Как войско пчел, которое слетает
К цветам и возвращается потом
Туда, где труд их сладость обретает,[…]
Их лица были из огня живого,
Их крылья - золотые, а наряд.
Так бел, что снега не найти такого.
(Данте Алигьери. «Божественная комедия».)
-Я думал, думал и наконец все понял. Это неправильные пчелы!
(Алан Милн. «Вини Пух и Все-все-все».)
Глаза не могли оторваться от Повелителя мух, а тот висел прямо перед ним.
- И что тебе одному тут делать? Неужели ты меня не боишься?
(Уильям Голдинг. «Повелитель мух».)
Пчела торопливо летела над полем, купаясь в солнечном свете. Лето быстро проходило, а требовалось сделать еще столь многое. Сразу за полем рос небольшой лесок, за ним стоял на опушке маленький аккуратный домик. Случайному прохожему он обязательно показался бы сошедшим со страниц книжки с картинками, которую он читал в детстве. Дом окружал прекрасный палисадник, но с этих цветов нектар был уже собран, и пчелам приходилось все больше времени искать, чем бы полакомиться.
Пчела заложила крутой поворот и стала снижаться. Она увидела, что ее хозяйка стоит у ограды и беседует с кем-то, кого здесь раньше не было видно. Пчела подлетела ближе, облетела пару раз вокруг собеседников и улетела в улей – сообщать новости своим сестрам. Сегодня она смогла найти новый источник нектара.
- А что же, ты, такая маленькая, живешь тут с родителями? – спросил мужчина средних лет, наклоняясь еще ниже к лицу девочки, стоящей по другую сторону невысокого забора.
- Да, конечно, - беззаботно кивнула она. Взгляд ее был устремлен куда-то в сторону от мужчины, а иногда она оборачивалась к большим ульям, стоявшим на противоположном конце сада. Из-за падающей на них тени, ульи казались совершенно черными.
- А где же они теперь, в саду?
- Нет, они в город еще вчера уехали, а меня тут за старшую оставили. А вам нравится мой сад?
- Твой сад? О, конечно, - ответил мужчина, оглядываясь, – а почему он твой, ты его сажала сама?
- Да, сама, - девочка серьезно сдвинула бровки, - и никто-то мне и не помогал.
- Какая чудо-хозяйка! – улыбнулся мужчина, - вот бы и у меня была такая дочь…
- А какая дочь у вас? – спросила девочка.
- Увы, у меня никакой дочки нет, да и вообще я один на свете, - печально вздохнул прохожий. – Послушай, милое дитя, а разве родители не велят тебе не разговаривать с незнакомыми людьми? Мои, помнится, все детство мне об этом и говорили.
- Нет, да и разве можно у нас в деревне кого-то бояться? Я же всех-всех знаю, да и все окрестные поля и леса знаю лучше всех взрослых, - улыбнулась девочка и отмахнулась от пчелы, собиравшейся, кажется, сесть ей на щеку.
- Как нечего бояться? – удивился мужчина, - до деревни от вашего домика идти далеко, а у вас, по слухам, какой-то маньяк в лесах орудует. Не слышала ничего такого?
- А вы сплетням больше верьте, - словно повторила слова своих родителей девочка, - забрели несколько алкашей в лес, да и заблудились – сами виноваты.
Мужчина рассмеялся от того, как неожиданно по-взрослому прозвучали эти слова. Девочка же наоборот, кажется, расстроилась и теперь пристально смотрела на него, нахмурив брови.
- Не обижайся, малыш, просто ты очень смешно сейчас сказала. А тебе не интересно, кто я такой и зачем пришел к вам сюда?
- Конечно, интересно, - девочка потупилась, - просто я стеснялась спросить, - ее голос смущенно затих.
- А я приехал специально, чтобы узнать больше про этого вашего убийцу, и теперь хожу, расспрашиваю всех местных. Думал вот и с твоими родителями поговорить. А когда они вернутся?
- Вечером, - неопределенно ответила девочка. А может быть, зайдете к нам? Я вас чаем угощу, с медом, а там и родители вернутся.
