От автора
Не почтите этот, можно сказать, с Вашего позволения, труд, как попытку унизить, облаять все то хорошее, что было за то хорошее время, время молодости, надежд, мечтаний и относительной, социальной стабильности. Пусть простят меня те люди, чьи интересы, чувства или идеологические убеждения я ненароком оскорбил.
Это рассказы не только о самом смешном, веселом и прикольном, порядочном и хорошем, что мне довелось повидать на государевой службе более чем за двадцать лет, но и о тех перегибах, недостатках, а порой и просто человеческой подлости.
Присяга
«Если курсант первого курса смеется, значит, в его воспитании мы что-то не доработали…»
(Отцы-командиры)
Для вчерашнего школьника, а пока просто абитуриента, в перспективе будущего курсанта, а возможно и офицера, Александра Николаевича Чижика, наступили новые времена. После маменькой «сиськи», перловая «семь-сорок», казалась отнюдь не небесной манной, а проклятые портянки постоянно натирали ноги.
Остался позади напряженный месяц абитуры, месяц в переполненных палатках учебного центра, месяц экзаменов, блата, взяток, честных знаний, обычных бытовых краж и воровства документов. Из восьми-девяти приехавших по вызову поступил один. Закон природы – выживает сильнейший.
Затем последовал месяц курса молодого бойца (КМБ), где пришло глубокое осознание того, что все то, что было до училища – это сплошной праздник жизни, что все существовавшие на гражданке проблемы – это просто мелочи. Уже не интересовала ни внешняя и внутренняя политика, ни спорт; где-то далеко остались музыка, книги и прочие интересы. Гораздо больше интересовало то, что скажет о тебе заместитель командира или командир взвода, как правильно намотать портянки, подшить подворотничок, постирать обмундирование, или просто – ХБ. Стало привычным чувство тревоги, постоянного беспокойства и волнения. Научились ходить с оглядкой: а вдруг, рядом есть кто-нибудь из маленького или большого начальства! И уже прочно засели в голове три главных принципа армейской жизни: пункт первый - командир всегда прав, пункт второй – если командир не прав, смотри пункт первый, любая кривая вокруг начальства короче прямой, а также – подальше от начальства, поближе к кухне.
Строй, готовившихся принять воинскую присягу, выглядел внешне безукоризненно и красиво. До блеска начищенные сапоги, отражающие солнечные блики медные бляхи на туго затянутых белых ремнях, блестящие кокарды и эмблемы на красном бархате околышек фуражек и петлиц, – все выглядело нарядно, торжественно и даже изящно. Только на левом рукаве, на красном фоне шеврона одиноко желтел «минус», а затылки украшала выскобленная прическа «полубокс» - знаки первокурсника, низшей касты в курсантской иерархии.
Сам процесс принятия присяги прошел по накатанной годами схеме. Гремел начищенными трубами оркестр, алело боевое знамя. На огромном плацу, уставленном многочисленными столами, покрытыми красными скатертями, вчерашние абитуриенты самозабвенно и убежденно клялись в верности своему народу, Родине, а главное - правительству. С большой трибуны давали отеческие наставления защитникам Родины отцы-командиры, ветераны и родители. Наилучший представитель молодого пополнения в ответ клятвенно заверял руководство от лица своих товарищей о верности партии и правительству. За процессом наблюдали: привычно и снисходительно училищное начальство и с любопытством и восхищением многочисленные родственники, знакомые и друзья. Последние не знали, что за этой праздничной мишурой были дни изнурительных тренировок, строевых занятий и смотров, бессонные ночи по подгонке обмундирования, постоянная нервотрепка и прессинг со стороны отцов-командиров.
Наконец наступил долгожданный финал и виновники торжества без лишних, всегда присутствующих при такой процедуре, инструктажей, наставлений и осмотров внешнего вида были отпущены в долгожданное первое увольнение.
Будущая краса и гордость Вооруженных Сил и офицерского корпуса СССР в сопровождении многочисленных посетителей, была выпущена на волю. Долгожданные часы призрачной свободы были недалеко, за красивой, с парадного фасада витой, чугунной решеткой забора. А с тыльной, невидимой стороны, куда нечасто забредали редкие прохожие, забор был уже бетонным и шершавым, для пущего дизайна утыканный битым стеклом, опутанный колючей проволокой и обмазанный солидолом.
Чижику повезло. Половина из его сослуживцев не имели в этом красивом старинном городе родственников, и им пришлось бродить по многочисленным паркам, кафе и забегаловкам. А у Чижика в городе жила родная тетка Вера и ее муж дядя Витя, и вдобавок, на присягу приехала его мать, поэтому такой знаменательный день в его будущей жизни, службе и карьере прошел за обильным столом, щедро уставленном разными закусками, под многочисленные здравицы и тосты. Возлияния и насыщение за полтора месяца подзабытой гражданской пищей привели к тому, что Чижик, убаюкиваемый застольными разговорами, уснул. Забытье было беспокойным и прерывистым, а пробуждение – неприятным. Впереди ждало родное училище, (уже традиционно ласково называемое Дуркой или Системой) с многочисленными препятствиями на пути следования до родной, любимой всеми защитниками Родины, казенной койки.
