В этой палате лежали ходячие больные. Одевайся они в обычную одежду, можно было попутать с посетителями, что навещали родственников. И те, и другие спешили выбраться наружу при встрече. Больничный зелёный дворик никогда не был пустым. В нём установили лавки. Их было много, и хватало всем.
Молодой человек любил находиться здесь, даже когда никто к нему не приходил. Садился в сторонке и наблюдал. Тут можно было забыться, и запах щей из кислой капусты не доставал сюда, не напоминал о больнице. Жизнь в небольшом парке была не такая как за забором, но и не такая как в палатах. А её оставалось всего ничего. Врачи признались, что бессильны, что осталось жить не больше трёх месяцев. Опухоль в голове росла и напоминала о себе болью. В последнее время чаще. Операция не помогла, не помогло и медикаментозное лечение. Юноша не хуже столетнего старика понимал, что финал один, и наступит скоро. Смирился с мыслью. Лишь ночью тяжело было, когда боль не давала заснуть, а мысли донимали. И тогда непонятно было, от чего больше болит голова. Здесь не болела.
Выяснилось, что не только он частенько сидит один. Девушка – его ровесница - тоже наведывалась сюда. Сидела и наблюдала за людьми. Юноша подумал, что она кого-то навещает и у неё не получается сразу настроиться на другую жизнь и уйти. В садике она сидела и как космонавт в переходном тамбуре готовилась к выходу в открытый космос.
Мысль понравилась и заставила улыбнуться. Улыбнулась и она. Оказывается, наблюдала за ним. Вдруг девушка встала и подошла.
- И я люблю сидеть здесь. Людей много и тихо. Необычное сочетание. Не помешаю?
Она спросила, но ответа ждать не стала, присела рядом. Представилась.
- Ира. А тебя, как зовут?
- Михаил.
- Тоже, Михаил, любишь наблюдать за людским муравейником?
- Полюбишь, когда выбора нет, когда телевизор показывает лишь одну программу.
Девушка хихикнула.
- А ты молодец. В этой больнице мало кто шутит.
- И я уже забыл, что такое смех. Но слёзы лить не собираюсь. Не поможет. Кого-то навещаете?
- Да.
Девушка ответила односложно и замолчала. Михаил понял, что продолжения не будет, ей неприятен этот разговор. Он сменил тему, и всё равно она оказалась близкой.
- А я, можно сказать, получил здесь медицинское образование. Знаю всё о своей болезни. Но кончилось тем, что стараюсь забыть об этом. Не будем больше говорить о печальном.
- А я учусь в медицинской академии. Так совпало. Медицина шагнула далеко вперёд, и всё равно так мало может….. Ты прав, поговорим о другом.
Непринуждённый разговор обо всём и, в общем-то ни о чём, нравился Михаилу, но девушка неожиданно прервала его. Её переходной тамбур наполнился воздухом с улицы, и пора было уходить, выходить в открытый космос, туда, где люди не думают постоянно о своих болячках.
На следующий день Михаил специально пришёл в садик в это же время в надежде вновь увидеть Ирину. Ожидания не обманули. Девушка после визита к кому-то пришла посидеть на лавке. Встретились они как старые знакомые.
- Привет, - сказала она, присаживаясь рядом, - я ежедневно бываю здесь. Что-нибудь принести и тебе?
- Здравствуй. Родители только что ушли. Не приносят лишь чёрную икру и только потому, что не люблю её.
Молодой человек обрадовался, что девушка не прошла мимо. Могла кивнуть и пройти, но присела рядом. Он понял, что в следующий раз она и захочет, но уже неудобно будет пройти мимо. Девушка ещё не ушла, а он уже думал о завтрашнем дне. Как будет ждать её здесь же.
Михаил видел её и раньше, но тогда лишь любовался исподтишка. Уже тогда хотел познакомиться. Помогла случайность. И теперь он знал, что она не только стройна, но и умна.
А она будто догадалась, о чём думает парень.