- Да что ты, ребенок, - покачал головой мужчина и отошел от забора, - я уж потом зайду. А ты иди домой, да дверь никому не открывай – мало ли что случится.
Но девочка выбежала из калитки, уцепилась за его руку и потянула его к дому.
- Ну не уходите, дяденька, - жалобно пискнула она, - мне теперь страшно одной оставаться, а с вами веселее будет. А у меня и чай заварен уже, с пирожками…
Мужчина улыбнулся и пошел за девочкой к ее дому, словно сошедшему со страниц книжки с картинками.
Они прошли в кухню, и девочка засуетилась, накрывая на стол. Мужчину поразила довольно-таки аскетичная обстановка в комнате. Тут царил абсолютный порядок: тарелки стояли ровными стопками в буфете, кружки, абсолютно одинаковые, висели рядом, подвешенные за ручку, на крючках. На столе не было ни крошек, ни привычного взгляду беспорядка, обычно вкрадывающегося во всякую обжитую кухню. Не было видно пыли, но и нельзя было понять, сколько людей тут живет – посуды было значительно больше, че могло потребоваться трем людям, но вся она была из одного сервиза.
- Ну, раз уж мы так близки, давай перейдем на «ты», - предложил мужчина.
Девочка удивленно посмотрела на него, ставя на стол чайник, и ответила:
- Мне все равно.
- Так значит, ты с родителями живешь? – продолжил прерванный на улице разговор мужчина.
- Да, но их часто дома нет, - ответила девочка; - а ты какой мед больше любишь, дяденька, липовый или цветочный?
- Липовый. А чем же занимаются родители-то? И почему не нашли кого-нибудь с тобой сидеть?
- Когда я маленькая была, со мной бабушка сидела, но потом умерла. А других родственников у нас нет. И вообще, разве не видно, что я сама со всем справляюсь? Угощайся! - И девочка придвинула к гостю чашку чая и блюдечко с медом.
Чай оказался душистым, а мед удивительно вкусным. Уже после первого глотка мысли мужчины успокоились, тревоги отступили, он почти забыл о цели своего прихода.
- Какой у вас мед вкусный, - похвалил он, - гораздо лучше всего, что я пробовал прежде.
- Это потому что мы ухаживаем за пчелами не так, как все. Да и Бог нам помогает, - ответила девочка, а в ее глазах сверкнула искорка.
- Так вы даже в Бога верите? - удивился мужчина, - не часто такое встречается, в наши-то дни.
- Это потому что другие не знают своего бога, - ответила девочка, - а мой Бог всегда рядом.
- Как это не знают? - мужчина уже говорил с трудом, сражаясь с неожиданно напавшим на него сном. В глазах темнело, очень хотелось опуститься на пуховую перину и заснуть.
- А давай сыграем в игру? - неожиданно предложила девочка, - вы поверите в моего Бога, а он вам поможет с вашим главным делом.
- Мы же перешли на «ты», - мужчина зевнул. Сон наваливался на него удушающим тяжелым одеялом. - Знаешь, девочка, я не очень-то религиозен, а еще и... засыпаю... – мужчина вновь от души зевнул и откинулся на спинку стула. Он перестал чувствовать руки и ноги, язык ворочался с трудом. Глаза, закрывшись, больше не открывались. Ему уже казалось, что и весь сегодняшний день было долгим сном. Стерлись воспоминания о дороге в эту деревеньку, о том, как он вставал к завтраку сегодня утром. Все, что сопровождало его во тьму забытья – это внимательные, глаза девочки, смотревшие на него тяжелым по-взрослому взглядом, запах необычного меда и далекое гуденье ульев.
Прошло еще несколько минут, девочка допила чай из своей чашки, подошла к гостю, потрепала его за плечо. Голова, которую от положил на сложенные на столе руки, качалась как у куклы. Девочка с усилием приподняла его со стола и облокотила на спинку стула.
