«И сойдешь с ума от того, что будут видеть глаза твои». Второзаконие гл.28,с.34.
Вы читали роман знаменитого финского писателя Даниэля Каца «Как мой дедушка на лыжах прибежал в Финляндию»? Нет? Так уверяю Вас, Вы ничего не потеряли, потому что разве может сравниться езда на лыжах, когда язык то и дело вываливается изо рта от усталости, с поездкой на собственном автомобиле по широким и ровным европейским дорогам?! Разве может холод и мрак зимнего леса сравниться с освежающим летним ветерком, обдувающим тебя на скорости сто пятьдесят километров в час?! Разве может волчий вой по ночам сравниться со сладострастными стонами любимой женщины, преданно делящей с тобой все трудности и лишения многотысячекилометрового пути?! Вам уже захотелось повторить мой умопомрачительный маршрут?! Тогда «не прячьте Ваши денежки по банкам и углам», а крепко пришпильте их английской булавкой к домашним трусам изнутри, и вперед, в Германию за машиной.
Летом двухтысячного года я дал себе зарок, что свой первый день рожденья в новом веке, а для всей остальной страны очередной «день знаний», встречу в городе – герое Барселона. Ну, нравится мне там чертовски все, и климат, и люди, и архитектура. Я живо представлял, как расположимся мы с тогда еще не женой в уютной кафешке с видом на спину Христофора Колумба, и будем поздравлять меня любимого, а знойные испанки станут танцевать фламенко. А потом мы придем в маленький гостиничный номер и снова будем меня поздравлять до полного изнеможения. Это я так подумал, а вслух произнес:
- Дорогая, хочу подарить тебе поездку в Испанию!
Просто взять путевки на пляжный отдых в Барселоне мне показалось недопустимым примитивом, и я купил билеты на самолет до… Кельна. Когда моя слабая в географии, но не менее от этого любимая, просчитала расстояние между Кельном и Барсой, крупные неудержимые слезы покатились по ее красивой голове. Однако, я разрешил ее сомнения в мгновение ока, сообщив, что мы в Германии возьмем на прокат машину и поедем в Испанию и обратно своим ходом. Такая перспектива привела ее в полный восторг, и мой потрясающий своим идиотизмом план был немедленно принят на ура. Единственная вещь, которая требовалась от моей спутницы, выучить фразу на немецком: «Я еду на выставку ЭКСПО - 2000 в Ганновер». Просто так туристов из России немцы в страну не впускают, видимо, им крепко не понравилось поведение наших дедов на их территории в сорок пятом, нужен веский повод для посещения и пачка наличности в кармане. И вот, двадцать четвертого августа нулевого года наш самолет вылетел в направлении очень благоустроенной, но довольно негостеприимной старушки Европы. В портмоне лежали: одна тысяча долларов наличными, одна же тысяча долларов на банковской карте, чтобы арендовать автомобиль, и обратный билет на седьмое сентября. На всякий непредвиденный случай, по настоянию любительницы перестраховаться, имелась в наличии сберкнижка Дойче банка на десять тысяч долларов. Откуда взялась? Семь лет назад я приезжал в Германию, чтобы обзавестись машиной, но на Мерина не хватало, а Опель не хотелось, короче, авто я тогда не приобрел, а все деньги положил на депозит, уж больно рискованно было проносить их каждый раз через нашу таможню. Ведь надо было на каждый доллар, после пятисотого, представить справку о покупке из банка, а кто же их там покупал?! Ежегодно с первого по десятое января я должен был сообщить немцам, что делать с моими денежками, а раз я ничего не сообщал, они себе лежали тихонько, и на них капал микроскопический процентик. В рублях же, благодаря дефолту 1998 года, я заработал бешеные деньги, и это радовало. Разная степень нелюбви стран бывшего СССР к вывозу из них валюты приводила к комическим и трагическим последствиям. Однажды я летел в юго – восточную Азию с пересадкой в Ташкенте. Для знатоков географии уточняю, столицы невероятно независимого государства Узбекистан. Из России можно законно вывозить, как уже говорилось пятьсот долларов, кто мог предположить, что из Узбекистана, только двести? И каждый узбекский таможенник лучше любой суры Корана знает, что у каждого российского туриста где – то заначены триста долларов, которые можно безнаказанно изъять и положить себе в карман. Если вышеозначенный турист не отдает деньги добровольно, его раздевают догола и купюры с позором изымают из трусов, носков или обуви быкующего клиента. А поднимет шум, статью за контрабанду никто не отменял. В моей одежде рылись полчаса, но так ничего и не нашли, потому что купюры были приклеены к правой ступне медицинским пластырем. Возвращая мои шмотки, один из мучителей участливо спросил:
- Мужик, ты чо в натуре в Сингапур с двумястами долларами летишь?
- Не твое дело! – огрызнулся я.
КЕЛЬН
Широко раскинулся маленький Кельн на обоих берегах полноводного Рейна. Почему широко? Да потому, что четырехэтажное здание – это, «у, какое высокое сооружение». В центре города стоит огромный готический собор неописуемой красоты, который аборигены зовут просто «Дом». Поэтому потеряться в городе невозможно, собор виден отовсюду. Впрочем, любоваться кельнскими видами в наши планы не входило. Арендовать машину и в путь, вот наша директива. Спускаясь по трапу самолета, я похлопал себя по карманам и спросил:
- Дорогая, ты что, положила мою сберкнижку себе в сумочку?
- Да я к ней вообще не притрагивалась, ты же сам мне запретил, помнишь?
- Ну, значит, я забыл ее дома, – максимально спокойно сказал я, но моя впечатлительная спутница снова всхлипнула.
Стойки фирм проката автомобилей длинной чередой расположились в зале прилета. Почему я выбрал Европкар?! Возможно, сделай я на пару шагов меньше или больше и все сложилось бы совсем по – другому, но пути господни неисповедимы. Я подал приветливой девушке водительские права, загранпаспорт и банковскую карту, заполнил анкету и стал ждать. Через сорок минут стало ясно, что ситуация выходит из – под контроля. Сотрудница проката на ломаном английском объяснила, что компьютер, как и положено, заблокировал залоговую сумму на моей карте, но машину не выписал. Она очень сожалеет, но ничего для меня поделать не может, на вторую залоговую сумму у меня на карте не хватает средств. Этот малопонятный электронный бардак меня взбесил. Я схватил со стола свою карту, местный телефон и нахально позвонил с него в свой российский банк, по указанному на карте номеру. На том конце извинились за сбой и призвали не беспокоиться, так как через месяц деньги автоматически разблокируются и вернутся в мое полное распоряжение. Стараясь сохранять хорошую мину, я усадил свою спутницу в автобус, шедший в город.
