СКАЗКИ ЗАЗЕРКАЛЬЯ.
Новогодняя сказка. Сказка-присказка первая.
(иллюстрация Ольги Макиевой)
Все те прекрасные удивительные истории, что я вам расскажу,
мною услышаны от моих знакомых фонтонофф. А кто они такие, и как
я с ними познакомился и подружился, вы узнаете из этой истории, которую я назвал “Новогодняя сказка”.
Она, как и другие истории, которые я вам поведаю, были на самом деле,
то есть они не выдуманы. Впрочем, если вы не верите, то можете спросить об этом
у любого знакомого вам фонтона, гнома, русалки, домового или любого другого живого существа, которыми так полон мир…
Они, конечно, подтвердят, что эти истории самые
что ни на есть истинные и в них нет ни капельки лжи.
И так я начинаю…
Однажды… – ведь всё на свете бывает однажды, и ничто и никогда не повторяется дважды, что вполне уже доказано современной наукой – так вот однажды под самый Новый год я остался один. Это случилось, потому что у меня заболела голова, а так как мы всей семьей собирались в гости к нашим знакомым, то я уговорил никого не откладывать из-за меня это мероприятие, сказав, что я лягу спать и с удовольствием встречу Новый год во сне.
Все шумной и весёлой толпой ушли, а я лёг в постель. Долго я там ворочался, но уснуть не мог. Тогда я встал, надел тапочки, так как от пола тянуло прохладой. Остальную мою одежду составляли ночная пижама и колпак. Переодеваться я, конечно, не стал, ведь дома я был один, и уже стемнело. Потом я нашёл простенькую копеечную тетрадь в клеточку и авторучку.
Я решил сочинить какую-нибудь занимательную весёлую историю, чтоб немного развеяться, но яркий электрический свет очень раздражал мне глаза, и ничего сколько-нибудь радостного в голову не шло. Да и какое может быть веселье, когда придётся встречать Новый год одному?
Мне стало скучно, и я не знал, чем заняться.
В одном из ящиков комода я отыскал парафиновую свечу и, установив её на столе в подсвечник, зажёг. Затем выключил электрический свет, и мне стало чуточку веселей.
Свеча столь похожа на живое дышащее существо, что я залюбовался ею, наблюдая, как колышется, танцует тонкий живой язычок пламени, как вниз по свече стекают прозрачные парафиновые слезы, как они загустевают и образуют чудеснейший полупрозрачный узор.
А за свечой стояло настольное зеркало, и потому мне были видны сразу две свечи: одна настоящая, а другая – её отражение. И обе они горели и плакали. Их пламя было неровным, и потому тени, которые отбрасывали различные предметы, находящиеся в комнате, тоже шевелились, дышали оживлённые…светом.
Не знаю, сколько я так просидел, зачаровано глядя на игру огня и теней, но когда я взглянул на настенные часы, то их стрелки показывали без пяти минут двенадцать. Всего через пять минут Старый год должен встретиться с Новым годом, чтобы опять разойтись. Старый год уйдёт в страну воспоминаний, а Новый год останется с нами. Я достал из холодильника бутылку шампанского, а из буфета – бокал.
– Что ж, – сказал я своему отражению в зеркале, – будем встречать Новый год с тобой вдвоём.
И когда часы стали отбивать полночь, я открыл бутылку с шампанским. Пробка улетела вверх, из бутылки пошел лёгкий дымок и вдруг …
Нет, с бутылкой ничего не случилось, но вдруг в зеркале исчезли все отражения, а появились радужные разводы. Они всё время мигали, изменялись в формах и в размерах, будто были живыми. И потом прямо из зеркала вышел человечек. Это был гномик, самый настоящий гномик, так я, во всяком случае, решил, потому что он был похож на сказочных персонажей Г.Х. Андерсена.
Но, немного забегая вперёд, скажу – это были не гномы, а фонтоны, потому как они являлись не духами Земли, а созданиями из света и цвета, так они впоследствии мне объяснили. Так что сразу будем называть их правильно.
За первым появился второй, третий, четвертый … и когда, наконец, вышел седьмой фонтон, в зеркале появились исчезнувшие отражения: моё, свечи и всей комнаты. А также там отразились семь фонтонофф, что подтверждало, что передо мной реальные существа, а не призраки.
Ростом они были всего лишь с мою ладонь, а на головах у них были надеты колпачки с серебряными колокольчиками. И остальная их одежда немногим различалась. У одного фонтона была разных оттенков жёлтого цвета, у другого – зелёного, у третьего – красного и так далее: голубого, фиолетового, оранжевого и, наконец, синего цвета.
Выйдя из зеркала, они сняли колпачки и слегка поклонились мне. В ответ на их приветствие, я тоже приподнял свой колпак и ответил им легким поклоном. Фонтон в красной одежде, кивнув на бутылку шампанского и показав на часы, где было ровно двенадцать, сказал:
– Мы кого-то ещё ждём? Наливай! Вместе встретим Новый год!
