Давно это было …в стародавние времена……За борами дремучими да за полями раздольными, за дубравами сырыми да за озёрами светлыми, за реками быстрыми да за горами высокими, средь Окиян-Моря Бездонного лежал Остров Священный. Посредь острова того – Камень Белый. Стояли подле него два Брата-Молотобойца Могучих: светлолик и ясноок один, хмур и очами чёрен другой – разнолики и схожи враз…
Били Молотобойцы по Камню: ударит Светлый Брат молотом со златым узорочьем чудесным – буйное пламя пышет, летят Искры Златоярые; опустит молот, оплетённый почерневшим от времени серебряным узорочьем, Тёмный Брат – веет хладом Смертным, брызжет стрелами острыми льдяное-кощное крошево. Бьёт Белобог – и мчится по Небу в Колеснице Златоогненной само Красно Солнышко, расцветает Мать Сыра-Земля дивными весенними цветами; бьёт Чернобог – и выплывает меж ясных звёзд Месяц-Серп – Ладья Серебряная, Ладья Мёртвых, ложатся на Землю пухом лебяжьим белые снега, облачаются воды небесные да земные во доспехи-панцири ледяные…
Били Молотобойцы по Камню, Коло Священное вновь и вновь воедино замыкая: шли чредою День да Нощь, Лето да Зима, Рождение да Смерть; бьётся ударами Их Молотов Сердце Всемирья…
Было это в то время, когда люди не отделяли себя от природы, старались жить в гармонии с ней и подстраивались к ее законам. Но природа не только щедра, она и жестока. Поэтому многие понятия, критерии добра и зла, существенно отличались от нынешних. Много было племен славянских…давно это было… когда путал Лешак тропы лесные, сбивал с пути-дороги нерадивого путника – то птицею в чащобе закричит, то диким зверем завоет. Плакала ли, смеялась, путника заплутавшего пугая, из топкой дрягвы нежить болотная… Давно это было…
В те давние времена родился в безлунную ночь мальчик белый - белый, как снег, волосы ярко-пламенные, а глаза голубые, как небеса в жаркий полдень. Разродилась его матушка от тяжкого бремени в недобрый час, крупным был младенец да сильным, разродилась да и померла. Верили тогда славяне, что преступников и нечестивцев ждет мрачная Навь, царство богини смерти Марены. А те, кто жил достойно, попадут в светлый Ирий с цветущими садами, богатыми стадами и полями, реками, полными рыбой. Именно в Ирий на птицах небесных и должна была полететь душа молодой женщины. Уже видела повитуха облачных дев, которые были призваны с одной стороны приносить на землю младенческие души, а с другой- увлекать усопших в загробное царство
Отдала повитуха новорожденного дитятя отцу, славному и мужественному войну племени, да и отправилась готовить погребальный костер для умершей девы. Сердце холодом обдало отца, невзлюбил он малыша, смотреть на него не мог, винил он его в смерти своей возлюбленной.
Через неделю стал он собираться на заставу охранную своего племени, а младенца отнес на Перунов треножник, решив отдать его жертвоприношением своему идолу, чтобы сберег младенец своей детской душой племя его родное от недугов и напастей, от неурожаев и мора, от смерти насильственной и веры нечистой. Идол Перуна, возвышавшийся в этой местности, имел вид человека, держащего в руке кремень, наподобие молнии. Во славу этого кумира днем и ночью горел костер из дубовых поленьев; если он потухал по небрежности служителей, которым был поручен присмотр за ним, то их безжалостно предавали смерти.
Принял жрец Перуна малыша. Волхвы в то время жили при капищах и в священных рощах, трактовали волю богов, занимались гаданиями. Они выступали хранителями законов, древних знаний, обучали молодежь. Жрец приготовил все к жертвоприношению и собрал народ по вечеру к капищу. Уложил волхв младенца на треножник, разжег костер, дабы жертве внял громовержец Перун. Запылал огонь вокруг треножника, заплясали языки пламени.
И рек тогда волхв на капище Земли Свето-Русской, к огню длани свои простирая, ярую силу его Словом Вещим призывая да заклиная:
ГРОМЫ ГРЕМУЧИЕ МОЛОНЬИ ЖГУЧИЕ
ОГНИ ГОРЮЧИЕ ПЛАМЯ ТРЕСКУЧЕЕ
ВЗВЕЙСЯ ТЫ КО НЕБУ ВСКИНЬ КУДРИ ЗЛАТЫЕ
ХВАЛА! ТРИЖДЫ СЛАВНО БУДЬ ПЛАМЯ КРЫЛАТОЕ!