- Мне нужно время, чтобы…. И вообще таких сквериков должно быть много в городе, чтобы можно было посидеть, отдохнуть от суеты. Не всегда получается остановиться, а они располагают, заманивают. А то потом люди говорят, что не заметили, как жизнь прошла.
«Как я, - подумал Михаил. – Но моя заканчивается едва начавшись».
- Мне это не грозит, но компанию составлю с удовольствием. – Сказал он не то, о чём подумал. – В это время постоянно здесь нахожусь.
Он сказал и усмехнулся про себя. Так ловят удочкой рыбу: подсекают и тащат, не дёргая и не ослабляя леску. Теперь Ирина и завтра придёт сюда в это время.
Она ушла через час, а он сидел и думал, к чему всё это? «Она отдыхает душой, а я? Как ныряльщик хватаю воздух перед погружением в глубину. Ведь не поможет!»
Встречи стали ежедневными. Юноша подозревал, что девушка приходит к кому-то, кому совсем плохо. Кто даже не выходит на свежий воздух. И это летом. В онкологическом отделении лежали всякие. Придёт время, и он не сможет приходить сюда. Но сейчас он был рад, что родственник девушки – а кто это может быть ещё? – жив. Он желал ему подольше протянуть. Молодой человек сознавал, что он эгоист, но убеждал себя, что берёт лишь крошку от торта, который другие едят ложкой. В жизни его появился какой-то интерес. Даже доктор отметил, что ухудшение замедлилось. Именно так сказал. Не пошёл больной на выздоровление, не стабильность какая-то наметилась, а чуть ли не прямо выложил, что умрёт он теперь чуть позже.
Михаил влюбился.
Они сидели теперь рядом, близко. Однажды девушка взяла его за руку, когда что-то доказывала. А ему было уже всё равно, о чём говорить или спорить. Лишь усилием воли заставил себя думать о том же и ответить:
- У времени нет прошлого. Его вектор направлен только вперёд. Отсюда, от сейчас и в будущее.
- А прошлое, как же?
- Его не существует. Испаряется, как вода в чайнике, когда забудешь выключить. Остаётся лишь в памяти. И у каждого своё. Сообща сооружают что-то, и конструкцию эту историей называют. Тысячелетие назад и вчерашний день – это уже история. И не обязательно, чтобы в ней были потрясения. Просто отдельные события запоминаются лучше. Расскажи свою историю. О себе.
- Не хочу. Она грустная.
- Не грустней моей. Обо мне можно всё понять по одежде.
- Не хочу.
Молодой человек не настаивал. Напряжённое лицо девушки было так красиво и находилось так близко, что он не выдержал и прикоснулся к нему губами. И сразу отстранился. Михаил испугался реакции Ирины и даже закрыл глаза. Но почувствовал прикосновение её губ к своим. Они поцеловались неумело, но ощущение радости не позволило заметить. Этого хотели оба.
«Она ходит к родственнику. И это не муж. – Пробилась в голову шальная мысль. – И болезнь не сделала меня закомплексованным».
С этого дня их встречи начинались и заканчивались поцелуем. Они заполняли и середину, когда неожиданно прекращали разговор и тянулись друг к другу. Молодые люди даже нашли уединённую скамейку из-за этого, чтобы никому не мешать, и чтобы им не мешали. Произошло всё неожиданно, когда их лавка оказалась занятой. Они гуляли, пока не увидели то, что, не сговариваясь, искали.
Молодой человек целовал девушку, что-то лежало в нагрудном кармане и врезалось в тело. Было неприятно, но прерываться не хотелось. Рука непроизвольно поднялась, чтобы поправить. И наткнулась на женскую грудь. Жаркая волна обдала с головы до ног, но оторвать руку уже не было сил. Пальцы нащупали на блузке пуговицы и расстегнули их. Оттянули лифчик, и большая упругая грудь оголилась. Он не выдержал и потёрся щекой о сосок, обхватил губами, когда набух, и целовал теперь только его.
