О грамоте и грамотности
Обратиться к этой теме меня побудило непререкаемое замечание одного рецензента, что слова “не крепко “ и “не сильно” надо писать слитно. Автор послушно согласилась и внесла исправления, а я, наученный горьким опытом общения с некоторыми самолюбивыми и высокомерными авторами и рецензентами, решил не “встревать”, а сам подумал (как Уж в “Песне о Соколе” Горького), должно, наверно, быть рецензентом и в самом деле приятно очень, коль он столь важен.
И решил спросить компьютер, прав ли рецензент, надеясь, как в старых школьных учебниках, написанных ещё интеллигентами старой формации, получить понятный любому школьнику прямой однозначный ответ, когда в отрицательных наречиях частица “не” пишется отдельно, а когда – слитно. Но не тут–то было. Вместо чётких правил и перечня исключений какое-то пространное филологическое недержание речи, “растекание мыслью по древу” , которое вызывает желание прекратить поиски истины, что я и сделал, поскольку мне это было не больно-то и нужно, а для того, чтобы грамотно писать хватает и полученных в школе и приобретенных в последующие годы знаний.
Единственной пользой от этого экскурса в дебри грамматики стало воспоминание о разногласиях в 6-том классе с директором школы по поводу и вокруг грамоты. Директором нашей школы был тогда человек с не запоминающимся именем-отчеством, по фамилии Бакута. Он принадлежал к тому же типу тогдашних руководителей низшего и среднего звена, что и директор другой школы в станице Ново–Мышастовской, то есть страдал малограмотностью, скрываемой от окружающих завесой пустых ни о чём не говорящих слов и фраз, перемежаемых к месту, а чаще не к месту заумными словечками, выуженными неизвестно откуда.
Такой тип людей эволюционировал, совершенствовался, они получали со временем более приличное образование, чем церковно–приходская школа, заканчивали рабфаки (рабочие факультеты), подкрепляли свой статус людей с “высшим образованием” университетами марксизма–ленинизма, а некоторые даже заканчивали, чаще заочно, нормальные ВУЗы. Но всё равно врождённая малограмотность проявлялась у них на генетическом уровне и то и дело не к месту прорывалась или неправильными ударениями, чаще всего в словах ”предмет”, “средства”, “мышление” и др. и в грамматических ошибках типа “грамота ”(через две м), интеллигенция (через одну л) и т. п. Примеров таких людей, не преодолевших своей малограмотности даже пройдя по служебной лестнице до больших высот, можно было бы привести очень много.
А что уж было ожидать от нашего директора школы? Вёл он у нас русский язык и литературу и, наверно, по тем временам вполне соответствовал требованиям, предъявляемым к учителям сельских школ, где нехватало педагогов в лучшем смысле этого слова. Всё бы ничего, но он стал поправлять меня в словах, в которых описанный выше тип людей делал характерные для них ошибки, а у меня не хватило ума, если не пропускать это мимо ушей, то хотя бы не спорить с ним и не доказывать свою правоту.
Раза два это мне сошло с рук, когда дело касалось устных ответов и я просто игнорировал указания на мои “ошибки”. Но когда в письменных работах правильно написанные мной слова директор стал исправлять, делая сам ошибки, в частности в слово “грамота” вставил мне вторую букву “м “, я стал спорить, да ещё в категоричной форме и в присутствии других учеников, чем и вызвал его справедливый гнев. Я понял, что с отличными оценками мне 7 классов здесь не закончить, а следовательно, могут быть трудности с дальнейшим поступлением в хороший техникум.
И потому после совета с мамой решили, что мне лучше ехать в Краснодар и заканчивать 7 классов в городской школе: и придирок не будет, и знания будут лучшие. И мне было жаль оставлять здесь маму одну, и маме было тревожно за меня, как мы там вдали от неё будем управляться одни с сестрой. Но другого выхода мы не видели, и решение было принято, как говорили тогда, единогласно и единодушно. Сборы были недолги, урожай я весь собрал и перенёс в дом, а вещей у меня было совсем мало. Через день я был готов к отъезду, а ещё через день самостоятельно совершил стокилометровую поездку на попутных машинах в Краснодар, которую я в шутку назвал “путешествием за 3 моря”.
