Ну, да, Шкал. А как выдумали? Лес у нас - Неправильный, и всё. Поэтому.
А уж имена... Что, в вашем лесу имена - правильные? Ой повери-ил. Все имена
и во всех лесах - самое неправильное, что есть на свете. Именно так. Скажем,
назвали тебя Гошей, ты уже вырос, стал совсем другим, а имя тебя всё время
догоняет. Ты уже не Гоша, а Ирридий, а тебя всё так же кличут. Во,,, все
проблемы че... Опять я пробалтываюсь - живого существа от этого происходят.
Вы хотите сказать, что нашего Шкала в детстве звали Шкаликом? Неправда,
не было у него никакого детства. Никто нашего Шкала в лесу мальцом-сорванцом
не видел.
Пришёл. Откуда-то. Там - на востоке за двумя дорогами, говорят, степь
такая длинная, что до самой старости идти, и края не увидишь. Может быть,
Шкал из степи пришёл. Кто знает? Но сам он ничего о своём прошлом не говорил.
Если кто-то спросит, поднимет плечи и молча глядит. Куда-то далеко-далеко.
Нет, нет, не шакал. Не похож. Да, да, из собачьих, меньше волка и рыжеват.
Больше лисы. И морда острая-острая. А уши большие. Квадратные, почти, как у
льва. И никто никак не промахивался, всё я сказал правильно. Лес неправильный?
Да, Неправильный, но все поступают правильно.
Поначалу звери звали Шкала звали "Эй". Просто: "Эй, подвинься,??" "Эй, не
мешай." Потом стали называть Звездоносом. Нет, никто никаких звёзд не носил,
вы бы сами попробовали... Это была его любимая поза, поднимет нос к небу и
смотрит, смотрит. И какая-то звезда обязательно отражается на носу у Шкала.
Сверкает. Нет, нет, отражается. В тёмную, облачную ночь нос не светится.
Долго так называли новичка, дней несколько. Потом звери обратили внимание,
что Шкал оживляется, как только увидит летящую звезду. Как не видели? Вот так,
чирк по небу, как дождинка по стеклу. Только, так быстро, что следа на небе
не остаётся. Ломал лесной народ головы, как его теперь называть, метеороносом,
что ли? Даже целый день спорили. Конечно, неправильно получается. Метеоры
насаются, сами, никто их не носит. И тут сорока, она же в городе бывает,
принесла слово "метеоролог". Научное такое слово. И звери стали называть Шкала
метеорологом. Долго он с таким именем ходил.
До самого филина.
Любой филин, не только наш Гришка, днём спит. Да знаете вы его, знаете.
Он в ёлках живёт. Помните? Ну, как же. Любит, чтобы его все Григорием
Стратилатовичем называли. Ага? Вспомнили? Он и есть.
Так вот, до самого появления Гришки в ольховнике Шкала звали метеорологом.
Да, да, филин сидел в ольхах. Что он там в низинке забыл? То ли ночь проспал,
а к утру на охотцу вылетел, то ли не нашёл при ярком утреннем свете дорогу к
своим ёлкам. Ну, неважно. Прижух в тёмных ветках, глаза на белый свет щурит.
Внизу зверьё разное пробегает, птички по кустам шныряют. Идиллия. Жара и
ненавистное Григорию солнце. А Шкал стоял на открытом месте и разглядывал
небо. Какой-то нахальный заяц, пробегая мимо крикнул: "Эй, Метеролог,
попробуй поймать."
От резкого звука филин проснулся. Приподнял одно веко, увидел Шкала, и
зайца вдали. А этот ушастый наглец не унимается, кричит: "Чё, Метеролог, не
можешь? Ноги коротки?" Филин окончательно проснулся и увидел Шкала. Спросил:
- Х-хто метеоролог? Ты что ли?
- Угу.
- И можешь сказать, когда сядет солнце?
- Вечером.
- Да какой ты метеоролог? Не скажешь, через какое время солнце закатится.
Небось, не знаешь, что к утру будет дождь?
- Какой дождь?
- Олух ты, а не меоролог.
Кое-кто из зверей-птиц этот разговор услышал. Естественно, скоро весь лес
знал о том, как назвал Гришка Шкала. Ну как же не укоротить имя до клички? И
стал Шкал Олухом. И впрямь, похож: рассеянный, странный. Молчаливый. Кто же
ещё? И имя Олуха прилипло буквально до следующей весны.
Ох, как не нравилось Шкалу такое имя. И не исправишь. Все зовут так, как
им хочется. А силой не заставишь. Можно придавить мышь и заставить называть
так, как тебе хочется. Но зачем знать, как зовёт тебя твой корм?
Кличку надо было исправлять. Шкал стал бегать к городу и подслушивать у
людей, что такое метеоролог. Пришлось научиться читать. Конечно. Там, где
люди выбрасывают вкусные косточки и прочую снедь и бумажки с надписями
валяются. Эти двуногие... они же привереды. Всё выбрасывают. Косточки
вкусные, да и другая снедь попадается.
Бегал Шкал к городу, слушал людей, учился буковки (оказалось, эти рисунки
именно так называются) разгадывать. И разобрался. Оказалось, что метеоролог -
тот , кто работает с погодой. Нет, нет у людей работой другое называется, а у
зверей - узнал, значит, сделал работу. Лапы же совсем не такие, как руки у
этих двуногих. Читал Шкал листочки, вспоминал свои размышления, когда он стоял
мордой к небу. Приметы вспоминал. И научился угадывать погоду.
После того, как научился, стал изображать из себя мудреца и колдуна.
Мудрец - тот, кто знает, что будет дальше. И Шкал, оставаясь немногословным,
приняв вид значительный бросал: "Когда тень от этой сосны подберётся к тому
кусту, будет дождь". Дождь действительно начинался. И почти в названное время.
А колдуном он себя рисовал, когда надо было напугать какого-нибудь драчуна.
Шкал сквозь зубы, набычившись, бросал: "Не отойдёшь, напущу на тебя молнии".
Один раз так угадал, что молния ударила рядом с норой барсука, ну, повздорили
они у рябинового куста. С тех пор звери Шкала стали уважать и бояться.
Та зима была тяжелой, снежной. Очень сильные морозы сменялись оттепелями и
обратно. Много корковых слоёв образовалось в снегу. Настом такая корка
называется. Голодная была зима. Шкал перебрался ближе к городу. Почти каждый
день он наведывался к ближним бакам. И находил, что можно поесть. И находил
бумажки с надписями. Интересовался рассказами о погоде. Были страшно научные
листочки, журналы, книжки. Столько умных слов набрался! Конечно, мало, что
понимал, но имена и названия выучил.
И стал Шкал говорить зверям: "По шкале Бофорта..." "По шкале Реомюра...
"По шкале Цельсия..." "По шкале Фаренгейта...". Конечно, сам он мало, что
понимал. Но звери-то понимали ещё меньше и все вслух стали говорить о том,
какой Шкал мудрый и значительный. Привыкли и понемногу принялись называть
Шкала Шкалом. Вот так. Всё просто.
Правда сам он всё время поправляет: "Лесной (!) Шкал". Наверное, ему не
хочется вспоминать, что кто-то когда-то покинул степь.
Значит, такая судьба.
10.07.012