Урман
Часть I.
Как произошло слово урман, мне неизвестно? Знаю, что в наших местах это связано с лесной местностью и в основном состоящими из хвойных пород. Это глухие места, где вероятней всего, не ступала нога человека. Люди попадавшие в сложную жизненную ситуацию, искали для себя выход. Одним из таких, продвижение в самую глухомань и полнейшую изоляцию от внешнего мира.Если вникнуть в суть этого слова, можно увидеть что-то инородное. Первый слог ур- в переводе с немецкого, означает древнейший, далее отражался смысл любого, связанного с ним слова.
Из открывателей того скромного уголка, к тому времени, оставались единицы. Родившиеся в тайге потомки, не ломали себе голову о том, когда и откуда появились в тех местах их предки. Образ их жизни был размеренным и казалось ничто уже не нарушит его. Жившие в Урманке, ростили детей, занимались охотой и рыбной ловлей. Они пользовались всеми дарами, которыми щедро делилась с ними тайга.
О свершившейся революции, семья Угрюмовых не слыхала несколько лет. Вели своё хозяйство, преумножая его из года в год. Сам Угрюмов, был высоченного роста, с циганской бородой и всем видом, соответствовал своей фамилии. Озаряла ли его лицо улыбка-неизвестно, еслитолько во сне? Казалось он постоянно искал ответ на мучивший его вопрос. Жена его Анастасия, выглядела тихой и покорной женщиной. Несмотря на то, что у них было восемь взрослых детей, от неё исходило какое-то тепло. Причиной тому, скорее всего были её глаза, излучавшие внутренний свет.
Все дети, кроме Фёклы, унаследовали отцовскую внешность и характер. Платон, старший из сыновей, имел свою семью и жил в доме родителей. Такова была традиция, что старший должен жить с ними до скончания их века. Последующие сыновья отделялись, получая наследство и общими силами возведённое жильё. Когда у Платона было уже четверо детей, заженихались Макар с Иваном. Чтобы не делать лишних затрат, сыграли одну свадьбу на двоих. К тому же женились они на сёстрах погодках Осиповых-Марфе и Матрёне. Засватали их ещё осенью, а свадьбу справили зимой. Особых возражений со стороны отца, сыновья не получили. Их выбор он одобрил, хотя не совсем был доволен приданным невест.
Хозяйство Осиповых считалось справным, но относились они к середнячам. Но имея столько сыновей, выбрать каждому невесту из равной себе семьи, не было возможности. В Урманке их не достовало, а пришлых брать не хотелось, да к тому же не по их обычаю. Приходилось довольствоваться тем, что было. Больше года в доме Угрюмовых, делили место за столом-шестнадцать ртов.
Однако Михаилу, из-за нехватки невест, всё же засватали в соседней горелой заимке. Её отец, Прокоп Скударный, слыл человеком с большим достатком. Дочь Арина была ещё довольно молода. Сыновей Скударному бог не послал и он мечтал взять зятя в примаки. Такое предложение Угрюмову старшему не понравилось и он сразу отрезал:
"Чтоб мы, Угрюмовы, да в примаки? Да ни за какие коврижки!"-но, когда Скударнов пообещал отдать за дочерью часть хозяйства, подумав сказал:
"Надо покумекать."-и вышли с сыном в сенную пристройку. Решение было непростым, но желание ещё больше укрепить свой двор, возымело верх.
Заневестившаяся Варвара не имела в доме права голоса. Судьбу решали не спрося её, хотя каждый знал, что предпочтение она отдавала Петру Росину. Угрюмов, голосом не терпящим возражений, дал понять:
"Варвара! Чтоба из етим галадранцам Росиным, боли ня якшалась. Ня сёдни, заутри сваты придуть. Быв у мине разгавор из Трахимом Кулагиным."
"Ну тятя, ён жа удавец и дети у яго."
"Цыц! Тябе разви хто спрашуя? Глядитя на яё, удавец-дети! Зато хазяйста справнае и штоб ни нагой з дому. А увижу етага Пятра, сабак нацикаю. Разговору об етим, вести боли ня буду."-Варвара со слезами на глазах скрылась за зановеской.
Мать безмолвно проводила взглядом дочь. Ей было её жаль, но она могла только посочувствовать. Вступать в какие-либо пререкания с мужем, Анастасия не решалась. Она знала, другого решения уже не последует. Сидевшие рядом с матерью Натаха с Фёклой, старались ни с кем не встречаться взглядом. Видя их напряжение, мать решила им как-то помочь:
"Девки, хватя сидеть, вас ета не касаитца. Кали паели, идитя скатину управлять." Обе с благодарностью взглянули на мать и их, как ветром сдуло. Они знали, что сия чаша и их не минует.