- Не нервничай, дорогая. Сейчас пойдем в ближайший Дойче банк и получим денежку.
- Но ты же забыл свою сберкнижку дома, – капризничала она.
- Паспорт – то у меня с собой! Слава богу, сейчас вся информация хранится в компьютерах.
Искомое отделение банка было первым, что мы увидели, выйдя на конечной остановке автобуса возле железнодорожного вокзала. Хороший знак.
- Сейчас снимем столько, сколько надо и поедем по старому маршруту, но на поезде. ОК.
Банковский клерк набрал мое имя и фамилию, и даже я увидел на дисплее собственную физиономию. Очень хороший знак.
- Да герр. Вы действительно наш давний клиент, спасибо, что выбрали наш банк. Приходите с первого по десятое января следующего года, и я с удовольствием выдам Вам средства со счета без всякой сберкнижки. Сейчас? Нет, извините, это не возможно. До января деньги закрыты. Попробуйте обратиться в то отделение, где Вы их положили.
Я не любил немцев еще за их проделки во время второй мировой, теперь чувство нелюбви многократно усилилось. Особенно после того, как я узнал, что в предстоящие субботу и воскресенье банки в этой стране не работают. Мы поселились в «недорогую» гостиницу. Почему в кавычках? Да потому, что дешевая немецкая гостиница вдвое дороже испанской, на которую были рассчитаны наши финансы. Устав от постоянных переживаний, мы провели два выходных дня в прогулках вокруг Дома и в посещении всех кельнских мало - мальски интересных мест. Вот примерный их список: шоколадная фабрика, выставка артефактов, найденных на месте лагеря семнадцатого легиона, марш ретро автомобилей. И пиво, пиво, пиво. В понедельник утром мы сели в поезд и покинули неприветливый город. «Пусть наши неудачи и разочарования останутся здесь», загадал я.
ДОРТМУНД
Если бы мне, как Семен Семенычу из «Бриллиантовой руки» предложили провести лекцию: « Дортмунд – город контрастов», я бы непременно отказался. Контрастами тут и не пахло. Серый промышленный город без красот и достопримечательностей. Кстати, нам было вовсе не до красот. Уже через пять минут после прибытия я стоял у двери банка. Боевая подруга осталась пить кофе и нервно курить в кафе напротив театра боевых действий. Подхожу к стойке, за которой сидит миловидная брюнетка, подаю паспорт.
- Да, герр. Вы действительно наш давний клиент, спасибо, что выбрали наш банк. Приходите с первого по…
- Стоп! Эту песню я уже слышал. Деньги мне нужны здесь и сейчас!
- Простите, Ваш менеджер герр Эйнеке. Я его сейчас позову.
Минут через двадцать девушка возвращается с долговязым рыжим очкариком. Он с располагающей улыбкой протягивает мне руку. Жму.
- Уважаемый герр. Вы действительно наш давний клиент, спасибо, что выбрали наш банк. Приходите…
- Я не могу приходить, когда удобно вам! Вот, я пришел, когда мне реально нужно, отдайте мои деньги!
- Но у вас срочный счет. Вы не можете забрать средства, когда захотите. За это Вам начисляется дополнительный процент.
- Имел я в виду ваш «повышенный» микроскопический процент. Отдайте без него.
- Но в договоре прописано…
- Ты только представь, дружок, приехал ты в чужую страну и остался без денег, а в банке этой страны у тебя хранится вполне приличная сумма, но какой – то хер Эйнеке их тебе не выдает. Что бы ты сделал?
- Простите, герр. Я не достаточно знаю английский язык, чтобы максимально понять Вас. Я сейчас вызову сотрудника, который сможет объяснить Вам все более точно.
Через двадцать минут он вернулся с сотрудником. Грудь сотрудника так активно рвалась из форменной блузочки на волю, что казалось, вот еще секунда и ткань не устоит перед неудержимым напором. Надо отметить, это очень отвлекало от серьезных переговоров. Начало было стандартным:
- Вы действительно наш давний клиент…
- Дорогая, если ты недостаточно хорошо знаешь английский, следи за моей артикуляцией. У меня денег осталось на четыре дня, самолет через одиннадцать. Чтобы не платить за гостиницу мы с моей девушкой будем жить на вот этой стойке. Понятно излагаю?
Она старательно переводила мою речь для рыжего на немецкий язык. Эйнеке задумался.
- Хорошо, я позвоню по Вашему поводу в головной офис во Франкфурте, - сказал он, повернувшись ко мне, на английском и опять надолго покинул поле брани.
Почти через час герр Эйнеке опять возник на горизонте. Лицо его сияло, как волшебная лампа после работы шаловливых рук Алладина. Еще издали он закричал:
- Они разрешили!!!
Подбежал к стойке, отдышался.
- Они сказали, если Вы подпишите отказ от процентов за весь этот год, деньги можно выдавать.
Я естественно согласился. Эйнеке снова поручкался со мной и, совершенно довольный собой, степенно удалился восвояси. Грудастая дама напечатала какой – то текст и подала мне на подпись. Ни одного знакомого слова что - то не попадалось, но я не стал заморачиваться и подписал сие канцелярское творение. Мадам глянула на роспись и протянула руку в мою сторону.
- Давайте Вашу сберкнижку.
- Извини, милая, но сберкнижку я оставил в России, потому что пользоваться ею не собирался.
- Ждите, я должна снова звонить во Франкфурт, - «мечта поэта» тяжко вздохнула, вздыбив свои прелести, и растворилась во внутренних помещениях банка.
Периодически в эти долгие театральные паузы я выходил курить на улицу, и неизменно видел одинокую женскую фигурку в кафе напротив и одинокую чашечку кофе на столе перед нею. Минут через сорок выдающаяся грудь Дойче банка опять мягко осела на стойку.
- Герр, принято решение выдать Вам средства, но с условием.
- Каким еще?
