Сегодня снился сон. Нет, не хочу, чтобы это было только сном. Сегодня ночью я ездил в гости к своему другу Илиодору. Теперь у него комнатка под скатной крышей в коммуналке. Он просил меня отремонтировать его струйный принтер, а я рассказывал ему как искал его в Питере. Рассказывал, сколько всего произошло со дня его смерти. Как я искал место его захоронения и сетовал что, нет больше его записей, нет больше его вальсов и песен.
Илиодор только улыбался и пил чай с яблочным уксусом.
Уже прошло девять лет с того дня когда я узнал о его смерти. Я выл от бессилья, когда мне сказали что больше его нет.
Его комната всегда была порталом в прошлое. В восьмидесятых я попадал в шестидесятые, приезжая в 2001 году я попадал в годы своей курсантской молодости.
В комнате ничего не менялось. Книги стояли на своих местах, фотографии смотрели своими глазами с тех мест, куда их много лет назад поставили. Каждая вещь имела свое незыблемое место и неповторимое значение. Закрыв глаза, я иногда путешествую в его комнату в коммуналке. Мысленно и только. Ничего материального взять оттуда нельзя. К сожалению. Материально этой комнаты не существует. Вернее она существует, но не такой, какой была. Теперь это комната пятикомнатной квартиры нового русского…
Приезжая в Питер, я подхожу к дому на углу улицы Чайковского и Чернышевского, подхожу к балкончику на втором этаже. Смотрю на милых сердцу атлантов поддерживающих своды и вспоминаю. Вспоминаю, как мы познакомились с Илиодором в год Олимпиады, когда я приехал поступать в Нахимовское училище. Какие были чудесные пирожки из кафе «Колобок» напротив. Теперь такого нет. Вернее кафе стоит, но называется теперь ресторан, да и цены теперь совсем другие и блюда не те. Пирожки и блинчики остались, но скорее всего не собственного приготовления.
Нас познакомила моя тетя. Их связывал несостоявшийся роман предвоенной поры на реке Халхин-гол. Илиодор тогда был сержантом метеослужбы. Через всю жизнь они пронесли свои чувства, не выплеснув, не уничтожив. Их тянуло друг к другу, но сила характеров мешала. Тетя всю жизнь проработала на руководящих и партийных должностях. Силой своего характера пробила дорогу от финансового инспектора до парторга завода. Ей много раз предлагали учиться, но наша семья, в которой она была главная кормилица, не позволяла ей полностью реализовать себя.
Илиодор был аполитичен, страшнее сказать, мог позволить себе крамолу по поводу руководящей силы партии. На стене у него висел календарь с портретом Сталина.
Когда я просил рассказать об этом человеке, он всегда переводил разговор в другую плоскость и говорил, что не нужно мне знать правды. Правда может навредить моей карьере военного офицера. Он был прав. То поколение было право. Оно старалось защитить Партию и ее Идеалы даже путем сокрытия многих нелицеприятных фактов.
Молодежи нужно было идти вперед, строить то светлое будущее, которое обещала нам Коммунистическая Партия. Илиодор был беспартийный, хотя, что я знаю о его молодости.
Разговоров на эту тему он старался избегать, но при этом был бескомпромиссен в жизни и работе. Он преподавал физику в Военмехе. В наших частых беседах «за чайком» он преподавал мне основы жизни в нашем обществе. Он был моим Наставником и стал мне вторым Отцом. Старшим Другом.
Его любимая страсть была музыка. Он сам сочинял, переложил на музыку огромное количество стихов Есенина и Пастернака, Лорки и Евтушенко. Он брал книгу стихов, автор был не важен, и методично подбирал мелодию к каждому стиху, а потом записывал на магнитофонные бобины. Он всегда говорил, что это самое главное его наследство и обещал отдать мне, когда-то…
Вот и в этом году, в августе, я поеду, в родной Питер. Буду ходить по кладбищам, и искать могилу Илиодора. Буду искать Наташу, которая возможно сохранила его записи.
Я даже не представляю, как ее найти, как найти могилу моего Друга.
Неужели все уничтожено, неужели смерть человека способна перечеркнуть всю его жизнь?
P.S. Недавно передавали, что нашли на помойке личные вещи Вадима Шефнера и книги из его библиотеки. Просто выбросили, родственникам нужна была только его квартира.
Мой любимый Шефнер! В какое время мы живем, страшно мне.
Человеческие и культурные ценности попраны во имя «золотого тельца».