Натаха убедится в недалёком будущем. Отец просватает её за кузнеца из соседнего селения Ряженка. Он рассудил так:
"У кузнеца всегда есть дело. Ему не страшен неурожай и хошь мир, хошь война. Угли у яго кузни, завсягда тлеють, чуть дунь и закипить работа. А рибу для стала и ноччи спаймать можна." В один из дней, будучи в хорошем расположении духа, разоткровенничался Дмитро:
"Ну Настя, ускорости усех дятей определим! Асталися тока Якав из Хвёклой. Астанимся удваём, ня считая Пантялея из сямьёй."-жена в знак согласия кивнула головой, подумав при этом:
"Як бистро лятить уремя. Ще учёра дети були мал-мала, а тяперь у кажного сваих куча. Було уремя сядели за етым сталом, с вигаревшими чубами и облупленными от сонца насами, и уплятали кутью. Сыны ужо стяпеннаи мужуки, а девки старатяльнаи хазяйки."-чтобы поддержать разговор с мужем, сказала:
"А што Дмитро, неплахие у нас из табой дети палучились?"
"И то правда, мать! Ладные палучились, дай бог кажнаму!"
"Дай бог кажнаму!"-повторила Анастасия и мысленно возвратилась в прошлое.
"А, как бы сложилась её жизнь, выйди она замуж за Тихона Леднёва? Лучше, а может и хуже? Ведь хозяин то из него получился никудышный. Вон и Евдокия с ним мается. Какой-то нескладный он? Может он правду говорил ей однажды при встрече:
"Не мила мне жизнь без тебя Настюха. Серая моя жизнь без твоих глаз. Украл Угрюмов моё солнце, украл." От нахлынувших воспоминаний, Анастасии стало нечем дышать.
"Что это я, старая дура! Жаловаться мне грех. Полюбя взял Дмитро меня в жёны, вот только я... ."-и она отогнала ненужные мысли и тут же подумалось о Георгии, сыне Тихона и Евдокии.
"А парень то у них вырос ладный. Поговаривают, что заглядывается на нашу младшенькую-Фёклу. Бывает же так? А ведь не сложится у них ничего, ох не сложится. Недопустит Дмитро себе в зятья Леднёва, не допустит, знаю наперёд. И не потому что Тихон, отец его не хозяин, а другое, хоть и не скажет, но я то знаю. Да, что об этом думать, всё равно будет по Угрюмовски. Ясно же, как вода в кринице, что неспроста разговоры с Василём Косарем ведёт. Видно быть Фёкле за Ермилкой. Всё неспроста, неспроста. Мало ему всё, мало.Однако и его понять можно, хочется всех детей хорошо пристроить, только бы не во вред. Чтой-то я сядни баклуши бить уздумала? Работы полон рот, а я думки разнаи думаю. Дмитро из Платоном ужо з возера возвярнулись, нада итить вячерю сбирать, а то Глафире и так дялов хватая."
Глафира, жена Платона, ещё с утра готовилась варить казеин. Молоко залитое в высокие ушаты двумя днями вперёд, уже хорошо скислось. На сооружённой во дворе печке, возвышался объёмистый чан. Его на треть заполняли водой, куда и устанавливались ушаты со скисшимся молоком. Получить хороший казеин можно было только на слабом огне. На сильном же он получался жёстким или вообще превращался в саворотку с мелкими крупинками. В то утро всё получилось удачно, благодаря умению Глафиры. Так, как чан был больших размеров, то казеин варили и рядом жившие семьи Макара, Ивана и Варвары. Готовый казеин цедили через большое сито, предварительно положив на дно холщёвую ткань. Для полного стёка сыворотки, требовалось какое-то время.
Анастасия, готовила вечерю, а Фёкле с детьми Платона пришлось выбирать карасей из невода. Стоящее рядом корыто было почти полным, а невод казалось не имел конца. Когда караси начали соскальзывать наземь, кто-то из детей радостно сообщил, что рыбы больше нет. Повечеряв, Дмитро с сыном принялись обрабатывать рыбу. Часть отложили для сушки, хорошо засолив её, остальное предназначалось для жарева и ухи. Разделавшись с рыбой, её ставили в надворный погреб, где хранились в основном все скоропортящиеся продукты, от медвежатины-до студня и лёд, который запасали с зимы.
Подоив вечером коров, бабы вновь возвратились к уже готовому казеину. Залили свежим молоком и варили на огне до клееобразной массы. Это был начальный процесс приготовления сыра. Одновременно, Фёкла готовила для него приправу. Она отвешивала на кантере необходимую соль, коровье масло и всё то, что требовалось для вкусовых качеств сыра. Все приправы смешивали с готовой массой и вновь нагревали на водяной бане. После этого ставили в прохладное место, но надёжней всего в погреб. Таким образом приготовленного сыра, хватало на долгое время.
