Л. Я. Жмудь. Пифагореизм

Попробуем представить античное мировоззрение. Это очень трудно, поскольку совершенно изменились направляющие идеи и стимулы.

Античности чужда потусторонность и трансцендентость, античность всегда упрекают в переизбытке чувственной телесности. Откуда ей взяться, потусторонности, если нет понятия смерти? Танатос -- поворот, убывание, потеря памяти при трансформации индивидуальности, -- так Иоганнес Рейхлин и Парацельс (XV-XVI вв.) трактуют это слово. Языческая философия не видит разрыва в единой цепи бытия, а потому ничего не понимает в иудео-христианской догматике. Плотин удивляется: христиане презирают конкретную землю и чувственно воспринимаемые вещи, утверждая, что для них уготована какая-то новая земля. "По христианским понятиям, душа любого, даже самого низкого человека бессмертна, в отличие от звезд, несмотря на их дивную красоту."И полное недоумение: " Как возможно этот мир и его богов отделять от интеллигибельного мира и его богов?"(1). Познавательному методу иудео-христианства разделение, абстрагирование свойственны в высокой степени: дух и материя; этот мир и тот; реальность и фантазия, сон и действительность; добро и зло; красота и безобразие. Разбросанное, поделенное на более или менее изолированные фрагменты легче поддается аналитическому познанию, усвоению, использованию. Как ни различны Платон и Аристотель, согласны они вот в чем: форма не противостоит материи, поскольку оную организует; форма не однозначна, ибо сама является материей для формы более высокой. Поэтому античные художники имели иные задачи: не надо насиловать материю предвзятой формализацией, не надо кромсать ее в соответствии с каким-либо умственным образом; необходимо пробудить скрытую в данной материи организующую форму, иначе говоря, ее энтелехию. После долгих поисков художник находит дерево, в котором "спит" ложка или заяц, мрамор, в котором скрывается божество. Нет материи вне духа, нет духа вне материи:

Часто в темном веществе таится божество.
И словно глаз, что, рождаясь, раздвигает веки,
Чистый дух разрывает наслоения минерала.

(Жерар де Нерваль. "Золотые стихи Пифагора")

Только универсальное "да" это свобода; правильное воспитание способствует достижению свободы. Пороки -- пьянство, сладострастие, подобострастие, алчность, трусость -- оттесняют к периферии сомнения, зависимости, рабства. "Если какая-либо драгоценность, женщина, ребенок, -- писал Архилаос (четвертый век до н.э. ), -- слишком волнуют и притягивают тебя, отдай это, уйди от этого, если какое-нибудь божество слишком притягивает тебя, уйди в другой храм." И Кратил (Афины, IV до н.э. ): "Если нечто ужасает и отвращает, не спеши с выводами, подумай: почему, каким образом возникли в тебе ужас и отвращение и поймешь: твоя дисгармония тому причиной."

Политеистическая культура совершенно антигуманна. Заботиться о ближнем практически, связываться с человеком слабым, зависимым, неспособным удовлетворить даже свои простые потребности, небезопасно для душевного здоровья. Можно прийти на палестру, дабы стать сильным и ловким, или на собрание философов -- послушать умные речи, но просить сочувствия или материальной поддержки постыдно. Это санкционировано волей богов - они "не любят" людей в духе христианского "агапе", молить богов о помощи бесполезно и унизительно. Христианская доброта, милосердие, самопожертвование, "не делай другому нежелательного для себя" -- нонсенс, добродетели нищих, рабов, трусов, которых, собственно, за людей принимать нельзя. Пассивное ожидание персональной или общественной подачки, тяжкие вздохи касательно жестокости богов и людей, потом объедки, лохмотья, гниение в мусорной куче… прекрасно, гумус полезен, у тебя есть шанс, возродившись собакой, научиться вилять хвостом и строить глазки мяснику. Гипотеза об отрицаниии смерти кажется нам не очень убедительной. Разве не видел античный мир разложение и смерть до иудео-христианства? Да, но это совсем другая история. Смерть -- момент разделения души и тела. Последнее либо разлагается в неопределенности материи, либо становится объектом разнообразных магических влияний. Душа, если не отличается энергической автономией, вовлекается хищной материей в какое-либо новое сочетание, входит в растение, камень, зверя -- отсюда пифагорейский метемпсихоз. В беспрерывных круговоротах и трансформациях нет и не может быть "создателя", боги -- только демиурги, организуюшие стихийные данности материального мира своим божественным эйдосом и сперматическим логосом.

Е.Головин










Часть I
 ПИФАГОР
Глава 1
 Пифагор в ранней традиции

 Хорошо известно, что большая часть сведений о Пифагоре и его учениках сохранилась в передаче поздних авторов, и эти сведения чрезвычайно трудно отделить от фантастических рассказов писателей эллинистической эпохи и неопифагорейских напластований. Еще Целлер писал, что по мере удаления от времени Пифагора количество источников возрастает, а их достоверность снижается.1 Хотя филология возвратила статус аутентичности многому из того, что отвергал Целлер, его стремление опираться на ранние источники и сегодня кажется оправданным. Опыт исследований XX в. показывает, сколь рискованными могут быть попытки найти в позднеантичной традиции аутентичный материал по раннему пифагореизму.2 Сейчас, как уже отмечалось, проблема состоит не
столько в привлечении нового материала, сколько в осторожном и критическом рассмотрении той части традиции, достоверность которой не вызывает серьезных сомнений.3 Тем более удивительно, что после Целлера4 почти не появлялось работ, которые бы ставили своей целью охватить и достаточно полно проанализировать самый ранний этап - свидетельства авторов VI-V вв.5
 Между тем от доплатоновского периода сохранилось около 15 упоминаний о Пифагоре и пифагорейцах, иначе говоря, гораздо больше, чем о любом другом философе того времени (Анаксимандр и Парменид, например, вообще не упоминаются авторами того времени). Существенна, впрочем, даже не численность этих свидетельств (в IV в. их будет во много раз больше), а их близость к периоду формирования пифагорейских учений и независимость от академических и перипатетических интерпретаций пифагореизма, наложивших свой отпечаток на последующую традицию. При отсутствии сочинений Пифагора и скудости фрагментов его последователей каждое свидетельство V в. имеет почти ту же ценность, что и дословная цитата какого-либо другого досократика.
 Если мы сумеем понять, что знали и что думали о Пифагоре его современники и следующие за ними несколько поколений, это даст нам единственное, может быть, средство критической проверки более поздней традиции - начиная с IV в. и вплоть до последних веков античности. Необходимость такой проверки понятна сама по себе, еще большую важность она приобретает на фоне постоянной тенденции отрицать сколько-нибудь значительный вклад Пифагора и его ближайших последователей в развитие философии и науки.
 Отметим сразу же, что раннюю традицию выгодно отличает почти полное отсутствие элемента сверхъестественного, столь частого не только у поздних биографов Пифагора, но и у многих авторов IV в. Легендарный, фантастический, сказочный материал, излюбленный неопифагорейцами, во многом был почерпнут ими из работ Андрона из Эфеса, Феопомпа, Аристотеля, Гераклида Пон-
I. Torino 1955, 1-49; De Vogel, 70 ff). См.: Burkert W., Gymnasium 74 (1967) 458-460; Zucconi M. La tradizioni della discorsi di Pitagora in Giamblico, Vita Pythagorica 37-57, RF 98 (1970) 491-501. 3 Kahn. PP, 163 n. 6.
 4 Zeller E. Uber die ;ltesten Zeugnisse zur Geschichte des Pythagoras (1889), Kleine Schriften. Berlin 1910, 458-472.
 5 Помимо подробного обзора источников у Мондольфо (Zeller-Mondolfo, 313 ff), пожалуй, единственной обстоятельной работой на эту тему является диссертация Ратмана (Rathmann, 37 ff), однако гиперкритическое отношение к ряду свидетельств снижает ценность его выводов.
[ 25 ]

тийского. Разумеется, когда Аристотель пересказывал пифагорейские мифы, он, в отличие от Ямвлиха и Порфирия, не верил в них и не старался убедить в них читателей; однако это справедливо далеко не для всех его современников. Авторам IV в, была доступна и историческая, и легендарная традиция о Пифагоре, и они фиксировали их в пропорциях, зависящих от собственных интересов и предрасположенности. Вычленение их сообщений из поздних источников отнюдь не означает отделение истории от мифа и легенды.
 Впрочем, ранние мифы и легенды о Пифагоре отличаются от поздних еще и тем, что они повествуют действительно о сверхъестественном и тем самым невозможном, в то время как поздние выдумки тяготеют к псевдоисторичности. Пифагор с золотым бедром, Пифагор, кусающий насмерть ядовитую змею или находящийся одновременно в двух городах, - вот характерный герой ранних легенд. Пифагор, путешествующий в Индию или Вавилон, предписывающий своим ученикам пятилетнее молчание или запрещающий разглашать, а тем более публиковать свои учения, - эта фигура, в которой само легендарное становится историческим (и наоборот), появляется лишь в эпоху эллинизма.
 Разумеется, ранняя традиция не потому свободна от легенд и фантастических выдумок, что она их еще не знала (хотя какая-то их часть определенно возникла позже V в.), - просто в это время дистанция между Пифагором и теми, кто о нем писал, была еще очень невелика, и влияние его личности ощущалось слишком непосредственно. В откликах Ксенофана, Гераклита или Эмпедокла; чувствуется живое отношение современников, да и писателям второй половины V в., еще свободным от систематизаторских тенденций более позднего времени, фигура самого Пифагора была ближе и интересней легенд о нем.
 Непредвзятое рассмотрение ранней традиции убеждает, что она отнюдь не лишена свидетельств научной и философской деятельности Пифагора и его учеников. Разумеется, мы не должны ожидать детального совпадения этих фрагментарных сведений с тем, что известно из источников IV в. и восходящей к ним поздней традиции, но и сходства общих контуров будет достаточно, чтобы признать ошибочным тезис об исключительно религиозном характере раннего пифагореизма.
 Все это, впрочем, не означает, будто мы отрицаем, что религиозное учение составляло одну из существенных сторон раннего пифагореизма. Как раз с ним связано первое упоминание о Пифагоре, принадлежащее его современнику Ксенофану (21 В 7):
[ 26 ]

Раз он проходит и видит - визжит от побоев собачка,
 Жаль ему стало, и он слово такое изрек: «Полно, не бей!
 В этом визге покойника милого голос,
 Это родной мне щенок, друга я в нем узнаю».6

 Перед нами сатира на самую суть религиозной доктрины Пифагора - учение о переселении душ. Язвительный Ксенофан проецирует религиозную идею на анекдотическую ситуацию. Но едва ли здесь можно видеть лишь насмешку просвещенного ионийца над пифагорейскими предрассудками.7 Ксенофана, как и Пифагора, также интересовала религия, но направление его поисков было совсем иным - этим и объясняется его неприятие метемпсихоза. Вместе с тем его недоброжелательность по отношению к Пифагору могла иметь и другие причины. Оба эмигрировали из Ионии и прибыли в Великую Грецию в одиночку, лишенные поддержки родного полиса, но если Ксенофан вынужден был добывать себе на пропитание рецитацией гомеровских поэм, то Пифагор сумел добиться широкого признания и организовал в Кротоне влиятельное политическое сообщество. К тому же религиозное учение Пифагора имело куда больший успех, чем идеи Ксенофана. По-видимому, отношение к Пифагору складывалось у Ксенофана отчасти из зависти к удачливому сопернику. Может быть, поэтому Ксенофан и не упоминает о научных занятиях Пифагора (хотя сам проявлял большой интерес к таким занятиям) - ведь Пифагору и здесь сопутствовала удача. С другой стороны, у него просто могло не быть повода упомянуть об этом.
 Важно отметить, что Ксенофан критиковал не только религиозное, но и философское учение Пифагора. В его словах о том, что божество видит и слышит, но не вдыхает (21 А 1,26), принято видеть полемику с пифагорейской космогонией, согласно которой мир образуется путем вдыхания извне «беспредельной пневмы»,8
6 Пер. С. Я. Лурье. Имя Пифагора в стихах не упомянуто, но ныне почти единодушно признается, что Ксенофан имел в виду именно его, как об этом говорит Диоген Лаэрций (VIII,36). См.: Zeller-Mondolfo, 314; von Fritz. Pythagoras, 187. Ср., однако: Rathmann, 37 f.
 7Так полагает Филип (Philip, 9).
 8Arist. Phys. 213 b 22, 203 a 1; Met. 1091 a 12, fr. 201. DK1, 113 not.; Burnet, 108; Zeller-Mondolfo, 314f; Rey A. La jeunesse de la science greque. Paris 1935, 134, 207 ff; Guthrie I, 200 n. 2, 277 f; Kahn. PP, 183; Sinnige Т. G. Matter and Infinity in the Presocratic Schools and Plato. Assen 1968, 59; Babut D. Sur la 'theologie' de Xenophane, RPh 164 (1974) 433 ff. См. ниже, V.2.
[ 27 ]

ибо божество Ксенофана мыслится здесь тождественным миру.9 Упоминание Лиогена Лаэрция о том, что Ксенофан ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;; (IX,18), следует, вероятно, связывать не только с процитированными выше стихами, но в первую очередь с философской полемикой.
 Из слов Ксенофана явствует, что на рубеже VI-V вв. метемпсихоз был уже широко известен в Великой Греции и ассоциировался с именем Пифагора.10 С этой идеей связан и пассаж Геродота, отражающий популярную традицию, которая бытовала на ионийской родине Пифагора. Повествуя о некоем Залмоксисе из фракийского племени гетов, который познакомил своих соплеменников с учением о бессмертии души, Геродот со слов местных греков утверждает, что тот перенял это учение от «одного из мудрейших эллинов -Пифагора» (IV,95). В действительности геты едва ли обязаны этим верованием общению с Пифагором. Скорее, их греческие соседи объясняли его возникновение так же, как и сам Геродот, - влиянием более древней и развитой культуры. В первом случае греки перенимают метемпсихоз у египтян (11,123), а во втором фракийцы - ;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;;;;;, по характеристике Геродота (IV,95), - от греков.11
 Не вдаваясь в подробности запутанной истории с Залмокси-сом,12 отметим геродотовскую характеристику Пифагора: ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;. В какой же области он проявил свою мудрость? Вернет считал, что Геродот подразумевает здесь научные занятия, и переводил ;;;;;;;; как scientific man. 13 Буркерт, напротив, утверждает, что поскольку в ранней традиции зафиксирована только «шаманистская» деятельность Пифагора, то и его мудрость следует связывать исключительно с ней.14 Итак, Пифагор - не самый слабый из греческих шаманов. Такое понимание слов Геродота смутило бы, вероятно, и самого Буркерта, но ведь именно к этому, в сущности, и сводится его толкование.
 Решительно отрицая какую бы то ни было связь античной культуры с шаманизмом,15 следует согласиться с толкованием Бернета.
9 Guthrie I, 381 f; Lebedev ;. A New Fragment of Xenophanes, Studi difilosofia preplatonica. Napoli 1985, 15.
 10 Сведения ранней традиции, касающиеся метемпсихоза, в том числе и два пассажа Геродота (11,81, 123), рассматриваются ниже, 111,2.
 11 Burkert, 128.
 12 См.: Morrison J. S. Pythagoras of Samos, CQ 50 (1956) 137 f.
 13 Burnet, 85; Zeller-Mondolfo, 331 f; Guthrie I, 166 n. 3.
 14 Burkert, 211; van der Waerden, 29.
 15 См. ниже, 111,1.
[ 28 ]

До того, как софистами стали называть вполне определенную категорию людей, ;;;;;;;; - это тот, «кто знает мудрые вещи», носитель знания в архаической Греции.16 Так могли называть человека, проявившего себя в различных сферах культурной деятельности: одного из семи мудрецов (Hdt. 1,129), поэта (Pind. Ist V,28), музыканта ([Eur.] Rhes. 924). Очень часто так называли философов, ученых и врачей: Анаксагора (Isoc. XV,235), Алкмеона (Isoc. XX,268), Эмпедокла (Hipp. VM20).17 Поскольку Пифагор не проявил себя в качестве поэта и музыканта, что же, еще мог иметь в виду Геродот, как ни его философскую и научную деятельность? Правда, историк называл ;;;;;;;; и тех, кто вслед за прорицателем Мелампом познакомил греков с культом Диониса (11,49), т. е. Орфея и Мусея, но и это не меняет общей картины: ведь и «настоящий» софист Протагор считал своими предшественниками Орфея и Мусея (Pl. Prot 316d-317b). Кроме того, для Геродота Орфей был в первую очередь поэтом и музыкантом (ср. II,53).18
 Общий смысл пассажа вполне ясен: фракийцы ведут жалкую жизнь, а Залмоксис познакомился с ионийским образом жизни и более утонченными нравами, общаясь с эллинами и мудрейшим из них, Пифагором. Самосский мудрец предстает здесь как носитель ионийской культуры, более того, как представитель ионийского просвещения. Если Залмоксис воспринял у него прежде всего религиозную доктрину, это вовсе не значит, что ничему другому Пифагор научить не мог. (Сам Геродот, кстати, не верил в их знакомство, считая, что Залмоксис жил гораздо раньше). Надо полагать, что, характеризуя Пифагора как е ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;, Геродот основывался на том, что он сам знал о Пифагоре, а не на том, что знали о нем геллеспонтские греки.19 Учитывая,
16 Kerferd G. В. The First Greek Sophists, CR 64 (1950) 8-10; idem. The Sophistic Movement Cambridge 1981, 24 f. Это словоупотребление сохранилось и после Платона, например в традиции о семи мудрецах: Rocca-Serra G. Aristote et les sept 'sophistes': pour une relecture du fragmente 5 Rose, RPh 172 (1982) 321-338.
 17 Диоген из Аполлонии называл своих предшественников ;;;;;;;;;; и ;;;;;;;; (64 А 4). См. также: DK 90.6; Isoc. Х,3.
 18 Стоит отметить, что и сам Меламп изображался в традиции не только прорицателем, но и поэтом и врачом, так что он вполне заслуживал имени ;;;;;;;;. У Аристофана этим именем названы как раз прорицатели, поэты и врачи (Nub. 331-334).
 19 Моррисон полагает, что здесь возможен литературный источник, например, Дамаст из Сигея, писавший о поэтах и мудрецах (Morrison. Pythagoras, 139).
[ 29 ]

