- Пресвятая Дева Богородица, живы все, слава Богу! - Петровна обнимала и целовала нас, обливая материнскими слезами радости. Особенно Агнешку, не привыкшую к таким явным проявлениям любви. - Деточка моя, исхудала-то как, бледненькая совсем!.. Я вам баньку натопила, ждала, как чувствовала, что сегодня вернётесь! Соседские мальчики воды натаскали, так что сейчас попаритесь, помоетесь, да и спать как Ангелы будете! Поесть вам надо, мои дорогие! - её голос журчал как ручеёк в пещере Старца, и я вспомнил его слова: "Жива ещё прекрасная знахарка... Всё так же хороша! Душа у неё особенная!"
Принимала нас как родных детей, откуда столько тепла в сердце?! Невозможно не полюбить эту старушку раз и навсегда.
- Жив наш Старец! Вижу, что жив! Слава тебе, Господи! - она перекрестилась, пропуская нас в дом. В нём светло и уютно, всё так же пахнет травами, вкусной едой, свежим хлебом и парным молоком. Стол накрывается как скатерть-самобранка, обрастая блюдами, как поляна грибами дождливой осенью.
- Словно свадьбу гулять собираемся!
- А теперь может и погуляем! - Петровна с хитринкой посмотрела в сторону молодых, и Агнешка внезапно залилась пунцовой краской. На её бледном фарфоровом личике это было так заметно, что мне даже стало жаль её, и я отвёл глаза, чтобы не смущать. Марик не мог надышаться на свою возлюбленную, так и крутился рядом с нею. Видно сразу, как его распирает ещё более окрепшее чувство, и это не оставляет её равнодушной. Она отогревается душой и бросает на меня стыдливые взгляды, страшась, что, находясь ближе к Марику, предаёт свои чувства ко мне. Процесс оттаивания пошёл, и он для неё болезненный.
Вспомнилась первая исповедь Агнешки, когда она, рыдая, изливала Богу свои грехи, горечь и отчаяние, обиду на весь белый свет... С той поры много воды утекло. Монастырь подлатал её душевные раны, но остались бесчисленные шрамы, которые время от времени открываются и начинают кровоточить.
- Садитесь, ребятушки, я вам рябиновой настойки принесла, она силы даёт и душу лечит! - Петровна как солнце озаряет всё вокруг своей добротой и гостеприимством.
Ужин получился очень обильным, без настойки тут точно не обойтись. Удержаться не было сил, всё так вкусно приготовлено и с такой любовью, что не попробовать просто преступление.
- Попарьтесь, мальчики, пока температура высокая стоит, а я после нашу девочку поврачую, надо ей силы восстановить, венички у меня с травами, лечебные, всю хворь выгоняют!
Что может быть лучше русской бани, особенно, когда лет двадцать не парился, и остались только светлые детские воспоминания?! Когда-то мы мылись с отцом у его друзей на даче, сердце защемило тоской по навсегда ушедшему...
Марик впервые в бане, и это станет его воспоминанием. Веники у Петровны справные! В кадушке отвар зверобоя, ромашки и ещё каких-то трав, обдашь им раскалённые камни и пар становится целебным, ароматным, пряным.
Рассказал, как нужно париться, объяснил что к чему, Марик внимательно выслушал.
- Давай, ложись на живот, сейчас сам почувствуешь!
Вначале нагнал над ним пару, не прикасаясь, папа говорил, что это важный подготовительный момент, а после, слегка похлопывая, пробежал кончиками веток от стоп до головы. В обратном направлении один веник идёт по одной стороне, другой по другой, усиливается и ускоряется постепенно массажный эффект.
- Вот это что называется: "кровушку погонять". Переворачивайся на спину. Тело должно прогреться равномерно с обоих сторон.
- Да, это целая наука!
- А ты думал?
- Откуда все премудрости знаешь, вроде ж тоже городской.
- Папа рассказывал и объяснял.
Мы оба вздохнули.
- А я своего и не видел... Хорошо, когда остаются хотя бы воспоминания!
Когда с меня уже семь потов сошло, а Марик разомлел, выбежали во двор окатиться ледяной водой из бочек, и обратно в парилку.
- Теперь моя очередь тебя отхлестать!
- Ну, и словечко ты подобрал! Ещё скажи побить!
Мы оба рассмеялись. Ученик из Марика во всём хороший, будь то изучение языка или ремесло банщика, всё схватывает на лету.
- Как думаешь, есть у меня шанс на взаимность с её стороны? - перешёл он внезапно к наболевшему.
- Если у кого-то и есть, так это у тебя. Ты правильно тогда сказал про замкнутый круг, - он сразу понял, о чём я, - но капля за каплей и камень точит.