ДАЖДЬ БОЖЕ ДОЛЮШКИ СВЕТ-БЕЛОСВЕТУШКО
СОЛНЦЕ-ДАЖЬБОЖУШКО МЫ ТВОИ ДЕТУШКИ
РЕЧЬ РЕКУ ЛУЧ ПЛЕТУ ЖГУЧ ПЛАМЕНЬ ЗНАМЯ-ДЫМ
СОЛНЦЕ ТРИСЛАВНОЕ СВАРГА ТРИСВЕТЛАЯ
ЯРЬ ЗЛАТОВЕЙНАЯ СИЛА РАССВЕТНАЯ
ВЗВЕЙ ПЛАМЯ КО НЕБУ ВСКИНЬ КУДРИ ЖГУЧИЕ
ВОЛНЫ КИПУЧИЕ СИЛА МОГУЧАЯ!
Распевал свои песни жрец Перунова, горело пламя неистово, но откуда ни возьмись, полил дождь стеной над жертвенным камнем и потушил пламя. Подошел старик к младенцу, смотрит на него, а тот лежит и улыбается, кулачки маленькие сжимает, ручки к нему протягивает.
- Неугодна эта жертва Перуну,- вымолвил волхв, - оставлю я его себе. Видимо, выбрал его Перун мне в ученики да в свои сыновья.
-Воля богов,- ответило ему племя, и притащили войны черного быка к жертвеннику.
Вот так и появился на свет Белояр, так назвал его жрец Перуна. Да и недаром выбрал названый отец такое имя: родился малыш в белоярин месяц, бел телом был и лицом, словно полная луна на темном небе, волосы пламенные, словно костер Ярилы, да и характер светлый, но неистовый, бесстрашный. Так и стал жить малец рядом с капищем, и стало оно ему отчим домом.
…Судьба что Полотнище браное: ткёт его неустанно Мать-Макошь – Пряха Небесная, Покутная Хозяйка, сплетая воедино Нити Судеб Всемирья бесчисленные-всемногие. И сходятся-сплетаются Нити узорами невиданными: то Доли Белая Нить ляжет, то Чёрная Нить Недоли протянется. И выходит из Стана Ткацкого пёстрое Жизни Полотно: легче пёрышка пухового оно, но крепче кованых цепей железных – не разорвать его прежде срока заветного ни Богам, ни людям…
Так в мае, в свирепую неистовую грозу, приблудилась к капищу чужеземка. Гром и молния рвали небо, словно не пускали ее они в дальнейший путь, словно просили ее отдать им то, что предначертано. Прижалась бродяжка к идолы Макоши, да и понесла у треножника на глазах старой ведьмы, что пришла к своей Богине с приношениями и милостями, дабы оградить племя от бедствий.
Приняла старая карга младенца, да и заколола роженицу, дабы та не мучилась от боли адской, что скручивала ее тело. Не успела отойти ведьма, как ударила молния в бродяжку, и сгорела та дотла во славу и силу Макоши. Унесла знахарка младенца к речке, отмыла от грязи, крови и копоти, подняла ее к свету луны и сама поразилась чуду. Ненагляден был младенец, весь в золотые локоны укутанный. Поднесла к подслеповатым своим очам старуха новорожденную да и посмотрела в ее глазоньки. Серо-небесными показались они ей, и увидела себя в них старуха маленькой девочкой веселой и радостной, на лугу травы собирающей вместе со своей матушкой. Улыбнулась старуха, отвела взгляд к луне, а потом опять взглянула в очи спасенной малютки. Улицезрела она себя молодой девушкой, венки плетущей, к празднику Ивана Купала готовящейся. Увидела и костер великий, через который прыгать решилась со своим возлюбленным, и страх в его глазах, и падение их в кострище шумное, и спасение свое чудное, словно вытолкнуло ее что-то из пламени, кожу свернуло огнем, а душу внутри оставило и силу дало чудодейственную, но темную. Зажмурила глаза старуха, словно боль ее пронзила та нечеловеческая, которую вынесла она в тот момент свой роковой, судьбой для нее уготованный. Посмотрела ведьма третий раз в очи младеницы и увидела смерть свою: капище горело ее буйным огнем, люди умирали и смрад кругом, а ее копьем пригвоздили к идолу Макоши, богини, которая выбрала ее к себе в послушницы. Поняла тогда ведьма, что пред ней избранница божья, прорицательница и спасительница, что предначертана ей судьба венценосная, что должна она ее выкормить, и вырастить, и силы свои передать. Окунула она ее в воды студеной реки, подняла к лунному лику и прошептала:
- Загляда - Она! Загляда!
