Середина декабря 2001 года. Невский проспект.
Хожу-брожу, прогуливаясь по центру. В переходе у «Гостиного» подхожу к киоску дисками{1}.
Несколько лет покупаю в нем альбомы звестных исполнителей. Всякий раз пытаюсь найти «Creedence Clearwater Revival». И ни разу еще он мне не попадался. <
На этот раз в необъятном количестве дисков вижу боковинку коробочки с искомой надписью. С восторгом вытаскиваю наружу. Девять альбомов. Да еще со слайдами и текстами.
Не скрывая торжества, протягиваю скромные купюры парню-киоскёру. Тот занят с другим покупателем. Смотрит на меня, пожилого, толстого и простоватого на вид. С легким раздражением просит чуть подождать.
Жду…
***
Май 1970 года. Мы с бас-гитаристом и шефом нашего "Импульса" Женькой Бариновым в один день вызваны в в Калининский военкомат. На улице Ватутина{2}. Обоим подошла пора в армию. Мне впервые, Женьке тоже. Хотя ему уже двадцать один, но у него судимость с условным сроком, и этот срок только что закончился.
Тусуясь в коридорах призывного пункта знакомимся с парнем. Имени его не помню, но он еще старше Женьки. Тоже судимый и даже побывавший, с его слов, на зоне. Якобы, крутой фарцовщик{3}, специализирующийся, как бы теперь сказали, на «аудио продукции». Или, как мы говорили тогда, на «пластах{4}».
Баринов, склонный к легким аферам, обещает парню организовать сбыт предметов его бизнеса. В награду мы удостаиваемся права «на шару{5}» сделать магнитофонные записи с его товарных «пластов». Первые записи, а, следовательно, и очень качественные. Это для данного времени роскошь.
Получаем от отцов-командиров уведомление о своих отсрочках от армии{6}.
У Женьки, как всегда, водятся деньги. Наши общие, ансамблевые. Получаемые им наши заработки. Они почему-то всегда у Женьки есть, наши деньги. И он, почему-то никогда перед нами за них не отчитывается. Но при желании всегда может выделить на «портвешок». Чтобы массы не роптали.
Сейчас мы на эти деньги берем такси и запас портвейна. По пути заезжаем к Женьке на Карпинского за магнитофонными лентами. И катимся к парню куда-то в район Софьи Ковалевской.
В «хрущевке», такой же как и у меня на Мечникова, я попадаю в фантастический рай. Все стены оклеены цветными плакатами звезд «поп-музыки{7}». Это тоже товар, весьма дорогостоящий. И в таком количестве развешанный по стенам он делает квартиру музыкального фарцовщика неописуемо роскошной.
Среди ритуальных «The Beatles» и «The Rolling Stones», замечаю некое “Creedence Clearwater Revival” с неким Джоном Фогерти.
- Это что такое? – к хозяину.
- Ты что, бля, это самое крутое…
На импортный проигрыватель ставится «пласт» с этим самым «Криденс». Пластинка «Bayou Country», 1969 года. Гудение гитары, ритмичный перебор, и хриплый голос Фогерти поет «Born On the Bayou»www.youtube.com/watch. Я сражен навек.
Крутятся пласты. Мы пьем портвейн, а когда он заканчивается, нюхаем эфир, имеющийся у фарцовщика. Домой я, к ужасу родителей, прихожу заполночь. Пьяный, благоухающий эфиром. И с пакетом женькиных магнитофонных бобин со свежими записями. Для переписывания на свой магнитофон.
На какое-то время с этой музыкой в записях хорошего качества я тоже делаюсь крутым среди приятелей. И сам неоднократно пью дармовой портвейн, давая записи для копирования дворовым и заводским меломанам. Ничего не понимаем в текстах песен. Никто. Просто слушаем и балдеем. Служа на флоте, иногда на досуге, воспроизвожу на гитаре когда-то услышанный в роскошной квартире на Софьи Ковалевской перебор, и пытаюсь по памяти воспроизвести исковерканный английский язык Джона Фогерти в «Born On The Bayou». Среди провинциальных сослуживцев это совсем круто. А «Have You Ever Seen The Rain»(ment52.livejournal.com/19955.html) в ССССР появилась в семьдесят первом. Я уже служил и ее появления не застал. Зато по возвращении домой осенью семьдесят третьего с удовольствием слушал ее на каждом углу. В том числе и в Ижорском клубе. Туда меня, как ветерана местной сцены, пускали на танцы бесплатно. С моей любимой невестой, ижорской девушкой, студенткой-дипломницей Таней Кудряшовой...(светлая память!)
***
С романтической улыбкой обращаюсь к сердитому киоскеру и его клиенту.
- Ребята, когда это звучало, вас еще на белом свете не было. Круто еще не было, - произношу благоговейно, поднимая «сидюк», как святыню.