Весть о том, что Фёдор Росин вернулся домой, облетела Урманку за короткое время. Его считали погибшим ещё в первую мировую. Все эти годы, от него не было вестей. Жена его Серафима или Сима, как он её называл, всё ещё продолжала жить в его семье. Их единственному сыну, исполнилось шесть лет. Отца, он конечно же не помнил. До ухода на фронт, молодые не успели обзавестись собственным хозяйством. Его мать Елизавета, вдовствовала много лет. Фёдор отчётливо помнил тот злополучный день из своего детства.
Вернувшиеся с охоты мужики, внесли в избу окровавленного человека. Он не сразу признал в нём отца. Запричитала мать и старшие сёстры. Отец превозмогая боль, сказал:
"Видна мине ужо не устать."-и взял за руку стоявшего рядом Фёдора.
"Слухайтясь матку. Пасабляйтя друг дружки. Пастигла мяне неудача."-и надрывно закашлявшись, замолчал. Фёдор помнил, как кто-то вывел его во двор. Ему никто не объяснял, что случилось? Однако он догадывался, что случилось непоправимое. Брательника Ляксандра отправили за урманским лекарем, дедом Хавлуком. Старый не заставил себя долго ждать и притопал вслед вернувшегося Ляксандра. Он был таким старым, что казалось живёт уже не первую жизнь. Войдя в избу, долго не задержался.
"Помочь Лазарю, я ни в могуте. На усё воля божжая, царствия яму нябеснага. Преставився горемышный."-обратился к сидящим во дворе мужикам, принёсшим Лазаря до дому и те поведали ему о случившемся:
"Када завалили медьведя, було ни к чяму, што ён ще живым будя. Лазарь подойшов ик яму, да ще и по галаве пахлопав, а тей и ускочив, да и усим грузом придавив яго. Да и давай беднага талыскать, хошь и не з усёй силы, а хватила убить. Ми спужались, пакамесь апомнились, ужо позна було. Усю жизню охотився, ниякага случая ни було, а во гляди як виходя. Па глупаму вишла, па глупаму."-мужики замолчали, каждый погрузившись в свои думки. Сразу же до Фёдора донёслись причитания матери из избы: "Кормилец ты наш, на кого ж ты мяне и усю ораву оставив?"
Вернувшись после стольких лет домой, Фёдор вспомнил всё так ясно, как будто это было вчера. Елизавета встретила сына совершенно хворой и беспомощной. От нежданной радости, почти лишилась чувств. Серафима же была на седьмом небе от счастья. Для сынишки это был просто чужой дядька, зашедший к ним в избу. На радостях, к их двору пришли почти все, живущие в Урманке. Всем было интересно, где он пропадал столько лет и что нового в свете. От того, что поведал им Фёдор, некоторые не могли скрыть своего удивления. Оказалось, что царя-то давно нет на троне и у власти какие-то большевики. Сидевший прямо на земле Терентий Хвощ спросил:
"Ета што за бальшаки? Яны бальшия али, як? Чаго их так кличуть?"
"Да не Тярентий, то такие партии, ёсть ще и меншавики."-объяснил Фёдор и подумал:
"Да ни беса Хвощ не понял, я и сам поперву не сображал, хто да што?"
"Знаешь?"-начал он заново объяснять пришедшим.
"Большевики-за бедных, а меньшевики-за богатых. Главный у боль- шевиков-Ленин, а у меньшевиков-Временное правительство. Теперь у Расеи землю отдадут крестьянам."
"Як то ето усё шибка мудрёно и як ето усё понять?"-говорил сам себе всё тот же Хвощ.
"А нам у лясу зямля без надабнасти."-высказал своё мнение Угрюмов.
"Ну не скажи, скатину-то пасть сёодно нада, а ета, што не зямля?"-возразил Косарев.
"Ета так, а пакеда да нас законы дайдуть, ми и бяз их обойдимся. Нам лиш ба рибалку да охоту невозбраняли."-озабоченно рассуждал Угрюмов.
"Тяперь повсемесно Савецкую уласть устанавливают."-продолжал Фёдор.
"Як ета устанаулиють?"-переспросила брата, Дарья Росина.
"Як, як! Да так! Вибирають из парядошных людей главнага и помошников яму, весють красный хлах и ужо табе, Савецка уласть."
"И у нас так будя? Али ета иде люди так захочють?"-толи спрашивал,толи рассуждал Мирон Осипов.
"Савецка уласть должна устанавица па усей Расеи."-старался как-то донести свою мысль Фёдор.