Белые девы – суденицы смотрели на эту картину кружа в небе на старой ведьмой и младенцем. У каждой в руке был светоч, которым зажигалось пламя жизни и тонкая нить, которая соединяла их и новорожденную. Незримо для смертных привязывали они младенца к бытию, и пока связь эта оставалась крепкой-душа не могла отрешиться от тела. Каждая дала новорожденной дар, который нельзя изменить или устранить никакими силами:
-Любой на ее красоту засмотрится! любому она в душу войдет светлой памятью да и не выйдет!
-Все ей ведомо будет! Сможет она и прошлое увидеть и будущее!
- Спасенье да принесет она своему племени! Очищение от недугов и святость да прибудут с ней!
Пропели облачные девы да и исчезли в утреннем тумане, озаренные лунными лучами, предрекая судьбу невиданную для Загляды. Судьба – что Дорога Жизни, которую выбираем мы, и которая выбирает нас: беспутных влечёт по ней Неведомая Сила, обо все камни да буераки цепляя, синяки да шишки многие набивая; Мудрые же идут по ней, знаки Богов Родных, коими испещрена она, читая, Сердцу Вещему своему внимая, Правды Божеской не забывая…
Судьба – что Ладья быстроходная, по Окиян-Морю Яви Земной плывущая: взойдя на неё, каждый сам выбирает, согласно наклонностям своим, кем быть ему – гребцом или кормщиком, что делать – снасти чинить или паруса ставить, где быть – с правого борта или с левого, на носу или на корме…
Иные всю жизнь свою бегут от Недоли, но к ней же всё время и возвращаются, слепо блуждая коло неё, боясь сделать шаг в сторону – в Неизведанное. Другие непрестанно гадают о Судьбе своей, бросая жребии, но не желая при сём сделать ничего, что могло бы изменить её, ибо души их ещё не созрели для поиска. Третьи, облекшись Долей, не зрят более ничего во Всемирьи, сытым скотам в стойле рачительного Хозяина уподобляясь… Но есть, кроме них, ещё мятежные души, жаждущие сами творить свою Судьбу по собственному разумению, не боящиеся оступиться, лишь бы Дорога вела их в Неведомые Дали, туда, где медвяные росы блестят поутру на ладонях дивьих трав, где до ясных звёзд можно достать рукой, а Покутные Нити – и Чёрные, и Белые – вмиг распрядаются Золотыми Лучами Солнечного Света…
Так и росли на капище два малыша. Дружили с детских лет, как помнили себя, грибы и ягоды собирали, за хворостом ходили, обереги плели, травы редкие искали, заговоры да заклятья учили, восхваления Перуну и Макоши воспевали, за кумирами деревянными ухаживали, к жертвоприношениям готовились.
Шли годы… И стала Загляда такая красавица, что взгляд не оторвать: волосы густые, словно плащ золотой до самого полу, очи мерцающие, дивные ( то ледяные, как сосульки искрящиеся, то синие, словно вода студеная, то зеленые, словно разнотравье луговое), губы алые, словно маков цвет, брови тонкие, словно угольком нарисованные. Улыбнется она, и сердцу тепло становится, прикоснется, и тело жаром обдает. Идет она словно пава, словно царевна какая… Нрав у нее добрый был, кроткий, словно у голубицы. Всем и поможет, и избавит от боли любой, от хвори или тоски. Всем она нравилась, всем люба была, да только близко никого к себе не подпускала.
Еще совсем маленькой была, как начались у нее виденья. Прикоснется к кому случайно, да и видит перед глазами его смерть, у кого раннюю, у кого в бою, у кого в воде, у кого в огне, у кого в старости на смертном одре. Пыталась она оградить своих соплеменников от смерти случайной, упрашивала Макошь продлить жизнь сильным и молодым, отдавала годы своей жизни, когда вырывала из лап хвори смертной детишек да молодых воинов. Но не ведали о том в племени, да и незачем им было знать того, что не дано уразуметь человеку простому, смертному.
Многие парни ухаживали за ней. Но прикоснется она к любому, увидит смерть его и понимает, что не ее этот человек, чужая его судьба. Посмотрит потом она в очи отрока и обдаст его ледяным холодом: чужая она ему, чужая… только и остается, что любоваться на красу невиданную, ненаглядную.