- Вы должны в течение месяца после возвращения домой выслать сберкнижку вот по этому адресу, - она протянула мне бланк – и никогда более не пользоваться услугами нашего банка.
- Мне написать расписку?
- Нет, поклянитесь!
Клятва светлым именем пионера – предателя Павлика Морозова ее вполне удовлетворила. Через полчаса я вышел из банка и с трагическим видом присел на край соседнего с моей ненаглядной стула, взял ее руки в свои.
- Все, тебе отказали? – дрожащим голосом пролепетала она.
Широким движением рванул я из – за пазухи бумажник туго набитый разноцветными купюрами.
- Живем, мать! – заорал так, что обернулись все сотрудники кафе, - официант, меню.
На нервной почве разыгрался невероятный аппетит. Я заказал себе стейк, любимая хотела маленькую котлетку и согласилась на венский шницель без гарнира. Когда заказ принесли, я расхохотался, мой стейк имел угрожающие для здоровья размеры, но шницель представлял собой кусок мяса еще в полтора раза больший. За обедом обсуждался дальнейший план кампании.
- Мы не можем взять машину напрокат, но ничего не мешает нам ее купить. Денег теперь достаточно. Ты не «против», дорогая?
Дорогая почему – то оказалась «за». Зная, что все автомагазины находятся на окраинах, мы погрузились в первый попавшийся автобус и уже через четыре остановки вышли, увидев знакомую надпись «FORD». Поглазев для вида на только что появившийся в продаже «Фокус», пошли на площадку для подержанных авто. Я сразу его заметил, скромный маленький темно - синий «Эскорт» с большим и сильным турбированным сердцем – дизелем. Видимо в моих глазах что – то читалось, потому что любимая взяла меня под руку и подтолкнула к офису магазина.
- Иди, покупай. Я же вижу, как он тебе нравится. Только торгуйся по взрослому.
Моего знания немецкого хватило только на то, чтобы понять, что машинка стоит одиннадцать тысяч восемьсот марок. На требование скидки менеджер извинился и побежал за хозяином. Но и хозяин говорил только на немецком. Почесав затылок, он неожиданно изрек:
- Ви есть руски? – и в ответ на наши активные кивки головой, достал из кармана мобилу и набрал какой – то номер.
- Я есть жена руски, - веско пояснил он, сказал пару слов в трубку и передал ее мне.
- Здравствуйте, - проворковала трубка – говорите мне чего Вы хотите, а я передам Отто.
- Чего я хочу? Конечно скидок, - пасую трубку Отто. Получаю обратный пас.
- Цена машины одиннадцать восемьсот. Раз Вы вывозите авто заграницу, магазину вернут восемнадцать процентов налога, тысячу марок Отто редуцирует (эмигранты постоянно создают новые похожие на русские слова, используя синонимы из языка пребывания, данное означало скидку), итого конечная цена девять тысяч марок.
Принесли кофе. В офисе находились одновременно два дурака, один хотел продать, другой купить, но уступать не хотел никто. Наконец, часа через полтора, осипшая жена Отто - Вика зафиксировала окончательную цену торга – семь тысяч марок. За сто тридцать тысяч рублей я поимел пятилетний автомобиль с пробегом шестьдесят две тысячи километров, турбо дизелем один и восемь литра, способным разогнать моего железного коня до скорости двести пять километров в час. Мы пожали друг другу руки, и Отто приказал загонять машину на предпродажную подготовку. А нас отвезли в ближайшую гостиницу, пообещав забрать в восемь утра. Усталость от всех этих приключений навалилась на организм тяжелым камнем, и я уснул. Хорошо, что четыре часа разницы с европейским временем позволяли вставать очень рано. Но когда я проснулся, любимая уже читала привезенную из дома книгу.
- Милый, а зачем на каждой прикроватной тумбочке лежит по Библии?
- Чтобы каждый гость забрал ее с собой, - ляпнул я, не задумываясь, и пошел умываться. Возвратившись в комнату, я увидел, как она хозяйственно запихивает обе книги в чемодан. Хотелось смеяться, но я очень серьезно похвалил ее, и предложил пойти в ресторан на завтрак. Вяло жуя безвкусный омлет, я услышал следующий вопрос:
- Милый, а зачем на столе стоит две мельницы для перца? Я правильно понимаю, что они здесь торчат с той же целью, что и Библии в номере, чтобы мы их сперли?!
Мы расхохотались, а чемодан еще немного потяжелел. Отто прибыл без опоздания и стал возить нас по разнообразным конторам: техосмотр, страховка, номера, и, наконец, я выкатываюсь из автосалона на своей подготовленной к дальней дороге ласточке на полных юридических основаниях. Рядом со мной верная спутница, в ушах ветер, под колесами идеально ровный автобан. Впрочем, не буду повторяться. Все беды остались в Кельне, я опять на коне.
- Дорогая, я планирую переночевать в Люксембурге, ты не возражаешь?
ЛЮКСЕМБУРГ
По Европе бродит не только призрак коммунизма, но и несколько передвижных ярмарок. Их приезд преображает старинные городки, придает им загадочности и волшебства. А еще обостряет и без того неразрешимую проблему с парковкой. Узенькие кривые улочки словно бросают вызов, слабо тебе, парень, приткнуть здесь бесплатно свое авто. Рано радуетесь, не стану я платить по четыре доллара в час за подземный паркинг, заворачиваю на стройку и притираю машинку поближе к забору. Теперь можно идти развлекаться. Чего здесь только нет, карусели всех сортов и размеров, американские горки, лабиринты и пещеры страха. На колесе обозрения мы поднялись до высоты герцогского дворца, словно парящего в летней ночи, повизжали на горках и занялись борьбой с беспроигрышными лотереями. Принцип у них у всех один, платишь примерно три доллара и берешь десять билетиков, на которых указаны очки. По сумме набранных очков получаешь выигрыш. Выбрали лотерею с плюшевыми призами. Служитель фортуны забрал наши билеты и вручил взамен умещающегося на ладошке щенка. Вручив приз, он указал на него рукой и произнес загадочное слово «польюшн». До этого момента я представлял себе поллюцию несколько иначе, поэтому переспросил:
- Ты уверен, что это польюшн?
