А вы помните, как это было?..

Душкина Людмила
Из цикла «Ностальгические байки социализма»

*

      Стоял отличный майский денек.  Еще не запылившийся, не иссушенный беспощадным азиатским солнцем Ташкент утопал в свежей зелени.  И ничего, ну совсем ничего не предвещало беды. Даже наоборот: заканчивался последний день конференции, посвященной очередной годовщине Газлийского землетрясения. Загородная база отдыха ведущего НИИ республики была прекрасным местом для её проведения. 
      В открытые окна зала заседаний все настойчивее потягивало запахом плова. Настоящего, узбекского плова! Последний докладчик сбивался, сглатывая слюну, и пригарцовывал за кафедрой, как молодая кобылка перед забегом. Научный народ нетерпеливо ерзал в креслах, дружно бурча животами и уже давно перенесясь мыслями и чувствами в столовую, где уже с утра стояли сдвинутые столы, накрытые белыми скатертями. Какая же конференция без банкета? Конференция без банкета, это все равно что… что… Даже и сравнить-то не с чем, настолько это… пошло. Кто-кто, а наш герой Игорь Е., очевидец, живой свидетель произошедших событий, частенько спрашивал себя: не будь этих послеконференционных банкетов, стал ли бы он вообще заниматься наукой?..

      Праздничные столы ожиданий не обманули.  А что вы хотите? Ташкент, начало лета. Среди огромных блюд с разной мясной нарезкой курчавились изумрудно-зеленая петрушка, хризолитовая кинза и аметистовый рейган. Неповторимые по красоте композиции из пупырчатых огурчиков, знаменитых ходжентских помидоров «бычье сердце», темно-розовых, сахарных на изломе, и нежнейших перьев зеленого лука на белоснежных ножках, радовали глаз и будоражили воображение. Целенькая молодая картошечка, одна к одной, посыпанная укропом, со стекающим по упругим, горячим бочкам сливочным маслом, не оставляла равнодушным ни одного гурмана. И редисочка, с маленьким зеленым хвостиком! Именно такая, как любил Игорь Е. – на один укус: опрокинул стопочку, взял за хвостик и – хрум-хрум… А аромат тандырных лепешек?.. Эх, да разве можно обо всем этом рассказать словами? Так почему же, почему вдруг возникла в сердце нашего героя какая-то неясная тревога?

      Когда все расселись, а расселись быстро, из-за главного стола, где
разместились «хозяин дома» и всеми уважаемый пожилой профессор, глава делегации, с которой прибыл Игорь Е., поднялся представитель ГосСтроя СССР и постучал вилкой по стакану:
      - Товарищи… - и, сделавшись белее своего почти белого костюма, продолжил, - Друзья… Нет! Братья! Я, как официальное лицо должен вас уведомить… Даже не знаю, как вам об этом сказать… Ну, в общем… Короче: сегодня нашим президентом был подписан «Указ о борьбе с пьянством»! Пить - нельзя. Продавать – тоже нельзя. Вот такие вот дела…  Бля…

      Наступила гробовая тишина и Игорь понял, что его так напрягло, посеяв тревогу: на столе стояли лишь бутылки с минералкой и лимонадом.
      - Когда. Ты. Узнал?.. – начиная темнеть лицом, спросил представителя профессор.
      - Утром, – виновато ответил представитель и, вытащив из кармана, с глубоким вздохом поставил перед профессором бутылку пива. – Это все, что я лично, при всем моем уважении, могу для вас сделать.

      - Утром? И молчал?!

      Дальше всё происходило, как в замедленной съемке.

      Сделавшись баклажанного цвета (южный загар плюс несколько предуказных дней конференции), субтильный телом, но сильный духом профессор медленно поднялся со стула, и с криком: - Из-ме-на-а-а-а-а!!! - опрокинул стол. – Ко мне-е-е-е!!!