Так и жила Загляда, ведунья-спасительница, которая обладала знаниями всего человеческого, имела древнюю мудрость, лелеяла в себе дар к ясновидению и духовному видению. Она ведала причинами жизни и смерти любого человека, могла общаться с душами, которые уже покинули физическую оболочку Земли. Она знала о причинах всевозможных человеческих проблем, ведала прошлыми воплощениями, которые влияли на проживающую здесь и сейчас жизнь человечества.
Жила Загляда и не тужила, знала, что настанет и ее час. Всех она видела, всех чувствовала, всем судьбу могла предсказать и в нужное русло повернуть… Всех, кроме одного… Сколько ни прикасалась она к Белояру, ничего не видела, словно и нет его, словно не кровь течет в его жилах, словно, нет сердца у него человеческого, словно нет души у него.
Белояр с каждым днем становился все сильнее и сильнее и был признан в племени самым отважным и бесстрашным. Никого он не боялся: ни зверя лютого, ни птицы гордой, ни наветов людских, ни кровожадных соседских племен, ни холода, ни голода, ни жажды, ни оружия смертоносного. Лучшим он стал охотником, лучшим стрелком, лучшим всадником. Не было для него страха, не было для него смерти, словно он и, правда, был Перуновым сыном. Но, несмотря на свою мощь, был он добрым и ласковым, помогал всем, словно все племя было его огромной семьей. Старейшины присматривались к отроку, задумываясь над тем, чтобы выбрать его вожаком племени.
Время шло…неумолимо бежало… И вот однажды на Ивана Купала отправились все девушки венки пускать по реке, позвали они и Загляду. Сплела она венок из васильков голубо-синих, словно ее глаза, вплела в венок бусы свои из лунного камня. Пустили девушки свои веночки в тихую гладь реки, понесла она дары эти по свои водам. Побежали девушки за веночками и Загляда с ними. А на другом берегу юноши метали копья, да стрелы по меткам пускали, сноровку и зоркость свою испытывали. Стреляли они и в небо, у кого дальше всех стрела улетит, в какую сторону, во что воткнется, что на год предскажет.
Уплыли венки за поворот, и только Загляда побежала дальше, так как не боялась ни зверя, ни птицы, ни человека. За излучиной увидела Она, что в ее венок вонзилась стрела с огненным опереньем. Закрутился венок в воде, окунулись васильки головками в воду студеную, словно окропились силой чудодейственной, поплыл венок со стрелой дальше за другой поворот. Улыбнулась Загляда, посмотрела на небо ясное-ясное и поняла, что настал ее час, что свершится скоро предначертанное.
Веселилось племя всю ночь. Люди прыгали через костры, плясали и отдавались на полную волю буйной природы — куда уж она повлечет, в реку, в лес, или в чьи-то объятия. Это были сугубо религиозные действа, они разыгрывались, чтобы повысить плодородие земли и скота, самим почерпнуть божественную энергию. На таких праздниках сходились жители разных селений, парни оценивали и выбирали невест. Веселились вместе со всеми и молодой охотник, и юная ведунья.
А поутру Загляда и Белояр, не договариваясь, приплыли на одиночных челноках к острову, который находился посередь реки, на берегу которой жило это славянское племя. На острове том было древнее капище, именно там учили их еще детьми жрец Перунов и ведунья Макоши, именно там скрывалось племя в тяжкие дни свои, именно там под покровом идолов прятали детей и стариков от огня и стрел вражеских.
Там рассказал Белояру в одну из лунных ночей волхв о Перуне, о силе его необъятной и животворящей, о том, как сходятся над Землею тучи чёрные, сокрывают Небо Синее, застилают Красно Солнышко. То сбирается из-под Закатной Стороны Света Белого Навья Сила, тяжкою хмарью да мглою кромешною из Мира Подземного на брань встаёт-подымается. Быть ныне лютой сече – Грозе Великой!..
И вот – выезжает встреч ратям несметным могучий Воин-Ратай на Огненной Колеснице. клубят буйные ветры серебряные кудри на главе Его, и ложатся на лицо багряные всполохи ярого пламени, и рудяной плащ крылом огненным трепещет-вьётся за широкими плечами его, и резвые кони неудержимо рвутся в бой…
И начинается в Небе битва: вскачь пустились Кони резвые, катятся-гремят – яры искры роняют колесничные громовые колёса о шести спицах, летят Стрелы-Молоньи, разит чёрного супостата, промаха не ведая, Палица Громовая! Прочь из Яви в Навь гонит нежить Ратай Небесный – Грозный Перун, и оглушительно грохочут Громы, вести о битве великой окрест разнося! Потоками льётся, уходит во Сыру-Землю чёрная кровь, Огнём Перуновым в Живую Воду обращённая; и встаёт на полях, той водою напоенных, высокое жито – честным пахарям да всей Родной Земле во славу!..
