- Мама, я тоже хочу звездочку! Такую как у Сашки - с Лениным.
Мама огорченно вздохнула - ей было не до меня. Кипа бумаг аккуратно разложенных на столе и усталые глаза прямо говорили, что впереди ее поджидала нелегкая борьба с квартальным отчетом.
- Будет и у тебя звездочка. Обязательно будет. Вот пойдешь в школу, будешь хорошо учиться и примерно себя вести - и примут тебя в октябрята. А пока иди, поиграй. Мне некогда.
Я оглянулся на папу. Тот лежал с газетой на диване, но смотрел почему-то на часы и изредка на маму. "Хоккей скоро..." - понял я и молча поплелся в детскую. В хоккее я не понимал ровным счетом ничего, а выслушивать, как мама пытается спорить с папой о громкости телевизора, мне не хотелось. Все равно ведь уйдет на кухню. Папин хоккей переспорить невозможно.
В детской шла яростная война. Сашка расставил учебники в виде заграждений, и шепотом отстреливался за целое войско зеленых гусар. Его противник из оловянных богатырей тоже был не лыком шит. Богатыри встали клином, как в фильме про крестоносцев, и пули звонко отлетали от них, не в силах даже повалить.
Сначала захотелось побежать обратно и наябедничать, как Сашка учит уроки - а все потому, что он никогда не давал мне своих красавцев-гусар. Но я тут же позабыл про обиды. В голову пришла интересная идея - написать рассказ. Читать я научился еще в четыре года, писать в пять. Пусть печатными буквами, пусть не так ровно, как папа и мама, но в рассказе не это главное. В рассказе главное - герой.
Я взял альбом, любимый коричневый карандаш и забрался в кресло. Терпеливо выводил буквы одну за другой, так старательно, что кончик языка сам собой показался наружу и застрял между губ. Первая буква вышла не так удачно, как хотелось, и ее пришлось стирать ластиком. Дальше все пошло без запинки.
Отгремел бой гусар с богатырями, Сашка выполнил все домашние задания, а я все писал и писал. Неожиданно меня окутала странная тишина. Я как раз дописал последнюю букву и поставил жирную точку. Я знал, что в конце обязательно нужно ставить точку. Про остальные знаки мне ничего не говорили. Ну и ладно. Зато получившийся рассказ можно было читать легко, быстро, не отвлекаясь на знаки препинания.
Сашки в комнате не было. Дверь в зал распахнута, но там тоже тихо, никакого хоккея. С альбомом под мышкой я засеменил по опустевшей квартире. На кухне, за закрытой дверью нашлись все, вместе с мамой. Сашка болтал ногами на табурете, мама нарезала колбасу на бутерброды, а папа радостно рассказывал про третью шайбу в конце первого тайма.
- Э-э... Что там у тебя7 - удивленно протянул папа, заметив альбом, усеянный угловатыми буквами. - Да у него там целый роман! Давай-ка почитаем.
Он ловким движением подхватил меня и поставил на второй табурет.
"Ленин жил на своем производстве..." - начал было читать папа и вдруг громко захохотал. - Ну ты даешь! А что такое производство ты знаешь?
Мама строго поглядела на веселящегося папу.
- Перестань. Нельзя над ребенком смеяться. Лучше объяснил бы, - и погладила меня по голове. - Все бы тебе насмешничать. Читай до конца.
Папа продолжил.
"Ленин жил на своем производстве со своей женой Крупской по вечерам он писал рассказы про хорошую жизнь для всех для мамы для папы и для ребятишек однажды он уехал за тридевять земель от врагов собрал армию и разбомбил все врагов народ радовался против царя а Крупская придумала звездочку звездочку дают самым хорошим"
Тут засвистел чайник. Мама заулыбалась.
- Ты теперь у нас писатель. - и щелкнула по носу давящегося от смеха папу.
- Я звездочку хочу, как у Сашки. Там Ленин. - насупился я.
- Хочешь, значит получишь.
И мы дружно разобрали бутерброды.