Паутиной повсюду нависали провода. Я могла чувствовать их высоковольтное гудение. Где-то на грани моего сердца оно пробиралось внутрь меня. Это было страшно. Они повсюду. Провода... Провода... Черные змеи. Бесконечные черные змеи, которые опутывают город. Безумное смешение паутины электромагнитных полей. Неестественное и в то же время прекрасное в своей хаотичности.
Большинство людей их не замечают. Но я всегда слышу беззвучный гул бегущих по медным троссам электронов. Это похоже на то, как фонят включеные в розетку мощные колонки, в которых нет музыки, только тишина...
Только тишина. Всего шесть часов вечера, а город словно вымер. Я бреду по опустелым улицам. Мое платье развевается под беззвучными порывами ветра, доносящего запахи бензина и цветущей яблони. Для середины лета довольно прохладно. Для шести часов довольно сумрачно. Солнце светит, но как-то тускло и омертвело.
Вокруг меня громоздятся дома. Серые, невыразительные. В некоторых окнах горит свет. Нигде нет людей. Я одна в этом городе. Со стороны автомагистрали время от времени доносится легкий свист, но он сливается с гулом проводов и только усиливает тишину.
Мне идти вперед. Вещи кажутся такими неестественными. Я сама себе кажусь неестественной. Надо о чем-то думать, чтобы не чувствовать этого, но мне не думается, вместо этого я - это один лишь только взгляд, который воспринимает предметы. Взгляд за которым точно совсем нет сознания... Только время от времени, бесшумно сливаясь с гулом проводов, промелькнет какая-то мысль, чтобы моментально забыться.
Предметы пугают. Я вижу их такими, какие они есть, а не такими, какими я их считаю. Большинство людей утратили эту способность еще в детстве. И слава богу.
Кнок. Кнок.
Я внезапно понимаю, что слышу звуки своих шагов. До этого я их не замечала.
Кнок кнок.
Они пугают меня, раздражают, давят на нервы, заставляют сердце сбиваться со своего ритма и подстраиваться под них.
Кнок-кнок-кнок-кнок.
Мне страшно и хочется бежать.
Бежать из мертвого нереального города. Гул проводов становится все сильнее и сильнее, охватывает всю мою сущность.
Я бегу.
Кнок-кнок-кнок-кнок-кнок-кнок, - стучат мои ноги об раздробившийся от времени асфальт. Сердце бьется в такт.
Слишком быстро.
До дома близко, а кажется, что бесконечно долго...
Вдруг посреди дороги я увидела тень. Это была тень человека. Тень, которую ничто не могло отбросить, так как никого не было. Она лежала на асфальте, в своем страшном двухмерном мире, изменяющем пропорции.
Я остановилась. Даже не удивилась и не испугалась. Только подумала
- Тень...
Я медленно подошла к ней. Тень вдруг абсолютно беззвучно подняла руку. Рука начала тянутся по асфальту, становясь неправдоподобно длинной. Вдруг она оторвалась и оказалась в воздухе. Вслед за ней вся тень встала вертикально...
Разве бывают тени на воздухе?
Девушка с развевающимися волосами. Я видела, что это была девушка, так как теперь она была в трехмерном мире и пропорции не изменялись.
Длинные волосы тени колыхались на несуществующем ветру. Тень шла вперед по улице. Я стояла, оцепенев. Отойдя метров на тридцать, тень остановилась и призывно обернулась, желая, чтобы я следовала за ней. Я медленно подчинилась.
Мы шли и шли вперед по улице. Я смотрела на ее странный силуэт... Все было нереально. Но я так привыкла к нереальности. В последние несколько лет я все чаще и чаще чувствую себя так. Это пугает.
Предметы и мир в такие вот минуты становятся черезчур настоящими и это пугает. Стена, которая отделяет меня от людей становится бронебойной, а стена, отделяющая меня от мира вещей, растворяется.Я чувствую себя и живой и неживой.
...
Мы брели по дворам, пока, наконец, не добрались до свалки строительного мусора.
Контейнеры, проржавевшие гвозди, облупленные ящики, раскрошенная плитка, несколько кирпичей, много неясного вида железяк, разбитый телевизор, куски проржавевших проводов без изоляции....
Тень молча стояла возле свалки.
- Ты что-то хочешь от меня?- спросила я.
Тень кивнула и указала пальцем куда-то в недры наслоения железного мусора.