И вот, наконец, окончен бой – разбита тёмная рать; уносится куда-то вдаль – за виднокрай по Радуге небесная колесница Грозового Бога, путь свой к новой сече правя. И лежит под нею Земля, Небом, как плащом, укрытая, дождевою водою напоенная, грозовым ливнем омытая; шумят-волнуются Дубравы Священные, Громовержца славя; тянет колосья тяжёлые-полные к ясному небу синему да Трисветлому Солнышку Красному золотая рожь…
Там увидел Белояр силу веры своей, мощь ее и славу. Однажды привез его жрец Перуна на остров этот и оставил на ночь одного рядом со священным серым валуном, который наполовину в Землю врос; бегут по камню древние чиры-резы, временем неумолимым истёртые, кои даже тогда лишь волхвы-ведуны разумели. Нем бор; дремлет тёмная пуща; молчит и Белояр, дитятя человеческое, в тиши заповедной слова молвить не смея. И чудится ему: стоит у валуна, на посох рогатый опершись, Старец длиннобородый, в одёжу из звериных шкур обряжен. На плечах у него вместо плаща – волохатая шкура Медвежья; в руке – Турий Рог, изукрашенный дивно; а из-за спины виднеется Секира Двузубая, во Яви Светлой и Нави Темяной равную силу имеющая…
Не в очи – в самую душу путника смотрит Вещий Старец, взглядом очей своих, Мудростью безмерною исполненных, её будто стрелой насквозь пронзая. И видит человек, ровно въяве: расступается лес, пропадает поляна, зыбким мороком тая, а вместо неё расстилается поле бескрайнее – буйным ветрам раздолье. Посередь него лежит валун с письменами забытыми, да вьются-завиваются окрест круги-спирали, камнями белыми выложенные. А там, за окоёмом, сияет, манит звёздным серебром Путь Небесный – Земного Пути продолжение…
Такой бесконечно далёкий и одновременно бесконечно близкий – Путь Домой…Путь к Мудрости и Покою…
Там поведала Старая ведьма Загляде о своей покровительнице Макоши, старшей из богинь прях судьбы, а также покровительнице женских рукоделий и акушерства. Ткать Пряжу Судеб Макоши помогают Богини Доля и Недоля, связующие покутными нитями человека с плодами его трудов - добрыми или злыми. В те давние времена называли Макошь и Богиней магии и волшебства, женой Велеса и Хозяйкой перекрестков мироздания между мирами.
Там Загляда выучила первое восхваление своей покровительнице:
Она нити прядет,
в клубок сматывает,
не простые нити - волшебные.
Из тех нитей сплетается
наша жизнь -
от завязки- рожденья
и до конца,
до последней развязки-смерти.
Там узнала все Загляда о своей богине, которой отдалась с младенчества, там она познала Макошь, которая знает тайну судеб, тайну прежних жизней и новых воплощений. Ведь именно даром ясновиденья и наградила ее Макошь в ночь ее рождения!
Загляда знала, что Макошь требует, чтобы человек следовал предначертанному пути. Она дает и свободу выбора между добром и злом, где добро - суть следование пути Прави, а зло - отклонение от него. Тех, кто уходит в сторону, губит себя и свою душу - Макошь карает нещадно. Они вновь воплощаются на земле, но уже не людьми.
Узнала Заглляда, что Макошь, как и все женщины, изменчива - может принести и радость и горе. Милует и награждает она только сильных духом, борющихся за счастье. Она дает выход из самых безнадежных положений, если человек не отчаялся, если идет из последних сил, если не изменил себе и мечте. И тогда Макошь посылает человеку богиню счастья и удачи - Сречу. И тогда человек открывает дверь, делает шаг, и Среча встречает его. Но если человек опустился, разуверился, предал мечту, устал и махнул на все рукой – мол Кривая вывезет, то его ждет горькое разочарование. Макошь отвернет свой лик. И отверженного поведут по жизни чудовищные старухи - Лихо Одноглазое, Кривая, Нелегкая, Неделя, Несреча - туда, где причитают над могилами Карна с Желею.
