-… Ну-у-у… Здравствуй-здравствуй, братан! Сколько зим и сколько лет!- Он похлопывал меня по плечу одной рукой, а другой тряс мою руку.- Как поживаешь? Жена, дети?... Домой не ездил? А мы вот иногда наезжаем, навещаем родителей! Долг, понимаешь… Ну… Отца то нашего помнишь?...
Как не помнить дядю Султана?! Их семья была единственной семьёй интеллигентов на нашей улице. Самый первый телевизор появился у них! Это было в конце шестидесятых. Некоторые соседи, набравшись смелости, ходили к ним в гости посмотреть-послушать на чудо техники – черно-белый телевизор «Сигнал-2»! И потом с гордостью пересказывали об увиденном своим домочадцам и знакомым… Потом, чуть позже, второй такой телевизор появился у нас в семье, и соседи уже запросто заваливали к нам домой посмотреть-послушать новости и какой-нибудь фильм.
Дядя Султан всегда выглядел подтянутым и опрятным. Он был пожизненным третьим секретарём райкома партии. Сколько приходили и уходили первые руководители и вместе с ними и их вторые заместители с помощниками, а он всегда оставался на своём месте! Знать – нужный и работящий был человек! Должен же кто-то и среди партократов работу работать! Если все будут руководить днём, вечером трескать бешпармак и пить водку, а вместе с тем слушать хвалебные тосты в свой адрес… А работать то кто будет? Дядя Султан водку не пил, по гостям старался не ходить, чтобы избегать возможностей говорить подхалимские речи… Он – работал! И воспитывал детей.
А их у него было мал-мала меньше шесть детей! Вроде шесть… Я помню неплохо только старшую дочь – красавица была… С восточным таким шармом… Помню хорошо второго и третьих сыновей… Неплохо помнил их… Нурлан, второй по счёту ребёнок, был младше меня лет так на шесть… Помню его маленьким мальчишкой, бегающим вместе с соседской детворой… Ничего особенного. Всё как у всех – скудная поселковая жизнь в маленьком казахстанском захолустье. Летом солнце – под сорок пять градусов по Цельсию, зимой – под тридцать пять, но уже минус, в тех же Цельсиях…
***
Далёкое детство оставило нестираемое и щемящее воспоминание о том детстве… Ранней весной все соседи мужчины вытаскивали из чуланов и сараев заржавелые кетмени и лопаты, чистили-готовили их к весеннему труду… Хотя… Почти никто из казахов в те времена ничего не сажали в огороде – не было принято! В наделённых участках они только держали пару-тройку баранов и коз, а в огородном участке буйно процветала трава и сорняк, который те же козы и овцы скучно жевали всё время… Потом староста улицы обходил дворы и предупреждал – завтра с утра готовьтесь! Начиналось некоторое возбуждение, все начинали суетиться-бегать и у себя дома, и между соседями… Нам, маленьким детям всё это возбуждение также передавалось от взрослых! Мы носились по улице, забыв про наши игры – лянги и асыки, и смотрели за суетой старших.
И вот – свершилось! С утра все мужчины выходили на улицы и начинали чистить арык. По всем улицам в те времена прокладывался арык. И по нему раз-два в неделю пропускали воду. Арык в то время был нечто… святым местом, что ли! Никто не смел выливать грязную воду в арык, нельзя было бросать туда мусор… Вычистив арык все мужчины не расходились по домам… Ждали, собравшись в несколько обособленных кучек. А во дворах ставили самовары, разжигали казаны… И вот, вдали слышался звонкий мальчишеский голос: «Арык-ка су кельде»! (В арыке вода пришла - каз.)... Этот голос подхватывался другими детьми и волной перемещался вдоль арыка по улицам.
По вычищенному дну, шипя, бежала струя воды, вдоль по берегу бежали дети, радуясь новой эпохе, новому времени – весне! А впереди струи воды обязательно бежал какой-нибудь мальчишка, словно показывая ей дорогу, чтобы она не заблудилась и не уползла в сторону, и кричал себе, всем: «Арык-ка су кельде»! Потом, эту эстафету подхватывал кто-то другой, а этот мальчик возвращался к себе домой – далеко, однако отбежал от дома, показывая дорогу воде! Мужчины с кетменями ходили вдоль берега арыка и следили за уровнем в канале, чтобы не прорвало где, не затопило. Вода, журча заполняла канал, и по трубам – каждому в дом, в огород, утолять иссохшую землю.
Но огородом занимались единицы – только переселенцы. Русские, татары, корейцы… Для казахов это было в новинку… А к вечеру начиналось народное гулянье! Жарились в казанах баурсаки, варилось варево… Мы, дети, бегали от двора к двору, от казана к казану и выхватывали горячие баурсаки с лепёшками… Никогда я больше не ел такой вкуснятины! Может быть потому, что они были с неповторимым вкусом детства? Да… Такое было детство, в пустынном захолустье, в неустроенной жизни в СССР.