что Геродот поселился в Фуриях, т. е. совсем рядом с Кротоном, в 40-х гг. V в., когда память о Пифагоре была здесь еще жива, можно считать эту характеристику заслуживающей доверия.
 Рассматриваемая на фоне ранней традиции в целом, ;;;;; Пифагора приобретает еще более определенный характер. Помимо просвещенного ионийца Геродота, ее же с пиететом отмечают философ Эмпедокл (31 В 129) и не чуждый философии поэт Ион Хиосский (36 В 4). Даже в неприязненной реплике Гераклита говорится о ;;;;; Пифагора (22 В 129). Относя это понятие исключительно к области религиозных доктрин и культовой практики, лишая его рационального содержания, мы должны были бы радикальным образом изменить наши представления о том, что значила ;;;;; для философов той эпохи. Между тем контекст большинства свидетельств говорит совсем о другом: о глубоких и обширных знаниях, которыми обладал Пифагор.
 Нет смысла оспаривать то, что эти знания касались и сферы религии, - для нас важно, что они ею не ограничивались.20 Ведь невозможно предположить, чтобы поддержка орфического учения о переселении душ сама по себе могла обеспечить Пифагору репутацию мудреца, причем среди людей, которые этого учения не разделяли! В таком случае Орфей был бы ;;;;;;;;;, на самом же деле упоминания о его мудрости эпизодичны21 и она едва ли считалась его характерной чертой. Еще меньше связывалась ;;;;; с орфиками, отношение к которым было чаще всего скептическим. Показательна и репутация так называемых «пифагористов», проповедовавших метемпсихоз и связанный с ним аскетический образ жизни, - мы не раз встречаем насмешки над ними, но никогда ничего похожего на ;;;;;.
 Рассмотрим теперь несколько фрагментов, содержащих более развернутую характеристику Пифагора. Вот что говорит о нем Ион Хиосский во фрагменте элегии, посвященном Ферекиду Сиросскому (36 В 4):

 ;; ; ;;; ;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;
 ;;; ;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;,
 ;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;; ; ;;;;; ;;;; ;;;;;;
 ;;;;;;;; ;;;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;;.
 20 Религиозная проблематика, конечно, в различной степени, характерна Для многих досократиков: Ксенофана, Гераклита, Парменида, Эмпедокла (Jaeger W. The Theology of the Early Greek Philosophers. Oxford 1947; Babut D. La religion des philosophes grecs. Paris 1974).
 21 DK 1 В 2 (Алкей); [Eur.] Rhes. 949; PI. Prot 316d-317b - всего три упоминания за три столетия.
[ 30 ]

«Значит он, украшенный мужеством и скромностью, и после смерти пребывает в радости, если, конечно, и вправду мудрец Пифагор познал и изведал больше, чем все другие люди». Здесь, как и в пассаже Геродота, метемпсихоз не упоминается прямо - речь идет лишь о загробном существовании души, правда, существовании счастливом, вопреки традиционным греческим представлениям. Но Ион явно имел в виду не только истинность религиозной доктрины пифагореизма. Скорее он делает залогом этой истины интеллектуальное величие Пифагора, которое, следовательно, не нуждается, на его взгляд, в доказательствах. Ведь ;;;; ;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;; сказано не об изучении Пифагором души, а в целом о его значительных успехах в приобретении знаний и, как бы мы теперь сказали, активной познавательной деятельности. Если Пифагор действительно мудрец, постигший истину (;;;;;; ;;;;)22 глубже, чем другие люди, то и его представления о душе являются истинными - вот что, в сущности, хотел сказать Ион.23
 Еще более выразительную характеристику Пифагора мы находим во фрагменте из поэмы Эмпедокла (31 В 129):

; ;; ;;; ;; ;;;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;; ;;;;;,
 ;; ;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;,
 ;;;;;;;; ;; ;;;;;;; ;;;;; <;'> ;;;;;;;;; ;;;;;
 ;;;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;,
 ;;; ; ;; ;;; ;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;;;
 ;;; ;; ;;;' ;;;;;;;; ;;; ;' ;;;;;;; ;;;;;;;;;.

«Был среди них некий муж редких знаний, достигший величайшего богатства ума и весьма искусный во всех видах мудрых дел, ибо когда он напрягал весь свой разум, то легко видел любую из всех существующих вещей на протяжении десяти или двадцати людских поколений».24 Восторженная оценка Эмпедокла тем бо-
22 Для уяснения значения ;;;;; у Иона полезно сопоставить ее со словами его старших современников - Гераклита (22 В 78) и Анаксагора (59 В 12). В сходном смысле употреблял это слово и Лемокрит (68 В 11). См.: Snell В. Die Ausdr;cke f;r den Begriff des Wissens in der vorplatonischen Philosophie. Berlin 1924, 36 f.
 23 См. сходные интерпретации: Kranz W. Vorsokratisches II, Hermes 69 (1934) 228; Zeller-Mondolfo, 318; Huxley G. Ion of Chios, GRBS6 (1965) 38-41. Хаксли видит у Иона полемику с Гераклитом (fr. В 129).
 24 Лонг окончательно развеял сомнения в том, что этот фрагмент относится к Пифагору (Long ;. A Study of the Doctrine of Metempsychosis in Greece from Pythagoras to Plato. Princeton 1948, 17 ff). См. также: Zeller-Mondolfo, 320. Ср.: Rathmann, 42 f.
[ 31 ]

лее важна для нас, что она исходит от человека конгениального Пифагору - философа и ученого, политика и религиозного деятеля. Некоторые пассажи Эмпедокла заставляют предполагать, что он не только с пиететом относился к Пифагору, но и сознательно подражал ему, когда, например, обращался к согражданам с уверениями в своем бессмертии (31 В 112). Но в данном фрагменте отражены не сверхъестественные черты Пифагора, а его выдающиеся способности, обширные познания и занятия многими «мудрыми делами».25
 Последние две строки этого фрагмента обычно трактовались как намек на перевоплощение души Пифагора, которое и позволяло ему видеть на расстоянии десятков поколений.26 Но Цунц и Райт справедливо отметили, что речь идет не о переселении души, а скорее об уровне интеллектуальных способностей Пифагора, на что указывает предшествующая строка - «когда он напрягал весь сэой разум».27 Иначе говоря, если здесь и содержался намек на метемпсихоз, то весьма завуалированный: не случайно в древности этот фрагмент некоторые относили к Пармениду (D.L. VIII,54), который никак не был связан с метемпсихозом. В любом случае в этом фрагменте нет ничего, что позволило бы согласиться со словами Франка: «Эмпедокл знал Пифагора только как проповедника метемпсихоза».28 Напротив, Эмпедокл рисует портрет не столько религиозного проповедника, сколько рационального мыслителя, а ведь он должен был знать о Пифагоре больше, чем кто-либо другой из разбираемых нами авторов. Если даже отказаться от соблазнительной, но маловероятной версии об их прямых контактах, то близость Эмпедокла к пифагорейцам следующего поколения не подлежит сомнению.29
25 Wright ;. R. Empedocles: The Extant Fragments. New Haven 1981, 256 f. 26 См., например: KR, 219; Burkert, 213.
 27 Zuntz G. Persephone: Three Essays on Religion and Thought in Magna Graecia. Oxford 1971, 209; Wright. Op.cit., 257 f. В то же время Цунц, в отличие от Райта, не исключал возможности того, что сам Эмпедокл связывал эти способности с памятью Пифагора о предшествующих воплощениях.
 28 Frank, 356 п. 166.
 29 Алкидамант говорит об Эмпедокле: ;;;;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;* ;;; ;;; ;;; ;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;; ;;; ;; ;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;;, ;;; ;; ;;; ;;;;;;;;;;; (31 ; 1). Алкидамант был учеником Горгия, который, в свою очередь, был учеником Эмпедокла. Тимей (31 А 1) утверждает то же самое: ;;;;;;; ;;;;;;;;; (см. ниже, 1,2.1). Однако в этом случае мы должны были бы отнести традиционную дату рождения Эмпедокла (ок. 490 г.) на 20 лет раньше, на что пока решились очень немногие (см.: Cleve. Op.cit.,
[ 32 ]

Отношение к Пифагору его младшего современника Гераклита было совсем иным, нежели у Эмпедокла. Все три его свидетельства содержат резкую и недоброжелательную критику. Впрочем, это неудивительно: с одобрением Гераклит отзывался только об рдном человеке - близко знакомом ему аристократе Гермодоре из Эфеса (22 В 121).30 Все остальные лица, встречающиеся в его книге, - Гомер, Гесиод и Архилох, Ксенофан и Гекатей получают свою долю осуждения и насмешек. Несмотря на это, три фрагмента Гераклита являются, пожалуй, самой ценной частью нашей традиции. Один из них содержит прямое указание на ученые занятия Пифагора: ;;;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;, ;;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;; (22 ; 129) - «Пифагор, сын Мнесарха, занимался исследованием более всех людей и, выбрав из этих сочинений [то, что ему было нужно], создал свою мудрость: многознание и обман».
 Диоген Лаэрций приводит эти слова в доказательство существования произведений Пифагора (VIII,6), и это дало повод еще Шлейермахеру выразить сомнение в подлинности фрагмента. В действительности же Гераклит говорит об использовании чужих сочинений, а не о написании собственного,31 хотя и этот факт долго вызывал сомнение и многие видели здесь интерполяцию.32 Но отрицать знакомство Пифагора с литературой того времени по меньшей мере странно: он просто не мог не опираться на труды своих предшественников.33 Какие же сочинения имел в виду Гераклит?
332 f). Остальные полагают, что следует говорить не о Пифагоре, а о пифагорейцах, тем более что три других свидетельства - Феофраста, Неанфа и Гермиппа (31 А 1, 7) - говорят о связях Эмпедокла с пифагорейцами. Его отец Метон, по-видимому, также был пифагорейцем (D.L. VIII,72; DKI, 447.3; 18 А 5). См.: Zeller-Mondolfo, 329 ff. Буркерт, слишком прямолинейно толкуя слова Алкидаманта, утверждает, что «естествознание идет не от Пифагора, а от Анаксагора» (Burkert, 215). Но что же, как не философию природы имел в виду Феофраст, говоря: «Эмпедокл, ученик Парменида и еще больше пифагорейцев» (31 А 7)?
 30 Фрагмент В 39, в котором говорится о Бианте из Приены, слишком короток и двусмыслен, чтобы можно было говорить об однозначной положительной оценке (ср. В 56).
 31 Burnet, 134 п. 2; Delatte. Vie, 162; Rathmann, 39.
 32 Zeller. ;lteste Zeugnisse, 459 ff; Gomperz Th. Zu Heraklits Lehre und den ;berresten seines Werkes, SAWW 113 (1887) 1001 f; Rathmann, 38 f; Diels-Kranz. Com. ad loc. Ср.: Marcovich M. Heraclitus. Merida 1967, 61 ff.
 33 Виламовиц, хотя и признавал, что Гераклит говорит о научных занятиях Пифагора, видел в использовании им письменных источников «peinliche
[ 33 ]

Конечно, не Гомера и Гесиода - знание этих поэтов едва ли делало кого-либо мудрецом в глазах греков. Употребление термина ;;;;;;;;; говорит о том, что в первую очередь речь идет о прозаических сочинениях,34 а не об орфических поэмах. 35 Прежде всего здесь следует назвать Анаксимандра и Анаксимена, чьи философские принципы нашли прямое отражение в пифагореизме,36 затем Ферекида Сиросского. Конечно, до нас дошли лишь скудные сведения о прозе того времени, но, зная, например, о двух технических трактатах VI в.,37 книгах кротонского врача Демокеда (19 А 2), Ласа из Гермионы,38 Феагена из Региума (;;;; ;;;;;;)39 или периплах Скилака из Карианды (FGrHist 709) и Евтимена из Массалии (FHG IV,408),40 легко предположить наличие аналогичных трудов и в других областях знания. Напротив, было бы странно считать, что речь идет о египетских и вавилонских сочинениях,41 ведь Гераклит явно был знаком с теми ;;;;;;;;;, о которых он пишет.
 Центральным понятием этого фрагмента, как и многих других (22 В 32, 41, 50,, 83, 108, 112, 118), является мудрость, ;;;;;. Гераклит явно претендовал на роль единственного обладателя мудрости, последовательно отказывая в ней как всем людям вообще, так,
Schwierigkeit» (Wilamowitz-Moellendorff U. von. Der Glaube der Hellenen. Bd I. Berlin 1932, 188 n. 1). Мы усматриваем трудность как раз в другом. Как мог Пифагор заниматься математикой и астрономией, не зная о том, что уже сделано в этих областях? Например, теоремы, которыми он занимался, вплотную примыкают к теоремам, доказанным Фалесом. Если Евдем в конце IV в. был знаком с доказательствами Фалеса, то почему в середине VI в. о них не мог узнать Пифагор из какого-нибудь раннего математического сочинения?
 34 Marcovich. Heraclitus, 69; Kahn Ch. The Art and Thought of Heraclitus. Cambridge (Mass.) 1979, 114.
 35 Burkert, 131, 210.
 36 На знакомство с трудом Анаксимандра указывает основная оппозиция философии Пифагора - ;;;;;-;;;;;;;. Взглядам Анаксимена очень близка пифагорейская космогония. В целом о влиянии на Пифагора его ионийских предшественников см. ниже, V,2.
 37 По словам Витрувия (VII, praef. 12), один из них принадлежал Херсифрону с Крита, другой Феодору с Самоса.
 38 Privitera G. A. Laso di Ermione. Roma 1965.
 39 Tate J. On the Early History of Allegorism, CQ 28 (1934) 105-114. 40См.: Jacoby F. RE 11 (1907) 1507 f.
 41 Так полагал Кранц (Kranz W. Vorsokratisches I, Hermes 69 [1934] 116), а вслед за ним и другие: Zeller-Mondolfo, 317; Marcovich ;. Pythagorica, Philologus 108 (1964) 42; Heraclitus, 69; Philip, 178; van der Waerden, 42 f.
[ 34 ]

в частности, поэтам, философам и ученым.42 Что же являет собой мудрость Пифагора? Сначала Гераклит говорит, каким образом тот к ней пришел: занимаясь исследованиями и набираясь знаний из чужих книг, затем - чем она в действительности является: ;;;;;;;;; и ;;;;;;;;;;. Последнее выражение многократно толковалось, но определенности в его понимании до сих пор нет (если, конечно, полагать, что она здесь вообще достижима). Обычное значение ;;;;;;;;;; - обман, фальсификация, а юридическое - ложное свидетельство, в общем нечто, связанное с мошенничеством.
 Неоднократные попытки связать это слово с религиозными занятиями Пифагора не кажутся нам убедительными. Во-первых, ;;;;;;;;;; нигде не подразумевает религиозное нечестие, в ней вообще нет ничего специфически связанного с верованиями. Во-вторых, такое толкование плохо увязывается с общим смыслом фрагмента. Конечно, Гераклиту не могли нравиться притязания Пифагора на бессмертие и способность творить чудеса, но как это связать с той мудростью, которая основана на чтении чужих трудов и накоплении знаний^ Ведь не мог же Гераклит считать, что Пифагор и это вычитал в книгах!43
 Если понимать ;;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;; как «выдал за собственную мудрость» или «присвоил как свое собственное»,44 то в ;;;;;;;;;; можно видеть обвинение в присвоении чужих мыслей.45 е ;;;;;; ;;;;; Пифагора на самом деле ложна: во-первых, потому, что она не собственная, а заимствованная, а во-вторых, потому, что она не мудрость, а многознание. Оценивать этот упрек следует, конечно, на фоне постоянного стремления Гераклита доказать свою независимость от какой бы то ни было традиции. Вместе с тем ему действительно могло броситься в глаза сходство идей Пифагора с каким-нибудь сочинением.46 Наконец, ;;;;;;;;;; может означать и
42 ;;;; ;;; ;;;;;;;;;; ;;; ;;; 8;;; ;;;;;;, ;;;;; Ы ;;;; (22 ; 78). См. также: Babut D. Heraclite critique des poetes et des savants, AC 45 (1976) 464-496.
 43 Маркович, возражая Буркерту, справедливо указывает, что критика Гераклита носит чисто теоретический характер и ее следует понимать в рамках полемики в связи с учением о Логосе (Marcovich. Pythagorica, 42; Heraclitus, 70).
 44 Zeller, 309; Diels ;. Herakleitos von Ephesos. Berlin 1903, 49; Burnet, 134 n. 2; Cherniss H. AJP 60 (1939) 250.
 45 Гатри считал обвинением в плагиате слова «выбрав из этих сочинений то, что ему было нужно» (Guthrie I, 157 f, 417). См. также: Mansfeld J. Fidding the Books (Heraclitus В 129), Studies in the Historiography of Greek Philosophy. Assen 1990, 443 ff.
 46 He исключено, что речь могла идти и об орфических поэмах, если Гераклит называл ;;;;;;;;; группу сочинений, в которую наряду с прозой
[ 35 ]

другое: мудрость Пифагора обманывает не своими внешними сторонами, а своей сутью, т. е. она ложна и вредна.47 Но не потому, что Гераклит был против какой-то определенной стороны пифагореизма, скажем, его космологии или религиозной доктрины, а потому, что он в принципе не хотел согласиться с учением, отличным от его собственного.
 Конечно, до конца последовательным Гераклит быть не мог и, несмотря на свою неприязнь к Пифагору, использовал и его идеи. Френкель убедительно показал, как органично вошли в систему Гераклита идеи пропорции и музыкальной гармонии - результаты изысканий Пифагора в математике и акустике.48 Это еще раз подтверждает, что слова «занимался исследованием (;;;;;;;) более всех людей» следует понимать как указание на научные занятия, а не просто на какие-то «расспросы» и «разузнавания».49 Во фрагменте В 35, где речь идет о ;;;;;; ;;;;;;;, они упоминаются в положительном контексте. В данном фрагменте ;;;;;;; стоит рядом с обвинением в плагиате, но какой бы дополнительный смысл ни пытался вложить в это слово Гераклит и как бы ни стремился подчеркнуть разницу между занятиями Пифагора и собственными, реальность, стоящая за ;;;;;;;, и в том и в другом случае остается познавательной деятельностью рационального типа.50
 В этом же направлении ведет нас и другой фрагмент Гераклита: «Многознание уму не научает, иначе бы оно научило Гесиода и
входила и поэзия.
 47Маркович (Pythagorica, 41 f) связывает ;;;;;;;;;; с ;;;;;;;;;;;;; (В 28) и понимает ;;;;;;;;;; как Vorschiber falscher Zeugen. Но это можно понимать двояко: мудрость Пифагора фальшива потому, что она не его, или его идеи просто ложны независимо от их происхождения.
 48Fraenkel ;. Thought-Pattern in Heraclitus, AJP 59 (1938) 309-338. См. также: Zeller, 478; Gomperz. Griechische Denker, 67, 127; Minar ;. The Logos of Heraclitus, CPh 34 (1939) 323-341; Cherniss H. The Characteristics and Effects of Presocratic Philosophy, D. J. Furley, R. E. Allen, ed. Studies in Presocratic Philosophy. V. I. London 1970, 17; Kahn. PP, 184; Heraclitus, 203 ff.
 49 ;;;;;;; как «исследование» признается большинством ученых: Diels. Herakleitos, 49; Burnet, 134; Delatte. Vie, 159; Zeller-Mondolfo, 316 f; Pitagorici, 17; Guthrie I, 157; Marcovich. Heraclitus, 68; Kahn. Heraclitus, 39; Conche M. Heraclite: Fragments. Paris 1986, 106; Mansfeld. Fidding the Books, 446 n. 1. Более осторожно переводил Целлер: Erkundigung, Nachfragen bei andern (Zeller. Alteste Zeugnisse, 459 n. 4), но это связано с тем, что он видел интерполяцию в ;;;;;; ;;; ;;;;;;;;; (ему следуют KRS, 217). Снель также отказывался видеть в ;;;;;;; свидетельство научной деятельности (Snell. Begriff des Wissens, 62), но он не признавал подлинности фрагмента В 129.
 50 Marcovich. Heraclitus, 25 ff; Conche. Op.cit., 98 f.
[ 36 ]