Там рассказала Загляде старая ведьма и притчу свою любимую: «Жила была женщина... называлась Счастьем и сотворена была, как бысть живому человеку. Только в двух местах видимая проруха: спина не сгибалась и был у ней один глаз, да и тот на темена кверху видит, а руками хватает зря.. (Она ходит и ищет свое пропавшее дитя) Схватит самого ледащего, глупого, что и денег считать не умеет.. начнет вздымать, чтобы посмотреть в лицо: оно ли доподлинно? Вздымет выше головы, взглянет с темени одним глазом да и бросит из рук, не жалеючи, прямо оземь: иной изживается, иной зашибается и помирает. Нет, не оно!» Крепко запомнила эту побасенку Загляда, ведая свою судьбу и судьбы братьев и сестер ее племени давнего.
Приплыли молодые с разных сторон: с одной стороны Белояр у Перуна со словами восхваления и почестями, с другой стороны Загляда к идолу Мокоши с просьбами о врачевании и заступничестве. И каждый из них не замечал шепота другого, но после крика петуха мир наполнился шумом жизни. Услышал Белояр шепот человеческий и пошел на него, услышала Загляда хруст под тяжестью человеческих ног и пошла на него.
Встретились они около жертвенника Стрибога и засмеялись, увидев друг друга. Но вдруг над жертвенником загорелось сизое пламя, словно душа чья-то требовала их внимания. Подошли Белояр и Загляда ближе к жертвеннику и увидели на нем венок васильковый с бусинками лунного камня, который был пронизан стрелой с серебряным наконечником и огненно-пламенными перьями. Все сразу стало понятно и Белояру, и Загляде: судьба у них общая, переплелась она еще при рождении, суждены они друг другу. Да только ведунья она, послушница Макоши, а он – воин - жрец, сын Перуна. Не бывать такому союзу среди людей! Не стерпит племя, не стерпит злоба людская, не стерпит зависть человеческая…
Слов не надо и так все сказано. Поцеловал Белояр свою суженную и повел к студеной реке венчаться вокруг ракитового куста. Славяне, почитавшие воду, были уверены, что самые нерушимые клятвы — в том числе и клятвы любви — даются близ воды, она им свидетель. Отныне они муж и жена, и не нужно им разрешение старейшин, не нужно позволение людское, коли дано благословение божественное.
Вернулись возлюбленные к жертвеннику, чтобы забрать оберег своего избранничества, чтобы сохранить связь свою в тайне от людей, но благословить богов, которые дали волю их сердцам и душам. Дотронулась Загляда до венка правой рукой, а Белояр до стрелы левой, так как крепко держали друг друга за руки, и увидела Загляда смерть свою и нареченного. Поняла ведунья, что брак этот задуман богами, предначертан в поднебесье, что станут они искуплением, примут мученичество за род свой славянский, отдадут жизни за племя свое и веру свою. Потекли слезы из сине-зеленых глаз ведуньи серебряными каплями, но смолчала она, ничего не сказав суженному.
А годы шли своим чередом, росло племя, становилось сильнее, могущественнее, богаче, словно сами Боги помогали ему. Выбрали Белояра вождем, как самого мудрого и мужественного, самого неустрашимого и справедливого, а Загляда все также врачевала, не отказывая никому в помощи, поэтому войны этого племени считались непобедимыми, словно берегли их силы колдуны, словно заживляли им раны чародеи.
Один жил Белояр в своем тереме, со старухой ведьмой жила Загляда на краю поселения у капища. И только по вечерам отправлялись одинокие челноки с разных сторон поселения к святому острову, к тайному капищу того племени, к капищу недоступному обычному жителю селений. Только там встречались вместе Белояр и Загляда, только там они неистово любили друг друга и не скрывали своей нежности и ласки, именно там они могли любить друг друга открыто.
А годы шли… повсюду в славянских землях вступала в права новая христианская вера, принесенная князем Владимиром Киевским из Византии. Огнем и мечом вводили новые законы, новые правила и догмы. Убивали первых христиан языческие племена, уничтожались волхвы и кудесники воинами Христа, знахари и ведуньи сжигались на кострах и топились в реках. Смена религий всегда кровопролитна и страшна. Смерть ходит и здравствует по народу, пока тот ищет ключи от рая, блаженной жизни. Постепенно докатилась эта борьба за души людские и до этого далекого племени. Белояр защищал отважно и неустрашимо свои границы, но князь рода славянского отвернулся от него, устав от бесконечных воин и междоусобиц. Селение Белояра осталось одно из не покорившихся новой вере, новому князю.