Мужик, услышал знакомое слово и утвердительно закивал. Для закрепления пройденного, я взял со стойки другую игрушку и задал тот же вопрос. Реакция была аналогичной. На каком языке он мне отвечает, я так и не понял, но пока мы с ним стебались друг над другом, моя лучшая половина выбирала в его корзинке билетики с наибольшим количеством очков и складывала их сверху. Так что, когда мы их выкупили и предъявили мужику, сумма получилась немалая. Он снял с витрины крупную синюю черепаху с грустными миндалевидными черными глазами и протянул моей любимой со словами: «Гран польюшн». Давно я так не смеялся.
Вернувшись к машине, мы обнаружили, что полиция герцогства не дремлет. К лобовому стеклу дворником была прижата квитанция штрафа за неправильную парковку, ни много ни мало на двести евро. Оплачивать ее, впрочем, никто не собирался, но был неприятен сам факт нанесенного коварного удара. Однако, по здравому размышлению меня посетила следующая философская сентенция: «Слава богу, что не эвакуировали!».
Номера в центральных гостиницах были запредельно дороги, и мы двинули на окраину. Переехали через мост Адольфа и попали в будущее. Вдоль восьмиполосного проспекта стояли небоскребы самых разных форм, светившиеся в ночи всеми цветами радуги. Нижние наши челюсти синхронно двинулись вниз, и только когда ночное видение исчезло, любимая спросила внезапно осипшим голосом:
- Что это?
- Это банки дорогая. Здесь с них берут очень маленькие налоги, вот они и кучкуются. В результате страна ничего не производит, а живет роскошно.
Хозяин гостиницы долго рассматривал наши российские паспорта, видно они были ему в диковинку, но, в конце концов, выдал ключи от небольшого двухместного номера. В семь утра экипаж Эскорта был уже на ногах. Перед нами вальяжно лежала Франция.
ЛИОН
Никогда Франция не догонит по уровню жизни ни Германию, ни Голландию. Я Вам точно говорю. Причины? Вот три лежащих на поверхности (глубоко я и не копал). У немцев свет горит лишь там, где есть люди, вышел человек, скажем, из подъезда, свет в подъезде пропал. Во Франции полная иллюминация всю ночь и везде. Немцы переходят дорогу только на зеленый свет или по зебре. Француз прет там, где ему удобно, а машины пускай подстраиваются. Каждый немец хоть немножко знает английский и старается ответить на заданный ему вопрос. Французы, услышав английскую речь, просто отворачиваются или отвечают по французски. Языковой барьер здесь встает во весь свой монументальный рост.
Мы въехали в Лион с северо – востока и долго крутились по маленьким узким улочкам. Впереди показалась Рона. «Шалишь, - подумал я – через реку переезжать не буду. Центр города, похоже, там, а центр – это пробки». Свернул на бульвар с односторонним движением. Слева проплывал красивый ухоженный парк, справа череда ампирных четырехэтажных домов, вдруг, прямо перед моим носом от тротуара отъехал бежевый «Ситроен» с открытым верхом и в мое распоряжение поступило шикарное парковочное место. Мы вышли из машины, одновременно потянулись и увидели надпись «Отель». Приветливый портье, увидев наши паспорта, расплылся в широкой улыбке:
- У нас в Сербии все любят русских, - сказал он на правильном английском – я подберу Вам лучшую комнату. Добро? (это уже на сербском).
- Расскажи, как добраться до центра, что посмотреть?
- Мы находимся на центральной площади. А где Вы оставили машину?
- Да вот же, у входа в отель.
- Не может быть! Вам невероятно повезло, парковка на этой стороне площади на этой неделе бесплатно! Пройдите вдоль Соны. Там будет фуникулер на гору Фурвьер, а на вершине наш Нотр дам и исторический музей.
Когда мы доставали шмотки из багажника, движение в городе замерло. Целый миллион французов надеялся, что мы сейчас отъедем и освободим вожделенный паркинг. Обломайтесь, мадам и месье, стоял, стою и стоять буду! По той же причине экскурсия получилась пешей. Напротив нашей машины в центре парка стояла высокая каменная стела. На ее вершине, не прав был Крамаров, посадили, все - таки, мужика, а за спиной у него поставили ребенка. Надпись, поясняющая, кому посвящен памятник, написанная мелко и расположенная высоко, разрешению загадки не помогала. Мы уже давно сменили дислокацию, как вдруг меня осенило:
- Здесь же Сент – Экзюпери родился! Это они с маленьким принцем на памятнике!
- Неужели для тебя это важно? - изумилась любимая.
БАРСЕЛОНА
Есть еще отдельные жалкие личности не любящие Дали, начинающие, при упоминанииего имени, досужие рассуждения о коммерциализации искусства. А «не лепо ли ны бяшет», господа, с того, что великий Рафаэль Санти лично изобрел конвейерный метод рисования. Он писал только лица, какой – нибудь специально обученный Николо – только платье, Алексио – руки, а Чезаре – пейзаж на заднике. И делал он это не для того, чтобы осчастливить страждущих, а чтобы срубить поболе бабла, ибо был алкаш, обжора и бабник. Да кто из деятелей искусства не желает, чтобы искусство сие его кормило, и кормило хорошо? (кстати, и я не возражаю). Короче, я не смог проехать мимо поворота на Фигерас. Трех часов в музее Дали, что и говорить, маловато, но конечная цель путешествия была так близка…
После Жироны началось побережье Коста Брава, настолько обрусевшее, что даже маршруты на автобусах дублированы на русский. Я громко объявлял каждый городок: Тосса, Ллорет, Бланес, Мальграт…
- Заворачивай!
- А почему здесь?
- Мне нравится слово!
И исполнена клятва! Ночь, паэлья, две томных испанки танцуют фламенко под бередящий душу гитарный плач! Вот, только, уставшие с дороги, мы с любимой уснули после первого же кувшина сангрии.
Наверно ехать в Барселону на машине было ошибкой, уж больно неприятное это занятие, елозить по большому незнакомому городу разыскивая то, не знаю что. Поэтому при первой возможности я нырнул в подземный паркинг, а чек, на котором отпечатался адрес, спрятал в самый потайной карманчик своего лопатника, извиняюсь, портмоне.
- Запомни, дорогая, наш паркинг под спортивной площадкой, по такой примете мы легко его отыщем.
