И она опять сидела, опустив глаза вниз. Ей было одиноко. Тишина, безжалостно резавшая слух, стала для неё убийственной. Ни звука.
Каменные стены её тёмной каморки давили на неё. Хотелось убежать, но это было невозможно. Хотелось закричать, да только кто услышит?..
Она не помнила своего имени. Она не помнила, как оказалась тут. Она ничего не помнила.
И всё же она не сдавалась. Она ещё не потеряла самообладание. Одна, заключённая в эту проклятую каменную ловушку, она ещё не потеряла надежду обрести ту долгожданную свободу.
Уже полтысячи лет она томилась здесь, в этой тёмной ненавистной каморке, но не постарела ни на год. И через слёзы прошла она, и через крики, и через отчаянные стоны мольбы о свободе . И тщетно била она ногами железную равнодушную дверь, молотила по ней кулаками, но напрасными оказались попытки выбраться. Но ни голод, ни холод не заставили бы её погибнуть - она лелеяла пустую надежду на освобождение из столь тягостного, мучительного плена. Эта надежда подпитывала её и согревала, и смерть осторожно обходила её стороной.
Но не стоит забывать, что порой смерть лучше заточения. С каждым днём силы по крупицам покидали её. Она чувствовала, что вот-вот - и она сойдёт с ума от яростного одиночества и от этой дикой звенящей тишины. И тогда только лишь одна смерть её спасёт.
А пока только сердцебиение было еле уловимо: тук-тук, тук-тук.
Через крошечное, под самым потолком, оконце, пробивались редкие желтоватые лучики солнца. И она знала, что в этих лучах - её свобода. Неуловимая, но такая близкая...
Она смотрела на эту надежду, и вновь с её ресниц срывалась слезинка. Она ведь всё понимала...Ей не выбраться, но так заманчиво сверкали лучи и были они так близко...
А однажды, взглянув в своё маленькое окошко, она увидела не только лучи солнца.
Снаружи, купаясь в солнечном свете, сидел маленький серый воробей. Он щурился на солнце, и крохотные чёрные глазки довольно улыбались.
Её пустые глаза зажглись таким ярким огнём, что ей самой стало вдруг жарко, а голова закружилась от волнения. Осторожно, еле передвигая ватными ногами, она подошла поближе к окошку и слабым, запылившимся голосом сказала:
- Только не улетай, дружок.
Стекла в окне не было уже давно. Воробей услышал её.
- Но я должен лететь, я не могу оставаться здесь навсегда, правда? Мне даны крылья, чтобы летать, дан клюв, чтобы чирикать и приносить радость весны людям, и, в конце концов, мне дана свобода - а это важнее всего.
Она призадумалась на минутку. Ведь на самом деле это так: у неё есть ноги, чтобы ходить, ей даны руки, чтобы творить, даны глаза, чтобы любоваться на окружающий мир...Но она не может, ведь она лишена главного - свободы.
- Но ты же прилетишь ещё? - спросила она.
- Прилечу. Обязательно прилечу. Друзья важны для человека, как и свобода. Без друга человек не сможет, - ответил воробей и, вспорхнув, исчез в сиянии солнца.
А она была не согласна: разве за всё это время, за время её заточения ей понадобился друг? Вовсе нет, она прекрасно справлялась и без него. А вот без свободы... Нет, всё-таки свобода важнее друга.
На следующий день воробей прилетел, а заодно принёс ей воды и еды, а чтобы ей не было скучно, он влетел через окно в каморку, уселся на спинку кровати и стал рассказывать ей разные истории, волшебные и простые, радостные и грустные, смешные и печальные, а она, в свою очередь, поведала воробьишке о своей нелёгкой судьбе. И будто бы легче стало, и светлее как будто стало! Вот чудеса!
- Ты принёс мне надежду! Я бесконечно, бесконечно благодарна тебе, милый мой друг! - радостно говорила она.
А воробей смущённо щурил глазки и поправлял перья клювом.
Теперь воробей прилетал к ней каждый день, принося еду и воду, а затем рассказывал об открытиях, о путешествиях, о мире, который находится сейчас за стенами несчастной каморки.
И она осознала: её жизнь стала иметь какой-то смысл. Она вдруг начала жить, жить по-настоящему. И она поняла, что тогда воробей был прав, сказав, что друзья нужны человеку, как и свобода. Ведь теперь, когда у неё есть друг, она обрела счастье, она расцвела, хоть и в неволе, но расцвела! А раньше, когда у неё не было друзей, она считала, что и так живёт хорошо. А она ведь и вовсе не жила.
Её глаза загорелись, лицо приобрело живой оттенок. Впервые на её лице зажглась улыбка.
А воробей прилетал к ней ежедневно. Но однажды не прилетел.
Она плакала, плакала часами, не понимала, что случилось, что сделалось с её маленьким верным другом.
Лицо её вмиг помрачнело и осунулось. Глаза опять стали пустыми, неживыми, стеклянными.
И вдруг однажды в голове её мелькнула молния: а может, просто для её "друга" слишком тяжело навещать её, и он сдался? И он унёс надежду навсегда?..
При этой мысли глаза её наполнились слезами, горькими от отчаяния и невыносимой обиды.
Терять нечего. Надежды нет. Друга нет. Свободы нет.
И только до поры до времени ещё было уловимо сердцебиение: тук-тук, тук-...
Сердцебиение...оборвалось.