Девушка взяла его руку и опустила на своё бедро. Обе кисти начали подниматься, задирая юбку. Юноша не выдержал и дальше всё делал сам. Когда снимал трусики и увидел чёрный треугольник лобка, чуть не застонал. Нетерпение подгоняло. Скоро застонала Ирина, и он понял, что причинил боль. Он был первым у неё, но и у него никого не было до этого. И всё же догадался, что нельзя спешить, что нужно быть нежным.
Михаил жил уже в другом измерении. Где-то рядом был город, была больница. А он мысленно находился в садике, на лавке. Жил здесь, а между свиданиями лишь существовал. Пришёл опыт, а вместе с ним ощущения, о которых раньше лишь подозревал. И Ирина была счастлива, он чувствовал это.
В реальность больного вернул доктор, когда сказал, что появилась надежда, так как опухоль практически перестала расти. Ещё одна операция может помочь.
Жизнь для юноши давно обрела краски, а сейчас они показались яркими. Он уже не думал о смерти, с ужасом заметил, что лето идёт на убыль. Это его волновало.
Однажды он не выдержал и решился на откровенный разговор с девушкой.
- Ира, я ничего не знаю о тебе, кроме того, что люблю. Расскажи о себе.
Она попыталась уйти от разговора:
- Прошло тридцать дней. У нас был медовый месяц.
- Да, конечно, но ты не ответила мне.
- У меня не было месячных. Знаешь, что это значит?
Михаил опешил, но видно было, что от радости.
- А меня доктор обнадёжил две недели назад. У нас всё будет хорошо. И ребёнок. Девочка. Я даже мечтать о таком раньше не смел.
На какое-то время новость отвлекала. Не сразу, и всё же юноша настоял на своём.
- Тем более мне хочется знать о тебе всё.
- Я не хочу врать, но и правду сказать не могу.
- Хорошее вступление. Ты понимаешь, что я теперь не отстану от тебя? Ты жена моя. Без штампа в паспорте, но какая разница? Поставим. Рассказывай.
Ирина долго сидела, поникнув, опустив голову. Михаил не торопил, понял, что ей тяжело. И тем интересней ему было, когда начала говорить.
- Я проживу чуть дольше тебя. Но шансов больше. Мне должны поменять сердце. Я единственный ребёнок в семье, и отец сделал всё, чтобы найти донора. Им должен был стать ты!
- Я? Я должен был стать твоим донором?
Михаил откинулся на спинку скамейки. Известие настолько огорошило, что не нашёлся, что ещё сказать. А девушка продолжала говорить:
- Родители хотели начать переговоры с твоими, но я запретила. Решила познакомиться с тобой. Дальше ты знаешь.
Девушка заглянула в лицо Михаила и заговорила скороговоркой:
- Всё будет хорошо. Отец уже ищет другого человека. Всех на уши поставил. Я люблю тебя, Медвежонок.
- Ты же беременна!
- Об этом знаем только мы. Если донора быстро найдут, всё обойдётся. У нас ёще будут дети.
Молодой человек запрокинулся на спинку лавки. Голова его смотрела в небо. Он думал о чём-то. Ирине хотелось знать.
- Ты просил, я рассказала. Не молчи.
Теперь юноша думал, что сказать. Мысли метались, появились какие-то варианты. Предстояло проверить кое-что. Говорить о таком было рано.
- Ир, прости, нужно побыть одному.
- Я такое носила в себе, а когда поделилась с тобой, ты гонишь меня.
- Я люблю тебя. Это главное. Не обижайся.
Они расстались. Молодой человек понял, что сама Ирина не уйдёт. Ушёл первым. И только тогда девушка проследовала за ним. Он оглянулся в дверях, помахал рукой и пошёл не в палату, а к врачу.
Доктор сразу же заметил перемены в пациенте.
- Хуже стало? Плохо чувствуешь себя?
Юноша не ответил, собираясь с мыслями. Но доктор сам начал интересующий его разговор.
- Не получилось у нас, Миша. Ты расцвёл в последнее время. Надежда появилась. Организм сам себя лечит, лекарства лишь помогают. Не один я так считаю. Вот и психику твою привлёк на помощь. Обнадёжил.