"Не мужуки, усё ета не панятна, сплашный тёмный лес, як би не заплутаца."-не понимал или не хотел вникать в суть разговора, Дмитро Угрюмов.
"Якое нам дело, што там у Расеи? Ми, як ета гаворють, живём у лясу и молимся сваёму калясу. Ты вот Хвёдор кажишь, што усё уравняють, як ета? И к примеру я так кумекаю и палучаитца во што; такия як Хвощ да селе ничёго ня имели, виходя и ня патяряя, а будя тока у вигаде. Воти кажу, тёмный лес, як наша тайга. Пасяму ня шибка я и сагласный с той уластью, як яее, савецка уласть. Хватя и вуши развешавать. Хадем Платон дамов, а то ускори пятухи запають. Нам завтри кедрач бить ехать и нечяга тута из пустого у парожняе переливать. Да Бога высока, да царя далёка. Да и Хфёдар кажа, што ён атрёкся. Прасти нас госпади."-и он перекрестился три раза.
Время и вправду было поздним и все друг за другом стали расходиться по своим дворам. Фёдор напутствовал уходящих:
"Мужуки! На днях должён преставитяль з волости ик нам прибуть, ви ужо тада приходтя на сход."
Состоялся он через несколько дней. Из любопытства, сошлось почти всё население Урманки, вплоть до глухой бабки Селезнихи. Всех интересовало одно, что же такого расскажет им приезжий.
Прибывший представитель власти товарищ Стародубцев и два сопровождавших его помощника, добирались до отрезанного от мира селения, более двух суток. Уставшие за долгую дорогу лошади, шли только шагом. Утром третьего дня, лес расступился и пред ними предстало прекрасное озеро Урмень. Треть поверхности воды была усеяна водоплавающей птицей. Многоголосый хор не смолкал ни на минуту. Из всей этой пёстрой толпы, особенно выделялись лебеди. Держась на почтительном расстоянии, они как-бы под чёркивали этим своё превосходство над всеми. Степенные гуси то и дело выделялись своим басом из общего хора. Разно-
видности крякух, не стеснялись фальшивить. Среди них были нырки, шилохвосты, обыкновенные серые, красноголовки, чирки и многие другие.
Немного отдохнув и налюбовавшись первозданной красотой, Стародубцев дал команду трогать дальше. Дорога петляла вдоль озера и вдруг резко повернув, вновь углубилась в тайгу. Проехав с километр, подъехали к спрятавшейся Урманке.
"Сколько же я не был в родных местах? Почитай лет пятнадцать, а то и больше."-и у него предательски часто забилось сердце. Вырос он в семье Тихона, брата его матери. Его же вся семья вымерла во время эпидемии тифа. Оставшегося круг- лым сиротой племянника и приютил у себя Леднёв. Будучи любознательным подростком тянулся к новому, но реализовать мечты в такой глуши, как Урманка, не было ни малейшей возможности. Однако в этом ему помог случай.
Исследовавшая Западную Сибирь экспедиция, находилась недалеко от озера Урмань. Они нуждались в помощнике и Денис Стародубцев стал добровольно им помогать. По завершению экспедиции, он уехал с ними в Санкт-Петербург. Зметив незаурядные способности и особую любознательность Дениса, начальник экспедиции, решил помочь ему получить образование. В начале пути, да и все последующие годы, Стародубцев был благодарен своему покровителю, за предоставленную возможность.
Детвора неотступно следовала за ними, пока Стародубцев не свернул ко двору Леднёвых. Спешившись, подъехавшие направились к избе. В тот момент в открывшуюся дверь, вышел Георгий и внезапно остановился, увидев незнакомых людей. Один из них обратился с вопросом:
"Усадьба ли это Тихона Леднёва?"
"Да!"-ответил удивлённый парень.
"Мне бы Тихона Севастьяныча!"-и увидел за молодым человеком старика, в котором не сразу признал Тихона. Но приглядевшись внимательно, поспешил навстречу:
"Дорогой Тихон Севастьяныч! Дядька Тихон! Я рад видеть тебя живым и здоровым. Доброго здоровьица вам!"Тихон прищурившись вглядывался в незнакомого человека.
"Звиняйтя гаспадин хароший, здаетца ми не зустрякались?"
"Дядька Тихон, это же я Денис, племянник твой! Неужто не признал?"-и крепко обънял растерявшегося Тихона, немного успокоившись, который молвил:
"Ня признав, видя Бог. Да и нягрех ня узнать, стольки гадков ня бачились. Ах ты, нягодник!»
"Так вот вернулся же, дядька Тихон!"-и они вновь крепко обнялись. Затем Леднёв старший обратил внимание Дениса, на стоявшего рядом сына Георгия.
