2010
Но есть одно священное место в дебрях сих, есть капище одно, куда провинциалам заходить категорически нельзя! Там, в месте этом, ХУДОЖНИК ГОВОРИТ С БОГОМ! Там – алтарь! Но однажды, влезший по недоразумению крайнему в капище сие, провинциал не увидит в нём ничего, кроме пыли и пустых бутылок. И поскребёт затылок свой взъерошенный озадаченно: понятно же, что зрение его недостаточно вообще, и в принципе недостаточно для различения ГЛАВНОГО (в чём сказывается, разумеется, его неразвитость и отдалённость от источников глубинных)… И если, удручённый увиденным, провинциал справедливо не заподозрит себя в слепоте и не умолкнет после того в ужасе, то он, пожалуй, ударится ещё слабым умом своим в скандал и ересь и начнёт думать невозможное! Он начнёт думать, что напрасно совсем решил разобраться Николай Васильевич с целым миром, что, пожалуй, и с деревенькою какой ни то не разобрался бы и этот, и любой другой Николай Васильевич, не выучившись ничему, не вызнав, как ведут дороги и продают фуражное зерно, не высидев геморроя в акцизном присутствии и не отбив спину на почтовом облучке. Он начнёт думать, что Николай Васильевич был воинствующим дилетантом и решил исправлять мир из невежества своего, из того, что прочёл несколько книг, из того, что так и не узнал он маленького секрета, известного любому профессионалу: каждому слову каждый раз надо найти соответствие в реальном мире. Любое ГОВОРЕНИЕ – прежде всего БОЛТОВНЯ.
Он ведь не понял, провинциал этот задушевный, того, о чём заведомо известно любому духовному человеку с момента отлучения от мамкиной сиськи – того, что художник напрямую беседует с Богом. А уж Бог-то, господа, во всех профессиях получше вашего знающ!
Во многих землях бывало худо – и рабы топтались по пажитям, и великие идеи коверкали смысл повседневной работы, и земли бывало – за край обозримого... Только здесь почему-то всё время ВЫБИРАЛИ НЕ ТО. Всё время. Каждый раз.
Ну, первая-то причина на поверхности: язычество. Не согреша, не покаешься… Соврать, что – высморкаться… Бабы новых нарожают… Гордыня юродов и простота московская со святыми: Якиманка, Божедомка, да Никола на Подвесках, да про попа гнусная сказка... Язычество, как вечное неумытое детство.
Но ведь и иное было (и по сейчас через край): лень собачья, неизбывная лень барская (и лакейская следом), поначалу в боярских шубах и татарских штанах, а потом уж – с перьями гусиными, да с ментиками гусарскими, когда проще – на Сенатскую выйти, чем в имениях своих порядок навести, да призадуматься долгою, тёмною зимой: за коим лешим ты тут, грамотный, подъедаешься, когда народ твой седьмой уже век всё в тех же лаптях отхаживает? Почему не так, как в Англии, к примеру?
Да ответ был готов – народ плохой. Дикий народ. Дай ему волю – сопьётся.
Да, и Англию эту – ну-ка к лешему! Мужики в парламенте – смех!
Духовные искания подвели Россию-матушку. Оно ведь проще, в сложностях этих париться, чем ПРОСТО РАБОТАТЬ. Там, в работах, – натура, учиться надо, дураком себя сознавать периодически, в грязи, как свинья, вечно, дорогу прокладывая… А, ведь, не будь развлечения этого, исканий мечтательных, глядишь, от скуки и томления – так и пошла бы ПРОСТО РАБОТА. Не всерьёз поначалу, с конфузом, да посмешками. А там – приобвыклось бы, шажок к шажку приспособилось бы, прибылью какой-никакой проросло. А там, глядишь, и перед МУЖИЧКОМ не пришлось бы каяться, переодевшись в ПРОСТУЮ РУБАХУ.
Только в этой стране написано так много всего, и так много всего не сделано.
Благополучный Режисёр, потомок гимнописателей и думных дьяков, откинувшись плечом в кресло, произносил в пространство своей страны однажды (это было в те скудные времена, когда он чуть было не выбился в пророки):
«Да, никогда ЗДЕСЬ не думали, КАК жить! Здесь всегда думали, ЗАЧЕМ жить!»
В простодушии своём пророческом Благополучный Режиссёр напрочь позабыл то, чего не мог не знать в силу дельности и добычливости своей: большинство людей ЗДЕСЬ, страшно большое большинство, всегда была занято разрешением одного вопроса: КАК ВЫЖИТЬ? И при Александре Втором Освободителе, и при Александре Третьем Миротворце, и при военном коммунизме, и при угаре нэпа...