В тот день мы переделали кучу дел: проверили, как идет строительство Саграда Фамилиа, безуспешно попытались пешком подняться на гору Монтжуик, посетили экспозицию «Каприччос» Гойи, продефилировали по Рамбле от площади Каталонии до порта и, с чувством исполненного долга, отправились вызволять Эскорт из подземного плена. Припоминая утренний маршрут, мы выбрались из центра на метро, потом снова поднялись на божий свет. На ярком свету контрастным пятном чернела фигура стража порядка, медленно плавившегося на каталонском солнце. Я привлек его внимание и показал чек. Полисмен прочитал адрес, и совсем было собрался рассказать, как туда добраться, но тут у нас возникли проблемы с взаимопониманием. Впрочем, офицер проявил нежданную изобретательность, он повел рукой вдоль проезжей части и сказал: «Страда». Трудно было не понять, что имеется в виду улица, потом загнул семь пальцев и показал направление. Так мы и шли, считая перекрестки, но на седьмом паркинга не обнаружили. Зашли в какой – то магазинчик. Продавщица, напрягая мизерные знания английского, нарисовала целую схему: повернуть направо, пройти восемь перекрестков, свернуть налево и еще четыре. Уже не особо веря в успех, побрели мы своим путем. Каково же было мое удивление, когда искомая спортплощадка обнаружилась строго на указанном женщиной месте. Вот только машины на прежнем месте не было. Мы бросились с претензиями к парковщику, он глянул на чек и рассмеялся:
- Чего Вы хотите, это же другой этаж?
На обратном пути мы решили перебраться в другой городок, выбрали Ллорет. Вот только Ллорет городок старинный, здесь у отелей своих парковок нет, а платить за стоянку двадцать долларов в день в мои планы не входило никак. Я заходил во все гостиницы подряд и объяснял портье, что сниму у них номер, если мне предоставят бесплатный паркинг. Наконец, в одном из отелей совсем юная синьорита вызвалась проводить нас до единственной в городе бесплатной стоянки, но гарантировать, что там есть свободные места, конечно, не могла. Большая площадь, окруженная по периметру бутиками, была забита машинами. У меня на минуту глаза разбежались, казалось все забито, но кто ищет, тот всегда найдет. Через пятнадцать минут наша ласточка заняла свое достойное место среди творений мирового автопрома. На другой день мы зашли на стоянку, достать что – то из багажника, и обнаружили, что Эскорт подперт раскрашенным под божью коровку Ниссаном Микра. Прикольно, а если бы нам нужно было уезжать, где искать хозяина? Владелец крошечной машинки обнаружился быстро. К нам подошла не первой молодости, но спортивного вида хозяйка ближайшего бутика, извинилась многократно за свою бестактность и попросила разрешения ставить свой транспорт позади нашего в рабочее время. Международный инцидент был исчерпан.
Вечером мы сидели в холле отеля и смотрели новости. Интересовавших нас новостей было две: пожар на Останкинской башне и забастовка профсоюза транспортников во Франции из – за роста цен на дизельное топливо. Невдомек мне было тогда, что парижские новости грозят мне куда большими неприятностями, чем московские.
Через два дня мы сложили чемоданы в багажник верного Эскорта, попрощались с синьорой на Микре, которая, узнав, куда мы едем, округлила и без того не маленькие испанские глаза, и зашептала неведомую молитву,залили полный бак солярки и двинулись в долгий путь домой.
АМБЕРЬЕ – АН – БЮЖЕ
Думаю, Вы никогда не слышали названия этой французкой деревушки, и, надо сказать честно, я тоже не планировал его узнать. Но человек предполагает, а бог располагает. Странности начались сразу после пересечения той условной черты, которая зовется франко – испанской границей. На встречных полосах движения поперек шоссе с промежутком метров в сто стояли фуры, а между ними ездили таксисты и гудели. На разделительной полосе тусовались многочисленные полицейские и прочие зеваки. Пробки, как ни странно не было, здесь у каждого платного скоростного шоссе есть узенький бесплатный дублер.
- Смотри, точно как вчера по телеку показывали, - прокомментировала любимая.
Я, предчувствуя недоброе, отмолчался. Канал Евроньюз вещает на английском, и я знал, что для борьбы с забастовщиками правительство запретило завозить солярку на заправки. Моего бака на то, чтобы пересечь Францию хватить не могло, а слово «канистра» в Европе давно забыли. Как я ни растягивал удовольствие, в районе полуночи указатель уровня топлива провалился ниже нуля. Так я попал на заправку в этой забытой богом деревне. Спрашиваю продавца:
- Дизель кви?
- Нон дизэл! – отвечает, с дурацким ударением на последний слог.
- Говорите по английски? – оживился мужик, сидевший на полу у самого входа. И в ответ на мой положительный кивок продолжил – Я на этой заправке третий день живу, а когда будет топливо, не знает никто.
Шикарная перспектива. У меня виза заканчивается через три дня, а мне предлагают провести их на заправке. Я вышел на свежий воздух, закурил под знаком «не курить!» и задумался. Здесь при каждой заправочной станции имеется стоянка для фур. Если кто – то и может меня спасти, то только дальнобойщики. Вот только, как преодолеть языковой барьер? Помнится, пытался я приподнять уровень немецкого по самоучителю, но для разговора с носителем языка этого было явно недостаточно. Иду вдоль длинного ряда огромных тягачей, смотрю на номера. Франция, Бельгия, три Франции, Бельгия, Германия. Ну, вспоминай! Стучу в окошко, высовывается встрепанная голова водилы. Медленно произношу заранее заготовленную фразу: « Извините, не дадите ли мне двадцать литров солярки?». В ответ бюргер долго истошно орал, пока не понял, что собеседник, то есть я, его не понимает. Он резко остановился и произнес настолько медленно и внятно, что я понял:
- Ты на каком языке говоришь?
- На английском.
Он безнадежно покачал головой.
- А еще?
Я осознал, что миссия моя невыполнима, и не сдержался, отправил его по матушке далеко и надолго. Реакция немца была ошеломительной, он рванул дверь своего тягача и на чистом русском языке заорал:
- Что же ты, брат, сразу – то по нашенски не заговорил. Я акцент слышу, а черт тебя знает, поляк может или серб. Ты откуда здесь?