С интересом слушают.
- Это тридцать с лишним лет назад было. Тогда какой-нибудь один из этих девяти «пластов» можно было купить «по-черному» рублей за полтораста{8}. За месячную зарплату инженера. И не самого паршивого. Здесь же, в этом же переходе.
Слушают не только с интересом, но уже и с уважением.
- А теперь я их все девять, да еще с текстами покупаю за сегодняшние семьдесят рублей. За бутылку водки!!! За что боролись?!
Парни смеются.
Киоскер приглашает меня приходить почаще.
_______________________________________
Этот рассказ стал последним в моей книжке. В результате чего стал основой маленького заключительного текста в ней.
_______________________________________
НЕ ТАК
…Киоскер в подземном переходе приглашал меня заходить почаще. Интересное купить. Об интересном ему, киоскеру, рассказать.
Прошли годы.
Уже ничего интересного там не купишь.
Уже ничего интересного не расскажешь. Кроме как о посаженных в тюрьмы предпринимателях, убитых политиках, захваченных чужих землях и разгромленных чужих городах.
***
Может быть, стоило умереть пораньше?
Чтобы не видеть того, во что превратилась эта «встающая с колен» страна.
Чтобы не видеть, как убрали с улиц киоски с дисками, лотки с газетами, ларьки с сигаретами, протестующих с плакатами. Как закрыли магазины, посадили бизнесменов, пограбили соседнюю страну.
Чтобы не видеть озверелое, называющее себя «народом».
Но однозначно стоило прожить эту жизнь. Не так, как «положено».
Наесться всего этого дерьма.
Увидеть и попробовать столько, и того, сколько не каждому выпадает на его век.
Стоило.
Хотя бы для того, чтобы познать цену тому, что представлялось бесценным.
И ради надежды, что после нового развала всей этой грязи и мракобесия внуки-правнуки больше не вернутся к нынешнему.
__________________________________
{1} А ведь был расцвет культуры. Масса дисков в центре. Выбор, консультации грамотных ребят-продавцов. Все прикрыли. «Порядок» навели, твою мать!!! Теперь шапки солдатские с матрешками продают, как в мухосранских туристских центрах.
{2} Сам военкомат сохранился на прежнем месте. А двухэтажный флигелек на другой стороне улицы Ватутина, где в наше время находился призывной пункт, и где мы с Женькой бегали от врача к врачу в классической “военкоматской” форме, в трусах, уже давно занят легавкой. Там сейчас 61-е отделение милиции.
{3} Сленговое выражение времен развитого социализма. Фарцовка (якобы, от английского for sale – для продажи) – это нелегальная скупка оптом и в розницу всевозможных дефицитных товаров “народного потребления” у различных категорий иностранцев. И их перепродажа советским гражданам с извлечением из этого прибыли. Жесточайше преследовалась государством. В основном фарцовщики привлекались за спекуляцию, в зависимости от рублевого размера товарооборота, к административной ответственности “по Указу”, или к уголовной по ст. 154 тогдашнего УК РСФСР.
{4} Cленговое название виниловых дисков. Про CD тогда попросту знать не могли, а кассетные магнитофоны были еще настолько редки, что кассеты к ним даже не интересовали никого, как товар. Магнитофоны были в преобладающем большинстве с большими круглыми бобинами. Первый же кассетный магнитофон я лично увидел весной 1967 года в здании Академии Художеств на американской выставке “Промышленная эстетика США”. Он показался мне такой далекой фантастикой, что даже эмоций сильных не вызвал.
{5} То-есть бесплатно. Так тогда говорили. Слово “холява” тогда употреблялось редко и относилось к женщинам легкого поведения, по созвучию с “шалава”. А безвозмездность стало обозначать уже в семидесятых.
{6} Мне весной 70-го дали отсрочку от призыва для окончания одиннадцатого класса вечерней школы. Забрали осенью. Женька же три месяца, как женился на беременной до упора Валентине, и к данному моменту успел уже стать отцом. Ему тоже дали отсрочку.
{7} Да, именно “поп”. Тогда “поп-музыка” или просто “попс”, если применять более широко, в том числе к одежде, было синонимом “крутизны”. А “рок-н-ролл” или “рокешник” было всего лишь названием танца вышедшего из моды почти десять лет назад с появлением твиста, который потом сменился шейком, манкисом и т.п.
{8} По тем временам это была, конечно, цена, близкая к максимальной. Столько мог стоить очень крутой по спросу диск, очень новый и безупречного качества, “запечатанный”. Но уж сто рубликов за нормальный, “не запиленный”, скажем, “Bayou Country” в 1970 году точно можно было бы заплатить.
2001-2009 г.г.
© Юрий Лучинский