Конец

День стоял необычайно жаркий и тихий. Все вокруг словно замолкло, погребенное под солнечным зноем. Небо было чистым - ни единого облачка. Время от времени проносился порыв ветра, наполняя все вокруг легким, чуть слышным, шуршанием деревьев. В эти минуты казалось, что деревья стонут от жары.

Я сидел в кафешке около окна и пил клубничный молочный коктейль. Было многолюдно - не один я пришел сюда, в кондиционируемую прохладу, чтобы спастись от избытка солнечной радиации. Люди о чем-то переговаривались, создавая монотонный гул, похожий на жужжание пчелиного улья. Из спрятанных где-то в декоре потолка динамиков раздавалась ненавязчивая электронщина - музыка, заполняющая пустоту, но не дающая ничего душе. Ее главная задача - чтобы ничто не раздражало, но и тихо не было.

Я не знал, что мне делать. Моя жизнь сейчас - полностью бессмысленная штука. Никакого занятия, никакой работы, никакого хобби, никаких желаний. И я сижу за столиком и бездумно грызу пластиковую трубочку, потому что мне надоело глотать смесь из молока и химических ароматизаторов.


У меня побаливала спина. Это меня очень раздражало, я вертелся на стуле то влево, то вправо, и никак не мог найти положения, приносящего облегчение.

Каждый месяц несколько дней подряд у меня что-то болит, а потом вдруг проходит, причем без каких-либо видимых причин.


Моя переносица почувствовала какое-то странное давление, будто на меня кто-то очень внимательно смотрит. Я поднял глаза. Из-за стекла прямо в мои зрачки смотрел красивый парень лет двадцати пяти. Смотрел и не моргал,даже не шевелился. Это пугало.

На самом деле, я знал, что он не может меня видеть. Стекло было затемненным, а значит, зеркальным снаружи - он смотрелся в собственное отражение. Но все-таки меня не покидало неприятное ощущение, что он меня видит.

Парень сидит за одним из довольно массивных деревянных столиков, поставленых перед входом в кафе. Сейчас там нет никого, кроме него. Термометр, который показывает +36, является мягким намеком на то, что чем сидеть на солнцепеке, лучше пройти в кондиционируемое помещение.

Парень пил чай из фарфоровой чашки. Он его с собой принес? Здесь же подают чай только в пластиковых стаканах. Может, он поэтому не идет внутрь?  у него была непокрыта голова. Мелированные в рыжий и красный длинные волосы, нарочито растрепанные с большим количеством воска и лака, словно призывали: "Солнечный удар, а ну-ка иди сюда!". На его лице не было ни капельки пота. Большие зеленые глаза были широко раскрыты. Он одет в черную рубашку и джинсы. Не самая подходящая одежда для жары.

Поглазев на него несколько минут, я пресытился этим занятием и вернулся к своему молочному коктейлю, пытаясь вспомнить, о чем я думал до того, как отвлекся. Однако ощущение взгляда мешало мне сосредоточиться.

Чтобы переключиться, я стал обдирать лак с ногтей, однако меня не оставляло ощущение, что какой-то невидимый снайпер водит лазерной мушкой по моему лицу. Минут через десять я снова поднял голову. Парень продолжал смотреть в мои глаза, сидя во все той же позе. Готов поспорить, что он даже не мигнул ни разу за все это время.
И тут на меня нахлынуло то самое ощущение, которое испытываешь, когда покидаешь свою привычную реальность.

Я взял в руки пластиковый стаканчик с остатками молочного коктейля, одел на голову джинсовую кепку с надписью "Happy 1969" и отправился к выходу.

- До свидания, приходите еще! - робо-словами с робо-улыбкой попрощалось со мной девочка-блондинка в униформе. Сенсорные двери разъехались передо мной, словно шлюз в открытый космос. Ощущая себя как минимум Нилом Армстронгом, я открыл вторую - уже классическую стеклянную дверь. В лицо мне бросился удушливый жаркий ветер, пахнущий пылью. Я почувствовал, как на висках выступает пот.