Возвращающего в родные пенаты курсанта всегда по пути поджидает множество заслонов.
Первое, но для бывалых и опытных не всегда существенное препятствие – гарнизонный и внутренний патрули. Но их маршруты из года в год стандартны и практически всегда предсказуемы. А у Сашки был старший брат, в этом же году с отличием окончивший Систему, который заранее проинструктировал младшенького о многих подводных мелях и скалах. Следуя его многолетнему опыту, Чижик-младший, так же, как и старший, во всех анкетах и опросниках записался как местный житель, указав местом жительства теткин адрес. Учитывая то, что его родители в данный момент не имели постоянной прописки, а его собственный паспорт изъяли сразу после поступления, выдав взамен военный билет, то данный Сашкин финт прошел без сучка и задоринки, обещая принести потом немаленькие дивиденды. Также старший брат показал «тропы Хошимина», короткие и относительно безопасные маршруты для самовольных отлучек (самоволок, самоходов).
Вторым препятствием было – прохождение КПП. Если на нем не находится офицер конкурирующего курса, представитель управления или офицер службы войск - тоже препятствие несущественное: брат-курсант своего не тронет.
Третье – отметка у дежурного по училищу. Это тоже терпимо, при условии, что тот не обладает сверхчутким обонянием и чувством ненависти к курсантской породе. Зато «залет» здесь означал неприятности на высшем уровне, вплоть до отчисления.
Четвертое, и самое страшное – контроль, производимый в родном батальоне и роте. Отчисление здесь не грозило, зато набор неприятностей ожидал весьма существенный. Тем более в батальоне уже всем было известно, что их командир, громадный, напоминавший здоровущего эсэсовца из художественных фильмов, майор Витос, по прозвищу Слон, Еб-н гора и т.д., зверь был еще тот. Все курсанты, независимо от курса, батальон которым командовал майор, называли первым дисциплинарным, или год службы – за два. И если какие-то поблажки в других подразделениях считались возможными, то любое маломальское нарушение в первом дисбате не оставалось без жесточайших репрессий. Тем более, с весны текущего года благодаря неусыпной заботе партии и правительства и личному указанию самого главного пятнистого трезвенника страны, в одночасье объявившего страну здоровой и безалкогольной, путь домой для курсантов невероятно осложнялся. Военнослужащим срочной службы, к которым приравнивались будущие офицеры и коммунисты, употреблять спиртные напитки категорически запрещалось, а тем, кто попался – грозило немедленное отчисление и исключение из рядов КПСС. За свои недолгие годы Чижик уже понял, что если слуги народа начинают заботиться о благосостоянии своего народа, не спросив мнения у него самого, то из этого ничего хорошего не выходит. Но сегодня Бог берег Сашку, нарушившего (как, впрочем, и большинство) высочайший запрет. Миновав все преграды и препоны, благополучно доложившись в роте и отстояв вечернюю поверку, Санька переоделся, сдал парадку в каптерку, разделся, аккуратно сложив хлопчатобумажное обмундирование на стул и, стоя возле койки, с ненавистью уставился на свои портянки, которыми он обернул сапоги. И это не самое фиговое, из того, что еще предстоит пережить, подумал он и взгромоздился на свой второй ярус, но сон, несмотря на небольшой хмель в организме, отвыкшем от спиртного, не шел. То, что еще долго и стойко предстоит преодолевать сложности и тягости армейской службы, он уже понимал. Только на хрена их создавать из ничего, он еще не понял. Старый армейский принцип «круглое - носить, квадратное - катать», оставался пока неясным. И вообще, сознание того, что это еще только цветочки, только начало долгого и тернистого пути, за время прохождения которого предстоит познать еще много всего «интересного» и поучительного, энтузиазма не прибавляло. Волновал еще тот факт, что коллектив по своей структуре был неоднородным. Наряду с большинством вчерашних школьников и выпускников учреждений средне-специального образования, были курсанты, прослужившие срочную службу в частях Советской Армии по полгода и году. Как обладающие определенным опытом службы, ими командование укомплектовало звено младшего командного состава. Заняв должности командиров отделений (комодов), заместителей командиров учебных взводов (замков) и старшин рот, они пытались показать подчиненным, что они никто и ничто, и звать их никак. Получив в руки кусочек реальной власти, они тешили свое самолюбие, усложняя и без того непростое существование вчерашним домашним питомцам. То, что они уже умеют ходить строевым шагом, поверхностно знакомы с уставами, умеют подшивать подворотнички, наматывать портянки и содержать в порядке обмундирование, ставило их в собственных глазах на порядок выше остальных. Остальные, в свою очередь, отвечали тихой ненавистью угнетенных и обиженных.
Сашка понимал, что это явление временное, но легче ему от этого не становилось. Он с самого начала попал в немилость к замку, по фамилии Колодный, и тот допекал курсанта по полной программе, тем более спал Чижик прямо над ним.
Еще три года и десять месяцев, - подумал Сашка, - черт, как еще долго, - и провалился в долгожданный сон.
Как гусенице предстояло превратиться спустя некоторое время, в бабочку, так и первокурсникам, спустя более долгий период, предстояло превратиться в старшекурсников, а затем и офицеров.