Нас это должно заинтересовать вот почему. Тухачевский был ярым противником миномётов, которые доказали свою состоятельность на полях Первой мировой войны, когда надо было с близких дистанций (1-2 км) попасть обычной ручной гранатой или снарядом полевой пушки 75-77 мм в траншею. А это по понятным причинам не получалось. Ибо расстояние в первом случае, а во втором баллистический полёт артснаряда (артиллерийской гарнаты) не позволяли это сделать. Угол возвышения подъёмного механизма полевых пушек, например российской трёхдюймовки (76,2-мм) не превышал 200 и позволял швырнуть снаряд по навесной траектории лишь на дистанцию 13 км. Кроме того полевые пушки того времени приспособлены были для стрельбы шрапнельными стаканами, что взрывались в воздухе, выбрасывая навстречу цели сотни пуль. Для пехотных цепей такая стрельба была подобна «косе смерти». Но для пехоты в укрытиях наподобии траншей или глинобитных строений шрапнель оказалась неэффективна. Хотя шрапнельный стакан, поставленный на удар, т.е. на встречный взрыв при столкновении с препятствием, с 1916 года пробивал броневой лист в 15 мм. Такой была бронезащита первых британских танков «Большой Билл», что использовались в первой танковой атаке в 1916 году на реке Сомма. Напомним, что часть «бочек» (так переводится «танк» с английского) завязла в грязи, несмотря на гусеницы и направляющие задние колёса, другая часть была подбита огнём германской полевой артиллерии калибра 75-мм. Хотя бронебойных снарядов в то время не было! Исключение, правда, составляли морские орудия и орудия береговой артиллерии калибра 100 и выше мм.
Грабин, анализируя международную обстановку, описывает то щекотливое положение, в которое попала артиллерия РККА в начале 30-х:
«30 января президент Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером, в Германии установилась открытая фашистская диктатура. Фашисты провокационно подожгли рейхстаг, началось жестокое подавление рабочего класса, уничтожение его организаций. Едва ли надо говорить, с каким чувством читали мы в «Правде» заявление Гитлера корреспонденту английской газеты «Дейли экспресс», сделанное на месте пожара: «Это богом данный сигнал. Ничто не помешает теперь нам раздавить коммунистов железными кулаками. Вы являетесь свидетелем начала великой эпохи в германской истории. Этот пожар является ее началом».
Вслед за тем последовали арест Эрнста Тельмана, чрезвычайный декрет о введении смертной казни, приказ об аресте всех членов ЦК компартии. Массовые обыски и аресты шли в Германии повсеместно. В середине марта — запрещение компартии. В начале мая — запрещение профсоюзов. В сентябре в Лейпциге начался состряпанный гитлеровцами процесс над Георгием Димитровым, которого обвинили в поджоге рейхстага. В октябре Германия вышла из Лиги Наций… Разжигая звериный, национализм, гитлеровцы прививали немцам расистские человеконенавистнические бредни, растлевали сознание нации, призывали к порабощению славянских народов, к установлению господства Германии над миром.
И в такой обстановке, когда надо было всемерно укреплять оборону страны, разом уничтожается думающий и работающий научно-конструкторский центр по классической артиллерии! Конструкторам, инженерам, техникам предоставлялось право заняться «самоопределением», то есть устраиваться на работу в любой отрасли промышленности. Этим подчеркивалось пренебрежение к ствольной артиллерии, безоговорочное предпочтение ей артиллерии динамореактивной, поклонники которой считали, что динамореактивная не только имеет право на то, чтобы занять видное место в системе вооружения — такая позиция была бы вполне правильной,— но что она должна вытеснить собой классическую артиллерию.
Между тем динамореактивный принцип, имеющий ряд преимуществ для орудий одного типа, вовсе не годился для других, например для танковых, казематных, противотанковых, дивизионных пушек, для полуавтоматических и автоматических зенитных и т. д. Нельзя ударяться в крайности».
Ситуация усугубляется (помимо необычных «политических параллелей») с недалёкими примерами из прошлого. Именно кайзеровский Генштаб накануне 1914 года вовсю популяризировал превосходство полевой артиллерии над гаубичной и дальнобойной. Иными словами, орудия настильной траектории огня должны были стать инструментом ведения манёвренной войны, каковой и предполагалась Великая или Первая мировая война. Дескать дальнобойная навесная артиллерия да ещё крупных калибров отжила своё – слишком громоздкая, не успевает за своими целями. А война грядущая сулить стать подвижной… Такая дискуссия была развязана немцами на страницах военных журналов и это убедило русский Генштаб насытить армию полевыми 76-мм, знаменитыми трёхдюймовками, прозванным «косой смерти». Французы то ли вследствии, то ли поддавшись гипнозу германской агентуры, принялись оснащать свои части настильными «семидесятипятимиллиметровками». В результате накануне трагических событий, ставших прелюдией ко Второй мировой войне, «в русской армии насчитывалось всего 7088, в том числе гаубиц, тяжелых и дальнобойных орудий — 240. Снарядов для трехдюймовок было по тысяче штук на каждую, для гаубиц, дальнобойных и тяжелых орудий — значительно меньше».