      Сидя, словно в параличе, Игорь наблюдал, как в воздухе медленно распадались, ещё совсем недавно такие совершенные, а теперь потерявшие всяческий смысл, композиции из  помидоров и лука… Как медленно запрыгала по полу, словно бусины из порванного ожерелья, не схрумканная редиска… Как медленно разлетались сверкающими осколками рюмок и фужеров обманутые надежды… И, словно сквозь вату в ушах: - «За мно-о-ой… В Ташке-е-е-нт…»  Медленно повернувшись, бегущий к двери профессор, как гранату,  метнул в представителя бутылку с пивом…
 
      Звук разорвавшейся при ударе о стену бутылки вернул Игоря в реальность. Снявшись с места, он поскользнулся на масляной картошке и упал. Но тут же вскочил и присоединился к своим, которые, прикрывая профессора, быстро двигались к выходу. Тэмо, Санёк, Эмилия, Марат…  Все здесь.

      - В Ташкент! Быстро! Может, ещё успеем.

      Рядом со столовой стоял пустой РАФик, доставивший их на базу. С ключами в зажигании.

      - Ччччёерт… А где водитель?
      - Надо найти!
      - А где?
      - Может…
      - Нет! Нет времени! Можем не успеть! В Ташкент! За мной!
      - А кто поведет?
      - Я!

      Все отлично знали, как водит безбашенная Эмилия, недавно получившая в наследство от папы «Победу» с кузовом из двухмиллиметрового железа.  И в мирное время навряд ли бы кто-то рискнул доверить ей свою жизнь. Но это – в мирное.  Да и кому она теперь нужна, такая жизнь?..
      
      Едва не снеся при развороте беседку, и чудом вписавшись в проем ворот, РАФик выскочил на дорогу. И, рассекая встречный ветер перемен, повергая в ужас всех водителей на трассе, полетел в направлении Ташкента. То ли в отчаянной попытке догнать навсегда уходящее время, то ли, наоборот, убежать от грядущего. А за рулем РАФика, кроя всех и вся четырехэтажным матом, сидела женщина, отдавшая Советской Науке всю свою сознательную жизнь, без пяти минут доктор наук. Закаленная, надежная, проверенная не одной конференцией.


      Маленький, окруженный дувалами продмаг, первый попавшейся на окраине Ташкента, выглядел как в старые, добрые времена. Рядом с магазином, в полном безветрии, в тени раскидистого орехового дерева, на топчане, попивая зеленый чаек, полулежал продавец в полосатом халате. На тот период своей жизни Игорь ещё не знал, что именно вот такие маленькие, затерянные магазинчики, на какое-то время станут нашим общим спасением по всей стране.

     Ворвавшись внутрь продмага, ученые испустили дружный вздох облегчения: все не только выглядело как прежде, но и было. А, может, это розыгрыш?.. С Указом?.. Но что-то древнее, звериное, глубоко запрятанное в глубине подсознания безжалостно говорило Игорю Е. – «Увы». И ещё – «Ах».
     Сбросившись, отоварились на всю наличность. О будущем никто не думал. Да и какое будущее, если в отдельно взятой стране уже сегодня утром наступил конец света?


      Конечно, можно было бы продолжить рассказывать дальше. И  о том, как вернулись, сели и налили. И выпили. И как приплелся несчастный представитель с ведром плова. И ему, простив, тоже налили. И как у него весь вечер с расстройства шла носом кровь – «Это гнев народный на тебя пал!» -  выбросив руку с перстом указующим, сказал профессор; и, помягчев, по-отечески добавил – «Засссранец…». И как он, размазывая по бывшему официальному лицу кровь и слезы пил со всеми, плюнув на реальную угрозу потерять место. И про паленую водку можно рассказывать, которой скоро зальется страна, и про чайники с коньяком, и про бормотуху неизвестного происхождения, которую продавали под покровом ночи из молочных цистерн… Да только – зачем? Ведь и так все всё знают.

      А вот в том, что Горбачевский закон подсек под корень Советскую Науку – в этом у нашего героя нет ни малейших сомнений. Потому как, что же это за Наука, без конференций? И что это за конференции, без банкетов? И что это за банкеты, без...