Агнешка тянется к тебе, видит твою любовь, чувствует защиту и тепло. И пусть пока она воспринимает тебя как брата, друга, надёжное плечо... Наступит момент, когда жажда быть любимой пересилит все остальные чувства. Она откроется, я в это верю.
- Её изменила любовь к тебе. Она не раз мне об этом говорила. - он жёстко прошёлся по моей спине, хорошо что веником берёзовым, а не можжевеловым.
- Пусть так. Но я не могу ей дать ничего, кроме отцовской любви. Она это знает.
Я помню, какой нашёл Агнешку: столько ненависти и отчаянья в одном существе, страшно представить. Теперь в её сердце появился свет, и пусть пока она концентрирует на мне своё внимание, уверен, это пройдёт. Тебе же нужно набраться терпения, укрепить её доверие, дать ей почувствовать себя в безопасности. Много ран в этой измученной душе, Марик, нельзя торопиться. Выжди время. Ты почувствуешь, когда оно придёт.
- Я буду ждать столько, сколько потребуется... Разве у меня есть выбор?
- Вот и доверься Богу! Господь Милосерден, и все мы во власти Его.
Ещё несколько раз заходили в парилку и вновь обливались колодезной водицей, пока не почувствовали усталость, вытерлись, оделись, вернулись в дом.
- Удивительная лёгкость в теле, словно похудел на десяток килограмм! - поделился Марик с Агнешкой.
- Спасибо, Петровна, давно такого наслаждения не испытывал! - поблагодарил я.
- Слава Богу, мальчики! Теперь и наш черёд настал. Пора, дочка, твои косточки прогреть!
При слове "дочка" Агнешка вздрогнула, а потом схватила её руку и поцеловала. Петровна прижала сироту к своей материнской груди как ребёнка. - Ну, что ты, милая, что ты... Ласки совсем не видела, бедная моя девочка! Ничего, ничего, отогреешься, Боженька - добрый, никого не оставит, и твоё счастье придёт! - при этих словах взгляд Марии остановился на Марике. - Пойдём, голубка, покажу тебе русскую баню, в Польше таких и нету, наверное.
- Есть, - всхлипнув носом, ответила Агнешка, - только я там никогда не была.
- Ну, а теперь побываешь!.. Я тут тебе рубашку чистенькую достала, новая совсем, я её ни разу и не надела.
- Спасибо! - на глаза у Агнешки навернулись слёзы.
Они ушли. А мы с Мариком вернулись к столу, где стоял свежезаваренный чай из лечебных трав. Налив его в большие кружки, мы молча пили, нас обоих потрясло только что увиденное.
- Тебе придётся постараться сделать её счастливой!.. - всё, что смог сказать я.
- Да, это будет непросто... - кивнул Марик, вздыхая. - А Петровна - золотой души человек!
- Это точно.
Допив чай, мы легли на расстеленные раскладушки, оставив печку для женщин.
Когда они вернулись, я уже спал, но через полудрёму услышал:
- Отпусти его, девонька, не мучай... Не твой он сокол, не твой. Погляди вокруг, неужто не замечаешь, как судьба рядышком ходит, как в глаза твои с любовью заглядывает... Тебе отогреться сердечком надобно, да деток рожать!
- Не будет у меня больше детей, Петровна, Бог покарал!
- Что говоришь ты такое, дитя неразумное! Господь никого не карает, мы сами беды кликаем. Господь - Отец наш любящий, всё может, всё знает, и рану любую исцелит! Вот что тебе скажу: когда придёт любовь настоящая, так и детки пойдут! А что у чужой лампадки-то греться, только слёзы лить горькие...
Я почувствовал их взгляды на себе.
- Не любить такого нельзя, только не так ты любишь, надо по-другому, как солнце, как месяц ясный, они ж тоже прекрасные, а нам не принадлежат, вот и весь секрет, девонька. Люби себе, как Ангела небесного, а думай о земном. У тебя вся жизнь впереди, коли не загубишь. Вижу я в тебе тягу к смерти, не слушай её, а то и Старец в другой раз не поможет! Любить тебе надо и быть любимой, да деток мужу рожать. Послушай меня, старую, не пожалеешь! Мне Бог детей не дал, потому что полюбила не того. Всё в лес ходила, да встречи искала. Вот муж мой и стал бесплодным. А я так и не дождалась... Вот оно как бывает.
- Кого же, Мария Петровна?!
- Того, недоступного, не такого, как все... У них и жизнь совсем другая.
- Старец?! - Агнешка чуть не подавилась от своей догадки.
- Он самый... Как увидела в тринадцать лет, так по сей день забыть не могу! - Петровна вздохнула со светлой печалью в голосе. - Не повторяй моих ошибок, детонька!
Больше ничего не помню, наверное, заснул, а может и это всё почудилось, не знаю. В этом доме так хорошо спалось, как младенцу на руках у матери.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2012/07/13/815