Ее Бог всегда был рядом, сколько она себя помнила. Он помогал ей в детстве, когда она испуганно пряталась от ругани родителей. Он поддерживал ее, когда она осталавалась одна. Она рассказывала ему все свои сокровенные тайны и мечты, он же согревал ее самыми холодными ночами. Он научил ее, как добывать самый лучший мед, как вырастить самый красивый сад. Сейчас же ему нужна была ее помощь. Ему нужно было поддерживать свои силы, и девочка с радостью ринулась ему на помощь. Он обещал, что поможет всем ее друзьям с их главным делом жизни. Она радовалась, она была свободна, она не щадила сил чтобы помогать ему.
Темно, нет, зрение возвращается. Кафельные стены, тусклый свет. Капли. Медленные ленивые густые. Кровь. Как она похожа на мед. Жизнь утекает из него сладкими каплями. Голос девочки, казавшейся такой невинной:
- И так же, как ты приемлешь алые ягоды, прими его кровь. И так же, как ты приемлешь мед лесной, прими же его кровь...
Девочка появилась зоне видимости.
- Не надо бояться, - сказала она, - это лишь игра. И вы не первый кто сыграл в нее со мной.
Слабость. Тошнотворная, иступляющая невозможность напрячь хоть какие-то мышцы. Руки и ноги, похоже, привязаны к стулу. Сознание вновь начинает угасать, но тут же в области плеча вспыхивает боль. Какой-то укол. Девочки не видно, но слышно, как она шепчет какие-то свои молитвы. Наконец-то приходит страх.
Мужчина с трудом разлепил ссохшиеся губы и тихим хриплым шепотом спросил:
- Девочка, что происходит?
- Вы любите загадки?
- Прекрати эти дурацкие игры! Что ты задумала?
- Бог сказал мне, что вы любите загадки. Вы же хотели найти того, кто убивал этих глупых людей у нас в округе. Вот я вам и помогаю. Разгадайте и эту загадку.
Кресло медленно повернулось, мужчина увидел перед собой некое подобие алтаря. На нем, освещенный несколькими лампами и множеством свечей покоился большой плюшевый медведь. Но он не выглядит милым и приветливым, напротив, что-то во взгляде его стеклянных глаз наполнило сердце мужчины необъяснимым, первобытным ужасом. Он дернулся в своем кресле, но ремни и веревки глубоко врезались в его голую грудь. Он вновь дернулся от вспыхнувшей боли от нескольких уколов в спине.
Чувствительность медленно возвращалась к нему, он почувствовал, что по коже переступают множество крошечных лапок с коготками, до ушей его донеслось тихое жужжание. На алтаре перед медведем стояла чаша, наполненная какой-то темной густой жидкостью. Девочка подошла к ней и окунула внутрь кисточку, самую обыкновенную кисточку из беличьего меха, которой так удобно рисовать. Мужчина вновь дернулся в безуспешной попытке освободить руки, вырваться, убежать. В спину его вновь и вновь жалят пчелы, кожа начала нестерпимо гореть и чесаться. Девочка подошла ближе.
- Зачем я тебе нужен? Отпусти меня! – кричит испуганный мужчина, - где твои родители? Меня будут искать, слышишь?!
- Ты нужен не мне, а моему Богу, - девочка улыбнулась, и поднесла кисточку к лицу жертвы, - сиди спокойно, иначе получится некрасиво.
Она начала рисовать что-то у мужчины на лице. Когда одна из капель стекла ему на губу, он рефлекторно слизнул ее и понял, что это кровь, смешанная с медом. Пчелы услышали ее запах и переползли со спины на лицо.
Сотки маленьких цепких лапок перебираются по его лицу, что сводит его с ума. Жжение от укусов в спине не позволяет ему найти удобную точку опоры, все мышцы гудят от напряжения. На этом она не остановится. Все знают, что люди в округе пропадали навсегда, никого не удалось найти…
Вдруг пчелы слетели с его лица и улетели куда-то. Мужчина перевел дыхание – пытка, похоже, закончилась.