- Выздоровление возможно?
- Получается иногда. Но не в твоём случае.
Юноша развернулся и пошёл на выход. Доктор попытался остановить его.
- Миша, будем работать дальше. Надежда умирает последней.
«И это не мой случай», - пробурчал молодой человек и покинул кабинет.
Утром юношу обнаружили в душевой. Он вскрыл вены. Будильник в его телефоне верещал, привлекая внимание. Рабочий день в больнице только начался, но помощь оказывать было уже поздно. На ещё теплом теле лежала записка. Предназначалась она врачам. Михаил разрешал использовать его органы для трансплантации. Любые, какие понадобятся. На его тумбочке у кровати обнаружили два письма. Одно предназначалось родителям, а второе адресовано было Ирине. На последнем кроме координат девушки было дописано, чтобы вручили через месяц.
Родителям девушки сообщили, что появился донор для их дочери. Отец столько времени посвятил поискам, что не удивился этому. Ей сделали операцию в этот же день. Она пожала руку отцу в последний момент, когда везли к операционному столу. Успокоила:
- Пап, всё будет хорошо. Передай Мише, что всё теперь наладится. Тому самому. Помнишь твой первоначальный вариант?
Операция прошла успешно. И первое, что спросила девушка, когда пришла в себя и увидела рядом родителей, как дела у Михаила?
Отец закивал.
- И у него хорошо. Но тебе нельзя волноваться. Врач запретил, забрал телефон. Что передать ему?
- Не догадываешься?
- Знаю всё про вас. Он звонил.
- Тогда передай, что люблю.
Через три недели девушка начала ругаться. Она чувствовала себя уже хорошо и не понимала, почему ей не возвращают мобильник. Она нашла телефон в больнице, звонила, но монотонный без эмоций голос с упрямством дятла сообщал, что абонент или выключил телефон, или находится вне зоны досягаемости.
Отец передавал всё на словах и, в конце концов, согласился отдать Михаилу свой сотовый телефон.
Девушка едва дождалась родителя, потому что тот отсутствовал целую неделю. Навестил её он с матерью и сразу же вручил конверт. Мать присела к дочери на кровать. А та нетерпеливо вскрыла послание. Оно было от Михаила, девушка поняла. Она читала, и слезы побежали по щёкам. Женщина прижала дочь, а та уткнулась в её плечо и зарыдала.
- Мама, но за что же со мной так?
Женщина гладила голову любимицы и шептала:
- Жизнь не всегда праздник. Детство кончилось, девочка.
- Я ведь счастлива была всего месяц! В мой неуклюжий, корявый медовый месяц! Почему так?
- Ты молода. Всё впереди. Познаешь счастье материнства. Это другое, но поверь, не хуже. Посмотри на нас с отцом, как любим тебя!
- Вас-то двое! – всхлипнула девушка.
- И вас уже тоже. Не так, но двое.
- Откуда знаешь?
- Любим тебя, поэтому.
- И письмо читали?
- Когда родится ребёнок, познаешь родительский эгоизм. Простишь тогда. Читали.
- Он девочку хотел, знаю. А я рожу Медвежонка.
- Родители его приходили, - вмешался в разговор женщин отец. Мужчина интуитивно чувствовал, что нужно разговорить дочь, отвлечь. – Молодой, а всё предусмотрел.
- Я их видела несколько раз издалека в больнице. Похожи на него?
- Он похож на них.
- Значит, хорошие. Эвтаназия – это ведь не самоубийство? Это ведь не смертный грех?
Родители закивали. Это казалось им очевидным. Душа такого человека не могла попасть в ад.
- В тебе его сердце, спроси, - вдруг напомнил отец.
- И не только сердце, - улыбнулась дочь.
Это была её первая улыбка за последний месяц. Жизнь напомнила о себе. Она продолжила своё движение в обнимку со временем.
Будущая мать уже знала, что прошлое существует лишь в памяти. И ей было что помнить.
*****