Эдвард все еще сжимал пистолет, хотя тот и показал свое полное бессилие перед непрошеным гостем. Он больше не пытался стрелять, но все никак не решался бросить оружие, цепляясь за него, как за единственный источник уверенности перед лицом того, что он не мог понять и во что отказывался верить.
Эдвард смотрел на стоявшего перед ним человека и не верил своим глазам. В его поношенном и грязном рабочем комбинезоне было шесть свежих дыр, проделанных выстрелами Эдварда. Рваные края ткани окрасились бурым, но через дыры была видна не истекающая кровью плоть, а гладкая розовая кожа. Все шесть пуль, выпущенные практически в упор, лежали на белом мраморе пола у пыльных ботинок незнакомца.
- Как? – пораженно спросил Эдвард. – Этого не может быть.
Парень усмехнулся и сделал шаг к нему.
- Вы сами загнали себя в тупик, - сказал он. – В погоне за бессмертием, вы лишили себя очень важного.
* * *
Резиденция губернатора Эдварда Куинса
21 июня 3167 года со дня Эталона
11.30 утра
Часом ранее
Эдвард Куинс был бессменным губернатором Калифорнийской колонии вот уже на протяжении тысячи лет. Хотя, что значила какая-то тысяча лет для того, кто вот уже более трех тысяч лет был молод и полон сил. И намеревался оставаться таким всегда.
Закатав рукав рубашки, Эдвард до локтя просунул руку в обрамленное мягкой резиной отверстие медблока. Подождав пока аппарат, помигав разноцветными индикаторами, выдаст мелодичную трель, он вынул руку и осмотрел кожу на сгибе локтя. Следа от укола не было, он затягивался практически сразу, как только медблок вынимал из вены тонкую иглу.
Удовлетворенно усмехнувшись, губернатор направился к себе в кабинет. Впереди у него был месяц, свободный от болезней, травм и старения.
Когда в конце ХХ века волна эпидемий захлестнула Землю, здравоохранение оказалось не в состоянии справиться со вставшей перед ней задачей. Из каких-то укромных уголков выбрались болезни, которые давно считались уничтоженными, такие как оспа и холера. СПИД, который назвали «чумой ХХ века», и рак стали угрозой поистине планетарного масштаба. Они не делали различий между мужчинами, женщинами и детьми, и были равнодушны к социальному положению, и размеру банковского счета. Время шло, больных становилось больше, но долгожданной панацеи все не было.
Решение пришло неожиданно и выглядело не совсем таким, каким его ждали. В последние годы все больше лиц поворачивалось в сторону нанотехнологий, как единственного действенного и универсального средства противостояния стремительно мутирующим болезням. Изначально предполагалось создать нанитов, способных находить и уничтожать определенные группы мутировавших клеток или вирусы, но выяснилось, что достаточно незначительного изменения в структуре вируса и микроскопические роботы уже не распознавали его как угрозу. Выход, принесший долгожданную панацею, лежал на поверхности: группе ученых-генетиков удалось выделить чистый геном человека, свободный от наследственных болезней и предрасположенностей. Полученная генетическая матрица была введена в программу нанитов, что и стало долгожданным спасением. Вместо того чтобы искать конкретный вирус или разновидность рака, роботы уничтожали все, что выходило за рамки заложенного в них эталона. Но положило ли это конец болезням?
Синтез «Эталона» оказался очень дорогим и был доступен лишь тем, кто в состоянии заплатить за чудо-средство. Было принято решение оставить все в тайне. Но, как говориться, «шила в мешке не утаишь». Новость оказалась слишком значимой, чтобы ее можно было удержать за закрытыми дверями лабораторий. Миллионы людей вышли на улицы, требуя общедоступности «Эталона».
Ответ правительств был суров и не оставлял сомнений. Все восстания были жестоко подавлены внутренними войсками, закрывшими глаза на свою человечность в обмен на свободу от болезней и возможность прожить несколько сотен лет. Действительно, когда на одной чаше лежит бессмертие, то таким высокопарным словам как «демократия» и «гуманность» никогда не склонить весы в свою пользу.
Мир стал совсем другим. А чего еще можно было ожидать? Люди не могли больше верить своим лидерам, а правители не собирались менять своих решений, да и что теперь значили для них, бессмертных, судьбы остальных. Миллиарды простых людей стали всего лишь дешевой рабочей силой. Общество вернулось к феодальному строю и новых королей заботило только собственное благосостояние и регулярные инъекции «коктейля» из нанитов и чистой ДНК, служившей строительным материалом для маленьких трудяг.