Пифагора, да еще Ксенофана и Гекатея» (22 В 40). ;;;;;;;;;, вновь фигурирующая здесь, и имена, среди которых упомянут Пифагор, позволяют еще с большей определенностью сказать, что претензии Гераклита носят философский или, точнее говоря, эпистемологический характер, как и в В 129.51 Именно под этим углом зрения он объединяет столь разных людей: автора «Теогонии» и Ксенофана, смеявшегося как над традиционной религией, так и над метемпсихозом, самого Пифагора и, наконец, Гекатея, также известного своей критикой common sense (FGrHist 1 F 1). Отвлекаясь от этих различий, Гераклит сосредоточивается на том, что волновало его больше всего: на противопоставлении их способа познания своему собственному. А поскольку истина была в руках Гераклита, то другим оставалось только многознание. Впрочем, нам вполне достаточно «многознания» Пифагора: на фоне философа Ксенофана и ученого Гекатея само это обвинение безошибочно указывает на характер Пифагоровых занятий.52



Главная страница > Библиотека > Л.Я. Жмудь. Наука, философия и религия в раннем пифагореизме  : Предыдущая глава < - > Следующая глава
Наша группа ВКОНТАКТЕ -  Наш твиттер
Поиск по библиотеке
 

Сохранить 3

[ 333 ]
Глава 2
 Философия Пифагора

 О философии Пифагора написаны тома, объем которых зависит во многом от того, что под этой философией понимается, равно как и от степени либерализма в отборе привлекаемых для этой цели источников. В целом рамки мировоззрения Пифагора естественным образом заданы его деятельностью - политической, религиозной, научной. Религиозные и научные взгляды Пифагора уже рассматривались выше, и едва ли имеет смысл вновь к ним возвращаться. Разумеется, членение досократической мысли на философию, религию, науку с их дальнейшим подразделением на отдельные дисциплины больше соответствует современным представлениям об этих предметах, чем тогдашним. И все же организация материала в книгах досократиков, равно как и характер этих книг дают возможность проследить постоянно растущую дифференциацию предметов, которые даже на самой ранней стадии были далеки от столь излюбленного многими исследователями «синкретизма». Уже в книге Анаксимандра видно движение мысли от космогонии, описывающей возникновение мира из ;; ;;;;;;;, к космологии или астрономической системе, затем к «метеорологии», объясняющей происхождение морей, причины землетрясений, гроз и т.п., и, наконец, к происхождению животных и человека. Парменид отнюдь не случайно разделил свою поэму на две части, первая из которых излагает его метафизическое учение о бытии, а вторая, организованная по типу книги Анаксимандра, постепенно переходит от космогонии и астрономии к физиологии и медицине. У Эмпедокла религиозные и натурфилософские доктрины излагаются в двух различных сочинениях, а многочисленные книги Демокрита показывают уже далеко зашедший процесс дифференциации. ;;-
[ 334 ]

;;;;;;;;, ;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;, ;;;;;;;, ;;;; ;;;;;; ;;;;;;; - все эти понятия восходят именно к той эпохе, наглядно демонстрируя наивность взглядов о царившем тогда состоянии ;;;;; ;;;;.
 Таким образом, освещение пифагоровой ;;;;;;; и ;;;;;;;;; в главах о пифагорейской науке, а его учения о душе - в контексте религии пифагореизма, будучи частью нашего рабочего метода, отнюдь не является произвольным. В немалой степени оно отражает уже складывающееся в тогдашней культуре членение, еще в большей - естественные границы между философией, религией и наукой, которые нам известны, разумеется, лучше, чем досократикам.

 * * *

 Если отказаться от числа как краеугольного камня, на котором основывалась философия всех пифагорейцев, то окажется, что никакой общепифагорейской философии не существовало: каждый из представителей школы развивал собственную систему взглядов. В каких-то существенных чертах она могла быть сходна с идеями других пифагорейцев и самого Пифагора, но трудно найти хотя бы одну философскую доктрину, которую бы разделяли все без исключения пифагорейцы. Различий между учениями отдельных пифагорейцев, пожалуй, даже больше, чем сходств. Для Гиппаса «началом» был огонь, и в этом он близок к Гераклиту (их часто и упоминают вместе), но противостоит Гиппону, «началом» которого была вода. Гиппон, в свою очередь, совершенно не похож на своего младшего современника Филолая: в выборе «начала» он следовал за Фалесом, тогда как Филолай опирался здесь на традицию, восходящую к самому Пифагору. Характерной чертой пифагорейской философии считается дуализм, идущий от двух противоположных «начал» Пифагора. Этот дуализм заметен у Алкмеона, Менестора и Филолая, но с учением Гиппаса не имеет ничего общего. Некоторые пифагорейцы, например Гиппас, Гиппон, Филолай интересовались тем, как возник мир, и развивали космогонические концепции, Алкмеону же и Менестору эти проблемы были совершенно чужды. На Филолая оказала влияние философия Парменида, Гиппон заимствовал ряд идей у Эмпедокла, Экфант следовал за атомистами и Анаксагором. Одни пифагорейцы избрали в качестве «начал» природные элементы (огонь, воду), другие - предел и беспредельное, а Алкмеон и Менестор вообще говорили не об элементах, а о качествах. Часть пифагорейцев придерживалась теории множественности миров, хотя сам Пифагор считал этот мир единственным.
[ 335 ]

Почему столь велики доктринальные различия в пифагорейской школе? Прежде всего потому, что она возникла не как философская школа и принадлежность к ней никогда не определялась следованием совокупности определенных доктрин. Ситуация эта для VI-IV вв. отнюдь не уникальна: высокая степень единодушия вовсе не была отличительным признаком тогдашних философских школ, да и сами эти «школы» можно считать таковыми лишь со множеством оговорок. Стоит ли удивляться тому, что ученики Сократа развивали его взгляды в столь различных направлениях -ведь взгляды эти не составляли единого учения и не были письменно зафиксированы. Но и среди старших платоников существовали разногласия по самым кардинальным вопросам. Никто из значительных учеников Платона, будь то Гераклид, Спевсипп, Ксенократ или Аристотель, не принял платоновскую теорию идей. Более того: никто из академиков, включая и Платона, не считал, по-видимому, что она должна быть принята в качестве доктринальной основы.
 С другой стороны, ученики Платона легко узнаваемы и отличимы от других философов, да и могло ли быть иначе, если их взгляды формировались в ходе многолетнего общения со своим учителем? Из пифагорейских философов только Гиппас и Алкмеон могли слушать самого Пифагора, остальные знали о его доктринах лишь в устной передаче. Однако и этот фактор, каким бы важным он ни казался, не может считаться решающим. Более существенным было то, что начиная с IV в. греческая философия, исчерпав, по-видимому, возможности плодотворного развития в избранных ею направлениях, привлекает все меньше людей, способных к выдвижению оригинальных концепций и готовых отстаивать их в споре со своими учителями. Не случайно кодификация основных идей платонизма начинается уже со второго схоларха Академии Ксенократа, а ученики Аристотеля, если и критиковали его, то старались делать это, не называя учителя по имени. К III в. давление авторитетов становится все большим и любое философское направление легко определяется по набору общепринятых в нем доктрин, которые разделялись, пусть и с разной степенью последовательности, всеми его приверженцами. В дальнейшем эти направления размываются, но не за счет притока новых идей, а путем варьирования и обмена старыми.
 Если в науке мы видим сходство и даже прямую зависимость между идеями, которые выдвигали пифагорейцы разных поколений, то происходит это не только и даже не столько потому, что это была пифагорейская наука, сколько в силу кумулятивности само-
[ 336 ]

го развития науки. При этом степень последовательности в науке больше зависит от метода каждой из дисциплин, чем от естественной приверженности к традициям своей школы:1 опираясь на достижения учеников, гораздо проще восстановить математическую теорию человека, который не оставил никаких сочинений, чем медицинскую. Но как восстановить философию основателя школы, который ничего не писал, если его последователи придерживались столь различных позиций?
 Существенные различия наблюдаются не только в развитии философских и научных идей, но и в характере их передачи. Сведения о теоремах, которые доказывал Фалес, сохранились в передаче Прокла, и тем не менее их достоверность признается большинством историков античной математики. Надежность этой традиции гарантируется во многом спецификой историко-научного материала, интересного, как правило, лишь специалистам и дающего гораздо меньше поводов для ложных интерпретаций и тем более для фальсификаций, чем философские концепции. Если оставить в стороне обычные ошибки и недопонимания, то трудно представить себе мотивы, по которым Фалесу вместо теоремы о равенстве углов в основании равнобедренного треугольника стали бы приписывать решение проблемы удвоения куба. Между тем обилие псевдопифагорейских философских трактатов, совершенно стерильных с точки зрения истории науки, равно как и расцвет в поздней античности неопифагорейской философии, проецировавшей в прошлое собственные доктрины, показывают, что в этой области подобных мотивов было предостаточно.
 Эти различия, наряду с отсутствием сочинений Пифагора и общим состоянием наших источников, оставляют нам гораздо меньше шансов на реконструкцию философской системы Пифагора, нежели его научных достижений и даже религиозных идей.2 Показательно, что многочисленные попытки вычленить из учений Парменида, Зенона, Эмпедокла, Демокрита, Иона Хиосского предшествующую им раннепифагорейскую философию приводили до сих пор к крайне противоречивым результатам. Подход Аристотеля к пифагорейской философии был проанализирован выше, и из этого анализа следует, что его свидетельства (как и сведения других
1 Именно поэтому для реконструкции раннепифагорейской геометрии гораздо важнее Гиппократ Хиосский, который пифагорейцем не был, чем Архит, решавший в этой области совсем иные задачи, в том числе и поставленные Гиппократом.
 2 Ср. сходное замечание Кана (Kahn. РР, 169).
[ 337 ]

учеников Платона) могут быть использованы лишь disjecta membra. Аристоксен был ближе других к пифагорейцам, но чисто философскими вопросами интересовался мало, а в его изложении этических и этико-политических доктрин ранней школы видно сильное влияние платонизма.3 Даже Феофраст, сохранивший столь много ценного из досократического наследия, вложил в уста Пифагора один из вариантов числовой доктрины, обессмыслив тем самым значительную часть повторяющей его доксографической традиции.4
 Итак, реконструкция системы философских взглядов Пифагора кажется предприятием малореальным. В силу отмеченного выше характера пифагореизма даже центральные его идеи невозможно возводить к основателю школы без подтверждения независимыми свидетельствами. Но если бы даже ранние пифагорейцы неуклонно следовали доктринам Учителя, мы все равно имели бы очень мало шансов восстановить систему его философских взглядов: слишком многое говорит о том, что ее не существовало. В самом деле, на чем основано предположение, что у современника Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена, «философия» которых, за вычетом нескольких метафизических идей, заключалась в космологии, астрономии и антропологии, должна была быть философская теория, подобная той, с которой в V в. выступили Парменид и Гераклит?5 Философские взгляды ранних пифагорейцев (за исключением Гиппаса, о котором в этом плане очень мало известно) практически неотделимы от конкретных естественнонаучных проблем, которыми они занимались. Философия Алкмеона, Менестора, Гиппона по большей части отражена в их медицине, ботанике, физиологии, точнее, в том, что составляло натурфилософскую основу этих дисциплин.6 Естественно предположить, что и интересы Пифагора лежали преимущественно в области, которой занимались его ионийские предшественники и его пифагорейские последователи: ;;;; ;;;;;; ;;;;;;;. Напротив, внимание к чисто метафизическим и гносеологическим проблемам, заметное у Филолая, может быть возведено к ранней
3 Burkert, 107 f.
 4 Dox.y p. 280 f = 58 В 15. Это, впрочем, не отрицает возможности использовать те ее части, которые не связаны с учением о числе.
 5 См. проницательные суждения Мансфельда о характере «философии» VI в.: Mansfeld J. Myth, Science, Philosophy: A Question of Origin, W. M. Calder III et al., ed. Hypatia: Essays presented to H. C. Barnes. Boulder (Colorado) 1985, 45-65.
 6 To немногое, что известно о философии Архита, также заставляет предполагать, что он отталкивался здесь от своих научных занятий (47 В 3).
[ 338 ]

школе лишь в том случае, если будет доказано, что оно вызвано не полемикой с элеатами, а действительно составляет часть древней философской традиции.7
 После всех этих необходимых ограничений попытка проследить отдельные направления философской мысли Пифагора представляется отнюдь не безнадежной, пусть даже ее результаты будут далеки от желаемой убедительности. Помимо опоры на кажущиеся нам достоверными сведения о Пифагоре здесь неизбежно использование того, что Гатри называл a prion методом, имея в виду некие общие представления о развитии досократической философии и той роли, которую сыграл в этом процессе пифагореизм.8 Конечно, для Гатри само собой разумеющимися казались вещи, которые нам таковыми вовсе не кажутся. В частности, его обращение к «общепринятому членению раннегреческой философии на ионийскую и италийскую», несмотря на почтенную древность такого разделения, представляется нам неадекватным подходом к пифагореизму. Если иметь в виду не чисто географическую локализацию школ, а их разделение на две ветви - натурфилософскую и религиозно-метафизическую, то это скорее мешает, чем помогает понять реально существовавшие различия как внутри этих школ, так и между ними. Действительно ли натурфилософия Алкмеона и Гиппона существенно отличается от идей Анаксимандра и Анаксагора? Чем сходны италийцы Эмпедокл и Зенон? Можно ли сказать, что религиозные проблемы больше волновали Парменида, чем Гераклита, и объясняется ли обращение к подобным проблемам Ксенофана его эмиграцией из Ионии на Запад? Что общего, с одной стороны, между ботаником Менестором и математиком Гиппасом, а с другой - между Демокритом, занимавшимся всеми известными тогда науками, и Гераклитом, не интересовавшимся особо ни одной из них? Не нашла ли кротонская медицина своих продолжателей в лице гиппократиков, а пифагорейская математика - в Энопиде и Гиппократе Хиосском? Уже самые поверхностные сопоставления показывают, что это «общепринятое членение» подходит скорее для популярного «введения» в античную философию, чем в качестве рабочего метода.
7 Ср.: Kahn. РР, 183. Под гносеологией мы понимаем, разумеется, не традиционные еще со времени Ксенофана (21В 34) и Алкмеона (24 В 1) сомнения по поводу доступности истины для смертных - в них нет ничего специфически пифагорейского, а более или менее разработанную доктрину.
 8 Guthrie I, 171 f.
[ 339 ]

Философские идеи Пифагора следует рассматривать в контексте концепций его ионийских и италийских современников - Анаксимандра, Анаксимена, Ксенофана, а не превращать его в передатчика восточной мудрости, шамана или основателя невиданной среди ранних досократиков числовой метафизики. В личности Пифагора и без того много уникального, чтобы нужно было тратить силы на поиски дополнительной экзотики. По аналогии с содержанием книг Анаксимандра и Анаксимена можно полагать, что и «философия» Пифагора должна была отвечать прежде всего на следующие вопросы: как возник этот мир; из чего он состоит и как он устроен? Это предположение подтверждается раннепифагорейской космогонией, следы которой сохранились, с одной стороны, у Филолая, а с другой - в ряде пассажей Аристотеля и у комментаторов его сочинений. Обычно принято полагать, что помимо книги Филолая Аристотель не располагал другими источниками,9 но обрисованная им и его комментаторами космогония ведет нас к гораздо более раннему этапу досократовской философии, а именно - ко времени Пифагора.
 В аристотелевской «Физике» содержатся два беглых упоминания об этой космогонии, первый раз в контексте обсуждения ;; ;;;;;;;, второй - ;; ;;;;;:
 «Все, кто всерьез занимался натурфилософией... полагают бесконечное неким началом вещей... При этом пифагорейцы [в отличие от Платона] считают, что оно находится в чувственных вещах (ибо они не отделяют число от вещей) и что вне космоса также имеется бесконечное... Они утверждают, что бесконечное есть четное, ибо, отсекаемое и ограничиваемое нечетным, оно придает вещам бесконечность» (Phys. 203 а 1).
 «Пифагорейцы также принимали существование пустоты и полагали, что она проникает во вселенную из [окружающей ее] бесконечной пневмы, представляя вселенную вдыхающей и пустоту, которая разграничивает природные вещи, как если бы пустота была разделением и разграничением вещей, находящихся рядом друг с другом. И прежде всего это происходит в числах, ибо пустота разграничивает их природу» (Phys. 213 b 22).
 В «Метафизике» Аристотель вновь возвращается к этому сюжету, на сей раз в ходе полемики против тех, кто принимает возникновение вечных вещей, в частности, чисел:
 «По поводу того, допускают ли пифагорейцы такое возникновение или нет, не может быть сомнений, ибо они ясно говорят,
9 Burkert, 235 ff; Kahn. РР, 170 f; KRS, 339.
[ 340 ]