- А теперь ты понимаешь? – спросила девочка, - ты должен поверить в моего Бога, защитника пчел и цветов? Поверь, тогда он будет добр и к тебе.
- Что ты несешь? – грубо огрызнулся пленник. Он понял, что попался в ловушку. Он заметил сумасшедшие отблески в глазах девочки. - Какого бога? Вот эта куча тряпья – твой бог? Да ты просто больная, безумная… Выпусти меня, мы сможем тебя вылечить.
- Нет, нам сможет помочь только мой Бог. Он любит меня, а я люблю его. Он научил меня, как освободиться. Он научил меня, что у каждого есть главное дело его жизни. Мое дело - служить ему, а твое - дожить свою жизнь до конца и своей смертью придать нам сил.
Девочка взяла с алтаря небольшой ножик-лопатку, каким обычно режут соты, и зашла мужчине за спину. Сначала он не понял, что она собирается делать, но когда холодный металл коснулся его горящей от пчелиных укусов спины, он понял - девочка собиралась вырезать куски пораненной кожи. Первые несколько секунд он сдерживался, но потом завопил, завизжал, словно смертельно раненный зверь. Он надеялся, что какой-нибудь случайный прохожий, по милости небес, оказавшийся рядом с проклятым домом, услышит его. Но здесь властвовали совсем другие силы.
Когда девочка закончила свое изуверское занятие, у него уже не было сил кричать. Кровь сковала то, что осталось от спины, коркой, но все еще сочилась, и тяжелые густые капли падали в лужу на полу. Девочка обошла его по кругу, придирчиво оглядев результат своей работы.
- Неужели сейчас тебе не легче? - спросила она, - укусы тебя больше не беспокоят.
Мужчина не смог ей ответить, сознание вновь покинуло его измученное тело.
Его бесцеремонно окатили холодной водой. Он чуть не захлебнулся, попытался откашляться, но тут же скривился от безумной боли в спине. Он удивлялся, как вообще может еще жить. Плюшевый медведь по-прежнему стоял на алтаре перед ним и еще злее смотрел своими пустыми глазами в самую глубину его страха. И, похоже, он передал то, что увидел, маленькой фанатичке.
- Твоя цель близка, как никогда, - радостно возвестила она, - осталось лишь одно. Пчелы - ангелы небес. Они вознесут твою душу, дабы предать ее божественному сиянию. Ты уже готов к этому?
У мужчины не было сил, чтобы ответить. Девочка подошла к нему вплотную и открыла ему рот своим ножом.
- Неужели ты не можешь ответить мне? Ну что же, это уже и не нужно. Ты почти доиграл игру, и ты теряешь право голоса.
Нож повернулся и разрезал мужчине язык. Кровь сразу наполнила рот, хлынула в глотку. Он закашлялся, раздирая корку на спине, голова упала на грудь. Вновь комната наполнилась гудением пчел. Некоторые уселись ему на спину, некоторые устремились к лицу, привлеченные запахом свежей крови. Они ползали по нему, как трупные мухи ползают по падали, слизывали кровь и улетали к своим черным ульям, притаившимся в тенистой части сада. Они собирали сладкий нектар, который вскоре превратится в необычный мед. Несколько пчел забралось в приоткрытый рот потерявшему от болевого шока сознание мужчине, и, когда он рефлекторно кашлянул вновь, одна из них ужалила его. Горло мужчины стало быстро опухать. Он больше не мог дышать. В последнее мгновение своей жизни, он увидел девочку, торжествующе поднявшую своего плюшевого бога окровавленными руками над головой. Она была нага, тусклый свет поблескивал на ее покрытых кровью боках.
Пчела приклеилась к быстро засыхающей капле меда, выбравшейся из-под крышки на большой стеклянной банке. Рука ее хозяйки осторожно вызволила пленницу. Банка была водружена на полку в шкафу, наполовину заполненными такими же, как и она. Девочка осмотрела свой иконостас. Еще один лик святого мученика смотрел на нее взглядом, свободным от бремени плоти, сквозь золотистый мед.
Бог был доволен.