- Да вот из Барселоны домой еду.
- В Германию?
- Почему в Германию? В Россию.
- Так ты с самой России?! – он так расчувствовался, что обнял меня и пустил слезу, – как там мой Саратов? Я уже десять лет, как эмигрировал.
Сознаюсь, в Саратове не бывал отродясь, но это не помешало мне в красках живописать перемены в поволжской жизни.
- Вот радость – то, земляка встретил, - бормотал заностальгировавший водила, – да чего же я тебя баснями кормлю. Тебе, небось, соляра нужна. Давай канистру, плесну двадцаточку.
- Да откуда канистре – то быть.
- Тут перед тобой два француза ходили попрошайничали, им никто топлива не дал, так они в сердцах канистру под вон тот куст бросили. Пойди, глянь.
О чудо, канистра действительно мирно лежала под кустиком, дожидаясь меня. Теперь нужен был шланг для перекачки. Я опять забежал на заправку и попросил шланг почему – то на немецком. К моему удивлению, продавец понял и принес кусок узенького кислородного шланга. Пока солярка медленно текла из огромного бака в маленькую канистру, Веня, так звали моего нового знакомца, успел рассказать и о трудной судьбе эмигранта, и о не чистом на руку хозяине фуры, и, конечно, о любимом Саратове. На прощание мы снова обнялись, Веня засунул мне обратно в карман, протянутые ему деньги, и мы расстались навсегда. Честно говоря, я думал, что моя спутница давно спит, но, как оказалось, все это время она беспокойно вертелась, отслеживая мои броуновские движения. Когда я помахал в воздухе полной канистрой, она выскочила из машины и бросилась меня целовать, ну, таки было за что. Под завистливые взгляды окружающих я залил топливо в свою ласточку и медленно и торжественно покинул территорию заправки.
Впрочем, двигались совсем не долго. Слева показалась вывеска гостиницы из знаменитой сети F 1, к ней – то мы и направили свои колеса. Чем знаменита эта сеть? F 1, отели – автоматы. Перед входом терминал. Набираешь сведения о себе, потом, какой номер ты хочешь, вставляешь свою карточку, автомат снимает с нее стоимость номера и выплевывает тебе электронный ключ. Все, заходи и живи. Это в теории, а на практике мы уже полчаса повторяли появлявшиеся на дисплее указания без малейшего результата, хотя на моей многострадальной карточке оставалось еще достаточно средств, чтобы удовлетворить бездушную машину. Подъехало Вольво с французскими номерами и мы уступили место у терминала его владельцу, уж француз – то знает, как с ним обращаться. Но и у француза дело не пошло. Минут через двадцать мы начали колотить в закрытые двери и добились таки появления заспанного администратора. К счастью, не надо было опять копаться в своих лингвистических закромах, наш товарищ по несчастью все объяснил. Нас быстро заселили, отложив разборки до утра. Номер стоил всего двадцать долларов за сутки, но я его запомнил навсегда. Кровати, стол, табуретки и даже телевизор были прикручены к стенам и полу огромными винтами.
- Стащить отсюда все равно ничего не удастся, давай спать, - резюмировал я и тут же отрубился.
МЮНХЕН
Поскольку мы изначально собирались брать машину на прокат, я в последний момент бросил в чемодан кассету. Одну. Саундтрек фильма «Брат – 2». Поэтому, в обязанности моей спутницы входило не только поить и кормить меня на ходу, но и периодически переворачивать заветную кассету. Постоянное звучание русской речи создавало иллюзию дома. Когда мы ненадолго выключали магнитофон, у меня в голове начинала звучать песня «Дорога без конца, дорога без начала и конца», и я опять нажимал на кнопку «пуск». Меж тем подходил к концу второй день пути. Самолет, билеты на который все еще лежали в бардачке, уже взлетел из кельнского аэропорта, а Эскорт приближался к Мюнхену. В город въехали уже заполночь и долго искали отель. Я так и не понял, или в городе гостиниц мало, или мы не по тем улицам блудили. Наконец, увидели заветную вывеску и, бросив машину посреди улицы, парковочными местами и не пахло, зашли внутрь. На рисепшене стояла молодая субтильная брюнетка. Увидев нас, она произнесла следующую удивительную фразу (привожу на языках оригинала):
- Guten Nacht, Вы, наверно, русские?! Я Юстина, полька, но по русски тоже rozumiem.
- Очень приятно, а номера у Вас почем?
- Сто долларов, но я Вам скину двадцать, как инвалидам.
- Спасибо, в России все инвалиды! Только, у нас еще машина, вон прямо на проезжей части стоит.
- Парковка есть, но за двадцать долларов. Хотя, инвалидам пусть будет бесплатно.
Дамы расхохотались, а я побежал за руль. Открылись ворота, и я въехал в гараж на одну машину, но как только я перешел в вестибюль, мой автомобильчик вдруг взмыл под потолок, а гараж опять оказался пустым. Девушка насладилась моим глупым видом и помахала пультом: «Лифт».
Что должен делать русский в Мюнхене? Если он любитель Кунина, то пойти попить пивка на Мариенплац, если Акунина, то усердно избивать многочисленных здесь турок. Мы выбрали первый вариант. Кроме того посетили Пинакотеку с богатейшей коллекцией Рубенса, побродили по центру и после обеда продолжили свой «поход на восток».
ВЕНА
Реклама на придорожных щитах в Европе запрещена, но вдоль австрийских дорог, примерно через каждые десять километров стоят одинаковые плакаты. На них изображены два грифа. Чтобы прочитать подпись, хватило моих мизерных познаний в немецком: «Мы ждем тебя, лихач». Поскольку выехали поздно, то и к Вене подкрались уже затемно. И тут меня посетила логичная мысль: «если заночевать не в городской гостинице, а в придорожном мотеле для дальнобойщиков, то можно неплохо сэкономить». Сказано, сделано, заворачиваю на заправку со светящейся в глубине вывеской мотеля. Портье с гордостью сообщает, что у них номера дешевые, всего сто двадцать пять долларов за ночь. Сначала хотелось убежать, но рыскать опять полночи в поисках ночлега тоже та еще перспектива. Заселились. Посреди ночи любимая разбудила меня. Часы показывали три.
- Случилось что?
- Нет, но мы должны отомстить этим сволочам за их ломовые цены!