"А ета Георгий, када ты з дому утёк, ему пачитай года три було, а тяперь ужо мужик."-и Стародубцев протянул смутившемуся Георгию, руку:
"Ну, здорово братуха! Ладный парень вымахал, ладный!"-Денис хотел ещё что-то сказать, но Тихон зоторопил их:
"Ну, хватя вам, заходтя у хату, там и пагутарим. Чаго на парозе таптатца. Тольки няпрошаных гастей у порози держуть, а ты, что ни ёсть, самий дарагий гость. Стольки лет ня бачились, ня шутка."-и заходя в хату, зашумел:
"Явдакея, подивись хто ик нам спадобився приехать?" Та непонимающе всматривалась в незнакомые лица и чтобы не мучить её догадками, Денис подошёл и обнял Евдокию.
"Да я это, тётка Евдокия, Денис!"-та заохала,запричитала. Тихон поторапливал: "Хватя ужо вам здаровкатца, сабирай на стол."
Евдокия засуетилась, убирая со стола свежеиспечённый хлеб, повторяя без конца:
"Радость то какая, радость. Не думали, не гадали. Не думали ужо свидитца."
"Хватя причитать, люди з дороги, а ты... . Надаб Серахвиму из Хфёдаром кликнуть, ище пади не падались у тайгу. Шишки кажан день ходють калатить. Схади ка Георгий, кликни их."- сам же спросив что-то шёпотом у Евдокии, отправился к
соседу Ахтыму.
Вернувшись, водрузил на стол бутыль с мутной жидкостью и произнёс:
"Як ета гаворитца-сухий кусок и рот дяре."
Усевшись за стол, выпили по чарке. Разговор пошёл более оживлённо:
"Разумею ня у гости ты приехав Дянис Данилавич? Куды ета путь держитя, уродеб ня такия тут мяста иде путяшествия делають. Мяста тёмнаи, глухия."
"И то верно Тихон Севастьяныч, не в гости, а по очень важным делам. Советскую власть приехали устанавливать."
"Вон яно что. Выходя ты и ёсть тей самый преставитяль, катораго пачитай из няделю тут паджидають."
"Выходит, что я и есть."-все не сговариваясь посмотрели на Фёдора.
"Выходя ты знав, хто приедя и ни сном ни духом не паведав нам. Не харашо Хвёдор, не харашо!" Фёдор загадочно улыбался и отмалчивался.
"Что вы на него напали, велено было, вот и молчал."-вступился за него Денис Данилович.
"Посоветуйте лучше, где обоснуем Совет. Надо подобрать для этого угол."
Посоветовавшись, остановили выбор на школе, построенной пять лет назад.
" И то верна, пускай Яшка Угрюмов сваю учителку к сабе дамой забирая, а в яе палавине изделать Савет."
"Замовкни, ще зялёный речи весть, поглавней тябе люди ёсть."-зашумел на Георгия отец.
"А ведь верно говорит Георгий."-поддержал парня Фёдор.
"Да не дазволя Дмитро Якаву на учитялке жанитца, не яго то поля ягада.» -продолжал Тихон.
"Да и панять яго можна, яно ж нязвесна якога яна роду племяни, да и ня гожа нам па вере нашай."-своим высказыванием давая понять, что полностью поддерживает Угрюмова.
Сход состоялся ближе к вечеру. У собравшихся было много вопросов и дискуссии продолжались до самой полночи. Большинство с настороженностью, но соглашались с утверждением новой власти, хотя и не представляли себе ясно, что последует за этим. Часть присутствующих была категорически против, это Дмитро Угрюмов, Косарь Василь, Мирон Осипов и другие. Терентий Хвощ метался со своими высказываниями, из крайности в крайность, пока его не одёрнул Угрюмов.
"Здаетца мине, табе Тярентий лучче ба памавчать.Табе ж сёодно усё адным цветам, што зимой-то и летам. И якая уласть будя на дваре, и якога цвета хлаг. Адным словам и нашим, и вашим."
К окончанию схода, выбрали председателя Совета. Сразу выдвинули Фёдора Росина, как человека, повидавшегосвет. Членами совета избрали его брата Александра и Георгия Леднёва. Тихон Севастьяныч сразу же засомневался по поводу избрания в члены совета, сына Георгия. Однако Стародубцев его успокоил, объяснив это тем, что в установлении советской власти, молодёжь вела себя очень активно и он приветствует такой выбор. Леднёв старший вынужден был согласиться.
"Ну раз так, то вам яно видней." Почти в полночь на крыше школы, прикрепили красный флаг. Доверили это-Георгию Леднёву.