что когда составилось ;; ev - из плоскостей ли, поверхности, семени или чего-то другого, что они сами затрудняются объяснить, -сразу же ближайшая часть беспредельного была втянута внутрь и ограничена пределом. Но поскольку они развивают космогонию и рассуждают натурфилософски, то следует рассмотреть их взгляды среди физических учений, а не в рамках настоящего исследования» (Met. 1091 а 12).
 Несколько упоминаний об этой космогонии и ее парафразов, сохранившихся у Аэция, во фрагменте из монографии Аристотеля «О пифагорейцах» и в ряде поздних комментариев к его трактатам, проливают дополнительный свет на некоторые детали:
 «Последователи Пифагора полагали, что вне космоса находится пустота, в которую и из которой космос дышит» (Dox., р. 338). «Аристотель пишет, что, согласно учению пифагорейцев, космос один и он втягивает из бесконечного время, дыхание и пустоту, которая постоянно разграничивает пространства отдельных вещей» (fr. 201). «Равным образом и те, кто полагал существование вне космоса некоей беспредельной пустоты, называли ее пневмой, говоря как бы параллельно о пустоте и пневме. Ведь эта пустота втягивается внутрь космоса извне его, как будто он ее вдыхает» (Philop. In phys. comm., p. 615.26). «Пифагорейцы говорили, что пустота, или пневма, вдыхаемая небом извне, отделяет животных от растений, Сократа от Платона и вообще всё от всего» (Philop. In de gen. anim. comm., p. 107.14). «Пифагорейцы говорили, что пустота втягивается в космос, как если бы он вдыхал некую пневму из того, что окружает его извне» (Simpl. In phys. comm., p. 651.26).
 Суммируя все отклики на пифагорейскую космогонию, отметим, что ее элементы выстраиваются в три сравнительно независимых друг от друга ряда: 1) ;;;;; и ;;;;;;; 2) ;;;;; и ;;;;;;;; 3) ;;;;;;;; и ;;;;;;. Эти три пары элементов, порождающие ;; ;;, условно соответствуют физическому, метафизическому и математическому уровню интерпретации, а их последовательность соотносится с исторической очередностью их использования в объяснении космогонических процессов. У Филолая главную роль играют ;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;: из них «составилась (;;;;;;;) природа в космосе» (44 В 1), соответственно из них же состоит ;; ;; (= ;; ;;;;;; ;;;;;;;;), находящееся в его центре (44 В 7). Настойчивое подчеркивание Филолаем роли космической гармонии не находит аналогов в космогонии, зафиксированной Аристотелем, и уже из этого следует, что Филолай не мог быть его единственным источником. Кроме того, Филолай вполне ясно говорит, из чего составлен его космос, что контрастирует с неопределенностью, с которой Ари-
[ 341 ]

стотель упоминает о порождении Единого то ли из плоскостей, то ли из семени, то ли неизвестно из чего.
 Вместе с тем такие наглядные физические представления, как ;;;;; и ;;;;;;, вытеснены у Филолая из космологического процесса и упоминаются лишь в физиологическом контексте: «[будучи по природе теплым], живое существо сразу же после рождения втягивает извне холодную пневму, а затем, как бы по необходимости, снова выдыхает ее» (44 А 27). На фоне пифагорейской философии V в. это вытеснение вполне понятно: еще Алкмеон перевел космические начала Пифагора в конкретную область физиологического учения о противоположных качествах, которое Эмпедокл и Гиппон использовали в физиологии живых существ, а Менестор в физиологии растений.10 Это «физиологическое» направление в досократовской мысли, возникшее, судя по всему, под влиянием Алкмеона,11 во многом отличается от предшествующего ему «космологического», к которому естественно отнести Пифагора. В его учении о «дышащей вселенной» ;;;;; и ;;;;;;, наряду с ;;;;; и ;;;;;;;, должны были на равных участвовать в космогоническом процессе.
 Передавая пифагорейскую теорию возникновения мира, Аристотель всякий раз дает понять, что помимо физического учения о природных элементах она включала еще некую параллельную «числовую космогонию»: ;;; ;; ;;;;;;; ;;;;;;;; ;; ;; ;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;;, ;;;;;; ;; ;; ;;; ;;;;;;;;;;;;, ;; ;; ;;;;;;;, ;; ;; §; ;; ;;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;; (;;; ;;; ;;;;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;;), ;;; ;' ;;;;;;; ;; ;;; ;;;; (Met. 986 a 17). Как уже отмечалось,12 следы такого учения отсутствуют даже у Филолая, - тем меньше оснований возводить его к предшествующему периоду. Если сам Аристотель «путает космогонию с числовой теорией»,13 то используемый им материал сопротивляется такой искусственной интерпретации. В частности, космогония, упомянутая в «Метафизике», ничего не говорит о числе - в космологическом контексте ;; ;; может быть понято только как Единое, как совокупность всего бытия. Когда Гераклит утверждал ;; ;;;;;; ;; ;;; ;; ;;;; ;;;;; (22 ; 10), он имел в виду субстан-
10 См. выше, IV,5.3.
 11 У Анаксимандра возникновение людей и животных трактовалось еще в связи с его космогонией: Hijmans В. L. Anaximandrs biologische Fragmente im System seiner Philosophie, Acta Classica 3 (1960) 32-35. О роли Алкмеона см.: Baldry ;. С. Embryological Analogies in Presocratic Cosmogony, CQ (1932) 27-34.
 12 V,1.1.
 13 Cherniss. Criticism, 39.
[ 342 ]

циальное единство всех вещей, а не их происхождение из единицы. В то же время многозначность самого понятия ;; ;; позволяла Аристотелю перекинуть мостик от Единого к единственному, а от него и к единице.
 В десятой книге «Метафизики», вновь возвращаясь к обсуждению того, что есть ;; ;; (ср. Met. V.6), Аристотель отмечает: ;; ;; ;;;;;;; ;;;;;;;; (1052 а 15), а затем выделяет четыре основных значения этого понятия, которые в конце концов сводятся к наиболее существенному: ;; ;vi ;;;;; ;; ;;;;;;;;; ;;;;; ;;;;; (1052 b 16) -«единство есть неделимость».14 В таком качестве ;; ;; приложимо не только ко всеобщему, но и к единичному, далее не расчленяемому и служит «первой мерой всякого рода вещей», включая и числа (;; ;; ;;;;;;; ;;;;), ибо единица действительно во всех отношениях неделима - ;;; ;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;;; (1053 а 2). Таким образом, с точки зрения самого Аристотеля переход от космологического Единого к числовой монаде не представлял затруднения, пусть даже он и возражал против конкретных способов такого перехода, найденных им у «пифагорейцев». В какой, однако, степени эта развитая онтология может соотноситься с учением современника Анаксимандра и Анаксимена, представлявшим ;;;;;;; в виде бесконечного воздушного пространства, вдыхаемого космосом? В такой космогонии неуместны не только единица, четное и нечетное, но и абстрактное ;; ;;, понимаемое как объект, а не как предикат чего-то другого. В космогонии Филолая ;; ;; понятно лишь в контексте влияния элеатов, и нет никаких оснований относить его к допарменидовскому периоду. Идеи Пифагора по доводу единства всех вещей могли быть выражены, скорее, в следующей форме: ;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;; ;;; (Arist. fr. 201), но никак не в виде онтологического учения о ;; ;;, отождествляемом с абстрактным бытием и понимаемом как начало всех вещей.15
 На протяжении всей «Метафизики» Аристотель неоднократно говорит о сходстве, близости или тождественности платоновских «начал» с «началами» пифагорейской числовой метафизики. Известные нам ;;;;; пифагорейцев V в. этого сходства никак не подтверждают. Скорее можно предположить, что те из поздних пифагорейцев, которые были близки к Академии, модифицировали свои теории в духе платонизма.16 В любом случае именно взгляд
14 См.: Stokes. Op.cit, 11 f.
 15 ;;;;;;; ;; Sv xai ;; ;;, ;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;;; xai ;;;;;; ;;;;;;, ;;; ;;;;;; ;; ;;;;; ;;;' ;;;;; ;;; ;;;;;, ; ou (Met 996 а 6).
 16 Аристоксен говорит о знакомстве с Платоном Амикла и Клиния (fr. 131 = 54 А 2). Сам Платон упоминает в «Федоне» об учениках Филолая
[ 343 ]

на пифагорейцев как на предшественников платоновской Академии позволил Аристотелю приписать им «числовую космогонию», в которой предел и беспредельное, будучи одновременно четным и нечетным, порождают четно-нечетное ;; ;;, из которого, в свою очередь, возникает число (Met 986 а 17). Если даже взгляды некоторых поздних пифагорейцев, например Еврита или Экфанта, и давали повод для утверждений, что мир состоит из телесных единиц,17 доктрина о порождении ;; ;; из отождествленных друг с другом физических и математических «начал» могла возникнуть только под влиянием платонизма.18 Учитывая, что единица в пифагорейской математике числом не считалась, трудно понять, каким образом появилось в этой школе представление о четно-нечетном ;; ;;.19 Раннепифагорейская арифметика, сохранившаяся в VII и IX книгах Евклида, действительно трактовала четно-нечетные и нечетно-четные числа, но речь в ней шла о сугубо математических определениях и операциях. Филолай также говорил о том,
 Симмии, Кебете и Эхекрате (57а; 88d = 53 А 4). Учитель Аристоксена Ксенофил жил в Афинах (52 А 2). К сожалению, об их философии мы фактически ничего не знаем. Реальность пифагорейца Тимея (DK 49) остается сомнительной.
17 См. выше, V,l.l. Еврит, как мы помним, составлял силуэты живых существ из псефов, подобно тем, кто сводил числа к геометрическим фигурам (Arist. Met 1092 b 8 = 45 А 3). В псефической арифметике важную роль играл гномон, к помощи которого Аристотель обращается в объяснении «числовой космогонии» (Phys. 203 а 13). «Началами» Экфанта являлись пустота и неделимые тела (51 А 2), отождествленные им с монадами (единицами). Ср. телесные единицы, разделенные пустотой, в «Физике» (213 b 26).
 18 Cherniss. Criticism, 39 ff, 44 ff, 224 f. Как замечает Филип (Philip, 60 f), Аристотелю эта схема была не особенно понятна, к тому же он отрицал космогонию как таковую и тем более порождение чисел. Скорее всего, она восходит к академическим кругам, хотя к кому конкретно - остается открытым. С учением Спевсиппа она имеет определенное сходство (см.: Taran. Speusippus, 32 ff, 257 ff), но явно недостаточное для прямого отождествления. О влиянии Спевсиппа на «таблицу противоположностей» см.: Burkert, 50 f.
 19 Чернисс и Таран считают автором этой идеи самого Аристотеля (Cherniss. Criticism, 225 f; Taran. Speusippus, 276 п. 71). Теон Смирнский цитирует Аристотеля (fr. 199), а затем добавляет, что с этим согласен и Архит. Добавление принадлежит самому Теону (Burkert, 236 п. 94), который мог опираться на псевдо-архитову ;;;; ;;; ;;;;;;;, цитируемую им в другом месте (Ехр., р. 106 = Thesleff. Writings, 21). Ср. фрагмент у Сириана: ;; Sv xai ; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;; (Thesleff. Writings, 47.27), который, вероятно, также восходит к ;;;; ;;; ;;;;;;;.
[ 344 ]

что числа бывают двух видов: четные и нечетные, третий же вид, четно-нечетный, состоит из смеси двух первых; при этом каждый вид имеет множество форм (44 В 5). Нет никаких оснований считать, что третий вид относится к единице: Филолай явно имел в виду те разнообразные «формы» четно-нечетных чисел, определения которым даны в начале VII книги Евклида (def. 8-10).20
 У Аэция, Филопона, да и у самого Аристотеля (fr. 201) учение о «дышащей вселенной» упоминается вне всякой связи с числом или его элементами. Это показывает, что космогония, в которой одновременно участвуют пустота и воздух, предел и беспредельное, четное и нечетное, вещи и числа, особенно вразумительной не казалась,21 - тем естественнее из нее выделяли то натурфилософское учение, которое и было наиболее древним. Восстановить эту космогонию в деталях не представляется возможным. Ясно лишь, что мир образуется из взаимодействия двух начал - ;;;;; и ;;;;;;;, причем последнее мыслилось как бесконечное воздушное пространство, окружающее наш мир, и одновременно как пустота. Ближайшая часть этой беспредельной пневмы вдыхается внутрь мира и ограничивается пределом. Лалее эта часть пневмы разграничивает природные вещи, положив тем самым начало их существованию. Что именно играло роль ;;;;;, ни Аристотель, ни его комментаторы не сообщают;22 создается впечатление, что пневма, будучи втянутой внутрь космоса, сама начинает играть роль ограничивающего начала, отделяя одни вещи от других.
 Архаический характер этой космогонии не вызывает сомнения, а ее элементы, ;;;;;;; и ;;;;;;, тесно связаны с учениями Анаксимандра и Анаксимена.23 О древности этой космогонии говорит и отождествление воздуха и пустоты, опровергнутое Анаксагором и Эмпедоклом.24 Слова Ксенофана, утверждавшего, что божество,
20 Heath. Mathematics I, 70. Ср. цитируемые Платоном (Parm. 143е) определения: ;;;;; ;;;;;;;; - четное число раз четное, например 4 (2x2), ;;;;; ;;;;;;;;;; - четное число раз нечетное, например б (2x3).
 21 Ее объяснение у Аристотеля (Phys. 203 а 10) настолько темно, что ни античные, ни современные комментаторы не оставляют особых надежд на понимание этого пассажа; см. сводку мнений у Буркерта (Burkert, 33 п. 27).
 22 Ср.: Burnet, 109; Philip, 50, 67 f.
 23 У Анаксимена ;;;;;;; становится атрибутом воздуха (13 А 5-7).
 24 Kahn. РР, 183; Guthrie I, 279. Показательно, что и Алкмеон объяснял слух, исходя из тождественности ;;;;; и ;;; (24 А 5). Непонятно, почему Скофилд считает, что эта космогония различала пустоту и воздух (KRS, 341), - все наши свидетельства говорят об обратном.
[ 345 ]

которое он отождествлял со всем миром, не дышит (21 А 1.25), многие понимали как критику пифагорейской космогонии,25 и это также ведет нас в VI в.26 «Именно в это время,- писала К. де Фогель, - сразу же после милетцев и в качестве реакции на них, должно было возникнуть такое дуалистическое объяснение космоса. Именно здесь в противоположность ;;;;;;; Анаксимандра был постулирован творческим умом настоящего философа принцип ограничения, названный ;;;;;».27
 Заслуживающая внимания традиция называет Пифагора автором слова ;;;;;;;;;. Диоген Лаэрций упоминает об этом со ссылкой на Гераклида Понтийского: в беседе с Леонтом, тираном Сикиона или Флиунта, Пифагор назвал себя «любителем мудрости», ибо мудрым может быть только бог, - ;;;;;;;;; ;; ;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;; ;;;' ; ;;;;.28 Второй раз Диоген Лаэрций возвращается к этому сюжету в биографии Пифагора (VIII,8), ссылаясь уже на «Преемства» Сосикрата; сравнение человеческой и божественной мудрости здесь отсутствует, зато есть другое - Пифагор уподобляет жизнь всегреческим играм: одни соревнуются ради почестей и славы, другие пришли сюда, чтобы выгодно продать или купить, а лучшие для того, чтобы наблюдать за всем этим. Сравнение жизни с играми также восходит к Гераклиду, это следует из его обширной цитаты у Цицерона, который передает беседу Пифагора с флиунтским тираном Леонтом. Уподобив человеческий род людям, собравшимся на всегреческие игры, мудрец заключает: «Так и в жизни: одни служат славе, другие деньгам, те же немногие, кто, пренебрегая всем этим, занимается изучением природы, называют себя любителями мудрости, т. е. философами» (Cic. Tusc. V.3 = Her. Pont. fr. 82).
25 Tannery, 125 f; DKl, 113.26 not.; Burnet, 108; Zeller-Mondolfo, 314 f; Guthrie I, 200 n. 2; Rey. Jeunesse, 134, 207 ff; Kahn. PP, 183 f; Sinnige. Op.cit., 59; Babut. Theologie, 433 f. Ксенофан ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;; (D.L. IX,18). Ср.: Burkert, 280 f.
 26 Аргументы Кершенштайнер (Kerschensteiner. Op.cit., 198 ff, 202), относившей эту космогонию ко времени после атомистов, не кажутся нам убедительными. Филолаю, бывшему ровесником Демокрита, она принадлежать не могла, а у его последователей никакая космогония не зафиксирована.
 27 De Vogel. Philosophia, 85.
 28 D.L. Prooem. 12 = Her. Pont. fr. 87. См. также: Dox., p. 280.19 = Aet. 1.3.8; Diod. ;,10.1; Iam. VP 44, 58, 159.
[ 346 ]

Фиктивная беседа Пифагора с тираном, представленная в диалоге Гераклида, может быть разделена на несколько связанных друг с другом элементов: 1) введение Пифагором слова ;;;;;;;;; или, скорее всего, ;;;;;;;;;;29 2) объяснение его смысла; 3) обоснование предпочтительности созерцательного образа жизни перед двумя другими. Что из этих трех элементов принадлежит пифагорейской традиции? Отметим прежде всего, что сравнение человеческой ;;;;;;;;; с божественной ;;;;; в двух версиях этого рассказа отсутствует, и не очевидно, что именно такое объяснение содержалось у Гераклида; если же оно восходит к нему, то нет никаких оснований считать это объяснение чисто платоновским. Буркерт, приводя к нему множество платоновских параллелей,30 забывает, что сравнение божественной мудрости с ограниченным человеческим знанием зафиксировано и в пифагорейской традиции. Алкмеон в самом начале своей книги утверждает, что ;;;;;;;; доступна только божеству, а людям приходится лишь ;;;;;;;;;;;; (24 В 1). Сходная идея содержится и у Филолая: ;;;, ;;;; ;;; ; ;;;;; ;;;;; ;; ;;; ;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;; (44 В б). Разумеется, подобные идеи едва ли могли привести к возникновению самого слова ;;;;;;;;;, но объяснять его таким образом могли и задолго до Платона как пифагорейцы, так и непифагорейцы.
 По Гераклиду, смысл философии состоит в том, чтобы наблюдать и исследовать природу. Эта идея очень близка к тому, что говорится во фрагментах аристотелевского «Протрептика»: Пифагор называл себя ;;;;;; ;;; ;;;;;; и утверждал, что человек рожден ;;; ;; ;;;;;; ;; ;;; ;;;;;;;; (fr. 18, 20).31 Можно ли полагать, что Аристотель и Гераклид под влиянием платоновского идеала ;;;; ;;;;;;;;;; одновременно решили приписать Пифагору чуждые ему идеи? Развитая теория трех типов жизни, как показал Егер, была создана в школах Платона и Аристотеля.32 Тем не менее критики
29 Употребление слова ;;;;;;;;; в V в., равно как параллели со сходными композитами (см.: Cipriano Р. / composite greet con ;;;;;. Viterbo 1990) показывают, что ;;;;;;;;; была развитием более раннего ;;;;;;;;;. Впервые она встречается в трактате «О древней медицине» в связи с Эмпедоклом.
 30 Burkert W. Piaton oder Pythagoras? Zum Ursprung des Wortes 4Philosophie', Hermes 88 (1960) 159-177.
 31 Возражения Буркерта (Burkert. Piaton oder Pythagoras, 166 f) против подлинности этих фрагментов тем менее обоснованы, что он методически ставит под сомнение любое свидетельство Аристотеля, в, котором Пифагор упоминается в научном или философском контексте.
 32 Jaeger W. On the Origin and Cycle of the Philosophic Ideal of Life (1928), Aristotle. 2nd ed. Oxford 1967, 426-461.
[ 347 ]

Егера были правы в том, что идеал жизни, посвященной познанию, начал формироваться задолго до своего окончательного теоретического воплощения у платоников и перипатетиков.33 На это указывает самое первое упоминание слова ;;;;;;;;;, встречающееся у Гераклита: ;;; ;;; ;; ;;;;; ;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;; (22 ; 35). Каков бы ни был контекст этого высказывания, иронический или серьезный,34 оно недвусмысленно связывает ;;;;;;;;; с ;;;;;;;, которая, как мы помним, была отличительной чертой Пифагора.35 В доплатоновский период ;;;;;;;;; и ;;;;;;;;; употреблялись в разнообразных контекстах, сохраняя, как правило, свою первоначальную связь с познавательной деятельностью.36 Если у Платона и Аристотеля оба термина обогащаются новыми значениями, то значения эти мирно уживаются рядом со старым;37 нет никаких оснований утверждать, что «Платон вдохнул новое содержание в поверхностное слово ;;;;;;;;;», а Гераклид вложил это содержание в уста Пифагора.