- Ты хочешь, чтобы я взяла что-то отсюда?
Тень кивнула.
Я села на коленки и стала разгребать мокрый и ржавый метал. Он пачкал мои руки желтым. Под ногти забивалась грязь. Мне нравилось делать это.
Я взяла погнутый гаечный ключ и обернулась к тени.
- Это? - спросила я.
Тень покачала головой.
Предметы на свалке теряют форму, становятся какой-то общей материей - "мусором". Только когда извлекаешь предмет из недр свалки, он становится "гвоздем", "плоскогубцами", "обломком ножниц", "расческой", "рамой от велосипеда".
На все эти предметы тень качала головой, призывая меня искать что-то другое. Наконец, я наткнулась на маленький, немного погнутый ключ.
Тень кивнула. Я удивленно разглядывала этот комочек железа, примостившийся на моих грязных оцарапаных ладонях.
Ключ это перспективно...
Тень пошла вперед, во мрак от многоэтажного дома. Я последовала за ней.
Мы шли квартал за кварталом. Дом мимо дома. Ни разу нам не повстречалось ни одного человека. Только большой грязновато-рыжий кот перебежал дорогу, опасливо покосившись на нас.
Наконец, мы пришли к большому забору из железной сетки с колючей проволокой. За ним скрывалось какое-то обшарпанное одноэтажное здание. Гул проводов здесь был намного громче и превращался в странный звон, пронизывающий все вокруг и заставляющих вибрировать в его ритме предметы.
Тень пошла вдоль решетки. Я последовала за ней. Тень останавливалась у каждой дыры в ней и пыталась зайти внутрь, но дыры были недостаточно велики, и у нее не получалось.
Я немного удивилась, что тень не может пройти сквозь решетку. Хотя, если подумать, тени вообще не могут проходить сквозь предметы, потому что именно предметы рождают тени.
Наконец, мы нашли место, где решётка была отогнута практически наполовину. Тень осторожно вошла внутрь. Я последовала за ней.
Потрескавшийся бетон. Потом треснутая плитка, из которой росла трава. Шаги на них были звонкими, но уже не пугали. Это здание городского трансформатора. Главного.
Гул сделался невыносимым. Отсюда распределяется электричество для всего города. Сюда ведут подземные высоковольтные провода из соседнего города, от атомной электростанции. Здесь сотни трансформаторов распределяют его по районам и подают на другие, небольшие трансформаторы, которые находятся в каждом квартале, а оттуда ток идет в каждый дом.
Мы обогнули здание и подошли ко входу. Железная дверь была заперта на амбарный замок. Она прогнившая. Рисунок с молнией и предупредительная надпись выцвели и облупились так, что почти не разобрать.
Тень подошла к двери и замерла. Наверное, я должна была отпереть замок.
Он был холодным наощупь. Ключ явно подходил, но из-за того, что он так погнулся, открыть замок не получалось.
Я возилась и возилась, пока, наконец, в проржавевших недрах что-то не щелкнуло и замок не упал возле моих ног. Я потянула за холодную и грязную ручку. Дверь была тяжелой, но у меня хватило сил ее приотворить. Внутри было темно.
Тень упала на асфальт и снова стала двухмерной. Она перелилась через порог и слилась с темнотой внутри трансформаторной.
Я постояла несколько минут, но ничего не происходило. Тогда я пошла домой.
Немного поплутав по незнакомым дворам, я нашла большую дорогу и по ней вышла к своему дому.
Я открыла домофон ключом. Резкий электронный звук заставил меня вздрогнуть. Лифт не работал, так что мне пришлось подняться на седьмой этаж самой. Подъезд темный и грязный, словно пещера первобытного человека.
Я осторожно открыла железную дверь моего дома и оказалась в прихожей. Здесь горела тускалая лампочка накаливания. Было уже довольно поздно.
Я разулась и прошла в корридор. Сбоку - дверь в кухню, окаймленная по краям светом - видимо кто-то был внутри. Я распахнула дверь. Моя семья ужинала. Я кивнула им головой и подошла к раковине, чтобы помыть грязные руки.
- О боже, где это ты так испачкалась? - воскликнула мама.
- Да уж, ты словно в луже искупалась! - заявила моя младшая сестра.
Отец поправил очки, но ничего не сказал и снова уткнулся в потертый томик детектива.