Так наступила Эра Эталона.
Войдя в кабинет, Эдвард сел в большое кожаное кресло и взял со стола стопку тонких белых пластинок. Как только он их коснулся, по гладкой поверхности побежали ровные строчки.
«Смиренно прошу почтенного господина губернатора уменьшить рабочий день…», - пластинка отправилась в утилизатор.
«Просим выделить группу для испытания новой версии «Эталона». Ожидаем вашего одобрения», - эту пластинку Эдвард опустил в небольшую щель в столешнице.
- Прошение удовлетворено, - громко сказал он.
Дальше было прошение от капитана гарнизона, испрашивавшего разрешение на проведение зачистки в одном из поселков, дабы не допустить эпидемии. Это прошение также было удовлетворено.
По кабинету разнесся нежный хрустальный перезвон, и в центре комнаты появилась радужно-переливающаяся фигура личного секретаря Эдварда.
- Прошу меня простить, господин губернатор, - голограмма почтительно поклонилась.
- Что у тебя, Джим? – Эдвард отложил пластинки и посмотрел на секретаря.
- В четвертом блоке вспыхнуло восстание, - ответил секретарь. – Наряд сил безопасности уже выслан.
- Хорошо. Доложи, когда восстание будет подавлено. Всех уцелевших отправить в лабораторию, согласно прошению. Пусть заплатят за свое преступление. А до тех пор не беспокой меня, - Эдвард сделал жест рукой, отпуская секретаря, и откинулся на спинку кресла.
«Что за глупые люди? - думал он. – Ведь у них нет ни малейшего шанса против профессиональных солдат, получающих инъекции «Эталона». Что же заставляет их с таким упорством раз за разом поднимать восстания?»
Восстания случались примерно раз в десять-пятнадцать лет. Чаще всего целями восставших были соседние жилые блоки, исследовательские лаборатории или заводы по производству «Эталона». Сценарий всегда был один и тот же, и армия уже не воспринимала их серьезно. Действительно, ну какую опасность может представлять обычный рабочий для прекрасно обученного и экипированного бойца, имеющего за плечами двухвековой опыт?
Губернатор хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и рывком поднялся на ноги, чувствуя как послушно его молодое тело.
Подойдя к окну, он взял с подноса хрустальный кувшин и налил в бокал густой янтарной жидкости. Поднеся бокал к губам, Эдвард вдохнул чуть терпкий сладковатый аромат и сделал глоток. Повернувшись к окну, он посмотрел на густой сад, раскинувшийся от здания резиденции до самой ограды. Густые зеленые кроны слегка покачивались от ветра, лабиринт тропинок пронизывал сад подобно капиллярам. У главных ворот, как обычно, стоял почетный караул. Хотя, что это там?
Присмотревшись, Эдвард различил, стоявшую перед воротами, небольшую группу рабочих. Один из охранников что-то говорил им, остальные стояли, направив на людей стволы автоматов.
«Очень любопытно, - подумал он, ставя бокал на столик. – Что им нужно, да и как они вообще тут оказались?»
Мысль о том, что это мог быть авангард бунтарей, губернатор не допускал, как заведомо абсурдную - подобного не случалось ни разу, все восстания подавлялись в зародыше.
То, что произошло в следующую секунду, губернатор просто отказывался понимать. Это было попросту невозможно, немыслимо.
Говоривший с охранником рабочий, вдруг выбросил вперед руку и солдат, словно тряпичная кукла, отлетел к воротам. С силой ударившись спиной о толстые прутья, он сполз на асфальт и остался лежать. Охрана тут же открыла огонь. Эдвард видел яркие вспышки, вырывающиеся из автоматных стволов. Сейчас эти люди, дерзнувшие оказать сопротивление его охране, будут лежать на асфальте, как тот бедняга-охранник, все еще лежавший без движения.
Однако все произошло совсем не так, как ожидал губернатор. Один за другим замолкали автоматы охраны и через несколько секунд на дороге перед воротами лежали тела, одетые в черно-белую униформу охраны, а не в темно-коричневые рабочие комбинезоны. Из них лишь трое стояли на коленях, упираясь ладонями в серый асфальт. Трое против десяти. Чудовищный обмен, которого не случалось ни разу за все время, пока Эдвард занимал пост губернатора.
«Ничего, - успокаивал он себя, продолжая смотреть в окно. – Стрельбу наверняка слышали. Сейчас к воротам подоспеет дежурная группа и сметет их. А потом я отправлю тела в лабораторию, пусть…».
