2.Второй болванчик.
Когда Динка осталась одна, она достала всех болванчиков и выстроила их в ряд. Качнула головку первому: " А ведь и вправду болванчик. Думает, небось, - влюбилась и пошла за него, без ума от его чар. Нет, конечно, тогда он нравился, смазливенький такой, ласковый и под юбку не лез, как все, сразу. Вот и вышла. Что было бы, если бы в сексе не устроил, она и думать боялась. Это, когда замуж шла целенькой, она про секс только на картинках. Светка - то знала, подруга как- никак и гантели подарила для дела. " Займись физкультурой жизненно важных органов", - сказала она тогда. Хорошо, Павлик в сексе боец оказался, а, когда б нет? Подумать страшно. Любовника сразу заводить, так его не положишь же в кровать - с одной стороны Павлик, с другой бойфренд. Черти что за мысли лезут в голову. Вечно Светка разбередит душу и пошла, а ты тут думай и трись о притолок. Зараза она, все-таки, но люблю ее, какая бы не была зараза. Нет, с этим болванчиком все в норме, пусть стоит на своем месте вечно". Она остановила качающуюся головку первого и качнула головку второго китайца. Этот в отличие от первого был весь какой-то гладкий, как масляный, так и тянуло лизнуть. Болванчик этот появился в ее жизни совсем недавно. Захотелось вдруг новых ощущений, сравнить с мужем. Интересно стало - все ли мужики одинаковые. Оказалось, - не одинаковые, и потянуло тогда еще сильнее, еще осознаннее. Болванчики оказались разные. Первый был даже лучше в сексе, все-таки подладились друг под дружку (книжка пригодилась) и, когда она сжимала тренированными створками своего внутреннего органа его наружный, Павлик выл от счастья. Он тоже знал, где дотронуться, а где не стоит, играл на зонах, как пианист на клавишах. Со вторым болванчиком, все по-другому. Он казался ей петушком на палочке, хотелось лизать леденец и палочку. Слаб он был в сравнении с Павликом, но ему и не надо было особо стараться,- ей хватало. Все равно, Павлик вечером свое возьмет, заодно и добавит. Второй болванчик устраивает ее тоже, она остановила его головку, нечего здесь качать головой, будто все не так, все не правильно. Не нужны ей мнения и покачивания головами этих болванов.
3.Найди третьего.
Динка тронула третьего болванчика, самого грустного и солидного. Было видно, что это не китайский мальчик, как первые два. Она не стала качать его головку, а взяла в руки и задумалась. « А ведь и правда, так иногда хочется излить душу и именно мужику, что бабы скажут, она знает, сама так думает, а вот что думает мужик...не пацан вроде ее бойфренда или Павлика; что они думают, она знает раньше их самих, а именно мужик, может быть даже грубый и не сильно отесанный, может быть, даже лучше не отесанного. Как-то не думала об этом. Ну, Светка , ну подруга, удружила. Теперь только об третьем и болит голова. Найти третьего, казалось делом невозможным. Она многих знала ребят, многим позволяла даже себя полапать, но чтобы откровенничать с ними. Нет, таких знакомых у нее не было. Да и возможно ли такое вообще. Она подняла свое красивое лицо, на потолке сидела муха. Муха смотрела прямо ей в глаза. Первый раз Динке не захотелось прогнать муху, она тоже посмотрела в её глаза, показалось, что муха очень близко приблизилась к ней в непонятном оптическом иллюзионе. «Глаза мух не мигают,- заметила Динка. – И что она от меня хочет, что все они хотят от меня!» Сколько раз она уже пробовала хоть кого-нибудь найти, чтобы поговорить пусть о погоде, просто пообщаться. Какое там! Все сразу под юбку лезут. И запретить как-то неловко, сама навязалась, но и каждому давать лапать...еще руки грязные, не за тем она встреч искала. «Лапать есть кому – цельных два болванчика, а вот по душам... Попробовать еще, чем черт не шутит, когда бог спит, да и Светка, если она на что покажет, так то и получается. Ведьма она, Светка, страшно даже бывает.