Теперь всё в забытьи! Арыки уже потеряли своё предназначенье и стали местом для сброса мусора. Как это так всё поменялось?! Прошло какое-то очень короткое время и перестали люди ходить по весне с кетменями, открывать воде путь. Не стали люди отмечать этот великий праздник жизни… И нет больше того мальчика, кричащего… Нет – поющего о том, что пришла вода! Что то поменялось в нас, и мы стали забывать то, что нас связывало с прошлым… Мы перестали радоваться общему благополучию, перестали что то делать сообща. Все стали жить в своём мире…
***
Я смотрел на того мальчишку из прошлого моего детства, вспоминал мальчика, поющего о бегущей воде… Вспоминал и… Не узнавал того Нурлана! Он же был младше меня… лет так на шесть… Семь? А передо мной сидел чуть ли не старик! Пожилой дядя с плюсовыми очками на переносице в тяжёлой оправе…
- Нурик! Ты что… такой древний то стал?- Не удержался я от нескромного вопроса…
- Хм… Древний…- Он усмехнулся… О чём то задумался…- Давай, брат, выпьем за встречу! Всё-таки это приятное в такой-то нашей жизни! А потом – поговорим!
Мы стакнулись бокалами с пивом, и он продолжил:
- Ты ж помнишь меня… дурака валял, не слушал отца… ну и школу закончил, не поступил никуда… А! Думал, пойду в армию, после армии разберусь что и куда… А отец не вмешивался! Да-а… Он хотел там что-то сделать, но я упёрся! Сам всё хочу… Да-а… А попал в армии, знаешь – в Афганистан! Аха… В самое пекло… Я сейчас не могу и всего то вспомнить… Помню только привезли нас куда то в горы на вертолёте… Вокруг бой, стрельба… Пули вокруг – фить-фить-фить… Шум-грохот-стрельба… Все стреляют, ну и я тоже давай стрелять! Куда, в кого… Хрен его знает?! Лёг под скалой и стрелял… Как вдруг – ба-бах! И ничего не помню! Темнота… Оказывается меня накрыли из гранатомёта, скала разорвалась и засыпала меня полностью. От взрыва меня контузило, и я потерял сознание. Да-а… Лежал вот так вот засыпанным два дня, и всё это время там шёл бой! Вертолёты прилетали и улетали. Привозили новых бойцов, боеприпасы и воду, а увозили раненных и убитых. Но я этого всего не видел! Мне потом это рассказали всё. В общем, на третий день командование дало приказ оставить ту позицию… Всех эвакуировали, и во время посадки в последний вертолёт, один русский парень увидел, что из кучи камней торчащая рука вдруг дёрнулась! Меня и никто не пытался откопать! Ну, бой идёт, а я лежал почти на открытом месте - опасно… Да и после прямого попадания из РПГ никто не выживал! Думали, так - рука оторванная торчит. И вот, тот русский парень взял пулемёт, боеприпасы, воды, спрыгнул из вертолёта, и сказал, чтобы за нами прилетели не раньше, чем через три-четыре часа… Его уговаривали, мол, куда?! Сдохнешь… А он – там же человек!? НАШ ЧЕЛОВЕК!... Он отстреливался из пулемёта, а в перерыве откапывал меня из камней… Откопал! Потом прилетел вертолёт и забрал нас обоих… Так я и не узнал кто это был!... Потом – госпиталь, транспортный самолёт и в Ташкент, в госпиталь округа… А пока я лежал под камнями, отцу уже сообщили обо мне – убит в бою! Ну, он же райкомоский работник… И, оказывается, курировал по-тихому меня, телефон оставлял…А через два дня перезвонили ему – жив!... Да-а… Я очнулся в госпитале - отец рядом стоит! Весь белый, бледный и седой… Он меня сразу забрал с собой и увёз в Алма-Ату, там в – больницу… Реабилитация... А я всё никак из контузии не выйду! Ничего не понимаю! Ну, узнаю отца, мать… Всё слышу, вроде, понимаю… А ничего не понимаю! Контуженный же! Потом отец подсуетился с документами, и пристроил меня в институт! Ну, хожу на учёбу, сижу на занятиях… Прикалываюсь с девчёнками… Вроде стал оттаивать… И тут – декабрьские события! {Декабрьские события в Алма-Ате известные также как Желтоксан — выступления казахской молодёжи, произошедшие 17-18 декабря 1986 года в Алма-Ате, бывшей в то время столицей Казахской ССР. По официальной версии волнения начались из-за решения Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва о снятии с должности национального лидера — первого секретаря компартии Казахстана Динмухамеда Кунаева, и замене его на ранее никогда не работавшего в Казахстане Геннадия Колбина, первого секретаря Ульяновского обкома партии. Участники беспорядков требовали назначить на должность главы республики представителя коренного населения. Позже волнения казахской молодёжи прошли и в других городах и регионах Казахстана. Декабрьские события в Казахстане стали одним из первых в СССР народных митингов против диктата центра. (примечание автора)} Нас вывели из общаг, и сказали – стойте! Ну, стоим… Привезли водки – пейте! Пьём… А холодно было!!! Я устал и