С установлением новой власти, каких-либо перемен заметно не было. Население жило своей обыденной жизнью. Мужики, как и прежде ходили в тайгу на промысел. Удача у каждого была своя, но без добычи не возвращался никто. Разницы между той прежней, царской властью и новой, не было заметно ни в чём. Всё шло, как и раньше, однако в стране набирало силу белогвардейское движение, о котором живущие в Урманке и слыхом не слыхивали. Приходившие из центра дерективы, всё больше разделяли народ на своих и не своих. Давали понять, что тот, кто имеет больше, должен поделиться с тем, у кого мало. Однако у многих возникал справедливый вопрос:
"Почему я должен делиться тем,что нажил своим трудом?
Почему тот, кто не хотел или не умел, может получить всё просто так, за здорово живёшь?"
Огонь неприязни был разведён и он всё разгорался. И если огонь классовой борьбы был очень опасен, то огонь любви наоборот. Встречаться Фёкле с Георгием приходилось редко. Ей в силу занятости по хозяйству, ему из-за постоянных отъездов в уезд. Однажды ей пришлось услышать, как отец сообщил матери о том, что на днях следует ожидать сватов. Фёкла догадывалась куда намеревался просватать её отец. Он резко одёрнул мать, которая пыталась что-то прояснить:
"Знаю, что ты хочешь сказать. Ряшено, отдам тока за Ярмила."
"Но ужеж другоя уремя приходя, можа якоя послабления исделаешь. Ведь ня люб ёй Ярмилка. Ты ж уроде ня супротив, что Якав чужачку привёв."-продолжала Анастасия с тайной надеждой защищая дочь.
"Якав мужик, а яна курица бязмозглая, ёй рука твёрдая нада и закончим на етим. Слухать про Ляднёвых ня хочу. Хоть и ходя ён тяперь у главных при новай уласти, да тока скока ета уласть будя, нихто ж ня зная. Али тут не про Ляднёва
речь?"
Фёкла не откладывая, решила сообщить эту новость Георгию. Однако, как? Специально идти в Совет, нет необходимости. Значит надо встретить его, как-бы невзначай. Поглядывая на проходившую возле их дома дорогу, ей посчастливилось его увидеть. Торопливо передала ему новость. Георгий обещал что-либо придумать и сообщить ей. В тот самый момент со двора выехал отец, державший путь на озеро. Увидев дочь в неприятном для него обществе, грозно крикнул:
"Хвёкла, домой! Делать табе нечя?"-и со злостью стегнув коня, скрылся в переулке.
Георгий посоветовшись с отцом, вечером того же дня, решились идти в сваты к Угрюмовым. Сам Дмитро, не шёл ни на какие уступки. Замужество младшей дочери, для него было давно решённым делом. Сватам пришлось прибегнуть к заранее придуманной хитрости, которая чуть не поставила крест в отношениях Георгия и Фёклы.
"Придитца табе Дмитро Аверьяныч на попятную итить."
"Почаму ета?"
"Да забрюхатила твая Хвёкла ат майго Георгия. Иди стервец, кланяйся радитялям у ноги и праси пращенья."
Услышав такое, Угрюмов вскочил и не находя слов, закричал:
"Вон атседа, вон! Забирайтя и ету-ету, не решаясь произнести непристойное слово, хлопнув дверью, выскочил на улицу. Фёкла, неожидавшая такого поворота, не улавливала нить происходящего. До этого, она находилась в другой избе и услышав такое, почти вбежала в горницу незная, что сказать? Георгий так же непонимающе смотрел то на Тихона, то на Фёклу, которая собравшись с духом и обращаясь к матери, выпалила:
"Ета ж ня правда! Вот истинный крест!"-она бросила взгляд на Георгия и по выражению его лица поняла, тот находится в таком же недоумении. Поняв, что перестарались своей хитростью, Тихону пришлось сознаться:
"Бес попутал, знал ведь наперёд, што не дасть свайго сагласья Дмитро, вот и надумали изхитрить, да тока вижу бокам ета усё вишла. Праститя мяне дети и ты Настя. У Дмитра и прасить ня стоя, сёодно ня простя."
Глафира всячески подавала знаки сидевшему на лавке Платону; идти и вернуть отца. Ему удалось вернуть его в дом. Войдя, накинулся на Тихона:
"Изделав пакасть и радуисся."
"Ну, прасти ты мяне христа ради, глупась измарозив. Знав жа, што ня отдаш дачку, ну и узбряло у дурную башку."
В конце концов, Угрюмов сдался и Фёкла стала законной женой Георгия. Анастасия в тайне порадовалась за дочь и пожелала ей счастья.
Всё чаще в Урманке стали появляться незнакомые личности. Однажды среди ночи раздался стук в окно. Угрюмов зажёг лампу и ппднеся её к самому стеклу, вглядывался в темноту. Не видя никого, заворчал:
"Каго там середь ночи принясло?"