Происходящее внизу заставило Эдварда оцепенеть.
Очередь из автомата, выпущенная с такого расстояния, оставляла призрачный шанс даже человеку, принимавшему «Эталон». Маленькие конструкторы, жившие в его венах, попросту не успевали заштопать порванные сосуды и восстановить внутренние органы. У обычного же человека шансов не было вовсе. Так думал Эдвард.
Поначалу увиденное показалось ему сном. Он даже зажмурился и ущипнул себя, в надежде, что сейчас откроет глаза в собственной постели. Но ничего не изменилось, Эдвард продолжал смотреть, как раненные, поддерживаемые товарищами, поднялись с колен и группа направилась к воротам.
Раздался скрежет металла, слышимый даже через стекло и невидимая сила начала сминать ворота, словно они были сделаны из пластилина. Не прошло и минуты, как чужаки оказались во внутреннем дворе.
Преодолев охватившее его оцепенение, Эдвард кинулся к столу и рывком открыл ящик. На дне ящика, обшитого мягким пурпурным бархатом, лежал пистолет. Прикосновение к холодному металлу прибавило Эдварду уверенности. Повернувшись лицом к двери, он громко позвал:
- Джим! – и еще раз через секунду. – Джим!
Но образ секретаря не спешил появляться в центре комнаты.
До него донеслись крики и сухой стрекот автоматов.
- Палмер! Ответь, Палмер! – уже выкрикнул он.
Но капитан охраны тоже молчал.
Не было слышно и воя сирен нарядов службы безопасности, спешащих на выручку своему губернатору.
- Нет, это сон, - сказал он вслух. – Этого не может быть. Просто не может быть. Это невозможно! Просыпайся!
Он несколько раз ударил себя ладонью по щекам. Боль немного прояснила мысли, но не изменила действительность. Эдвард прислушался. Автоматных выстрелов больше не было слышно, крики стихли.
- Ну вот, все хорошо, Эдвард, - сказал он себе. – Палмер во всем разобрался.
Сердце бешено колотилось о грудную клетку. «Нужно будет сделать еще один укольчик», - подумал он.
В коридоре послышались шаги.
«А вот и Палмер или Джим, - облегченно вздохнул Эдвард и попытался улыбнуться. – Сейчас мне доложат, что все под контролем».
Дверь открылась.
С широко раскрытыми от ужаса глазами Эдвард поднял пистолет и выстрелил в стоявшую в дверном проему фигуру. Фигуру в темно-коричневом рабочем комбинезоне.
* * *
Эдвард все еще сжимал пистолет, хотя тот и показал свое полное бессилие перед непрошеным гостем. Он больше не пытался стрелять, но все никак не решался бросить оружие, цепляясь за него, как за единственный источник уверенности перед лицом того, что он не мог понять и во что отказывался верить.
Эдвард смотрел на стоявшего перед ним человека и не верил своим глазам. В его поношенном и грязном рабочем комбинезоне было шесть свежих дыр, проделанных выстрелами Эдварда. Рваные края ткани окрасились бурым, но через дыры была видна не истекающая кровью плоть, а гладкая розовая кожа. Все шесть пуль, выпущенные практически в упор, лежали на белом мраморе пола у пыльных ботинок незнакомца.
- Как? – пораженно спросил Эдвард. – Этого не может быть.
Парень усмехнулся и сделал шаг к нему.
- Вы сами загнали себя в тупик, - сказал он. – В погоне за неуязвимостью и долголетием, вы лишили себя очень важного.
- Эволюция, - продолжил он. – Вы лишись ее, когда позволили роботам веками возвращать ваше тело к заложенному в них образцу. Вы замерли в развитии, променяв совершенство на вечность неполноценности. Вы думали, что всемогущи и непобедимы. Вы обращались с нашими предками, как со скотом и думали, что так будет продолжаться всегда?
Парень подошел к Эдварду вплотную и пристально посмотрел ему в глаза.
- Миллиарды умерли по вашей прихоти. Миллиарды были замучены. Миллиарды были изуродованы в ваших лабораториях. Сотни тысяч погибли в безнадежных восстаниях, пытаясь усыпить вашу бдительность. И все для того чтобы настал тот день, когда мы придем спросить по делам вашим. И этот день настал.
- Нет, - прошептал Эдвард, чувствуя, как помимо его воли поднимается правая рука, все еще сжимавшая пистолет. – Нет. Нет!
Его крик оборвал звук выстрела.