Я поспешил наполнить пенящимся вином гостям их бокалы – колокольчики, которые они сняли с колпачков, а также свой бокал.
– С Новым годом! С Новым годом! Со счастливым Новым Годом! – поздравляли мы друг друга, а потом фонтоны запели песню:
– Часы сближают стрелки,
Часы сдвигают стрелки!
Прощай – прошедший, здравствуй, Новый Год!
Прощай – прошедший, здравствуй, Новый Год!
Пусть в жизни новой, чудной переделке,
Пусть в жизни новой, чудной переделке
К нам Счастьем каждый день идёт!
Никогда я не думал, что мне придётся встретить Новый год в такой интересной и странной компании.
Мы разговорились. Это были не гномы, как я уже сказал, а фонтоны.
И вот так они мне представились. Фонтона в красной одежде звали – Рет, он был самым старшим среди них, того, кто был в оранжевой одежде звали – Апельс, в зелёной – Грюнек, в синей – Сэм, в фиолетовой – Френк, в голубой – Гоу, а в жёлтой – Сонк. Он был самым молодым из фонтонофф и всегда смеялся, всё вызывало у него беззаботный незлобивый смех. И когда я назвал своё имя, они все заулыбались, а Сонк, конечно, засмеялся, Рет же сказал, что они давно знают меня.
– Откуда же? – удивился я. – Ведь я впервые с вами встретился.
– Ты то в первый раз, зато мы часто видели тебя то в зеркале, то в отражении водной глади и даже в блеске утренних росинок.
И фонтоны, расположившись поудобнее, кто на книге, лежавшей на столе, двое на пенале, Сэм сел на столовую ложку, а Сонк уселся просто на столе, скрестив, как йог, ноги, стали рассказывать о себе:
– Мы, семь братьев фонтонофф, – начал говорить Рет, – живём в зазеркальном мире, в стране ЗаЗеркалья. Попасть туда к нам легко. Надо лишь уметь полностью слиться со своим отражением в зеркале, тогда ты можешь выйти из трёхмерного мира в двухмерный, затем сосредоточиванием образа – медитацией – входишь в одномерный мир, обращаешься в точку, потом в Ничто, а из Ничто опять становишься точкой, из точки идёшь в одномерный мир, из одномерного в двухмерный и, наконец, из двухмерного снова попадаешь в трёхмерный зазеркальный мир. Видишь, как просто!
– Просто-то, просто, – возразил Френк, – да уметь надо.
– Конечно, – подтвердили другие фонтоны, – перед делом ум следует, а до ума – труд.
– А что у вас в ЗаЗеркалье интересного? Кто там живёт? Чем вы там занимаетесь? – засыпал я их вопросами.
Засмеялись светочеловечки:
– Ишь, какой быстрый да скорый! Подожди, всё со временем узнаешь.
Они достали из колпаков свои трубки и, набив их табаком, закурили. Лишь двое из них не курили: Френк, который сказал, что вредней табака ничего нет, да Сонк, он был младшим, и старшие братья не разрешали ему курить, сами понимая вредность своей привычки. Я же с удовольствием, зажав мундштук в зубах, закурил сигарету. Лиловый лёгонький дым поплыл над нашими головами. Пламя свечи, словно огонёк костра, освещало сидевших семерых фонтонофф и меня. Все располагало к беседе, и мы продолжили разговор.
– Страна наша – самая прекрасная, – сказал Апельс, – и может, самое прекрасное состоит в том, что мы понимаем друг друга без слов, наши мысли открыты всем. У вас, я слышал, это называется телепатией. Вот ты сейчас подумал, что я чуточку заливаю, что невозможно что-либо понять в миллионах одновременно поступающих мыслей. Верно ведь!?
– Верно, – подтвердил я, немного смутившись.
– А нам и не нужно разбираться в миллионах мыслей. Если ты понимаешь конкретного человека, то ты сам почувствуешь и узнаешь, что он думает сейчас, и при желании можешь передать ему мысленно слова и чувства. Порой такая мысленная связь осуществляется и на довольно большие расстояния, если настрой душ у собеседников един, и они стремятся душой друг к другу.
Это похоже на то, что вы называете дружбой и любовью.
Они рассказали ещё много удивительных вещей о своём необычном мире: о своих путешествиях на солнечном лучике; о том, как они зажигают семицветную радугу; о том, как звук может превратиться в свет и о многом-многом другом.
Мы расстались друзьями. А на прощанье они подарили мне белое лебединое перо и чернильницу-непроливашку, сказав, чтобы я записывал все истории, которые они мне поведают, чтобы каждый из детей и взрослых смог их прочитать.
Что я и делаю.
http://www.proza.ru/2012/07/11/90
далее: Хрустальное сердце. Сказка вторая.