* * *

С традицией о возникновении слова philosophia связана другая, согласно которой Пифагор был первым, кто дал мировому целому имя cosmos:  Как и во многих других случаях, касающихся открытий Пифагора, научная критика последних десятилетий постаралась доказать, что он, в отличие от многих других досократиков, не имел никакого отношения к развитию идеи «космоса».39 Критика эта права, бесспорно, в том, что история употребления
33 Joly R. Le theme philosophique des genres de vie dans Vantiquite classique. Bruxelles 1956; Picht G. Wahrheit, Vernunft, Verantwortung. Stuttgart 1969, 108 ff; Eriksen Т. В. Bios theoretikos. Oslo 1976, 14 fF; Зайцев. Культурный переворот, 128 сл. Обширный материал на эту тему был собран еще Боллом (Boll F. Vita contemplativa. Heidelberg 1920).
 34 См.: De Vogel, 96 ff.
 35 См. выше, 1,1.
 36 См.: Malingrey А.-М. 'Philosophia1. Etude d'un groupe de mots dans la litterature greque. Paris 1961, 29 ff. 37 Ibid., 46 ff.
 38 Burkert. Piaton oder Pythagoras, 175 f.
 39 Kerschensteiner. Op.cit., 227 ff; Burkert, 77 f. Ср.: Kranz W. Kosmos als philosophisher Begriff fr;hgriechischer Zeit, Philologus 93 (1938) 430 ff; idem. Kosmos, 31 ff; Guthrie I, 206 ff.
[ 348 ]

слова космос в греческой философии начинается не с Пифагора, а с Анаксимандра.40 Показательно, впрочем, что цитаты из Анаксимандра содержатся в той самой доксографической традиции (12 А 9-11), которая и приписывает Пифагору «открытие» понятия cosmos, т. е. перенесение его на весь мир.
Что именно стоит за анаксимандровыми tous ouranos kai tous en autos cosmos , до сих пор не совсем ясно;41 какой бы, однако, смысл ни вкладывал Анаксимандр в эти ;;;;;;, ясно, что он не соответствовал принятому в IV в. значению «космоса». В противном случае «первооткрывателем» был бы назвал не Пифагор, а Анаксимандр.

 Однако и этого едва ли достаточно. Похоже, что доксографы (вероятно, уже сам Феофраст) опирались на традицию, прямо связывающую Пифагора с возникновением понятия «космос». По аналогии со словом «философия», многие склонны считать автором этой традиции Гераклида Понтийского,42 хотя его имя нигде с ней не связывается. Для тех, кто отрицает роль Пифагора в становлении понятия «космос», фигура Гераклида особенно удобна: именно пифагорействующий платоник должен был вложить в уста Пифагора платоновскую идею. Между тем связь Гераклида с этой историей остается сугубо гипотетической. Хотя он и был близок к пифагорейским кругам, к которым, в конце концов, и восходит традиция о Пифагоре - изобретателе различных имен, Гераклид был отнюдь не единственным, кто мог слышать и записать ее.
 Традицию эту можно проследить по целому ряду свидетельств. В четвертой из пифагоровых речей (Iam. VP 56) говорится, что самый мудрый из всех - это тот, кто изобрел имена: ;;; ;; ;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;; ;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;, ;;;; ;;;; ;;;; ;;;;;;; ;;;; ;;;;; ;;;; ;;;;;;;;. Под «божественным человеком» имелся в виду, вероятнее всего, сам Пифагор: это следует как из акусматического предания, резервирующего за ним особое положение между богами и людьми (Arist. fr. 191), так и из дальнейшего рассказа, в котором Пифагор дает имена различным периодам в жиз-
40 О предшествующей истории этого слова см.: Diller ;. Der vorphilosophische Gebrauch von ;;;;;; und ;;;;;;;, Festschrift B. Snell. M;nchen 1956, 47-60.
 41 См.: Kerschensteiner. Op.cit., 29 ff; Kahn. Anaximander, 166 ff; Guthrie I, 206 ff; H;lscher U. Anf;ngliches Fragen. Studien zur fr;hen griechischen Philosophie. G;ttingen 1968, 27 f; Anaximandre. Fragments et Temoignages, M. Conche, ed. Paris 1991, 191 ff.
 42 Kirk. Heraclitus, 313.1; Kerschensteiner. Op.cit, 229, 231 f; Burkert, 77.
[ 349 ]

ни женщины.43 Параллельный акусматический материал подтверждает древность представления о Пифагоре-словотворце. Среди акусм, сохранившихся у Элиана и восходящих к книге Аристотеля «О пифагорейцах»,44 мы встречаем следующую: ;;;;; ;; ;;; ;;;;;; ;;;;;;;;; ; ;;;;;;;, ;;;;;;;; ;; ; ;;;; ;;;;;;;; ;; ;;;;;;; ;;;;;;;.45 Фон Фриц отмечал по поводу этой акусмы, что интерес к проблемам языка возникает в середине-второй половине V в.,46 но примеров различных неологизмов, связываемых с именем Пифагора, слишком много, чтобы считать их изобретением пифагорейцев времени Филолая. Собранные К. де Фогель, эти примеры составляют внушительную группу из 17 слов и выражений.47 Хотя далеко не все из них действительно имеют пифагорейское происхождение,48 такие слова, как ;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;; и ;;;;;;;; или известный пример с геометрией, названной Пифагором ;;;;;;;,49 подтверждают его интерес к изобретению новых имен. Учитывая этот интерес, едва ли можно полагать, что свидетельства, связывающие Пифагора со становлением понятия ;;;;;;, возникли на пустом месте. Они могли опираться не только на тексты пифагорейцев или на устное предание о Пифагоре, бытовавшее среди его последователей, но и на акусматическую традицию, содержавшую что-нибудь типа ;; ;;;;; ;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;, ;;; ;;; ;; ;;;; ;;;;;;.50
43 Имена эти зафиксированы и у Тимея (D.L. VIII, 11 = FGrHist F 17).
 44 Delatte. Lit, 271 ff, 281; Burkert, 169 n. 22.
 45 У Ямвлиха она приводится в слегка измененном виде: ;; ;; ;;;;;;;;;; ; ;;;;;;;, ;;;;;;;; ;; ;; ;;;; ;;;;;;;; ;; ;;;;;;; ;;;;;;;;; (VP 82). Дильс исправлял это место на ;... ;;;;;;; (58 С 4), опираясь на Элиана и Iam. VP 56. Де Фогель, напротив, считает это чтение поздним исправлением (De Vogel, 220).
 46 Von Fritz. M&A, 15. Ср.: Kraus ;. Name und Sache. Ein Problem im fr;hgriechischen Denken. Amsterdam 1987, 39 f. Аллегорическое толкование имен богов, исходящее из псевдо-этимологий, появляется еще в VI в. (DK 8 А 2).
 47 De Vogel, 218 ff.
 48 Особенно подозрительными кажутся слова, впервые встречающиеся только в неопифагорейской литературе, например, ;;;;;;; или ;;;;;;;;.
 49 Iam. VP 89 = Comm. math, sc., p. 78.5. См.: Frenkian A. Die Historia des Pythagoras, Maia 11 (1959) 243-245; von Fritz. M&A, 20 f. Ср.: H;lk, 8 f; Burkert, 408 n. 43, 458 n. 59.
 50 Интересно отметить, что Аристотель с одобрением цитирует некоторые определения Архита, по своей форме очень напоминающие акусмы: ;; ;;;; ;;;;;;;; ;;;;;; ;; ;;;;;; ;;;;;, ;; ;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; (Met. 1043 a 19 = 47 A 22).
[ 350 ]

Разумеется, пифагорейцы не имели монополии на употребление слова ;;;;;;, оно встречается у большинства досократиков, как италийцев, так и ионийцев. В тех немногих фрагментах, которые сохранились от Алкмеона и Гиппона, слово это отсутствует. В свидетельствах, касающихся Гиппаса, оно упоминается, но установить, в какой мере оно отражает его собственное словоупотребление, невозможно. Трудно также полагать, что у пифагорейцев было единое представление о том, что есть «космос», тем более что далеко не все из них занимались космологией. В письменной пифагорейской традиции ;;;;;; впервые встречается у Филолая, подытожившего основные астрономические достижения этой школы. И едва ли случайно, что в его взгляде на ;;;;;; было нечто, отличавшее его от идей других досократиков и сближавшее с представлениями, которые утвердились в греческой философии после Платона. Это «нечто» заключено в понятии ;;;;;, которое доксографы и приводят в обоснование того, почему Пифагор назвал вселенную космосом. Идея упорядоченного, гармонически устроенного целого играет центральную роль в платоновском понимании «космоса», но и в дофилософском употреблении ;;;;;; чаще всего означал «порядок, надлежащее, правильное».51
 Пассаж, в котором сам Платон впервые употребляет ;;;;;; как синоним мирового целого (Gorg. 507е ff), содержит недвусмысленные пифагорейские аллюзии.52 После обширного рассуждения, темой которого является ;;;;; (503е ff), Платон говорит о неких ;;;;;, полагающих, что в этом мире царят ;;;;;, ;;;;;;;;; и ;;;;;;;;;, и потому называющих его «космосом», а завершает этот пассаж указанием на некую ; ;;;;;; ; ;;;;;;;;;;, господствующую среди богов и людей.53 Чаще всего здесь видят влияние Архита, но о его космологии мы ничего не знаем, и он мог быть здесь лишь передаточным звеном. У Филолая же в трех фрагментах, имеющих космологический характер (В 1, 2, 6), слово ;;;;;; встречается четыре раза (и еще раз в глагольной форме ;;;;;;;;;;) и является, наряду с ;;;;;;; и ;; ;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;;;;, центральным понятием его космологии. Весь «космос» и все существующее в нем
51 Diller. Vorphilosophischer Gebrauch, 51 ff, 59 f. Кершенштайнер, напротив, полагает, что ссылка на ;;;;; в доксографии означает проецирование на Пифагораплатоновско-аристотелевской концепции (Kerschensteiner. Op.cit., 228 f).
 52 Kerschensteiner. Op.cit., 222 ff; Guthrie I, 209 f; Burkert, 77 f.
 53 ; ;;;;; у пифагорейцев: Aristox. fr. 31; связь богов и людей, надзор божества за человеком и проистекающие отсюда ;;;;;;;;;;; ;;; ;;;;; (fr. 33); ;;;;; и ;;;;;;;;; (fr. 35).
[ 351 ]

возникло и состоит из ;; ;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;;;;, соединенных и сдерживаемых вместе гармонией. В отличие от «космоса» восходящей к Анаксимандру ионийской традиции, который представлял собой упорядоченность телесных элементов и сил, место их нахождения, их современное состояние, у Филолая (наряду со старым смыслом) на первый план выступает идея структурной упорядоченности, гармонического соединения противоположных начал.
 Хотя дословные цитаты из Филолая обрываются практически сразу после того, как он переходит к описанию своего космоса,54 надо полагать, что перед его мысленным взором стояла стройная и гармоничная система небесных тел, вращающихся кругами внутри небесной сферы (А 16-17).55 Это величественное и прекрасное мироздание, в центре которого находится пылающий очаг Гестии, представляет собой астрономическую систему, разумно организованную и познаваемую человеком через познание ее числовой и геометрической структуры (В 3-4). В основе этой астрономической системы лежат восходящие еще к Анаксимандру, но многократно усиленные Пифагором представления о геометрическом устройстве вселенной, проникнутой неслышимой гармонией. Пифагорейские астрономические идеи прокладывали себе дорогу с конца VI до середины IV в., пока они, соединившись с достижениями ионийской астрономии, не стали наконец общепринятыми. Не такова ли была и история слова, обозначавшего эту вселенную?56 Если бы даже Пифагор и не имел никакого отношения к развитию понятия ;;;;;;, устройство мира, за которым оно в конце концов закрепилось, носит отчетливый отпечаток его гения.
54 ;; ;\, устроенное (;;;;;;;;) в первую очередь, находится в центре сферы и зовется Гестией (В 7).
 55 Вторая часть А 16 неподлинна (Burkert, 243 f). Во фрагменте В б говорится, что ;; ;;;;; ;;; ;; ;;;;;;; не нуждаются в ;;;;;;;, она нужна вещам, являющимся ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;. В отличие от предшествующих издателей, изменявших рукописное чтение ;;;;;;;, Буркерт сохраняет его и переводит «things unlike and different and of unequal speed* (Burkert, 251 n. 64, 252). Если под ;;;; ;;;;;;; имеются в виду небесные тела, двигающиеся с неравной угловой скоростью, это означает, что гармония соединяет их согласно периодам обращения в единую упорядоченную систему. Архит считал ;; ;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;; причиной движения (Eud. fr. 27 = 47 A 23)
 



 Хотя Ратман и Буркерт полагали, что Пифагора вместе с Геси-одом следует рассматривать как представителей религиозной мысли, в отличие от Ксенофана и Гекатея,53 это объяснение явно надуманно. Когда Гераклит писал свою книгу, Гесиода и Пифагора уже не было в живых, поэтому их имена и стоят рядом.54 Что же касается «многознания» Гесиода, то оно лишь на первый взгляд мало соотносится с занятиями Ксенофана и Гекатея. Гераклит не мог сомневаться в принадлежности Гесиоду обширной генеалогической поэмы «Каталог женщин», типичного образца ;;;;;;;;;, объединявшего его с автором «Генеалогий» Гекатеем, а через последнего - и с Ксенофаном.55
51 Stokes ;. С. One and Many in Presocratic Philosophy. Cambridge 1971, 87 f; Lallot J. Une invective philosophique (Heraclite, fr. 129 et 35 D.-K.), REA 73 (1971) 15 ff, 22.
 52 Ван дер Варден считает, что Гераклит потому приписывает Пифагору «многознание без ума», что тот, набравшись на Востоке каких-то математических знаний, излагал их без должного понимания (van der Waerden, 42 f). Должны ли мы полагать, что Гераклит не только знал (или претендовал, что знает) математику лучше Пифагора, но и глубже, чем тот, постиг восточную математику? См.: Зайцев. Культурный переворот, 175 сн. 19.
 53 Rathmann, 38; Burkert, 210.
 54 Gomperz ;. Uber die urspr;ngliche Reihenfolge einiger, Bruchst;cke Heraklits, Hermes 58 (1923) 36 n. 1; Levy. Recherches, 2 n. 8; Marcovich. Pythagorica, 40 f; Heraclitus, 64 f.
 55 Зайцев. Культурный переворот, 175.
[ 37 ]

Несколько в стороне от интересующей нас темы лежит фрагмент В 81, в котором Пифагор именуется ;;;;;;; ;;;;;;; - «предводитель лжецов». Судя по параллельному материалу, а также по пояснениям этого слова у схолиастов,56 ;;;;; называли оратора, умевшего привлечь на свою сторону слушателей своими красивыми, но лживыми речами: ;;;;;;;;: ;;;;;;;;; (Hesych.). По мнению Гераклита, Пифагор и был предводителем такого рода людей, а соответственно, и мастером по части подобных уловок. Как и в случае с ;;;;;;;;;;, трудно сказать определенно, что конкретно имел в виду философ, но скорее он возражал против внутреннего содержания речей, чем против каких-то ораторских приемов. Интересно, что Еврипид называет ;;;;; Одиссея (Нес. 132), тогда как Антисфен прилагает стандартный гомеровский эпитет Одиссея ;;;;;;;;;; к Пифагору. Подобные эпитеты должны были напомнить читателю образ умного, многознающего и хитрого человека, но никак не шамана.
 Очевидно, что человек, пытавшийся в чем-то убедить народ, должен был быть крайне неприятен Гераклиту - недаром он пользовался столь изысканным стилем и постоянно нападал на толпу, за что заслужил прозвище ;;;;;;;;;;;; (D.L. IX,6). Напротив, широкую известность Пифагора можно объяснить лишь его харизматическими качествами и умением убеждать людей, что подтверждает традиция о его речах в Кротоне. Кроме Ликеарха (fr. 33) и Тимея57 об этих речах упоминает и более ранний автор, ученик Сократа Антисфен (Schol. ad Homer. Od. 1,1).58 Комментируя гомеровский эпитет ;;;;;;;;;;, он ссылается на «многоликость» философа: «Так и Пифагор, говорят, считал для себя достойным, разговаривая с детьми, обращать к ним детские речи, женщинам -женские, архонтам - предназначенные для архонтов, эфебам - подходящие для эфебов». Как видим, Пифагор употребил весь свой талант политического оратора и религиозного проповедника для приобретения широкой популярности среди жителей Кротона. А priori можно сказать, что предметом этих его речей не были философские и тем более научные проблемы.
56 Diels ;. Ein gef;lschtes Pythagoras Buch, AGPh 3 (1890) 451-472; Wilamowitz-Moellendorff U. von. Lesefr;chte, Hermes 62 (1927) 277 f; Reinchardt K. ;;;;;;; ;;;;;;;, Hermes 63 (1928) 107-110; Marcovich. Pythagorica, 42; Heraclitus, 72 f; Conche. Op.cit, 211.
 57Von Fritz. Pol., 41, 65.
 58 De Vogel, 140; Burkert, 115 n. 38.
[ 38 ]