"Открывай отец, это я, Савелий."-и он сразу же узнал голос зятя из Ряженки, мужа дочери Натахи.
"Чаго тябе нялёхкая па начам нося? Стряслося што?"-ворчал Дмитро, открывая многочисленные засовы. Открыв наконец дверь, увидел кроме Савелия Сошина, ещё две фигуры.
"Заходтя, раз пришли." Все молча прошли мимо хозяина в глубь дома. На шум вышел и Платон.
"Каго тут нося ни свет ни заря? Ты штоли Савелий?"-узнал он зятя.
"Разгавор ёсть. Праходь из нами." Дмитро хотел было подкрутить лампу поярче, но зять замахал рукой; дескать не надо. Было заметно, пришедшие не хотели показывать свои лица. Странные фуражки были глубоко на двинуты на глаза. Беседу вели долго и в полголоса. Разошлись так же незаметно, как и появились.
После ночных гостей, у Анастасии в душе поселилась тревога. И ещё более усилилась, когда она спросила у мужа о ночных посетителях:
"Ну и што за люди були и чяго ета Савелий из ими? Иде, што истряслосьи чаго ноччи?"
"Здаетца мине, табе ета знать ни к чяму. Ня бабскаго ета ума дела."-недовольный её любопытством, ответил Дмитро. Вскоре ей станет ясно, какие-такие дела решались в ту ночь. Засобирался в дорогу Платон, уводя со двора коня. Попутно заехали Макар с Иваном, прося родительского благословения. Свой отъезд они объясняли тем, что идут защищать своё добро. Только вот непонятно это было для Анастасии, почему своё добро и вдали от дома. Главный же вопрос был-от кого?
Начавшаяся гражданская война, всё больше разъединяла людей живущих в Урманке. Пропасть между ними становилась всё шире и глубже. Они уже знали, кто воевал на чьей стороне и за кого иные уже сложили свои головы. Вот и в дом Угрюмовых постучалась печальная весть, которую им принёс Прокоп Скударный. Их сын Михаил, а его зять, был смертельно ранен. Дочь Арина осталась вдовой и с малыми детишками. Он был мобилизован в белую армию, как и старшие братья.
Беспокойство не покидало Анастасию. Теперь она понимала, что их семья разделена на две части и смогут ли они когда-либо соединиться? Четыре сына и зять воевали на стороне белых, а Яков и мужья Варвары, и Фёклы у красных. Георгий даже командовал красным отрядом. Дома его ждала Фёкла. Она была на сносях, а о скорой встрече с Георгием, не могло идти и речи. Война гремела уже по всей России.
Урманка уже несколько раз переходила из рук в руки. После каждого такого налёта, у жителей изымалось всё необходимое. Требовалось много лошадей, корма и бойцов. Острая нужда в этом была, как у белых, так и у красных. Когда в очередной раз Урманка оказалась в руках белых, произошло следующее. Вошедшая часть белых, сорвав в очередной раз с крыши красный флаг, остановились на отдых. Капитан Крайнев, командовавший ротой, по совету Терентия Хвоща, остановился у дома Угрюмова. Войдя во двор, Юрий Пантелеевич оценивающе оглядел добротные постройки. Хозяин встретил
их хлебом солью. Такой радушный приём пришёлся по душе штабскапитану. Надломив хлеб и посыпав солью, съел. Адъютанту Тимофею, велел принять булку.
"Премного благодарен господин э---."
"Угрюмов. Угрюмовы мы."-господин не знаем ваших чинов."
"Штабскапитан Крайнев Юрий Пантелеевич."
"Праходьте у хату, буття гастями." Вертевшийся здесь же Хвощ, норовил пройти в дом, однако Дмитро прицикнул на него:
"Ты Хвощ, ну нийде не апаздаешь. Дялов у хати табе нима и уходт атсель."-Хвощ помявшись пошёл восвояси.
Вскоре от радушной встречи, в доме Угрюмовых не осталось и следа. Изрядно выпив и плотно пообедав, капитан Крайнев потребовал составить список лиц, сочувствующих советам и принимавших участие в установлении этой власти.
В голове Угрюмова пронеслось, ведь надо будет указывать всех, как же быть? Такого поворота он не ожидал. Видя некое замешательство хозяина, Крайнев подтвердил свою просьбу, но выглядело это уже, как приказ:
"Вас что-то смущает, Дмитро Аверьяныч. Да, я прошу составить список лиц, лояльных к Советской власти и сочувствующих ей и как можно быстрей."
"Но, но... ."-начал было Угрюмов:
"Я ведь безграмотный, можа бяз мяне обойдитесь, али Василь Косарь из Мироном пособють."