Моя семья привыкла к тому, что я неразговорчивая, поэтому при мне они всегда говорят много, как бы компенсируя мое молчание. Они стараются обращаться ко мне так часто, как это только возможно и даже сами придумывают за меня ответы. Это немного раздражает, но, наверное, это к лучшему.
Я села за стол. Мама пододвинула ко мне тарелку с салатом. Я молча начала есть еду, почти не чувствуя ее вкуса, потом встала, помыла свою тарелку и отправилась в свою комнату.
Выключатель щелкнул, и люминисентная лампа с громкими щелчками разгорелась, озарив комнату голубоватым светом. Я сняла грязное платье и осталась в трусах и лифчике. Плюшевые игрушки, стоящие на окне укоризненно смотрели на меня. На книгах небрежно примостившихся на полках, скопился слой пыли. Кровать была аккуратно застелена. Электронные часы на тумбочке показывали половину девятого.
Внезапно комната тоже показалась мне такой неестественной.
Я включила компьютер, и все озарилось его мягким шуршанием. Звук вентилятора в процессоре был очень приятным. Он заглушал гул колонок. Windows 95 неторопливо закружался, заставляя процессор потрескивать от натуги.
Наконец, я увидела свой рабочий стол. Пока запускались программы в автозагрузке, я водила мышкой по экрану от левого верхнего угла до правого нижнего. Я смотрела на песочные часы и думала о времени.
Вдруг сам собой открылся Wordpad, хотя у меня не было его в автозагрузке.
"Вык" - там было написано это.
Я не могла понять, что это означает. Компьютер все никак не хотел прогружаться. Я все еще любовалась песочными, часами, хотя прошло уже несколько минут и ему пора бы было уже заработать. Когда я уже потянулась к reset, надпись в Wordpad'е неожиданно продолжилась
"лючи монитор".
"Выключи монитор."
Жирным большим шрифтом. Я вздрогнула, а потом нажала маленькую кнопку сбоку.
Экран потух. Изображение за секунду скукожилось и исчезло где-то в центре, унешись в бездну безвремения. Выключенный монитор был мутным зеркалом. В нем я различила себя. И тень.
Она стояла там и смотрела на меня своим черным, не существующим лицом. Я чувствовала ее взгляд.
Я снова включила монитор.
Кто ты? - написала я.
Несколько секунд мне ничего не присходило. А потом, вдруг, словно Wordpad был каким-то странным чатом, появился ответ.
"У меня нет имени. Но ты можешь придумать его для меня".
А какое? Что за имя ты хочешь?
"Первое, что приходит тебе в голову при виде меня"
Садако Ямамура? Садако. Это японское имя.
"Кто это?"
Это из фильма. Ужастика.
"Она плохая?"
Не то чтобы... Хотя, она не хорошая. Это трудный вопрос.
"Ты хочешь, чтобы я была плохой?"
Нет.
"Хорошо. Я не буду. Ты можешь звать меня Садако. Красивое имя."
Кто ты? Почему ты говоришь со мной?
"Я Садако Ямамура. Я хочу быть с тобой."
Что ты подразумеваешь под этим?
"Это то, что поможет нам обеим. Ты боишься меня?"
Нет, а стоит? Ты страшная?
"Нет, я просто девочка, которую зовут Садако Ямамуро".
Садаку Ямомуру в фильме боялись.
"Мы не в фильме и я не та Садако, у нас просто одинаковые имена"
Что мне делать?
"Ничего особенного. Закрой глаза и пусти меня к себе. Выключи монитор и прислонись к нему головой."
Я еще раз нажала на кнопку и дотронулась до потухшего экрана пальцем. Меня ударила невидимая пленка статического электричества. Я закрыла глаза и прислонилась к разогретому стеклу.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом я вдруг почувствовала, что в моей голове я больше не одна.
***
С тех пор Садако всегда была со мной. Теперь, когда мир неожиданно становился нереальным, я пускала ее управлять моим телом, а сама спала на задворках сознания. Мне больше не приходилось бояться предметов и шагов. Садако спасла меня от этого. К тому же, для меня больше не было стены одиночества, потому что я знала, что Садако всегда рядом.
Но все равно гул проводов, покрывающих весь город своей паутиной всегда слышен мне и не дает спокойно жить. От этого я чувствую себя маленькой и незащищенной. Они ведь повсюду.