Судя по откликам Гераклита, известность Пифагора уже в начале V в. далеко перешагнула пределы Великой Греции. Конечно, Гераклит мог использовать сведения, сохраненные ионийской традицией (Самос и Эфес расположены рядом), но характер его инвектив убеждает в том, что он знал о деятельности Пифагора после его эмиграции в Кротон.59 В первой четверти V в., когда Гераклит писал свою книгу, слава Пифагора была уже столь распространена, что расстояние между Эфесом и Кротоном не могло быть для нее преградой. Об исключительной популярности Пифагора свидетельствуют монеты с его изображением и подписью ;;;;;;;;;, выпущенные в 430-420 гг. в Абдерах. Для V в. это случай беспрецедентный и не только потому, что изображения философов на монетах появляются гораздо позже и, как правило, в их родных городах - перед нами первый портрет на греческой монете, во всяком случае, первый подписанный портрет.60
 Можно лишь догадываться, чем именно завоевал Пифагор уважение абдеритов. Думается все же, что едва ли здесь сыграли роль известность его как политика и тем более увлечение абдеритов его религиозным учением. Согласно предположению Селтмана, появление этих портретов связано с Демокритом, чье имя фигурирует на абдерских монетах (в качестве магистрата) как раз в это время.61 Эта гипотеза кажется вполне правдоподобной, особенно на фоне следующих фактов: 1) Демокрит написал сочинение «Пифагор» (68 А 33), в котором высказывал свое восхищение самосским мудрецом (68 А 1,38), - кстати, это была первая в Греции
59 Ср.: Morrison. Pythagoras, 141; Philip, 140.
 60 Уже первый издатель одной из этих монет предположил, что на ней изображен Пифагор с Самоса (Jameson R. Collection Jameson. V. III. Paris 1924, 50). Впоследствии к этой точке зрения присоединились: Seltman Ch. Greek Coins. 2nd ed. London 1955, 142 f; Babelon J. Le portrait dans Vantiquite d'apres les monnaies. Paris 1942, 63 f; Schwabacher W. Pythagoras auf griechischen M;nzbildern, SSCA 5 (1968) 59-63. Сомнения, высказанные на этот счет Рихтер (Richter G. Greek Portraits. IV. Brussels 1962, 17 f), были рассеяны публикацией в 60-х гг. еще одной монеты того же типа (Schwabacher. Op.cit., 60 f). Последний издатель абдерских монет также связывает этот портрет с Пифагором-философом (May J. ;. F. The Coinage of Abdera. London 1966, 144, 157, pi. XIII, P. 183). См. также: Burkert, 110 ;. 2; Jenkins G. R. Ancient Greek Coins. London 1972, 98 ft"; Кгаау С. M. Archaic and Classical Greek Coins. London 1976, 155. Еще одну монету с изображением Пифагора, выпущенную в IV в. в Метапонте, см. в издании: Iamblichus. De vita pythagorica liber. Ed. L. Deubner, corr. U. Klein. Stuttgart 1975, XX.
 61 Seltman. Op.cit., 143 f.
[ 39 ]

книга, посвященная философу; 2) по словам его современника Главка Регийского, Демокрит учился у кого-то из пифагорейцев (68 А 1,38).62 К этим свидетельствам следует отнестись со всей серьезностью. Демокрит родился около 470 г.63 и мог, следовательно, застать в живых слушателей самого Пифагора; но если пифагореизм того времени ограничивался лишь религиозной сферой, то чему мог научиться у них такой человек, как Демокрит, и чем он восхищался в своей книге?
 С. Я. Лурье, отрицавший вслед за Франком раннепифагорейскую философию и науку, предположил, опираясь на расположение книги «Пифагор» среди этических сочинений Демокрита (рядом с книгой «О душевном расположении мудреца»), что в молодости он учился у пифагорейцев этике, а сама книга содержала «моральные изречения».64 Оба эти вывода отнюдь не очевидны. Что касается содержания книги, то резонней говорить не о моральных изречениях, а об этических идеях. Исходя из конъектуры Целлера, объединявшего два соседних названия в одно - «Пифагор <или> О душевном расположении мудреца»,65 можно полагать, что речь шла о предпочтительности ;;;; ;;;;;;;;;; перед деятельным образом жизни. Эта идея хорошо засвидетельствована и в этике пифагорейской школы (скорее всего, она восходит к самому Пифагору, если не к его ионийским предшественникам),66 и у Демокрита.67 Сходство их этических учений этим не ограничивалось,68 но мы
62 Демокритовец IV в. Аполлодор из Кизика утверждал, что он встречался с Филолаем (68 А 2), но Филолай - ровесник Демокрита и потому вряд ли мог быть его учителем. Историк Дурид Самосский называл сына Пифагора Аримнеста учителем Демокрита (FGrHist 76 F 23).
 63 Мы принимаем хронологию Демокрита, обоснованную Лурье (Luria S. Wann hat Demokrit gelebt? AGPh 39 [1928] 205-238). Ср.: Mansfeld J. Apollo-dorus on Democritus, Studies, 307 ff.
 64 Лурье С. Я. Демокрит. Ленинград 1970, 458 сн. 154. 66 Zeller. ;lteste Zeugnisse, 471.
 66 См. ниже, V,2.
 67 Test. XX-XXI, XXVI-XXVIII, fr. 729, 737 Luria. В предпоследнем фрагменте Демокрит упомянут рядом с Пифагором.
 68 Нейтральное место в этике Демокрита занимали ;;;;;;;;; и ;;;;;;;;; (fr. 657 Luria), стремление избегать излишеств (fr. 739, 750; ср. Diod. Х,7): ;;;;; ;; ;;;;; ;; ;;;; (fr. 749); счастье - это ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;; (fr. 742). Интересно сопоставить свидетельство Аристоксена о пифагорейцах (DKl> 468.20) с тем, что говорил Демокрит (fr. 779). Из его предшественников только пифагорейцы всерьез занимались этикой и педагогикой (De Vogel, 176 f), и отнюдь не случайно Демокрит уделял этим дисциплинам столько внимания.
[ 40 ]

не будем на нем подробно останавливаться, ибо и так ясно, что влияние пифагорейцев на Демокрита прослеживается не только в этике.69
 Уже Аристотель, сопоставляя взгляды пифагорейцев и Демокрита, неоднократно указывал на близость их философских позиций.70 Конечно, Демокрит не был учеником пифагорейцев в том смысле, в каком его трактовали античные «преемства философов», но он немало почерпнул у них, а главное, его реакция на философию пифагореизма явно указывает на ее рациональный характер. Позиция Франка, превращавшего пифагорейцев из учителей Демокрита в его учеников,71 уже давно отвергнута, и характерно, что Лурье в ряде важных пунктов признал ошибочность своих ранних взглядов на пифагореизм, как, впрочем, сделал это и сам Франк.72 Контакты Демокрита с пифагорейцами не ограничивались и философией. «Если мы спросим, у кого Демокрит почерпнул те математические познания, которыми он выделялся среди своих современников, то самым удовлетворительным ответом будет - у одного из пифагорейцев», - писал Целлер,73 и с этим трудно не согласиться. Действительно, среди сочинений Демокрита мы находим «Об иррациональных линиях и телах» (68 А 33), а в первой половине V в. проблемой иррациональности в математике никто, кроме
69 Вообще расположение книги в поздних каталогах не всегда служит надежным показателем ее содержания. Например, в списке сочинений Гераклида Понтийского трактат «О благе» находится среди физических работ, а «К теоремам» - среди мусических (D.L. V,86-88). У того же Демокрита «Причины воздушных явлений» (D.L. 1Х,47) почему-то не включены в число физических сочинений, а «Логика, или Канон» значится среди них.
 70 Arist. De caelo. 303 а 4 - о роли чисел у пифагорейцев и атомистов; Phys. 203 а 6; De caelo. 279 а 11; fr. 201 - космогония пифагорейцев, Левкиппа (67 А 1) и Демокрита (68 А 40); De an. 404 а 1 - представления о душе; De gen. et corr. 315 а 3 - критика Демокритом пифагорейских взглядов (ср. Met. 1028 b 16, 1090 b 5). Вернет считал, что пифагорейское влияние видно и в учении Левкиппа (Burnet, 336). См. также: Zeller-Mondolfo, 332 ff; Guthrie I, 389.
 71 Frank, 72 ff. См. критику у Zeller-Mondolfo, 332 f.
 72 Лурье. Демокрит, 444 сн. 16 (комм, к фр. 105). «Именно в школе Пифагора возникла математика как точная наука... Более того, пифагорейцы заложили основы научной астрономии и физики... Невозможно, конечно, установить, какова доля участия самого Пифагора в этих достижениях, но едва ли подлежит сомнению, что он был зачинателем всего этого научного развития. Он был скорее рациональным мыслителем, чем вдохновенным мистиком» (Frank ;. Wissen, Wollen, Glauben. Z;rich 1955, 81 f).
 73 Zeller. ;lteste Zeugnisse, 471; Zeller-Mondolfo, 334 f.
[ 41 ]

пифагорейцев, не занимался.
 О том, как относились к пифагорейской школе в образованных кругах конца V в., говорит интересный пассаж из анонимного трактата Dissoi logoi, автор которого принадлежал, вероятно, к школе Протагора.74 Шестая глава этого трактата посвящена обсуждению того, возможно ли обучение ;;;;; ;;; ;;;;;. Оппоненты автора утверждают: в тех областях, где можно чему-либо научить, есть соответствующие учителя, как, например, в музыке (90.6). На это автор отвечает, что они есть и в данной области: «Чему же учат софисты, как не мудрости и добродетели? И кем были анаксагоровцы и пифагорейцы, [как не учителями, обучавшими этим вещам]?» Показательно, что автор трактата не видит никакой несоизмеримости между школами Анаксагора и Пифагора. Они фигурируют вместе, как типичные образцы сообществ, где занимались философией, ибо достижение мудрости и добродетели и было целью философии. Нам хорошо известно, чем занимались в школе Анаксагора, так почему же мы должны полагать, что в пифагорейской школе первой половины и середины V в. обучали чему-то принципиально иному?75
 Источником, проливающим некоторый свет на занятия пифагорейцев, является речь Исократа «Бусирис». Согласно Исократу, Пифагор заимствовал свою философию у египтян, точнее, у египетских жрецов (Bus. 28).76 В сущности, это означает, что Исократ, зная о философских занятиях Пифагора, приписывает их его предполагаемым учителям.77 Из описания этой «египетской философии» в одной из предшествующих глав следует, что она состояла не только в умении законодательствовать или исследовать природу сущего, но и в обучении астрономии, арифметике и геометрии (Bus. 23). Очевидно, что все это не имеет прямого отношения к египетским жрецам, зато хорошо согласуется со сведениями о преподавании математических наук в пифагорейской школе V в.78
 Об иной стороне занятий в пифагорейской школе мы узнаем из фрагмента Алкмеона (24 В 1), одного из ее ранних представителей.
74 Об авторстве и датировке этого трактата см.: Robinson Т. М. Contrasting Arguments. An Edition of Dissoi Logoi. New York 1979.
 75 Алкидамант (ар. Arist. Rhet. 1398 b 9), приводя примеры почитавшихся мудрецов, также ставит рядом имена Пифагора и Анаксагора.
 76 О традиции, связывающей Пифагора с Востоком, и о его предполагаемых путешествиях см. ниже, 1,3.
 77 Morrison J. S. The Origin of Plato's Philosopher-Statesman, CQ 52 (1958) 207.
 78 См. ниже, IV,2.3.
[ 42 ]

«Алкмеон из Кротона, сын Пейрифоя, сказал следующее Бронтину, Леонту и Батиллу: о вещах невидимых, [равно как и] о земных, лишь боги обладают ясным знанием (;;;;;;;;), людям же [дано лишь] судить на основании свидетельств (;;;;;;;;;;;;)».79 Те, кому посвятил свою книгу Алкмеон,80 входили в пифагорейское сообщество и были, как и сам он, младшими современниками Пифагора,81 а Бронтин, вероятно, был связан с ним и родственными узами (DK 17 А; 58 А).
 Слова Алкмеона примечательны не только тем, что подтверждают близость к ученикам Пифагора этого эмпирически ориентированного ученого и философа. Еще важнее то, что сами они предстают участниками философского диалога, которых волновали те же проблемы, что и Алкмеона. Трудно отказаться от мысли, что начало его книги отражает ситуацию философских и научных споров, которые велись в то время в Кротоне. Некоторое представление об их проблематике может дать содержание книги Алкмеона, наибольшее место в которой было уделено медицине, физиологии и астрономии, словом, всему тому, что греки называли ;;;; ;;;;;; ;;;;;;;. Нельзя, конечно, утверждать, что интересы и тем более позиции названных выше пифагорейцев и Алкмеона совпадали: он, например, не проявлял никакой склонности к математике, да и в самом его обращении чувствуется полемический подход. Маловероятно все же, чтобы он посвятил свою книгу людям, совершенно чуждым его идеям и занятиям. От первых пифагорейских врачей, Каллифонта и Лемокеда, до последнего известного нам пифагорей-
79 Текст фрагмента явно не в порядке: Wachtier J. De Alcmeone Crotoniata (Diss.). Leipzig 1896, 34 f; DK I, 214 not; Gomperz H. Alkmaion's Frg. 1 Diels, PhW 48 (1928) 1597; Pitagorici I, 146 f. О значении ;;;;;;;;;;;;: Diller ;. ;;;; ;;;;;; ;; ;;;;;;;;;, Hermes 67 (1932) 14-42.
 80 Властос (Vlastos Gr. Isonomia, AJP 74 [1953] 334) напрасно оспаривал старое мнение о том, что книга Алкмеона была посвящена упомянутым в ее первых строках пифагорейцам (Burnet, 194; Wellmann ;. Die Schrift ;;;; ;;;; ;;;;;; des Corpus Hippocraticum, Sudhoffs Archiv 22 [1929] 311; Olivieri A. Civilta greca neWItalia meridionale. Napoli 1931, 112; Zeller-Mondolfo, 322; Pitagorici, 147). Безусловно, посвящение «не подразумевает согласия с идеями адресата» (добавим - со всеми идеями), но предполагает известную близость интересов автора и адресата. Обращение Эмпедокла к Павсанию, приведенное Властосом в качестве примера, говорит как раз против него, ибо Павсаний был врачом и вполне мог разделять как медицинские, так и натурфилософские взгляды Эмпедокла или, по крайней мере, проявлять к ним интерес.
 81 Хронологию ранних пифагорейцев см. ниже, 11,1.
[ 43 ]

ца, Ликона из Тарента, в этой школе сохранялась традиция естественнонаучных занятий - медициной, физиологией, анатомией и ботаникой.82 На этом фоне интерес Бронтина, Леонта и Батилла к подобным проблемам не может казаться чем-то странным, пусть даже Бронтину и приписывают авторство некоторых орфических поэм.
 Итак, мы разобрали свидетельства авторов доплатоновского периода, содержащие имена Пифагора или пифагорейцев. Поскольку нас интересовала преимущественно научно-философская сторона раннего пифагореизма, ряд аспектов ранней традиции остался лишь бегло затронутым. Впрочем, и так очевидно, что на основе свидетельств этого времени невозможно воссоздать сколько-нибудь полный образ пифагорейской школы. Авторы IV в. гораздо подробнее освещают философию пифагорейцев и их достижения в точных и естественных науках. Однако они не могут разрешить два важнейших вопроса: когда возникли в этой школе занятия наукой и философией и какова степень участия в них самого Пифагора? Ответ на эти вопросы дает именно ранняя традиция. Она рисует Пифагора глубоким мыслителем и разносторонним исследователем и вместе с тем наделяет его чертами религиозного и политического деятеля. Но в целом баланс оценок авторов этого времени вполне однозначен: философский и научный элемент оказывается здесь на первом плане, например, у Гераклита, Эмпедокла, Демокрита, Главка, автора Dissoi logoi, Алкмеона, либо выступает наравне с другими - у Ксенофана, Геродота, Иона, Исократа.
 Показательно и то, что большинство этих свидетельств принадлежит людям, создававшим философию и науку того времени. Именно они восхищаются мудростью Пифагора, полемизируют с его взглядами, пишут о нем книги, смеются над его проповедями и учатся у его учеников. Судя по широте и богатству откликов, Пифагор являлся одной из самых известных фигур в интеллектуальных кругах V в., а едва ли не все значительные философы того времени были в той или иной степени связаны с его школой.83 Все это опровергает любые попытки причислить его к чудотворцам и теологам типа Эпименида, Аристея или Ферекида. В том, что касается наличия философского и научного аспектов в деятельности Пифагора и его ближайших последователей, свидетельства ранней
82 См. ниже, IV,5.
 83 К уже упомянутым именам добавим, что Парменид учился у пифагорейца Аминия (28 А 1, 4); его упоминал в числе пифагорейцев Аристоксен (см. ниже, 11,1).
[ 44 ]

традиции не только красноречивы, но в некотором смысле даже избыточны.
 Часто высказывавшееся мнение о том, что пифагорейское общество лишь постепенно перерастало из религиозно-политического в научно-философское, не находит подтверждения в разобранном нами материале. Вместе с тем он почти не содержит прямых указаний на то, какими науками занимались Пифагор и его последователи и какие результаты были ими достигнуты. Однако argumentum ex silentio здесь явно неправомерен. Среди всех свидетельств этого времени лишь слова Антисфена (и косвенно - Гераклита) указывают на политическую деятельность Пифагора, тем не менее никто не ставит под сомнение его значительную роль в событиях, происходивших в Кротоне в конце V в., ибо источники IV в. говорят об этом вполне определенно. Хотя сведения доксографического характера, касающиеся пифагорейцев, также появляются в IV в., ранняя традиция убедительно демонстрирует, что они отнюдь не были выдуманы в платоновской школе - в своих истоках они восходят ко времени жизни Пифагора.




 Раннепифагорейская школа
 2.1 Какое сообщество основал Пифагор?