"Не беда! Мой адъютант Тимофей составит список, вы должны будете только назвать фамилии. Ведь, как вы знаете идёт классовая борьба и каждый должен оказать посильную помощь."
Страшная тревога охватила Угрюмова:
"Зачем? Зачем ему эти фамилии? Ведь виходя, я далжон буду указать и Якава и Трахима из Георгием, яны ж у красных. Ета што палучитца? А ще ён требуя и их семьи указать. Можа яно и ничёго страшнаго нябудя? Чяловек ён видать парядашный и худа ня сделая."
Выхода у Дмитра Аверьяныча другого не было и ему пришлось это сделать. Список получился довольно большим. В нём были: Александр, Пётр и Фёдор Росины, Георгий Леднёв, Трофим Кулагин, Фрол Сидоренко, Яков Угрюмов, Кузьма Воеводин и члены их семей. Готовый список, Тимофей протянул Крайневу. Пробежав глазами по списку, спросил:
"Надеюсь, что список полный и проверка не потребуется. Имею вопрос, Яков Угрюмов, кем приходится вам?"
"Сыном."-тихо произнёс он.
"Это что ж получается? Твой сын и против царя и отечества? Нехорошо это, нехорошо!"
"Дык сваго ума ж ня уставишь."
Утром, следующего дня, все было велено собраться у бывшего совета. Народ подходил к школе с большой осторожностью и выраженным недоверием к очередным завоевателям власти. Ещё с вечера они прошлись по всем дворам, конфискуя всё, что можно. После такого обхода, над Урманкой повисла тягостная тишина. Казалось даже дворовые собаки смогли оценить обстановку. От такого затишья, люди не ожидали ничего хорошего. Предчувствия их не обманули. Появившиеся всадники поравнялись с собравшимися. Штабскапитан Крайнев сразу же стал зачитывать список и потребовал, кто в нём значился, отойти в сторону. Бабы загалдели, запричитали, но приказу подчинились. Вездесущий Хвощ не пременул заметить:
"А во што выходя, гаспадин хароший, ня уси сойзволили ваш указ сполнить. Нету середь пришовших ни Хфедьки Росина, ён па раненью дома, а ён преседатяль новай уласти. Нету середь их и Фёклы Росинай, то бишь Ляднёвай. А яна жана
краснага камисара."-и довольный своей услугой, топтался у ног беспокойных коней. Крайнев сразу же распорядился доставить отсутствующих. Фёдора обнаружили в омшаннике, куда он укрылся сразу же, как только стало известно о приходе отряда в посёлок. Анастасия, стоявшая среди пришедших, заволновалась увидев тяжело идущую Фёклу, а за ней два гарцующих всадника. Она направилась к собравшимся, где заметила стоявшую мать. Её оттеснили, указав место среди людей, чьи фамилии стояли в списке.
Анастасия предчувствуя беду, ринулась к дочери, но её грубо оттолкнули. Вскоре привели прихрамывающего Фёдора. Его руки были связаны за спиной. Крайнев вновь обратился к собравшимся, подняв кверху руку, потребовав тишины:
"Господа! Довожу до сведения, что все сочувствующие советской власти, будут выпороны плетьми. Бывший председатель совета, будет брошен в озеро Урмень, с камнем на шее. Жене красного бандита Леднёва, предоставляю первое, почётное право экзекуции.
Услышавший о такой мере наказания дочери, Угрюмов всем своим телом рухнул на землю, успев прошептать:
"Прасти дочка, прости."
Анастасия металась между лежащим на земле мужем и Фёклой. Её всё время отталкивали, угрожая при этом:
"Что тётка, спина чешется? Сейчас поможем."
Первой, как и обещал капитан, к повозке привязали Фёклу. Когда первые удары посыпались на её хрупкие плечи и спину, разъярённая Анастасия бросилась к дочери, заслоняя собой. В этот момент раздался выстрел и она цепляясь за Фёклу, сползла вниз. Вконец озверевший солдат, продолжал неистово хлестать извивающуюся, на сносях женщину. Ставшие невольными свидетелями того чудовищного зверства, присутствующие выли сквозь зубы. Им было велено молчать.
Вскоре всё закончилось. Фёкла обмякла и осталась полустоять-полувисеть, привязанная за руки. Палач всё ещё продолжал неистово хлестать безжизненное тело. При каждом последующем ударе, оно вздрагивало, но уже не сопротивля- лось. Отряд во главе с Георгием Леднёвым ворвавшийся в Урманку, успел освободить Фёдора Росина и остальных. Своим спасением, Фёдор был обязан своему малолетнему сынишке, которого ещё с вечера отправил в отряд.
На третий день, хоронили Фёклу и её неродившееся дитя. Рядом упокоились и её родители, Анастасия и Дмитро Угрюмовы.