Но самая интересная «священная корова» советской артиллерии это 76-мм полковая пушка образца 1927 года. Хотя правильнее будет написать – модернизация 1927 года, потому что эта пушка была модернизацией царских трёхдюймовок 1902, 1909 и 1913 гг. У пушки со стволом в 30 калибров (1165 мм) расширили зарядную камору 203 до 334 мм, что позволяло ввести раздельное заряжание и произвольно в зависимости от задач стрельбы менять метательный заряд. Но – увы! –коллектив Артиллерийской технической конторы (АТК) Ф.Ф.Лендера, о котором уже упоминалось в связи с первой зенитной пушкой, так и не воспользовался этой перспективой. Большой вес артсистемы (920 кг – на стальных колёсах) затруднял её перемещение по полю боя, а также транспортировку. (Один стальной щит, который выпускался в двух видах – подвижный и неподвижный – весил 54 кг, вес ствола с затвором – 227-230 кг). Несмотря на неплохие баллистические данные (4,50 – ВН) выстрел имел крайне низкую начальную скорость, что конечно же прекрасно использовалось для навесной стрельбы по вражеским траншеям, но не позволяло эффективно бороться с танками. Кроме того небольшой угол вертикального наведения +5,60, – 24,40) также вызывал справедливые нарекания. Как вы уже наверняка догадались, камнем преткновения для производства этого «детища» пусть и с такими серьёзными недостатками, явился никто другой как маршал Тухачевский, что заморозил выпуск в 1937 году. Однако, вплоть до этого времени это была одна из массовых артсистем РККА, даже поучавствовавшая в боях на озере Хасан: было потеряно 14 пушек, из них 7 – безвозвратно. Что немаловажно: у 76-мм модернизации 1927 года наконец-то была введена подрессовка стальных колёс – в резиновые бандажи полагалось устанавливать до 4 подрессованых пружин. Однако в сочетании с избыточным весом такая услуга вправе называться медвежьей.
В данном случае укомплектация «семидесятишестыми» дивизий РККА выглядит так: на 1941 год полагалось 6 орудий на пехотную и 4 на кавалерийскую дивизию. Здесь на наш взгляд ни о чём не следует сожалеть: данная артсистема была скорее лёгкой гаубицей, чем полевой пушкой. И несмотря на это в ТТХ было указано, что основное её применение – стрельба прямой наводкой, в качестве чего понимались следующие задачи: борьба с танками и бронемашинами, поражение ДОТов и ДЗОТов, проделывание проходов в проволочных заграждениях и бетонных надолбах и непосредственная поддержка пехоты в том числе уничтожение живой силы противника в лёгких полевых укрытиях. Последняя задача особенно шокирует, так как товарищ Ефимов и прочие товарищи из Артуправления должны бы знать – поражение в укрытиях можно нанести не прямой наводкой, но навесным (гаубичным) огнём. А между тем на орудие с баллистикой гаубицы, каковой несомненно являлась трёхдюймовка 1927 года возлагались чуждые ей задачи. И складывается впечатление – что, не было в Красной армии и её командовании специалистов-артиллеристов, которые могли просветить бездарей? Но логика подсказывает иное объяснение: они несомненно имелись, но в них не были заинтересованы, а иные из них молчали.
К вопросу о пониженной бронепробиваемости этой «семьдесятшестой» – можно судить по таким показателям: со 100 метров тупоголовый калиберный бронебойный снаряд БР-350А пробивал броню 28 мм, а с 1000 метров - 28 метров (при наклоне листа в 600). То есть 45-мм броню машины Кошкина Т-34 бронебойный артвыстрел этого орудия не брал! Выше были показатели на аналогичных дистанциях при столкновении с бронёй под углом 900 – от 20 до 34 мм. То есть трёхдюймовка образца 1927 года была в состоянии бороться разве что с лёгкими танками (вернее танкетками) или бронемашинами.
Но эпопея данной арсистемы на этом не обрывается. В башни советских танков прорыва Т-35 и Т-28 по указанию Тухачевского стали устанавливаться именно эти 76-мм, модифицированные под танковые башни. Модернизацию поручили провести КБ АТК под руководством И. А. Маханова в 1932 году, в марте следующего года оно успешно прошло испытания и было принято на вооружение под официальным названием «76-мм танковая пушка обр. 1927/32 гг.». Эта пушка также обозначалась аббревиатурой «КТ» (Кировская танковая). Пушка была оборудована новым прицелом, а также ножным механическим спуском, кроме этого обладала меньшим откатом – до 500 мм. Все основные показатели, в том числе баллистика и бронепробиваемость, полностью совпадали с прототипом.