 Образ Пифагора в традиции V в., как было показано выше, отнюдь не ограничивался чертами проповедника метемпсихоза, - многие просвещенные люди знали Пифагора-философа и исследователя. Однако тем, кто видит в нем прежде всего (или исключительно) религиозного лидера, кажется невероятным сочетание научной деятельности с полубожественным статусом Пифагора, с фантастическими легендами, распространявшимися о нем, с идущими от него примитивными табу и арифмологическими спекуляциями.
 И тем не менее подобные или сходные сочетания - факт, причем факт широко распространенный как в античной и средневековой культуре, так и гораздо позже. Даже Новое время дает немало примеров сочетания успешного научного поиска с увлечением астрологией, алхимией, магией, кабаллистикой и тому подобными оккультными и мистическими течениями.1 Если их влияние испытали на себе Кеплер и Ньютон, то есть ли у нас основания полагать, что только что зародившаяся наука могла сразу и без остатка перестроить и подчинить себе мировоззрение тех, кто ею занимался?
1 См.: Введение, сн. 24.
[ 82 ]

Нам нет нужды решать психологическую загадку: каким образом Пифагор мог совмещать в себе качества ученого и религиозного деятеля, достаточно отметить, что такое сочетание реально и неоднократно подтверждено историей культуры.2 Наилучшим примером здесь служит Эмпедокл, который успешно сочетал в себе оба качества. Но как только мы переходим от Пифагора к пифагорейцам, вопрос этот из сферы индивидуальной психологии перемещается в социально- и культурно-историческую: каким образом в созданном им обществе могла десятилетиями бытовать практика научных исследований?
 Применительно к любому известному нам пифагорейцу вопрос о занятиях наукой не вызывает серьезных сомнений. В отличие от Пифагора, никто из них не связан в традиции с чем бы то ни было сверхъестественным или чудесным. В большинстве случаев у нас даже нет свидетельств их интереса к религии или веры в метемпсихоз. Но именно эта «рациональность» образов пифагорейских ученых, больше похожих на Анаксагора и Демокрита, нежели на Пифагора и Эмпедокла, вызывает естественное недоумение: чем привлекало этих людей пифагорейское сообщество, которое принято считать то ли мистической сектой, то ли религиозным братством? Может быть, мы придаем слишком большое значение научным занятиям пифагорейцев, которые для них самих и не были столь важны? Однако плодотворная научная деятельность возможна лишь в среде, где хотя бы часть людей ощущает ценность научного познания и необходимость передачи знаний другим. В какой бы пропорции по отношению к иной деятельности ни практиковались в пифагорейском сообществе научные занятия, их нельзя считать «довеском» ко всему остальному уже потому, что результаты, достигнутые пифагорейцами в науке, чрезвычайно значительны. За ними явственно виден напряженный интеллектуальный поиск людей, которые с полным правом заслуживают имени ученых.
 Если это так, то как соотносится интенсивная научная деятельность, по крайней мере, некоторых пифагорейцев с их пребыванием в сообществе, которое на первый взгляд совершенно чуждо и даже враждебно такого рода деятельности? Обычно это объяснялось особенностью пифагорейской религии, смотревшей на занятия математикой как на своего рода очищение души.3 Поми-
2 Burnet. GP, 30; Зайцев. Культурный переворот, 174-179. 3См.: Burnet, 97 f; Cornford F. ;. Mysticism and Science in the Pythagorean Tradition, CQ 16 (1922) 137-150; 17 (1923) 1-12.
[ 83 ]

мо того, что такое понимание науки в раннем пифагореизме не засвидетельствовано,4 само объяснение исходит из признания преимущественно религиозного характера пифагорейского сообщества. Как нам представляется, вопрос нужно ставить по-другому: что представляло собой пифагорейское объединение и насколько оно было близко типу сообщества, которое поощряло бы научные занятия или хотя бы не препятствовало им?
 О внешней истории пифагорейского сообщества после смерти Пифагора нам известно немного. Очевидно, что оно оказалось жизнеспособным и, несмотря на бегство Пифагора в Метапонт, сумело оправиться от удара, нанесенного выступлением Килона, и удержать свое влияния на ход политических событий в Кротоне еще на полвека. Именно в первой половине V в. Кротон достигает наибольшего расцвета, втягивая в орбиту своего влияния многие южноиталийские города: Каулонию, Сибарис, Пандосию, Темесу и др.5 Пифагорейские сообщества были и в городах, не зависимых от Кротона: Метапонте, Таренте, Локрах, Регии. В течение всего этого времени пифагорейцы оставались активными сторонниками аристократии. Поэтому, когда экономический расцвет в Великой Греции подготовил почву для перехода власти в руки демократии, первый и, вероятно, самый мощный удар был нанесен именно по пифагорейским сообществам. Около 450 г. во многих городах Южной Италии дома, где они собирались, были сожжены, часть пифагорейцев была убита, другие сумели спастись бегством в Грецию (Polyb. II,39.10).6 Здесь, во Флиунте и Фивах, возникают новые центры пифагореизма. В Фивах поселился Филолай, а также Лисид, ставший учителем знаменитого Эпаминонда. Тем не менее значительная часть пифагорейцев оставалась в Италии до начала IV в., продолжая заниматься политикой. Около 390 г. наступает вторая волна эмиграции в Грецию, в Италии же последним центром пифагореизма остается Тарент, во главе которого в 60-е гг. IV в. стоял Архит.7
 Уже эти немногие факты, известные нам из письменных и археологических источников V-IV вв., ставят под сомнение позднеантичные описания пифагорейского общества, рисующие образ некоей секты или религиозного братства. Так, например, по словам
4 Burkert, 211 f. Интересно, как должен был смотреть Алкмеон на занятия физиологий, а Менестор - ботаникой?
 5 Von Fritz. Pol, 80 ff; Dunbabin, 367 f; De Vogel, 53 ff.
 6 Minar, 73 ff; von Fritz. Pol., 92.
 7 Minar, 86 ff; von Fritz. Pol, 75 ff.
[ 84 ]

Никомаха, Пифагор «пленил своими речами более двух тысяч человек, так что никто из них не вернулся домой, а устроив вместе с женами и детьми большое училище, они поселились в той части Италии, что зовется многими Великой Грецией. Указанные Пифагором законы и предписания они соблюдали нерушимо, подобно божественным заповедям, имущество считали общим, а Пифагора причисляли к богам» (Porph. VP 20). Об общности имущества говорит и Диоген Лаэрций (со слов Тимея), добавляя, что «ученики Пифагора пять лет проводили в молчании, только внимая его речам, но не видя его, пока не проходили испытания; и лишь затем они допускались в его жилище и к его лицезрению» (D.L. VIII,10).
 Ямвлих разъясняет, что пятилетнему периоду молчания предшествовали три года строгой проверки. В общине царил абсолютный авторитет учителя, ослушники изгонялись из нее. «Сам сказал», - эти слова пифагорейцы произносили всякий раз, когда кто-то сомневался в истинности их взглядов. Они «относили всякую вещь к Пифагору» и даже приписывали ему свои научные открытия. Ученикам Пифагора воспрещалось называть его по имени, и они говорили о нем «Тот муж». Учение Пифагора являлось секретным и сохранялось в тайне вплоть до времени Филолая, который первым изложил его в своей книге. (До него пифагорейские сочинения отсутствовали и все излагалось в устной форме). В общине существовали различные ступени посвящения: «математики» были посвящены в суть учений Пифагора, а «акусматикам» все излагалось без объяснений, в виде коротких изречений, так называемых акусм.
 Все пифагорейцы свято верили в переселение душ и строго воздерживались от мясной пищи, бобов, некоторых видов рыб. Все их поведение было основано на многочисленных предписаниях и запретах, содержавшихся в акусмах. Вот некоторые из них. Огонь ножом не разгребай; через весы не переступай; на хлебной мере не сиди; против солнца не мочись (D.L. VIII,17). Уходя, не оглядывайся; ласточек в доме не держи; по торным дорогам не ходи; изображений богов в перстнях не носи (Porph. VP 42). Обувь надевай сперва на правую ногу, а мой сперва левую; не смотрись в зеркало против светильника; правую руку не подавай каждому легко; животных с кривыми когтями у себя не взращивай (Iam. Protr. 21).
 Такова картина пифагорейского сообщества, которую рисуют поздние источники, расходясь и противореча в деталях, но совпадая в основном. Удивительно, но эти описания с теми или иными оговорками признаются значительным большинством современных
[ 85 ]

исследователей. Сложившийся канонический образ переходит из одной книги в другую, и, хотя голоса сомнения звучали не раз, мало кто задавался целью проверить, насколько этот образ соответствует тому, что мы знаем о пифагорейцах из более ранних и надежных источников.8 Между тем подобная проверка необходима, ибо все эти черты находятся в разительном противоречии с тем, что мы знаем об успехах ранних пифагорейцев в политике, философии и науке.
 Начнем не с рассмотрения отдельных сторон пифагорейского сообщества, а с того, что оно вообще собой представляло, каков был тип этой организации, ее социальный и юридический статус. Хотя в личности Пифагора действительно есть черты, роднящие его с религиозно-этическими реформаторами, сейчас нас интересует не это, а те начала, на которых было основано сообщество, его конституирующий элемент. Никто не будет отрицать, что монастырь может быть процветающим хозяйством или что людей, поющих в хоре, могут объединять помимо самого пения самые разнообразные интересы и связи. Учитывая все это, мы тем не менее должны сосредоточиться на главном: каков характер основной связи, объединяющей данную группу людей, и, соответственно, каково ее место в общей типологии объединений? Отталкиваясь от ее принадлежности к определенному типу и сравнивая ее с сообществами этого же типа, мы сможем легче уяснить черты, о которых наши источники умалчивают, а с другой стороны - оценить достоверность того, о чем они говорят. При этом, естественно, следует исходить из тех типов объединений, которые реально бытовали у греков в VI-IV вв.: если пифагорейское общество действительно было религиозным, то оно должно соответствовать типу религиозного сообщества того времени, а не типу монастыря или восточной секты.
 Определяя характер общества, основанного Пифагором, мы можем выбирать среди очень немногих вариантов: 1) ;;;;; - философская школа, наподобие тех, что возникли в IV в.; 2) ;;;;;; (или ;;;;;;) - религиозно-культовое сообщество;9 3) ;;;;;;;; - социаль-
8 Дальше других здесь продвинулся Филип (Philip, 134 ff).
 9 См.: Foucart Р. Des associations religiouses chez les grecs: thiases, eranes, orgeons. Paris 1873; Ziebart E. Das griechische Vereinswesen. Leipzig 1896; Polland F. Geschichte des griechischen Vereinswesens. Leipzig 1909; Vinogradoff P. G. Outlines of Historical Jurisprudence. Oxford 1920, 124 ff; Guarducci M. Orgeoni e tiasoti, RF 13 (1935) 332-340. Фиасы существовали еще во времена Солона (Ruschenbusch ;. ;;;;;;; ;;;;;. Die Fragmente des Solonischen Gesetzswerkes mit einer Text- und ;berlieferungsgeschichte. Wiesbaden 1966, F
[ 86 ]

но-политическое объединение.10
 Смысл, который вкладывают в понятие «философская школа», весьма различен; мы возьмем за образец структуру тех школ, которые были основаны в IV в. сначала Платоном и Аристотелем, а затем Зеноном и Эпикуром. Академия и Ликей не имели аналогов в VI в., они были основаны как образовательные учреждения для совместных занятий под руководством схоларха, который назначался своим предшественником или выбирался членами школы. Каждая из этих школ находилась в определенном месте: либо в общественном, как Академия и Ликей, либо в частном доме, как школа Эпикура.11
 Рассматривая пифагорейское сообщество, нетрудно убедиться, что оно носило совсем другой характер, хотя некоторые черты сближают его с философской и научной школой - но уже в более широком и современном смысле этого слова. В источниках по раннему пифагореизму термины, обозначавшие философскую школу (;;;;;, ;;;;;;;;), не встречаются. Никаких схолархов у пифагорейцев не было,12 и понятно почему: пифагорейцы были разбросаны по десятку городов Южной Италии, а затем и Греции, так что совместные занятия, равно как и общее руководство из одного центра были для них просто невозможны. Маловероятно, чтобы даже в Кротоне времени Пифагора занятия носили регулярный характер и касались всех членов сообщества.
 Если не подходить сугубо формально, а учитывать связанность некоторых пифагорейцев учительством и ученичеством, а также развитие некоторых общих доктрин и научных направлений, то следует согласиться с тем, что в рамках пифагореизма школа все же существовала - в том смысле, в котором мы говорим, например, о милетской школе. Пифагорейцы, как и Платон, придавали большое значение воспитанию и образованию юношества и разработали целую систему педагогических методов, по крайней мере,
76а).
 10 Возникновение гетерий относят еще к гомеровским временам: Calhoun G. ;. Athenian Clubs in Politics and Litigation. Austin 1913; Sartori F. Le eterie nella vita politico Ateniese del VI e Vsecolo a.C. Roma 1957; Connor W. R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton 1971, 25 ff.
 11 Lynch J. P. Aristotle's School. Berkeley 1972, 32 ff, 68 ff.
 12 Ямвлих приводит имена нескольких схолархов (VP 265-266), но они явно выдуманы: Аристей из Кротона, сын Пифагора Мнесарх, Булагор и Гартиад из Кротона, Арес Луканский. Кроме Ареса, ни один из этих людей не упомянут в каталоге Аристоксена, и мы ничего о них не знаем.
[ 87 ]

в конце V-IV вв.13 Но, хотя в пифагорейском сообществе и практиковалось обучение, не для того оно было создано. Не совместные занятия ради достижения мудрости были его главной целью - ведь подавляющее большинство пифагорейцев (даже те, кто упомянут в каталоге Аристоксена) не имело отношения к философии и науке.
 Следовательно, в определении статуса и организационной структуры сообщества мы должны выбирать между гетерией и фиасом.14 Выбор этот особой сложности не составляет. В наших источниках ни общество в целом практически никогда не называется ;;;;;;, ни его члены - ;;;;;;;;.15 Для пифагорейских сообществ VI-начала V в. участие в политике было одной из основных сфер деятельности. Члены фиасов, как и другие граждане, могли участвовать в государственных делах, но сами фиасы в политику не вмешивались, это были чисто культовые объединения. Никаких свидетельств на этот счет не сохранилось и об орфиках.16
 В фиасах существовала весьма развитая организационная структура. Управление находилось в руках разнообразных категорий магистратов, сменявшихся через год, культ отправляли специальные жрецы и жрицы, дисциплина, закрепленная в особых ;;;;;, поддерживалась штрафами.17 Ничего подобного о пифагорейцах мы не знаем. Члены фиаса группировались, как правило, вокруг
13 Aristox. fr. 33, 34, 36-37, 42-46. Верли в комментарии к соответствующим фрагментам отмечает, что их материал тесно переплетен с платоновским и выделить в нем пифагорейское ядро весьма сложно. См. также: De Vogel, 159 ff; Burkert, 107 f.
 14 Целлер (Zeller, 315, 326 ff) также писал об этих двух формах, но он выбрал компромиссный вариант, полагая, что пифагорейское сообщество эволюционировало от фиаса к гетерии. Сходного мнения придерживался Лелятт (Delatte. Politique, 11 f). Жигон считал, что оно было организовано в форме гетерии, но по сути было религиозным (Gigon, 129 f). «В действительности культовое сообщество и политический клуб по своему происхождению почти идентичны; каждое культовое сообщество действует политически как ;;;;;;;;» (Burkert, 119) - оба эти утверждения ничем не подтверждены.
 15 Единственный, на кого мог здесь сослаться Цибарт (Ziebart. Op.cit., 79), был Филон Александрийский: ;;; ;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;; (Philon. Quod omn.prob.lib. 1,2).
 16 Предположение Ю. Виноградова о политической активности орфиков из Ольвии малоубедительно (Vinogradov Ju. Zur sachlichen und geschichtlichen Deutung der Orphiker-Plattchen von Olbia, Orphisme et Orphee, 77-86).
 17 Foucart. Op.cit., 5 f; Vinogradoff. Op.cit., 124 ff; Osborne R. The Demos and its Division in Classical Athens, O. Murrey, S. Price, ed. The Greek Sity: From Homer to Alexander. Oxford 1990, 272 ff.
[ 88 ]

сравнительно нового (чужеземного) культа, который не носил еще государственного характера и не был общим для всего полиса.18 Из того, что известно о религиозной жизни пифагорейцев, вывести наличие особого культа невозможно. Наиболее почитаемым божеством у них был Аполлон, но его культ существовал в Кротоне еще до приезда Пифагора и носил общегородской характер.19 По словам Алкидаманта (которого цитирует Аристотель), италийцы чтили Пифагора как героя, так же как клазоменцы - Анаксагора (Rhet. 1398 b 14), из чего, впрочем, не следует, что речь шла о специфически пифагорейском культе, вокруг которого объединялось сообщество, как это было позже, например в платоновской школе. У пифагорейцев имелись свои правила, касающиеся погребения (Hdt. 11,81), но можно с определенностью сказать, что само сообщество было создано не для того, чтобы им следовать.
 В любом случае у пифагорейского сообщества гораздо больше общего с социально-политической организацией, чем с религиозной сектой, - вопреки стремлению Буркерта доказать обратное.20 Среди отмечаемых им характеристик секты некоторые свойственны далеко не только религиозным объединениям, другие не находят подтверждения в источниках, касающихся пифагорейцев. Например, «альтернативный стиль жизни» характерен для философской школы киников, а еще раньше - для Эмпедокла и отчасти Сократа, «регулярные собрания группы» - для политического объединения. «Высокий уровень духовной интеграции, согласие во взглядах и действиях, основанные на авторитете или на священном писании», мало подходят к тому, что мы знаем не только о философии и науке пифагорейцев, но и об их политике и религии. Пифагор, безусловно, стремился к авторитарному правлению, по крайней мере внутри сообщества, но достичь его не сумел. В мятеже, происшедшем еще при его жизни, участвовали и некоторые пифагорейцы: Онат (14 А 15) и Гиппас (18 А 5).
18 Foucart. Op.cit, 55 ff; Guarducci. Op.cit, 333 ff. При этом, в отличие от пифагорейской аристократии, сами ;;;;;;;; были чаще всего людьми скромного происхождения, по крайней мере в архаический период (Foucart. Op.cit, 55).
 19 Кротон чеканил монеты с изображением треножника еще около 550 г. (Dunbabin, 245 f, 355 f; Burkert, 113 f). Ср.: Stazio A. Problemi di monetazione di Crotone, ACSMG 23 (1984) 373 f, где предложена несколько более поздняя датировка, около 540-530 гг.
 20 Burkert W. Craft Versus Sect: The Problem of Orphics and Pythagoreans, B. Meyer, ed. Jewish and Christian Self-Definition. V. III. London 1983, 12 ff.
[ 89 ]

В раннем пифагореизме не было ни священного писания, 21 ни обычного в таких случаях идеализированного жизнеописания основателя. Разногласия велики даже по поводу основной «догмы» - метемпсихоза и связанного с ним вегетарианства.22 Если средняя комедия смеется над «пифагористами», воздерживавшимися от мясной пищи (DK 58 Е), то Аристоксен (fr. 25) и Гераклид (fr. 40), знакомые с пифагорейцами того же времени, утверждали, что и они, и сам Пифагор ели мясо. Традиция в одном случае говорит о воздержании от всего живого, в другом - от мяса некоторых животных, в третьем - от определенных органов. Пифагорейцы, знакомые Аристоксену, должны были носить чистые белые одежды, «пифагористы» ходили в старых и грязных. Не подтверждаются надежными источниками и «акции против отступников» -ни в одном из текстов классической эпохи об этом нет ни слова.23
 Особо следует рассмотреть вопрос об общности имущества, о которой впервые упоминает Тимей (FGrHist 566 F 13). Приведя пословицу ;;;;; ;; ;;; ;;;;;, он приписывает ее авторство Пифагору и утверждает, что у пифагорейцев имущество действительно было общим. Пословица эта много раз встречается и до Тимея,24 причем в большинстве случаев ясно, что речь идет вовсе не об общности имущества, а либо о готовности поделиться с другом своим имуществом, либо (в переносном смысле) о единстве интересов. Ни один из авторов того времени не упоминает о подобном установлении пифагорейцев,25 и, что не менее важно, оно вообще не встречает-
21 Попытки реконструировать раннепифагорейский е;;;;; ;;;;; окончились безрезультатно. См.: Theiler. Op.cit., 147 f; Burkert, 219 f.
 22 Подробней об этом см. ниже, 111,2.
 23 Тимей (FGrHist 566 F 14) пишет о том, что Эмпедокл, уличенный в плагиате, был отстранен от занятий (;;; ;;;;;), но и это, скорее всего, анекдот. О легендах, связанных с Гиппасом, см. ниже, IV,2.4.
 24 Arist. EN. 1168 b 6; Pol. 1263 а 30; Delatte. Vie, 168; Philip, 142 f.
 25 У Эпикура (D.L. ;, 11) речь тоже шла о пословице, которую он приписывал Пифагору, а не о реально существовавшем обычае. Правда, в рассказе о двух знаменитых пифагорейских друзьях, Дамоне и Финтие (Iam. VT 233 = Aristox. fr. 31), говорится: ;;;;;;; ;;; ;; ;;;;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;;;. Однако в параллельном пассаже у Порфирия (VP 60) мы читаем совсем другое: ;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;. Поскольку текст выше и ниже совпадает, ясно, что мы имеем дело с редакцией Ямвлиха, ибо у Порфирия не было оснований убирать ссылку на общность имущества, если бы она содержалась в его источнике. Рассказ Аристоксена о том, как один пифагореец спас друга от бедности, поделившись с ним деньгами (Iam. VP 239 = DK 58 D 7), также не подразумевает общности имущества.
[ 90 ]