- Полный одобрямс, но как?
- Я все уже разведала. В конце коридора стоит каталка с чистым бельем, а у нас есть абсолютно пустая спортивная сумка.
План был хорош. Осторожно, но решительно мы совершили акт справедливой мести, после чего уснули, довольные собой. Никто и не обратил внимания, что мы заходили с одной сумкой, а вышли с двумя, зато мы стали обладателями шести простыней, двенадцати наволочек, восьми клетчатых скатертей и отличного настроения.
Сколько разных ликов у красоты! Волшебна готика Праги, гениальны творения Гауди в Барселоне, но как же свежи и легки дворцы Вены. Не знаю, барокко это или ампир, «воздушность», вот существительное, определяющее сущность австрийской архитектуры. Ну, что тут рассмотришь за полдня?! Вот два основных впечатления: дикая дороговизна и море свободных парковок.
МИХАЛОВЦЕ
Есть в кино такой жанр, роуд – муви. Это, когда герои всю картину куда – то едут, а под конец с ними что – нибудь случается. Самый известный пример, фильм Ридли Скотта «Тельма и Луиза», так вот, там, в конце все умерли.
Умирали и наши шенгенские визы. Жить им осталось до полуночи, но, к счастью австро – словацкая граница оказалась совсем рядом со столицей. Вена на южном берегу Дуная, Братислава на северном. Австрийские пограничники быстренько поставили отметку о выезде и мы плавно перекатились на словацкий терминал.
- Не важные у тебя номера, рус для проезда по Словакии, - заявил мне погранец, лениво перелистывая наши паспорта.
- Чем это, стесняюсь я спросить, они не важные? – поддержал я его вальяжный тон.
- Ты богатый рус, машину купил, а тариф не платишь, - он вытряс оба паспорта, показывая, что там ничего нет.
- Богатые идут в магазин возле дома и покупают себе машину, а я вон из Германии гоню.
- Ты что, первый раз?
- Нет, гонял как – то давно, но через Чехию, - вспомнил я про поездку с соседом Юриком.
- С Чехами у нас тариф согласованный, - обрадовался наглый капрал – двести долларов. Будешь платить?
- Нет, конечно.
- Тогда возвращайся в Австрию.
- В Австрию я вернуться не могу, у меня виза кончилась, и ты об этом прекрасно знаешь, поэтому я буду стоять у твоего окошечка до победы, а как наши ваших могут мочить, спроси у папы с мамой.
Погранец встал, и куда – то пошел. За мной уже выстроилась километровая очередь, но и мне, и ему было на нее плевать.
Вернулся он минут через десять. Все это время любимая рисовала мрачные картины нашей будущей жизни между австрийским и словацким пограничными терминалами, как в фильме про итальянцев в России.
- Руководство санкционировало смягчение тарифа до ста долларов, - радостно сообщил он.
- Ты где таких слов понабрался?
- Нас всех заставляли учить русский язык, а у меня способности. Ты платить будешь?
- Сказал же, не буду!
- Ну, дай хоть что – нибудь, нам все перегонщики платят.
- Я не перегонщик. Пятьдесят марок могу дать на нищету.
- Надо посоветоваться с руководством, - и он снова ушел.
Меня всегда поражает, как терпеливо и дисциплинированно европейцы стоят в пробках и очередях. Вот и на этот раз никто не кричал, и не возмущался, видать никого из наших в очереди не было. На сей раз, капрал вернулся с целой экскурсией пограничников, желавших видимо посмотреть на нахального русского.
- Давай свои марки, обиженно сказал он и швырнул мне паспорта.
- Эй, алло, ты мне отметку о въезде в страну не поставил, - возмутился я.
- Ты транзитный, тебе не положено. Освободи дорогу следующему.
До конца дня мы пролетели всю Словакию с запада на восток, и заночевали в Михаловце, последнем населенном пункте перед украинской границей. В «отеле», прости господи, стояли скрипучие деревянные кровати, а туалетная бумага была прикована к стене железной цепью с амбарным замком. Родина уже явно где – то близко.
КИЕВ
Не собирались ли вы поехать отдохнуть летом в Крым или зимою в Карпаты? Я не отговариваю, боже упаси, только не на своей машине. Дело в том, что русское «дай» и украинская аббревиатура от Державная АвтоИнспекция, слова однокоренные. Даишники испортят Вам отдых и представление об Украине в один момент. Вы скучать будете по нашим родным безобидным российским гайцам и поминать их добрым словом, каждый раз, когда жадная рука потянется к Вашему портмоне.
Из Словакии нас выпустили без эксцессов, несмотря на отсутствие отметки о въезде в страну. Скажу больше, на украинской границе я провел не более двадцати минут. Правда, меня заставили снять немецкие перегонные номера и за пятнадцать гривен выдали украинские, а также взяли пятьдесят четыре гривны за то, что я буду своим колесами разрушать незалежние украинские дороги. На радостях я споткнулся на крыльце таможни, упал и ободрал ладони так, что весь оставшийся путь рулил одними пальцами. Мы залили солярку на выезде из Ужгорода на заправке какой – то немецкой сети по европейской системе «сначала бензин, потом деньги» и я подумал: «а может быть?!», ведь я не был здесь семь лет. Но уже через семь минут все встало на свои места. Взмах жезла, и я должен идти со всей своей пачкой документов к романтику с большой дороги. Он радостно здоровается, внимательнейшим образом изучает инвойс, права и катит первый шар:
- А Вы знаете, уважаемый, что штраф за превышение скорости на Украине составляет тридцать четыре гривны? Вот посмотрите на прибор, сколько?
- Ну, шестьдесят один, а разрешено шестьдесят. Это же в пределах погрешности прибора.
- Это у Вас в России у приборов есть погрешности, а у наших украинских приборов погрешностей нет. Превышаем, уважаемый! Итак, Вы должны уплатить тридцать четыре гривны, но квитанцию можно выписывать максимум на десять гривен. Таким образом, я должен буду заполнить от руки три квитанции по десять гривен и одну на четыре гривны. Оплачиваете их в ближайшей сберкассе, корешки сдаете мне. Будете ждать?
- Сколько?
- Половина и никаких квитанций.
- Десять.
- Ай, так нельзя, есть тарифы. Могу дать скидку в две гривны, как первому сегодняшнему клиенту.