И складывается впечатление: не желал ли «красный Бонапарт» оставить, во-первых, нашу армию без нормальной артиллерии поля боя, а во-вторых, без танковой артиллерии? Иначе как объяснишь, что его коллеги и подельники утверждали заказы на танковые пушки с низкой бронепробиваемостью и низкой начальной скоростью полёта снаряда? Вопросы-ответы…
Следует заметить, что кроме части линейных Т-28 (оборудованных радиоприёмниками или без средств связи) и всех Т-35 КТ устанавливалась в башни «артиллерийских танков» БТ-7А и Т-26 А, на бронепроезда и мотоброневагоны, а также на бронекатера проектов 1124 и 1125. И хотя подавляющее количество лёгких советских танков БТ и Т-26 вооружались 45-мм, это также настораживает. Тут уж в пору заговорить соловами Марка Солонина: в заговор «тёмных сил» я не верю – кому и зачем понадобилось устанавливать столь негодные пушки в серийные танки? И хотя броня гитлеровских 6-тонных танкеток Pz.II не превышала на тот момент 15-20 мм, но немцы уже имели в разработке танки PzIII и PzIV с бронёй в 30 мм. Кроме того бронезащита тяжёлых французских танков доходила до 40 и 60 мм. А ведь Тухачевский и его компания вообще не планировали создать эффективную противотанковую пушку – им даже 37-мм 1-К оказалось достаточно в количестве 509 штук! О деревянных колёсах мы вообще промолчим…
Кроме того поговорим о бронекатерах, которыми оснащались речные флотилии. Установить-то в них КТ установили, но вот незадача: самый большой угол возвышения танковых пушек составлял всего 250°. Именно на на него были рассчитаны башни от Т-28,так как стрельба из танка – это стрельба прямой наводкой. А речной бронекатер имел несколько иную задачу: борьба в основном с живой силой противника и заодно с бронецелями. Поэтому КТ имела «совсем малую высоту линии огня над водой, и при стрельбе прямой наводкой внезапно возникало огромное непоражаемое пространство; оно было закрыто либо берегом, либо лесом, либо кустарником, либо строениями и так далее. И именно поэтому в1938—1939 гг. отдельно для кораблей данных проектов — 1124 и 1125 — создали башню под названием «МУ»; она допускала угол возвышения 700° для 76-мм пушки. Разработкой башни занималась «шарага» ОТБ, находившаяся в ленинградской тюрьме «Кресты» ( По сайту «Википедия», в разделе «малые речные бронекатера проекта 1125»).
Я почему взял в кавычки информацию с «Википедии»: на этом же сайте в разделе «Шарашка» данные по ОТБ в ленинградской тюрьме «Кресты» отсутствуют. Что бы это значило – кто бы мне сказал…
Была ещё пушка ПС-1 37-мм, которую разработал и запустил в серию П. Сячентов. С 1928 года она должна была заменить 37-мм пушку Гочкиса на основе морской пушки Гочкиса, отличаясь от неё иной конструкцией затвора. Орудие имело длину ствола в 20калибров / 740 мм, клиновый затвор, гидравлический компрессор-тормоз и пружинный накатник. С 1928 года её должна была заменить спроектированная П. Сячентовым пушка ПС-1, представляющая собой усовершенствованный вариант пушки Гочкиса. Её конструктивными отличиями от прототипа были более длинный ствол с дульным тормозом, использование более мощного выстрела, изменения в ударно-спусковом механизме и в ряд других деталей. Однако освоение нового выстрела сочли нецелесообразным и в оригинальном виде ПС-1 не выпускалась, вместо неё в производство пошло «гибридное» орудие, представляющее собой наложение ствола пушки Гочкиса на механизмы пушки ПС-1. Данное орудие известно как «Гочкис-ПС», «Гочкис тип 3» или под заводским индексом 2К.