говорю, мол, долго ещё стоять будем? Спать хочу!... А тут вдруг солдаты, менты набежали… БТРы ревут, солдаты стреляют… И я отключился! Вспомнился Афган, бой… Дальше - всё как во сне… Я ничего не чувствовал. Нас, студентов, собрали в кучу, загнали и погрузили в машины, потом вывезли в поле за город… Там нас всех построили, и приказали раздеться догола. Всем раздеться! Я был как робот, и молча разделся, а вокруг солдаты с автоматами стоят, БМП и БТРы ревут - прогреваются. Я даже не думал о том, что дальше будет! А нам приказывают, мол, бегом на тот край поля! Я им говорю, охренели, что ль? Никуда не пойду! Остальные тоже кричать стали. И вдруг, офицеры дали команду, БТРы и БМП рванули на нас! Мы то думали – попугают и всё… А они... давить стали! Как фашисты! Ты знаешь, как выглядит снежное поле после этого? Вот весной тут видел, как поля расцветают от маков?... Точно также, только тут – страшнее! Я побежал! И все тоже побежали… У некоторых не было сил и они падали в снег, в основном девчёнки… Их просто давили танки и БТРы, а некоторых сначала били прикладами от автоматов, потом тут же насиловали… А потом… не знаю что потом! Всё как в тумане! Я опять замкнул… Потом - тюрьма, суд, зона… И лицо отца… Он сразу постарел лет на двадцать! Мне дали шесть лет общего режима… Отсидел все шесть лет от звонка и до звонка… Потом освободился… Домой не поехал… На севере пристроился, женился… Да-а… А освободился - СССР и развалился! Полный беспредел! Помнишь же то время? Денег нет, жрать нечего… Вышел – опять ничего не понимаю! Что происходит? Как жить?! Потом – независимый Казахстан… Но на меня всем было наплевать – зэк и есть зэк! Стал пристраиваться, потом приехал снова в Алматы… Вот сейчас живу тут, занимаюсь кой чем… Живу, в общем!
- Слушай!... Так ты же – герой! Вам же, декабристам, какие то льготы полагаются… Да и афганец ещё!- Произнёс я, не найдя что сказать, услышав его историю жизни…
- Герой... Вот тот русский парень, который спас меня, он действительно - герой! Не могу себе представить его! Как он легко и просто всё сделал! Просто и обыденно…- Добавил он задумчиво. - А! Кому я нужен?... Хотя там что-то делается… Хожу там в совет ихний… В прокуратуре сунули бумажку о реабилитации… А кто мне вернёт шесть лет зоны? Кто вычистит из памяти те дни? Танки, БТРы, поле… Главное – жив! Несмотря ни на что! Отец мой тоже жив-здоров! Братишки, сёстры… Всё нормально! Надеюсь, что теперь-то уже больше никуда не попаду, никуда не влезу! – Он рассмеялся от своего каламбура…
Но это был смех, как голос надежды – может, хватит, судьба, испытывать меня? Жизнь нас порой бросает из одной крайности в другую, проверяя нас на прочность духа и крепость Души! И главное для нас в этот момент – не растерять себя, не потерять свою Душу, совладать со своим рассудком, чтобы не сойти с ума от тех ужасов, которые в нормальных условиях не должны происходить с нами… И может быть это состояние – полузабытье – и есть защитная реакция организма, чтобы не сойти с ума?...
Сколько испытаний пало на душу этого молодого ещё, но уже выглядевшего стариком мужчину? И он ещё смеётся! Может быть, смеётся потому что он просто – герой? А что такое – герой? Ведь если кто-то герой, то кто-то должен это сказать, определить человека, его действия, подвиг, для прославления, как пример для остальных – смотрите, равняйтесь!... А на него никто не равняется! Страна не помнит его заслуг! Да и нет больше той страны! Осталась только память о прошлом… О детстве, об отце, о том арыке, куда теперь все сваливают мусор… об Афганистане, и, светлое в памяти - о том русском парне, который подхватил в руки пулемёт, легко спрыгнув с вертолёта сказал, что там же НАШ ЧЕЛОВЕК!... Осталось страшное воспоминание от белого цвета и крови… Белых простыней и бинтов, белого снежного поля и крови на том снегу… Всё в прошлом…
Так кто же тут герой? Он, испытавший за четверть своей прожитой жизни столько, сколько некоторым за два поколения не пережить? Отец его, лавирующий между партократскими лабиринтами власти, чтобы удержаться и воспитать своих детей, и вынесшего от каждого своего ребёнка новых испытаний? Или герой тот русский парень, который остался один на один с кучей душманов и, отстреливаясь от них, откапывал НАШЕГО ЧЕЛОВЕКА? Каждый из них – герой! Каждый из нас, проживающих свою жизнь ради кого-то, переживших и хлебнувших своих испытаний, и не сдавшихся ударам своей судьбы – герой!
И со временем мы осознаём, что для нас не это главное – кто герой? Надо просто жить… Жить – настоящим! Не забывая прошлого, не теряя с ним связь. Это и есть героизм! Потому что прожитая жизнь ради кого-то – подвиг!