Сразу стало безумно тихо, царство кастрированной музыки и жужжания разговоров осталось позади. Только шум ветра, да редкие крики птиц. Странная галюцинация порождала ощущение, что солнечный свет гудит, точно люминисценная лампа. Я зашел за угол и сразу увидел его. Он сидел и все так же тупо смотрел в одну точку, как раз туда, где сидел я. Вот только там меня уже не было. Я подошел и сел за его столик. Он не обратил на это никакого внимания.

Я поглядел на стекло. И впрямь - зеркало да и только. Можно смутно различить какие-то силуэты по ту сторону, но ярче всего - наши с ним отражения, немного затемненные, с чуть приглушенными цветами, но резкие и отчетливые. Это гипнотизировало. Словно смотришь на два пласта реальности сразу. С одной стороны видишь себя с глупой напряженной рожей, залитой потом, а с другой - тени людей, принадлежащих к царству кондиционера.

Черз несколько минут я прервал молчание:

- Не жарко тебе? - спросил я. Голос прозвучал каким-то чужим, как-то снаружи.

- Нет, - ответил он красивым низким голосым, совсем не сочетающимся с его внешностью, - Жара - это просто когда молекулы бегают немного быстрее.

- Ну да, - ответил я, - я тоже всегда думаю о вселенной, когда на улице жарче чем плюс тридцать.

Он улыбнулся. А я обратил внимание на его кожу. Она было абсолютно нечеловеческой - в ней не было ни единого изьяна, ни прыщика, ни покраснелости, ни царапинки, ни морщинки. Белая и гладкая без всяких тональных кремов, абсолютно не загорелая.

- Мир кончается... - сказал он, все еще не поворачиваясь ко мне, а глядя на мое отражение в стекле.

- Типа конец света? - переспросил я.

- В этом духе, - ответил он.

Внезапно налетевший порыв удушливого ветра, словно подтверждая его бесстрастные слова зашумел в кронах деревьев и заскрипел крышей соседнего дома.

Мне почему-то стало холодно. Нет, то есть мне было душно и я весь вспотел, но по спине пробежали какие-то холодные мурашки, порыв подкожного ветерка.

- И как же это случится? - спросил я с иронией в голосе, - потоп, ураган, цунами, вулкан, метеорит?

- Никак, - ответил он, - он просто кончится сегодня вечером и никто не заметит.Это часто бывает. Почти каждый месяц.

- А что же будет? - спросил я.

- Будет новый мир, похожий на этот, - ответил он.

- Печалька, - констатировал я и замолчал.

- Иди внутрь, - сказал он, - к ним.

- Не хочу, - ответил я.

- Ты мне мешаешь...

Я встал, посмотрелся в последний раз в стекло и отправился обратно в свой космический корабль. Открытый космос недовольно шелестел астероидами несущихся по улице полителеновых пакетов и бросал в лицо звездную пыль, смешанную с окурками.

Я снова сел на свое место, которое, к счастью, еще никто не занял, и довольный откинулся на нем, невольно наслаждаясь искусственной прохладой. Я даже зажмурил глаза и несколько минут рассматриал мельтешение черных звездочек под сомкнутыми веками.

Первым делом, когда я наконец-то разлепил свои глаза, я, разумеется, взглянул в окно, чтобы проверить, смотрит или нет на меня это странное создание.

То ли я перегрелся на солнце, то ли все законы оптики решили уйти в отставку, однако я увидел собственное отражение. И это при том, что внутренняя сторона стекла ни капли не зеркалила. Я сидел и смотрел в свои глаза. Долго-долго.

У меня начала кружиться голова, но я не отрывал взгляда от своих глаз. И тот я, за стеклом, продожал смотреть на меня, не моргая. Наконец, он встал, улыбнулся мне и, повернувшись спиной, стал уходить куда-то все дальше и дальше. Все закружилось у меня в голове, подступал обморок. Я не уловил момента, в который я скользнул в небытие, однако помню, что видел там, в обмороке, какие-то странные яркие картинки.

Я очнулся буквально через несколько секунд. Стекло вернуло свою прозрачность. Я посидел немного, унимая головокружение, а потом поднялся и купил еще один молочный коктейль. В колонках по-прежнему играла легкая музыка, чуть слышно гудели кондиционеры, люди ели химическую еду,их разговоры сливались в единое жужжание. На улице беззвучно качались деревья. На следующий день жара ушла и моя спина перестала болеть.