Мудрый подобен воде. Дарит жизнь не из любви, а отнимает без ненависти. Избегая высокого, стремится к низкому. Никому не отказывает, ни о чем не жалеет, ни за кем не бегает. А если побежит, от него не спасешься.
Иногда праздник жизни плавно переходит в пиршество смерти. Возможно, они близнецы-сестры, не разделимые по природе своей. Или это нам так только кажется, когда приходит напасть, и важно сохранить хорошую мину при плохой игре. А может, они отражения друг друга в воде. И обманчиво живительная гладь есть граница миров. Вода дело темное, и скрывает под собою тайны, о которых не полезно знать смертному.
Безмолвная толща вод во времена стародавние почиталась богиней. Она и была нашей истиной родиной-матерью, безначальной иссиня-черной Тиамат, исторгшей из собственного бездонного чрева богов и людей. Крещение водой, возвращение в ее изначальное темное лоно, было актом воссоединения. Через смерть и новое рождение. Иоанн Креститель, бог возрождающейся жизни, пришел к нам Иваном Купалой.
Его день, поросший вековым мхом и эротическими фантазиями энтузиастов, обернулся могильным камнем. Потоки восставшей воды смели спящие города. Спустя день прах погибших возложат на их собственные головы. Причиной смерти людей будет названа их неспособность убежать. Жутко жить в стране, где правительство вменяет подданным способность к быстрому бегу. Да и умирать в ней не сахар.
Наводнения бывают в любой стране. Вода нам не твердь, а мир не подарок. Однако, есть странная закономерность в том, что в одних странах число погибших исчисляется единицами, в других счет идет на тысячи. При сходном масштабе событий. Впрочем, более странно было, окажись все иначе. Ведь в государстве, где всякий начальник является избранным гражданами чиновником, его кресло зависит лишь от них.
В стране, где власть избирают, топить граждан, либо с олимпийским спокойствием позволять им тонуть, дело смертельное. И всякому должностному лицу будет лучше, если на шею ему повяжут жернов, да спустят с моста, нежели публично предстать в незавидном обличии пособника смерти. Другое дело края, где власть сама назначает себя. Там гражданин может спокойно идти ко дну со всем скарбом и домочадцами.
Иными словами, меж гражданскими правами, свободной слова и представительной демократией с одной стороны, и выживанием граждан в чрезвычайных ситуациях и стихийных бедствиях с другой, существует прямая и явная связь. Свобода и либеральные ценности это не причуда бесящихся с жиру бездуховных буржуинов. Это гарантия выживания. Демократии не бросают своих граждан. И не дают им утонуть.
А пока эта простая и очевидная формула не уложится в умах граждан, они будут тонуть. Они будут гореть на пожарах, падать в самолетах, сходить с рельс в поездах, и корчиться в муках от неверно назначенного лечения. И никому за это ничего не будет. А когда кто-нибудь из нездешних краев, возомнив о себе, спросит местного хана, что же все-таки случилось с Россией, то ответом будет державное Она утонула…
И может быть ей действительно должно утонуть? Ради спасения, блага и душевного комфорта остального мира, не имеющего ни какого желания тонуть вместе с нами. Сакральная Жертва, о необходимости которой так долго говорили русские духовидцы…