки достается небольшой нож. Таким только письма вскрывать, но и он вполне подходит. И запах хлороформа оказывается для Ангела слишком уж неожиданным.
Нож медленно погружается в трепещущее тело. Снова и снова. Вольфу как всегда немного страшно. Но нож снова беззвучно разрезает воздух, а затем входит между ребер жертвы. Сначала просто спящей, а теперь уже сделавшей это навечно. Он пачкает кровью пальцы, такой безумно горячей, такой темной и сладкой на вкус.
Вольф доволен. Он очень доволен. Он радуется чему-либо настолько сильно очень редко. От удовольствия он почти смеется. Не замечает, что стирая бисеринки пота со лба, он пачкает его в крови. Он увлечен. Разрезая грудную клетку девушки, он с интересом рассматривает содержимое человеческого тела. Вполне такое стандартное, ничего нового. Но каждый раз при виде внутренностей ему хочется смеяться и танцевать, а он лишь слизывает с пальцев еще горячую кровь. Живую кровь. И от соленого привкуса на языке становиться жарко и мутно в голове. Вольф знает, что это. И это, пожалуй, лучшее, что можно испытывать к человеку.
Он пачкает еще теплые губы девушки ее же кровью, а затем целует. Нежно, едва касаясь. Слизывает кровь кончиком языка и снова целует, а затем впивается жестким поцелуем, разрывает губы девушки зубами и чуть ли не захлебывается кровью. Гладит ее по груди. Белые манжеты рубашки неаккуратно заляпаны багровым, как и ворот. Вольфу плевать. В голове дурман, в одежде становиться как-то слишком душно, но он не снимает ее. Вольф жадно вдыхает воздух сквозь сжатые зубы, выдыхает полустоном, погружая пальцы в легкое девушки, разрывая его. Чувствует руками горячие плоть и кровь, нежные, податливые, такие беспомощные, и в горле пересыхает. Он облизывает губы девушки, чтобы почувствовать соленую влагу на них и задохнуться стоном.
Чужое сердце под пальцами такое необычное, словно это происходит в первый раз. Вольф сглатывает слюну и тихо выдыхает ртом, сжимая такой жизненно важный орган. В ушах шумит, а голова начинает несильно кружиться. Это настолько сладко - чувствовать себя богом. Это невообразимо прекрасно. И Вольф смеется.
- Я люблю тебя, - шепчет он в губы девушки, целуя их в очередной раз. Кончиками пальцев касается ее лба и скул, касается с такой нежностью, слово под пальцами хрупкий фарфор. В глазах мутнеет, Вольф судорожно хватает воздух ртом. - Ты очень красива.
Он снова погружает руки в легкие, теперь уже отрывая кусочки. Обсасывает каждый из них, а потом медленно прожевывает, наслаждаясь вкусом. По подбородку течет кровь, еще сильнее пачкая ворот рубашки, по рукам тоже течет. Вольфу очень это нравится. Настолько, что он рычит, разрывая зубами нежную кровоточащую плоть, почти захлебывается кровью и стонет. От удовольствия и восторга, переполняющего изнутри.
Вольф отталкивает тело от себя, опираясь спиной о стену и прикрывая глаза. Дышит часто-часто, тяжело и удовлетворенно. Поднимается на ноги и, посылая очередной своей возлюбленной воздушный поцелуй, шатаясь, выходит из комнаты.
- Я не слышал криков, - Вольф вздрагивает от слишком знакомого голоса. – И… Она была человеком?
- Она спала, так что это не удивительно, - он не смотрит на говорящего. – Допустим.
На белых стенах – следы от крови там, где Вольф касался их. На темном паркете капель не видно, но позже придется их оттирать, чтобы кто-нибудь случайно не увидел.
- Кто был на ее месте? В твоих мыслях…
- Не суть, - Вольф пытается стереть с рук кровь, вытирая их об одежду. Пачкает рубашку еще сильнее, не замечая этого. Прислоняется к стене, поднимая глаза на Ашиля. – Тебе приставать не с кому, да? А Хиро и Хоши на что? Или их уже мало?
Он начинает раздражаться. Его отвлекли. Он бы убил Юдеса, будь то возможно. Чертыхаясь, Вольф притягивает вампира к себе, почти касается его губ, но не дает себя поцеловать.
- Ты же хочешь, да? Хочешь так сильно, что у тебя уже помутнело в глазах, - дыханием касаясь уха, жнец смеется. – А она там лежит, истекает кровью… Горячей кровью.
- Пошел ты, - Ашиль отталкивает Вольфа, заходя в комнату. И вздрагивает, слыша смех того за дверью.