Динка резко оттолкнулась от стула и пошла к компу. Она быстро нашла десяток симпатичных ей лиц и вошла к каждому на страницу. Теперь осталось ждать, когда они придут к ней. «Найдется», - почувствовала она своей бабьей сущностью.
4.Гостья.
«У меня гости, - заметил Максим, открыв сайт, - интересно, кто это». И он навел курсор на гостя. Это оказался не гость, а гостья. Мало ли их было у него , так вот забредших неизвестно откуда. Но эта была особенная – она в открытую звала к себе плотским блеском глаз и влекущей улыбкой красивым ртом со сжатыми губами. «Небось, тоже не целуется, как все они отдающиеся, - подумал Максим, - что за придурь, сожмут губы, и ты хоть что делай, хоть ножом разводи их. Будто именно в губах сокрыта их высшая женская чистота, её и берегут от всех странников, трогай всю, - губы нет. Похожа на еврейку. Еврейки хороши в постели. Вспомнил Максим свою давно уже забытую, черт возьми, а как ее звали. Забыл. Надо написать ей. А что?» И он написал: « Когда такую красивую вижу, становится жалко себя». Прочитал, хотел добавить что-нибудь еще, но решил,- хватит, и нажал на ентер. Надо закончить проект, начал корректировать и увяз по самое не хочу. Правкам казалось не будет конца, а на бумагу просилась новая вещь.
5. Слово за слово.
Она с нетерпением открыла сайт. Из десяти ответили семь. «Хорошее число», - мелькнуло в голове. Но, когда стала читать , написанное ими, число гостей стало резко сокращаться. « Лучше бы молчали, у всех одно и то же, а тот лупатый еще и стихи прислал, поэт недоделанный». Она стала злиться, будто кто-то не выполнил, что обещал. « А это что за текст такой, две строчки всего, на большее ума не хватило, - меня красивой называет – хорошо, а жалеет он себя, потому что не достанусь ему. Все ничего будто, но без хотелок и он никак не может. Ему и отвечу, что, мол, не отчаивайся, найдешь себе кралю».
Он ответил какую-то ерунду, потом ерунду говорила она, потом сказала про любовь, что от нее одно горе, он стал не соглашаться. Потом долго никто не писал и она почти забыла о нем. Вдруг замигал огонек на его портрете и она прочла совсем неожиданно для себя какие-то теплые слова, это был ответ на ее вопрос почти месячной давности. Они стали общаться чаще, находили самые неожиданные занятия. И это общение незаметно заняло определенное место в ее однообразной жизни, оно вносило туда новую струю, новый поток воздуха и солнца. К лету стали общаться почти что каждый день. Она стала ждать ответы от этого своего собеседника и расстраивалась, когда их долго не было. В остальном жизнь текла размеренным то ручьем, то потоком, и каждый новый день был совсем , как старый, только что еще бывший здесь, но уже ушедший в лету навсегда. С Павликом освоили новое па в сексе, ей и впрямь приходилось едва ли не норму мастера тянуть, зато Павлик молодцом.
«Умру под ним когда-нибудь», - задыхаясь от сексуального счастья, думала Динка. Ей часто не хватало и Павлика и бойфренда вместе взятых, они так раззадоривали ее плоть, что, когда оставалась одна, приходилось добавлять вручную. А тут еще этот новый приятель на ее сексуально озабоченные жалобы присоветовал почитать Есенина «У белой воды». Надо же было так совпасть, чтобы Павлик был в командировке. Она хорошо понимала Палагу, даже совет готова была дать ей – попробовать с огурцом, но что там Палага, когда сама обтерла все углы в доме. И где носит её Павлика. Даже мама заметила и спросила, как у нее с мужем. Как объяснить маме, что, если бы муж отвечал на все ее запросы, ему не то, что работать, - поесть было бы некогда. Маме не объяснишь. Еще бойфренд стал пропадать, совесть его, видите ли, замучила. Однако, когда самому приспичит, бежит сразу, совестливый нашелся. Кабель паршивый.