Опавшие листья в разбеге. Моросящая пыль в лицо. Белый туман пеленою у ног. Красный глаз светофора застыл. Этот город выносит миллионы историй встреч и разлук. Этот город тянет за собою нить выдохнувшихся желаний. Здесь не видят за стеной забот болтающуюся на веревке тоски душу. Бледно – серый край горизонта изломан шпилем. В небе нет больше звезд, только в стоках воды бордовый отсвет автомобильных фар.
Бликами полнится Ее бокал белого вина. Сердце, холодком тронутое, мечется, словно скрипка, взвизгивая. В дикой какофонии ненужных звуков и слов ищет гармонии. Она на лезвии страдания обнажает перед ним свое «alter ego». Чистая мелодия Ее желаний срывается на хрип.
Ее нельзя обвинить в банальности, Его – в жестокости. Они играют каждый свою партию, их миры – белый и красный .
Он любуется алой влагой , лениво вздрагивающей в стакане, и пьет залпом. Пальцы сжаты, и губы – сплошная линия. Звенящая тишина внутри раскалывается надвое, взрываясь тоской саксофона. Его силе и красоте нет равных – Он знает это. Его жизнь – путь одинокого самурая. Это льстит Ему. Его мелодия сложна и прихотлива – Он не ищет простоты. Высокие ноты вдруг срываются в неизбежное, разбиваются о безысходность и вновь стремятся в высь.
Напев становится резче, злее. Он обжигает Ее, опустошает. Струны рвутся, Ее мелодия угасает, уступая беспощадной правде.
В окне – мглистый рассвет, в молчании – ответ на главный вопрос, за стеной – чужая жизнь. Он и Она рядом, белая ладонь на загорелом плече, взгляд воспаленных глаз мимо.
- Если ты не придешь, я умру...
- Что ж, одной женщиной в мире станет меньше...Это не изменит моих планов...
- Пусть так... Но я есть в твоей жизни, и тебе придется с этим смириться...
Дверь захлопнута. Мелодия сыграна. Дальше – импровизация…