Но с каждым днем войско Белояра истощалось, боевой дух падал, люди стали сомневаться в силе своих Богов. Белояр увел войско к селению, приготовившись к осаде. Свирепо дрались войны за свои дома и земельные угодья, за своих детей, матерей и жен, но войско Христово все пополнялось и пополнялось. Собрал Белояр вече на капище, и решили старейшины увезти детей, женщин, немощных и стариков на остров потаенный, на тайное капище племени. Погрузили они добро и скарб на челноки и переправили ночью всех своих родных. Обезлюдело поселенье к утру, остались в нем только войны, пожелавшие до конца защищать своих Богов. Осталась в капище и старуха-ведьма, когда-то спавшая Загляду, и жрец Перунов, не желавший покидать своего Отца Небесного.
Сражались войны до последней капли крови, израненные поднимались в бой, словно мертвецы ожившие поднимались они с обагренной кровью земли, которая вскормила их предков. Но силы были неравны, и не было рядом с ними их ведуньи, которая осталась на острове охранять детей и стариков. Погибли войны все до единого, и лишь Белояр был жив. Но, увидев, что больше никого не осталось, прыгнул Белояр в студеную воду реки-матушки и поплыл к острову под покровом темной ночи.
Никого из жителей не нашли воины Христовы, некого было обращать в свою веру, собрались они у капища, чтобы сжечь кумиров языческих. Только там нашли они старика и старуху, которые неустанно молились своим богам, Перуну и Макоши. Привязали они жреца к Идолу деревянному, пригвоздили копьем ведунью старую к кумиру, подожгли капище, чтобы и памяти о нем не осталось.
Не смогли помочь Белояр и Загляда своим спасителям, своим нареченным родителям. Продержалось племя в осаде на острове полгода, но стали роптать люди, устали от смерти, от голода и болезней, не хватало у Загляды трав для врачевания, иссякало оружие у защитников. Старейшины собрали совет у древнего капища и принесли в жертву последнего черного петуха. Обагрил свои длани жертвенной кровью Белояр, обагрила свои лебединые ладони Загляда. Оба взмолились они о помощи, оба попросили совета… молчали Боги… Решили старейшины принести человеческое жертвоприношение во имя всего племени. Выбрали они младенца с голубыми глазами и передали на треножник под заточенный нож Белояра. Остановила Загляда занесенный нож, окутала малыша своими чудными волосами, согрела теплом своих рук и посмотрела в глаза голубые жертвенного младенца, в душу чистую, неисписанную. Там в очах лучезарных увидела она все ответы на вопросы, там она увидела совет Богов, которые уже были бессильны, там, в глазах младенца, они преподали ей последний урок.
Обратилась она тогда к людям своего племени:
- Вспомните люди о Свароге-Батюшке, который с вышины Небес на Землю глядит и видит, как уловленные в сети Кривды да невежества, иные правнуки Его не по Правде, не по искону Родовому, не по Заветам Предков-Сварожичей своих славных - живут. Маятой мирской да суетой пустой ослеплённые, не ведают они, в безумии, что сами лихо творят во Дому своём! И хмурится Светлое Чело Отца-Неба тучами чёрными, и Огнь мечут наземь Очи Его синие, и плачут Небеса грозовым дождём, о Доле иных чад своих неразумных горюя… Но – затихает дождь, и яснится Чело Великого Бога, и встают меж Небом и Землёю Мосты-Радуги семицветные, и Предки смотрят на потомков своих, во Яви Земной живот свой длящих, своими ясными звёздными очами…
И снова берётся Небесный Кузнец за Молот свой, и снова стучит им по Наковальне. И как прежде летят из-под Молота его Златые Искры – падают в души людские, но не гаснут, а всё жарче разгораются, Жизнь и Свет творя в Мире Явленном, в Сердцах человечьих Пламенем Неугасимым пылая!.. Не может исчезнуть наша вера, пока сверкает молния в небе, пока полыхают радуги, пока искры света горят в сердцах человеческих
Согласилось племя на ее уговоры. Поутру сложили воины свои мечи, все жители собрались у древнего капища. Воины Христовы вторглись на территорию острова и окружили святую рощицу. Но словно какая-то стена невидимая оградила людей племени от воинов, которые несли новую веру. Воевода дружины из уважения к гордым, но сильным людям обратился с речью о покаянии. Выслушали старейшины его и дали свой ответ:
-Доколе стоит земля русская, не бывать ворогу в душах русичей. Смотри сам на силу нашего духа и внимай голосу нашего сердца.