На следующий же день мы с сестрой пошли в ту же школу № 41, в которую я ходил во 2-й класс, и меня без каких-либо проволочек приняли в 7-й класс: достаточно оказалось моего заявления, ведомости об окончании 6-го класса и табеля успеваемости за 1-ю четверть в 7-м классе ( с отличными оценками по всем предметам, за исключением литературы и русского языка, по которым были проставлены четвёрки,–снизить оценки до троек у директора или рука не поднялась, или совесть не позволила).
Раз уж я упомянул слово “совесть”, то надо признаться, по зрелому размышлению, отбросив подростковый максимализм, я пришёл к выводу, что совесть у директора как раз была, а вот я был не прав, бессовестно выставляя на показ его ошибки. Какому взрослому это понравится? А он по сравнению с предыдущим директором Трушем выглядел намного лучше, порядочнее, хотя бы тем, что конфликт со мной не переносил на маму, и она ещё 2 года спокойно проработала в той же школе и уволилась сама по собственному желанию, когда оформила себе пенсию по инвалидности.
А мне этот конфликт тоже пошёл на пользу в соответствии с пословицей, всё что ни делается, всё–к лучшему. А не случись он, остался бы я в сельской школе, поступил бы, как задумывал, в нефтяной техникум, затем мог получить направление, не приведи нечистая сила, в Чечню и попасть в мясорубку, устроенную тогдашними правителями, не видевшими дальше своего носа ничего, кроме маячивших возможностей неслыханной наживы, возбуждающих их и ведущих за собой, как неодолимо влекут ослов морковки,, подвешенные у них перед мордами.
Так что я должен был чувствовать благодарность к директору, а не держать на него обиду. В конце концов, не его вина была в том, что не мог получить он приличествующее его положению образование, а скорее это была его беда, которая наверняка его угнетала, и мне следовало не указывать на его ошибки, а как-то деликатно, после уроков, в отсутствии учеников подвести его к тому, чтобы он сам нашёл, как сохранить лицо, не упорствуя и сохраняя достоинство, например, сказав, что так писали по дореволюционной грамматике, и он никак не может привыкнуть к новой,- поди проверь.
А ведь, действительно, тогда было много нововведений, оправданных и не оправданных, например, с применением знака “ять”, изменением правила применения букв ”c“ и “з“ в приставке “без“. Уж на что моя мама отличалась высокой грамотностью, но после таких “революционных” изменений и она иногда писала по старым правилам и таким образом как бы “сравнивалась” с теми, кто вообще не знает грамматики, не придерживается правил орфографии и пунктуации.
Да и сейчас “учёные филологи” иногда пытаются изображать бурную деятельность, то ли устыдясь своей ненужности, то ли выполняя заказ некоторых руководителей типа Фурсенко по упрощению грамматики, чтобы не так выделялась их неграмотность на фоне грамотных людей, учившихся ещё по старым советским учебникам и методикам и не считавших чтение серьёзной художественной литературы не интересным и бесполезным занятием.
Я, например, никак не могу понять, зачем надо было изменять правило написания слитно слова “нехватает“ (в смысле недостаёт чего-то) на раздельное написание частицы “не“, как в других глаголах (со смыслом не производить какое-то действие, например, собака не хватает за штаны депутата, потому что считает это ниже своего достоинства), или зачем надо было “причёсывать” написание слов “повидимому “и “попрежнему “под общую “гребёнку” через дефис, когда миллионы грамотных людей привыкли писать их слитно.
Неужели это так сложно запомнить некоторым высоко вознёсшимся лицам? Или их просветлённые мозги не должны отвлекаться на такие мелочи от решения задачи “оптимизации”, под которой они в силу своей полной математической безграмотности понимают не получение максимума прибыли или минимума затрат при определённых ограничениях на ресурсы, а получение максимума прибыли при минимуме затрат, то есть задачи, не имеющей математического решения, а решаемой другими методами: искусственного целенаправленного банкротства рентабельных предприятий, их рейдерского захвата, незаконной скупки по дешёвке земель и так далее, и тому подобное.