Пушка ПС-3, официально принятая на вооружение как «танковая пушка обр. 1933 г.», была совершенным для своего времени орудием (в частности, она имела полуавтоматический клиновой затвор и могла стрелять выстрелами дивизионных пушек). Но её доработка и освоение в серийном производстве затягивались, поэтому срочно потребовалось орудие, которое должно было, как полагали тогда — временно, заменить ПС-3. Этой временно заменившей пушкой и явилась КТ, которая по своим характеристикам бронепробиваемости оставляла желать лучшего. (По сайту «Энциклопедия вооружений»)
Следует заметить, что Т-35 вооружался помимо КТ двумя 45-мм в башнях от БТ в лобовой частии двумя – на корме. Предположить, что Тухачевский и иже с ним рассматривали сорокопятки как средство борьбы с вражескими танками? В принципе можно, но как уже подчёркивалось – если броня вражеского танка такова, что её можно пробить данным калибром. Пушки КТ да и ПС Сячинтова были однако годны для ведения навесного огня по пехоте в траншеях и по древоземляным огневым точкам. Снаряд, та же осколочная граната, описывала из короткого ствола дугообразную траекторию и фактически ложилась на головы залёгшей в траншеях пехоте. Это качество для танков прорыва было отменное – они именно в этом и нуждались! Правда, смешно сказать: по Тухачевскому и начальнику Автобронетанкового управления Халепскому броня Т-35 и Т-28 замышлялась противопульной. А именно: от 15 до 20 мм. Учитывая, что французы ещё в 1916-м создали бронебойную пулю «С» с утяжелённым стальным сердечником, эту броню легко пробивавшую, судьба этих сверхтяжёлых танков была незавидной. Тем паче, что топливные баки у них были по обоим бортам, что было заимствовано от танка Кристи.
Неверным по Ю.Мухину было бы предположить, что у этих танков был крайне низкий обзор из-за высокого силуэта, а также что они были крайне уязвимы по этой же причине. Во-первых, в танках были установлены приборы перископического наблюдения, как на подводных лодках, что, на наш взгляд, предвосхитило появление командирских башенок. Скорее всего, перископы даже их превосходили. На часть танков (в первую очередь, командирских) устанавливались радиостанции ТК-1 и ТК-7 (телеграфного типа). Последние, правда, легко и просто декодировались вражескими шифровальщиками, но говорить о полном отсутствии радиосвязи было бы неправильным. Здесь хочется, забегая вперёд, предвосхитить ту лёгкость, с которой германская радиометрическая разведка армейских штабов, а также люфтваффе читала наши переговоры и наводила на скопление нашей бронетехники удары авиации и артиллерии. Очевидно, что большое количество радиостанций телеграфного типа значительно упрощали этот процесс. По этой же причине в первые недели войны штаб Западного фронта потерял три фургона РАФ, что были оснащены телеграфно-телетайпными станциями связи.
Эти вопросы тоже сквозь время – к Тухачевскому и Халепскому, которых заслуженно репрессировали в 1937-м. Кто на них ответит, кто не повторит ошибок прошлого? Помнится, в первую чеченскую наши войска страдали из-за отсутствия техничной мобильной связи, используя радисостанции времён Великой Отечественной.
Всё бы ничего, но незадача состояла в одном – типе боеприпасов, которыми предполагалось вести огонь из ПС-1 и ПС-3, которую предполагалось выпускать калибром в 76-мм. Замышлялось, что основными типами данного артвыстрела должны были явиться калиберные бронебойные и осколочно-фугасные. Реально из скорострельной пушки Сячентова «Гочкис-ПС» предполагалось вести огонь только стальной фугасной осколочной гранатой, чугунной осколочной фугасной гранатой, шрапнелью обычной и шрапнелью короткой (дистанционная трубка, установленная на 45 секунд). Все артвыстрелы были образца 1902/1930 гг. Чугунное ядро Гочкиса – начальный вариант боеприпаса для одноимённой мосркой пушки мы даже не рассматриваем – рыбы «зашмеют»… А ведь оно тоже входило в боекомплект – не поверите! (По сайту «Википедия»)
За созданием пушки ПС Сячентова и прочими танковыми странностями стоит ещё одна интересная фигура – комкор К.Нейман, который прошёл Первую мировую войну офицером (участвовал в Гумбинненском сражении), а затем в 1917 году перешёл к большевикам. Воевал на фронтах Западной завесы, затем некоторое время преподавал в академии им. Фрунзе, стоял вместе с Тухачевским и Халепским у истоков создания советских бронетанковых войск. Вместе с ними был репрессирован в 1937-м и П.Сячентов по обвинению в шпионаже, который, честно говоря, подавал многие надежды. Если, конечно, не брать в расчёт пониженную баллистику и бронепробиваемость его пушки.
Хотя А.Широкоград утверждает (по А. Широкорад «Энциклопедия отечественной артиллерии», 2000 Энциклопедия вооружений КиМ) о повышенной бронепробиваемости пушек Сячентова в сравнении с германскими 37-мм, но судите сами: по его же данным на расстоянии 500 м бронебойным снарядом с данной пушки проламывался 30-мм бронелист. Тогда как с той же дистанции 3,7-cm PaK 35/36 брала броню в 25-30 мм. Разница хотя и есть,но местами не очень существенная.