Расступилось племя от большого белого камня, исписанного древними чиры-резами, временем неумолимым истёртыми, кои даже тогда лишь волхвы-ведуны разумели. Иувидели дружинники и воевода то, что никто до сих пор не видывал. Стояли на том камне Белояр и Загляда, красивы они были, глаз не оторвать, и лучились их очи светом неописуемым. Держались они за руки и смотрели в глаза друг друга. И полился над древним капищем голос хрустальный, словно чистая вода переливающийся:
- Все мы, люди, дети нашей земли, все мы родичи, у всех у нас одни предки… Не гоже нам драться за пять земли, не гоже убивать и насиловать, не гоже разбойничать на землях, данных нам на радость и процветание. Все мы дети Триглава, владыки трех царств: неба, земли и ада. Были у нас Боги… Макошь - Небесная Мать, Небесный Закон, Правь. Третий лик Бога. Первый лик - Отец, Перун Всевеликий, защитник. Второй - Сын, Семаргл, посредник между людьми и богами, третий - Мать. Ибо Мать - это и есть Дух Бога, приводящий в движение Мир. Именно Мать дает жизнь Сыну. И это значит - Мир изменяется, после Отца является Сын, потом Сын Сам становится Отцом и вновь рождает Сына. Бог един!!!
Мы верили своим Богам, и не откажемся в сердцах наших от веры, которая соединяет нас с Родом и Рожаницами. Но есть Бог единый, и неважно, какое имя ему дал кто-то, важно, что он печется о душах человеческих, о роде людском. Во искупление мы отдаем свои жизни, чтоб род славянский жил и процветал во веки веков.
Загорелся хворост у подножия белого камня, будто сам Сварожич подпалил его своими лучами. Буйно горит пред суровыми Ликами Родных Богов пламень Огня Священного; потрескивают, сгорая, сухие поленья, крадою жертвенною на Капище сложенные; россыпью алых самоцветов пылают жаркие угли. И видели люди, как стояли среди пламени, дыма и гари Белояр и Загляда, прекрасные как никогда. А потом растаяли они, словно тени, и взметнулась из огня в небеса голубиная стая. Понесли те голуби новую веру в единого Бога, понесли по деревням и весям законы новой веры, которая корнями своими была стара как мир, которая была неизменна и которую каждый народ называл своим наречием, передавая из уст в уста истории о своих апостолах и мучениках.
Никто из дружинников не смог поднять копья или топора на беззащитных селян, они молча уходи с капища к своих стругам, чтобы вернуться к своему князю с вестью, что и это племя прияло новую веру, умолчав, что в сердцах их и душах осталась прежняя сила Рода, прежняя сила Триглава.
Признало племя власть силу Владимира, согласилась с новой верой, но не забыло про Белояра и Загляду, про чистые их сердца и души, живущие для других и ради других.
К вечеру, когда жертвенный костер погас, собрались старейшины, чтобы собрать пепел, но увидели на жертвенном камне лишь бусы из лунного камня, что когда-то носила Загляда, да стрелу с серебряным наконечником и пламенным опереньем, что сам для себя делал Белояр.
За века господства чужеверия на Земле Свето-Русской не забылись, не стёрлись в Сердцах людских Священные Образы Древних Богов Руси. И не слепого случая нечаянная воля радела о сём, но многовековая Мудрость Памяти Родовой самого народа нашего. Поистине, невечно всё, созданное руками человечьими, и коротка память людская; но Родовая Память, кою хранит в Вещем Сердце своём, быть может, сам того не ведая, всяк истинный Русич, будет жить, покуда жив Дух Русский, и не умрёт она ни через сто, ни через тысячу лет!
Как не устоять древу без корней своих, так не выстоять народу без опоры на Мудрость Предков. Если же целы корни, кои питает Родная Земля, то – даже на месте посечённого врагами древа – вновь вырастает и тянется к Небу ярая молодая поросль, сильная и прекрасная в своей Воле к Жизни!
Родная Земля наша от веку Богами Родными прославлена была; сему ж и ныне быть должно, и поистине будет тако, ибо слышим мы, внуки Даждьбожии, в ком жив ещё Русский Дух, Безмолвные Гласы их, зрим их Светлые Лики в Природе Родной да в Сердцах своих, вспоминаем их Священные Имена, некогда позабытые! Сияет Солнце Правды над Русской Землёй – и ныне, как прежде!