У меня лично резко негативное отношение к интеллектуальным способностям большинства из “бизнесменов” такого сорта. Вспоминая А. П. Чехова, можно сказать что они подобны человеку с флюсом и как узкие односторонние специалисты сильны только в одном–в обогащении любой ценой, вплоть до цены чужих человеческих жизней. Что же касается сакраментального затёртого вопроса, обычно задаваемого такими людьми: “Если ты такой умный, то почему такой бедный?” ответ может быть один: “Потому что я не могу, как вы, шагать по трупам, грабить беззащитных детей и стариков и поедать живых младенцев”.
О том, что для того, чтобы стать олигархом, то есть захапать несметные богатства, не надо было иметь много ума, убедительно показано в книге не афиширующих себя авторов “Проект “Россия”. Тезисно это можно изложить следующим образом. Когда СССР разваливали, над огромными сырьевыми и стратегическими ресурсами срочно требовалась временная система контроля. Ни при каких обстоятельствах ресурсы не должны были работать в неподконтрольном политическом пространстве. Эффективность ставилась на второе место. Главное условие – контролируемость.
Было принято решение передать государственные ресурсы частным лицам. Но не всем подряд, а очень избирательно. Ключевое условие, определявшее “проходной балл”, было очень интересным. Оказаться в нужное время и в нужном месте – это само собой. Многие там оказались. Но не многим доверили осваивать бюджетные потоки, не все в России стали олигархами. Потому что не все обладали главным качеством. От соискателей требовалось не обладать слишком большим умом и масштабным мышлением.
У кандидата на роль олигарха не должно быть масштаба мысли и политических амбиций. Его максимальные мечты не должны выходить за рамки “красивой жизни на золотых унитазах”…В противном случае очень скоро они пресытились бы дорогими машинами и яхтами и перенаправили имеющийся ресурс в политику. Свою политику. Затем они задались бы, как Ходорковский, вопросом: “Почему не я управляю, а мной управляют?” Ну и далее - варианты со всеми сопутствующими проблемами.
В целом, это условие было выполнено. Практически все новоявленные богачи России не поднялись выше материальной сферы. В максимальном варианте власть интересовала их как дополнительная безопасность и коммерческие возможности. Это предел игрушечных олигархов. Да и не только олигархов, а и других бизнесменов масштабом поменьше. Но и тем, и другим не нужна ума палата. Для этого существуют грамотные директора, управленцы, менеджеры, действительно разбирающиеся в своём деле.
Но им, как и представителям среднего и мелкого бизнеса, не до морфологических и синтаксических тонкостей, так что всё равно не понятно, для кого и для чего нужна эта эквилибристика с правилами русского языка, а тем более введение ЕГЭ, который ни в коей мере не способствует грамотности школьников и овладению ими богатством русского литературного языка.
Но я, чувствую, чересчур отвлёкся от основной канвы моего повествования о грамоте вообще и грамотности в частности, а в заключение хочу сказать, что владение премудростями грамоты и грамотность людей являются необходимым, но недостаточным условием для принятия правильных решений, надо ещё иметь на плечах голову, способную принимать решения в соответствии с собственным мнением и убеждениями, не подверженными воздействию со стороны сил, рассчитывающих на наш и ваш балдизм и политический идиотизм (пишу это без намерения оскорбить или обидеть кого-либо), что наглядно подтвердилось на референдуме о доверии власти в 1993-м году.
Референдум для балды
Перед толпой стоял жизнерадостный,
полный жизненных сил, идиот.
Я. Гашек
“…дурак, и более того – идиот!”
М. Горький
***
“Да, да, нет, да!”
Расчёт на тех, кто полный балда.
И верным оказался всё же расчёт:
На референдуме победил идиот.
С чем нас всех, и себя в том числе, и поздравляю. Будем здоровы и грамотны.