Я ехал там же, где и семь лет назад. Где были направления, появились дороги, где были дороги, появились хорошие дороги. Но они не обходят ни одну деревню, скорость постоянно ограничена шестьюдесятью километрами в час, а в каждой деревне стоит машинка с надписью ДАI. А если ты не будешь нарушать скоростной режим, инспектор обидится и начнет искать, что не так в тебе и твоем автомобиле. Местные водилы ездят так, строятся в цепочку и гонят, что есть дури, а их по очереди даишники «отстреливают». Под Житомиром стою, слушаю обычную песнь инспектора про тридцать четыре гривны, смотрю, Гольф летит, километров сто шестьдесят, не меньше. Я пятнадцать гривен лейтенанту сунул, документы забрал, в машину прыгнул и по коробке. Когда мужик на Фольксвагене увидел, что я его догоняю, еще поддал газку. Дорога Житомир – Киев, что твой автобан, три полосы в каждую сторону и ни одной кочки. Девяносто верст за полчаса пролетели, ни один даишник даже жезл поднять не успел.
Спрашивается, что нас в Киев понесло, это же такой крюк?! Дело в том, что у любимой в «матери русских городов» проживают бабушка, тетка и прочие двоюродные родственники. Не могла же она, проезжая мимо, не проведать родню, а заодно и меня всем продемонстрировать! Проблема была в том, что она знала только название нужной улицы, но как к ней проехать с житомирской трассы не представляла, а я до того в Киеве вообще не бывал. Но язык доведет! Один абориген послал налево, другой направо, и мы оказались на улице, где на перекрестках вместо светофоров были кольцевые развязки, а в центре колец клумбы с самыми разнообразными цветами.
- Женщина, извините, нам нужна улица Славянская.
-На четвертой клумбе повернете направо, два квартала вниз и налево возле Макдональдса.
- Спасибо большое.
Как только дама отошла от машины:
- Не было там никакого Макдональдса!
- Ты когда, Красная Шапочка, последний раз бабушку навещала?
- Восемь лет назад.
- Слушай, за восемь лет не только Макдональдс, четыре элемента системы Менделеева открыли.
Наконец, въезжаем во двор, и незнакомая девушка с балкона второго этажа визжит, что есть мочи:
-Ура! Наши в городе!
ЖЕЛЕЗНОГОРСК
Пока мы ехали по Европе, единственным, да и то бесконтактным общением с полицией был штраф за неправильную парковку в Люксембурге. На постсоветском пространстве тема общения с представителями власти становится ЕДИНСТВЕННОЙ достойной упоминания. Российский водитель крутит головой на сто восемьдесят градусов не для знакомства с достопримечательностями, а чтобы вовремя заметить затаившегося в засаде инспектора.
Не успел я въехать в первый на нашем пути российский город, как попал. Причем, попал по крупному. Самое обидное, что я ничего не нарушал. Просто, тогда, кроме прав, надо было возить с собой талон нарушений, картонку зеленого цвета, на которой фиксировались даты твоих нарушений и количество штрафных баллов, за них начисленных, а когда они превышали установленный лимит, права изымались. Поскольку я не собирался передвигаться по родным просторам на автомобиле, мой талон все это время мирно лежал дома. За его отсутствие полагался штраф – сто рублей, а инспектора на месте могли принимать только пятьдесят, поэтому мы сидели и ждали, когда откроется сберкасса. Остановили меня в половине первого ночи, и часа через два я смирился с тем, что заночую на этом посту, но когда подумал о том, что впереди еще тысячи таких постов, стало тоскливо. Стоим, курим с сержантом, я ему про переход границы рассказываю:
- Длиннющая очередь перед закрытым шлагбаумом. Простояли больше часа, а брус ни разу вверх не поднялся. Иду узнать, в чем дело?! Возле шлагбаума сидит на стульчике прапорщик пограничных войск.
- Командир, почему народ стоит часами?
- У них подходящего документа нет, - на меня даже не смотрит.
- А какой документ требуется?
- Вот такой, - прапор достал из кармана и помахал мятой десятидолларовой бумажкой.
Я вырвал купюру из его ладони и вложил на ее место двадцатидолларовую.
- Подъедешь, погудишь, пропущу, - разъяснил алгоритм действий страж границы.
На украинской таможне еще веселей. Выходит «гарный парубок» и открытым текстом заявляет:
- Если не хочешь открывать багажник, давай десять долларов. Не дашь, найду нарушение и выпишу штраф на вдвое большую сумму. Хорошо, что с пограничника сдача осталась.
Сержант смачно плюнул на окурок, достал протокол, отцепил мои права и протянул их мне:
- Ты, мужик на Орел не ходи, тебе же в Москву не надо. Как Железногорск закончится, будет поворот направо на второстепенную дорогу, вот по ней то и выскочишь через Змиевку на Липецк, Тамбов, Пензу. Ну, удачи тебе.
Он оказался совершенно прав, и я отыграл все время, потерянное на общение с ним, но что это была за дорога?! Не всякая прифронтовая рокада находится в таком ужасном состоянии. Два с лишним часа меня мучила странная мысль: «почему НАТО бомбило Белград, а разрушило дорогу Железногорск – Ливны? И кто теперь должен все это ремонтировать?!».
ПЕНЗА
И снова стою на вытяжку перед очередным гайцом. Он делает то же, что и предыдущие пятьдесят восемь, проверяет договор, инвойс, права, таможенную декларацию. Непрерывно повторяю про себя: « Ну, забудь про талон нарушений, пожалуйста!». Действует! Младший лейтенант возвращает мне документы и вдруг указывает на свернувшуюся на разложенном переднем сидении хрупкую фигурку:
- Она у тебя живая?
Теперь я точно знаю, какое расстояние постоянно отделяет меня от Каталонии. За два квартала до дома спидометр разменял седьмую тысячу километров. Но у всякой дороги неизбежно бывает конец. Вот он родной подъезд. Останавливаюсь, глушу двигатель усталого Эскорта. Можно выходить, но я еще не задал самый главный вопрос:
- Ну, как тебе мой подарок, дорогая?
Она кокетливо посмотрела в мою сторону, положила голову мне на плечо и проворковала:
- Ты знаешь, это был самый шикарный подарок в моей жизни!!!