(некоторые мысли во время сидения у телевизора)
Я в последнее время полюбил разные дискуссии (или как их там? Ток-шоу?), которые показывают-навязывают нам почти каждый день по телевизору. Великолепные передачи! Если вы не в курсе: собирается человек десять-двадцать (среди них есть постоянные персонажи вроде некоего широко известного скандального депутата с очень обширной физиономией, украшенной то ли двумя, то ли тремя подбородками), все – сытые, ухоженные, некоторые даже умные и полуинтеллигентные, и словесно разогревшись первые пару минут ( а то и совсем без разогрева) начинают друг на друга безобразно орать. Хотя это не просто базарное орево, о, нет! Они таким незамысловатым способом утверждаются, прежде всего в своих собственных глазах. Вот так орут они час-полтора-два, пока не закончится эфирное время, после чего глубоко самоудовлетворённые-самоутверждённые, с чувством непонятно какого по существу, но всё равно выполненного долга расходятся по домам. Это что-то вроде окультуренного онанизма, хотя я не собираюсь проводить столь смелых параллелей. Самое интересное, главное и даже принципиальное, что орут и потеют они совершенно напрасно, потому что никакого практического толка эти самые ток-шоу не имеют. Обычное телевизионное балабольство, сотрясание воздуха, призванное продемонстрировать доверчивым и – по идее – очень глупым и очень доверчивым телезрителям постоянно развивающееся в нашей стране торжество дальнейшей демократии и соответствующей ей свободы слова ( а как же! Обязательно! Куда ж мы теперь без этой свободы! Из нас её теперь и палкой не вышибешь, соплями не закидаешь, танком не передавишь и в гроб не загонишь!).
Но сегодня я хочу поговорить не о самих дискутантах. В последнее время меня в этих передачах очень заинтересовала массовка. То есть, те люди, которые сидят там на скамеечках и создают (понятно незабесплатно) заинтересованный человеческий фон. Среди этих «фоновиков» встречаются очень колоритные фигуры! Вот, например, на «Честном понедельнике», который регулярно демонстрируется по НТВ, который уже раз я вижу одного и того же то ли таджика, то ли узбека, в общем - среднеазиата. Обратил на него внимание ещё и потому, что организаторы этого забавного теледейства почему-то всегда сажают его на одно и то же место. Я внимательно присмотрелся, и в его то ли таджикских, то ли узбекских глазах увидел целую гамму противоречивых чувств. Здесь и напряжение, и ничего не понимающее простодушие, и робкая, на уровне рабской, почтительность, и детская непосредственность на грани хронического испуга. Зачем он именно здесь, именно в этой, подразумевающей высокую интеллектуальность студии – совершенно непонятно. Неужели только лишь из-за денег, которые ему заплатят за съёмки? Наверно. А из-за чего же ещё? А, может быть, я чего-то не понимаю, и передо мной не просто тайный поедатель рахат-лукума, а будущий Авиценна, Омар Хайям или Харун Бугра-Хан, великий и ужасный повелитель караханидов? Может, быть именно здесь он внимает непреложным истинам, чтобы затем, очутившись в своём строительном вагончике или другом скромном пристанище среднеазиатских гастабайтеров, запечатлеть увиденное и услышанное древнеарабской вязью? А почему бы и нет?
А вот другое ток-шоу - «Исторический процесс», тоже весьма уважаемое собрание (чуть было не написал – заведение). Здесь я тоже уже давно заприметил одну средних лет и средней же симпатичности бабёнку. Думаю, что в обыденной жизни она игрива, мила и ужасно непосредственна, но сейчас, здесь, в студии, на её лице тоже, как и у узбекотаджика, написано откровенное недотягивание умственных способностей до того, что обсуждают, решают и беспощадно клеймят эти чересчур умные дяденьки и тётеньки. Поэтому она, что говорится, «на всякий пожарный» согласно кивает всем: и ведущим, и их сторонникам, и их противникам, и даже таким же, как она сама, соседям по скамейке. Убери их всех – она так же угодливо-приветливо будет кивать осветителям, электромонтёру, уборщице и грузчикам, которые таскают в студию декорации. И я, кажется, её понимаю: это приятно – ощущать себя непосредственным участником чего-то умно-непостижимого, но в тоже время самой не нести за это никакой ответственности. Эта симпатичная «кивалка» таким образом и таким способом тоже самоутверждается. Почему-то думается, что в свободное от здешнего телевизионного «калыма» время она трудится или продавщицей захудалого магазина, где её оскорбляют все кому не лень, или секретаршей у какого-нибудь похотливого начальника, который периодически её домогается, а она боится потерять работу, поэтому вынуждена этим грубым половым домоганиям уступать, несмотря на то, что начальник как мужчина её глубоко противен.
И это только два примера из того «ток-шовного» паноптикума. Если приглядеться, там каждый - неповторим.
В общем, всё как в песне некогда очень симпатичной мне группы «Машина времени»: « У ворот в заведенье народу скопленье , топтанье и гам… Вот товарищ с Востока, он танцует жестоко, ему пара нужна.. а вот за столиком дама, на даме - панама, под ней томный взгляд…».
Так что если вам будет делать совершенно нечего ( а такое, рано или поздно, случается с каждым и каждой), включите телевизор и всмотритесь в эти одухотворённые лица. Удовлетворение вряд ли получите, но сопричастность ощутите обязательно. Гарантирую.