ся в Греции VI-IV вв.26 Правда, в IV в. об общности имущества много писали, например Платон и Эфор, но можно только догадываться, что заставило Тимея приписать пифагорейцам реальное воплощение этих утопических взглядов. Не мог ли Тимей, считавший чрезмерную роскошь источником повреждения нравов,27 предположить, что пифагорейцы, которые всегда выступали против излишеств (Aristox. fr. 35, 37-38), практиковали общность имущества как средство против развращающего влияния роскоши? Как бы, впрочем, ни пришел Тимей к этому мнению, никаких фактов, подтверждающих его достоверность, нет.28
 В первой половине XX в. господствовало мнение, что Академия и Ликей были организованы как фиасы, посвященные Музам;29 сходный взгляд на пифагорейскую школу развивал Буаянсе.30 Исследования последних лет показали, что ни Академия, ни Ликей фиасами не были.31 Что можно в этом плане сказать о пифагорейцах? Согласно Ямвлиху, по совету Пифагора кротонцы построили храм Муз (Iam. VP 50). Ликеарх писал, что Пифагор закончил свои дни в метапонтийском храме Муз (fr. 35). После его смерти жители Кротона назвали улицу, на которой он жил, именем Муз - об этом рассказывает Тимей (FGrHist 566 F 131).32 Почитание Муз пифаго-
26 У Аристотеля упоминается о тарентинцах, которые сделали имущество общим для пользования бедными (Pol 1320 b 9), но речь здесь идет, скорее всего, о перераспределении части земли в пользу бедных (P;hlmann R. von. Geschichte der sozialen Frage und des Sozialismus in der Antiken Welt 3. Aufl. M;nchen 1925, 42 f).
 27 FGrHist 56 F 44, 50; von Fritz. Pol, 47; Brown T. S. Timaeus of Tauromenium. Berkeley 1958, 44 ff, 68 f; Talamo. Op.cit
 28 Philip, 142 f. Против общности имущества у пифагорейцев возражали еще Целлер (Zeller, 315 п. 5) и Пёльман (P;hlmann. Op.cit, 41 ff). См. также: von Fritz. М&А, 8 ff. Майнер (Minar ;. Pythagorean Communism, ТАРА 75 [1944] 34 ff) никаких иных данных, кроме Тимея, в пользу существования этого обычая не приводит. Буркерт (Burkert. Craft, 15 ff) пытается отстоять некий ослабленный вариант этого установления, но также без особого успеха.
 29 Эта идея идет от Виламовица (Wilamowitz-Moellendorff U. von. Antigonos von Karistos. Berlin 1881, 279 f).
 30 Boyance P. Le culte des Muses chez les philosophes grecs. Paris 1937, 233 ff.
 31 Lynch. Op.cit, 57 ff, 108 ff; Glucker J. Antiochus and Late Academy. G;ttingen 1978, 229 ff; Taran L. Speusippus of Athen. Leiden 1981, 9; Kr;mer H. J. Die ;ltere Akademie, H. Flashar, Hrsg. Die Philosophie der Antike. Bd III. Basel/Stuttgart 1983, 4.
 32 Vallet G. Le stenopos des Muses ; Metaponte, Melanges P. Boyance. Rome 1974, 749-759.
[ 91 ]

рейцами, много занимавшимися музыкальной теорией и практикой, вполне естественно, однако ни в одном из свидетельств не говорится, что общество, основанное Пифагором, носило характер фиаса, посвященного Музам.33
 Напротив, уже давно отмечено, что название ;;;;;;;;;;; сходно с названиями политических гетерий - ;;;;;;;;;, ;;;;;;;; 34 Само общество у Аристоксена, Ликеарха и Тимея называется ;;;;;;;;, а его члены - ;;;;;;; или ;;;;;.35 Материал на эту тему, собранный Майнером,36 вместе со сведениями о политической активности пифагорейцев не оставляют сомнения в том, что их общество воспринималось именно как гетерия.
 Гетерия - это тип неформального объединения, которое строилось на личных отношениях его участников, как правило сверстников из аристократической среды, и, в отличие от фиаса, не предполагало существования четкой организационной структуры, должностных лиц или других атрибутов формального объединения. Членов гетерии связывали узы дружбы и товарищества, общность интересов и образа жизни, а не какая-то заранее поставленная цель. Именно поэтому характер деятельности гетерии во многом зависел от конкретных обстоятельств, интересов ее участников и не в последнюю очередь от наличия лидера с ярко выраженными наклонностями. Очень часто круг интересов ;;;;;;; ограничивался устройством совместных пирушек или других видов времяпрепровождения,37 организацией социальной помощи сотоварищам и
33 Помимо всего прочего, у нас нет независимых от пифагорейской традиции источников, подтверждающих существование в Кротоне культа или храма Муз (Giannelli G. Culti е miti della Magna Grecia. Firenze 1924, 79, 156). Цицерон (De finib. V,2.4), вопреки ссылке Буаянсе (Boyance. Muses, 235 ;. 1), ничего о храме не говорит. Маддоли (Maddoli С. F. I culti di Crotone, ACGSM23 [1984] 338) опирается лишь на материал Ямвлиха.
 34 Zeller, 342 п. 1; Minar, 21; Burkert, 30 п. 8. Правда, уже в конце V в. автор Dissoi logoi пишет об ;;;;;;;;;;;; ;;! ;;;;;;;;;;;, воспринимая пифагорейцев как философских последователей Пифагора. Аристоксен назвал свое сочинение ;;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;, но в данном случае ;;;;;;;; ближе к ;;;;;;; или ;;;;;, чем к ;;;;;;; (ср.: Aristox. fr. 50; Porph. VP 13, 55 = Aristox. fr. 18). См.: Minar, 21 п. 25; De Vogel, 189; Burkert. Craft, 14.
 35 Aristox. fr. 18, 43; Dicaear. fr. 34: См. также: Diod. XX,14.4 = Aristox. fr. 31; Plut. De gen. 13.583a; D.L. VIII,39, Porph. VP 9, 27, 29, 30, 54-55 (=Aristox. fr. 18) 57, 60 (=Aristox. fr. 31); Iam. VP 177, 254, 259 (=Аполлоний =Тимей).
 36 Minar, 19 ff; Dunbabin, 361 f.
 37 Calhoun. Op.cit., 24 f; Connor. Op.cit., 26 f. Как показывают сами названия некоторых афинских гетерий (;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;;;;;;;), оно
[ 92 ]

пр. В то же время политику гетерия давала замечательную возможность приобрести поддержку людей, готовых помочь при любых обстоятельствах, и распространить свое влияния за пределы ограниченного круга родственников. Еще в VII в. известный заговор Килона в Афинах был организован именно при поддержке его гетерии (Hdt. V,71).
 Если мы принимаем всерьез традицию о Пифагоре как воспитателе и образователе юношества (;;;;;; ;;;;;;;;, по словам Платона), то вполне естественно предположить, что именно гетерия (или гетерии) аристократической молодежи была для него одним из основных путей завоевания приверженцев.38 Лишь с возмужанием ;;;;;;; и включением их в политическую жизнь самосский эмигрант мог рассчитывать на реальное политическое влияние в Кротоне. Для этого понадобилось, вероятно, немало времени: не случайно первой политической акцией, с которой связывают имя Пифагора, была война с Сибарисом, случившаяся через 20 лет после его приезда в Кротон.
 У нас нет никаких сведений о том, что пифагорейское общество, совершив в Кротоне государственный переворот, заняло место законного правительства, того совета старейшин, о котором упоминал Дикеарх (fr. 34),39 Вероятно, члены пифагорейской гетерии входили в состав органов власти Кротона и пользовались там достаточным влиянием, чтобы заставить прислушаться к своему голосу.40 Не подтверждается надежными данными и идея о «Кротонской империи», которую якобы создал «пифагорейский союз» и куда входили захваченные Кротоном города Южной Италии.41 Насколько можно судить, ни в одном из этих городов не существовало власти пифагорейских гетерий как таковых. Их влияние на
часто было шокирующим для общественной морали (Calhoun. Op.cit., 31).
 38 Аполлоний (Iam. VP 254), материал которого восходит здесь к Тимею (Delatte. Politique, 11 ff; Ciaceri. Op.cit, 101; von Fritz, Pol. 55 ff; Minar, 54; Morrison. Pythagoras, 147 f; Giangiulio. Op.cit., 26 f), упоминает как раз о юношах из лучших семей, которые с возмужанием стали играть ведущую роль в городе, образовав ;;;;;; ;;;;;;;;.
 39 О политическом устройстве Кротона см.: Giangiulio. Op.cit., 3 ff. Если в Кротоне помимо «совета старейшин» действительно существовало и собрание в 1000 человек, то, учитывая общее число взрослых мужчин, такое правление едва ли можно назвать олигархией.
 40 Эту сторону пифагорейской политики особенно подчеркивал фон Фриц (von Fritz. Pol., 94). См. также: Dunbabin, 361 f; Morrison. Pythagoras, 149.
 41 Kahrstedt U. Zur Geschichte Grossgriechenlands im 5. Jahrhundert, Hermes 53 (1918) 180-187; Minar, 36 ff. Ср.: De Vogel, 52 ff.
[ 93 ]

политику осуществлялось, скорее всего, не в форме прямого правления, а путем участия отдельных пифагорейцев в органах власти каждого из полисов.42
 Разумеется, политическое и экономическое доминирование Кротона в этом регионе облегчало пифагорейским гетериям доступ к власти в других городах, но как реально они были связаны между собой, мы не знаем. Вообще появление «дочерних» политических организаций в разных полисах - вещь уникальная для Греции того времени; деятельность гетерий, как правило, не выходила за пределы одного города (если не иметь в виду случаи изгнания и пр.). Этот факт наводит на мысль, что помимо борьбы за политическое влияние пифагорейских ;;;;;;; из разных городов объединяло и этико-политическое учение, выдвинутое Пифагором.43
 Другой факт, указывающий на то, насколько пластичной формой организации была гетерия и сколь разноплановой могла быть деятельность ее членов, - это занятия наукой и философией, выступающие на передний план у некоторых ранних пифагорейцев. В таком неформального типа сообществе, где многое зависело от личности лидера и характера его влияния на своих товарищей, вполне могло возникнуть терпимое и даже поощрительное отношение к ученым занятиям, образец которых демонстрировал сам Пифагор. Следует, однако, еще раз подчеркнуть, что первоначально эти занятия только косвенно влияли на структуру сообщества,44 скорее сама форма гетерии допускала сосуществование в ней людей лишь с частично совпадающими интересами.
 После политической катастрофы середины V в. эта форма, как нельзя более подходившая для культивирования тесных дружеских связей, обеспечила выживаемость пифагорейских сообществ, од-
42 Von Fritz. Pol., 94 f; De Vogel, 189 ff.
 43 Правда, некоторые полагают, что политическое влияние Пифагора было побочным следствием его учения, принесшего Кротону моральное обновление. Так, например, Гатри склонен думать, что основным мотивом в приобретении власти были не личные амбиции Пифагора, а его стремление к реформации общества согласно собственным моральным принципам (Guthrie I, 175). С этим можно согласиться лишь частично. Авторитет Пифагора как этического реформатора едва ли автоматически повлек за собой политическую власть, если бы он сам ее не добивался. Еще более справедливо это для его последователей.
 44 Еще Группе проницательно отмечал, что пифагорейское сообщество имело практический характер, а в теоретической области каждая выдающаяся личность прокладывала свой собственный путь (Gruppe О. Uber die Fragmente des Archytas und der ;ltesten Pythagoreer. Berlin 1840, 60).
[ 94 ]

нако теперь на передний план выступают другие интересы. Пифагорейцы из Фив или Флиунта, не говоря уже о киренских или карфагенских пифагорейцах, отмеченных в каталоге, принадлежали к сообществам, в которых политическая деятельность была, как правило, маргинальной, хотя, как показывает пример Архита, едва ли полностью исключенной. Здесь нетрудно увидеть параллель с Академией и Ликеем - занятия политикой также играли в них далеко не последнюю роль,45 тем более что соответствующие термины (;;;;;, ;;;;;;;, ;;;;;;;;) встречаются применительно к этим школам весьма часто.46
 Уже из общих соображений ясно, сколь мало подходят к отмеченным выше характеру и форме пифагорейского сообщества те черты, которые мы встречаем в поздних источниках: тайные и устные учения, обеты молчания и ступени посвящения, мелочная регламентация жизни и незыблемость доктрин. Однако нет необходимости судить a priori: материала вполне достаточно, чтобы детально показать, насколько далек образ религиозной секты от реалий пифагорейской школы.
 2.2 Секретность и устные учения

 Исходя из естественного предположения о том, что пифагорейцы если и скрывали какие-то свои доктрины, то скорее религиозные, чем научные и философские,47 этот вопрос стоит рассмотреть в обоих планах.
 Можно ли извлечь из ранних свидетельств хоть какой-либо намек на тайность религиозного учения Пифагора? Нам представляется, что таких данных нет. Уже его современник Ксенофан высмеивал самую суть его доктрины - метемпсихоз (21 В 7), причем в выражениях, не оставляющих сомнения в том, что она была известна его читателям. В следующем поколении Эмпедокл абсолютно открыто проповедовал метемпсихоз (31 В 136-137). Гераклит, младший современник Пифагора, называет его предводителем лжецов, а Антисфен доносит до нас свидетельство о речах Пифагора
45 W;rle ;. Die politische T;tigkeit der Sch;ler Piatons. Darmstadt 1981. 46 Ziebarth. Op.cit, 70 f; Sartori. Op.cit, 27; Lynch. Op.cit, 76; W;rle. Op.cit, 7 f.
 47 Ряд авторов предпочитает говорить о тайности лишь религиозной доктрины пифагореизма: Zeller, 324 п. 1, 329 f; Rey. Jeunesse, 112 f; ZellerMondolfo, 414 п. 2; Burkert, 178 f.
[ 95 ]

в Кротоне - все это опять-таки не согласуется с предполагаемым эзотеризмом.
 В середине V в. Геродот писал о греках с берегов Черного моря, связывающих с именем Пифагора учение о бессмертии души (IV,95). Независимо от того, откуда пришла эта традиция - с Самоса или из Италии, - она противоречит предполагаемой тайности учения. Сам Геродот обнаруживает знакомство с обрядностью пифагорейцев, указывая, что у них был запрет на захоронение в шерстяной одежде (11,81). Его современнику Иону Хиосскому также хорошо была известна доктрина Пифагора, и он даже полагал, что тот написал некоторые книги под именем Орфея (36 В 2). Полвека спустя Эпиген приписывал авторство ряда орфических поэм пифагорейцам Керкопсу и Бронтину (15 А 1). Даже если все эти догадки необоснованны (а скорее всего, так оно и есть), они рисуют картину, не похожую на тщательное сокрытие религиозного учения.
 Убедительной параллелью здесь служат орфические сообщества, которые еще с VI в. открыто излагали свое учение и в устной, и в письменной форме. К первой половине IV в. в хождении было уже столько орфических поэм, что Платон писал о «куче орфических книг» (Res. 364е). Вполне вероятно, что в орфических культах существовали какие-то тайные обряды ([Eur.] Rhes. 943 ff); можно говорить и о том, что орфики противопоставляли себя всем остальным грекам, не проникнувшимся мудростью Орфея, но никак не о тайности их учения.48 Тем меньше у нас оснований приписывать ее пифагорейским доктринам.
 Резонно ли при отсутствии ясных свидетельств о тайности религиозного учения пифагорейцев предполагать секретность их научных открытий и философских взглядов, по самой своей природе предназначенных для широкого обнародования? Даже если не останавливаться на внутреннем неправдоподобии «тайной» науки,49 она несовместима с целым рядом известных нам фактов.
 Современник Пифагора Эпихарм пародировал пифагорейскую арифметику в своей комедии (23 В 2), предполагая у публики хотя бы поверхностное знакомство с этим предметом; Гераклит заимствовал открытия пифагорейцев в математике и гармонике; их методику математических доказательств использовали Парменид
48 West. OP, 79.
 49 Ее не было и на Древнем Востоке - в Египте и Вавилоне (Neugebauer. ES, 145 f).
[ 96 ]

и Зенон.50 Кратин высмеивал в Афинах взгляды италийца Гиппона (38 А 2).51 Демокрит учился у пифагорейцев, и у него нашлось достаточно сведений о Пифагоре, чтобы написать о нем целую книгу (67 А 33). Гиппократ Хиосский и софист Гиппий были хорошо знакомы с математикой пифагорейцев, а авторы Гиппократовского корпуса - с их медициной. Само обилие откликов на учения пифагорейцев еще в V в. заставляет думать о весьма быстром и широком распространении их взглядов. Наконец, о какой тайности может идти речь, если нам известен целый ряд раннепифагорейских сочинений по самым различным отраслям знания?
 Если не иметь в виду поздних авторов, охотно писавших о тайности раннего пифагореизма,52 а обратиться к более надежным источникам, то окажется, что в пользу этого взгляда чаще всего приводят свидетельства Исократа, Аристотеля и Аристоксена.53 Но Исократ (Bus. 29) ничего не говорит ни о тайности, ни о предполагаемом пифагорейском обете молчания, а лишь о сдержанности в речах.54 К его словам есть отличная параллель из Аристоксена: «Пифагорейцы были молчаливы и умели слушать, почитался среди них тот, кто умел выслушать» (DK 58 D 1.4). Кроме того, у Исократа речь идет о пифагорейцах IV в., которых, кажется, еще никто не заподозрил в сокрытии своих доктрин.55
 Слова Аристоксена звучат следующим образом: ;; ;;;;; ;;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;; (fr. 43). Что означала эта фраза, явствует из названия сочинения, в котором она находилась: ;;;;;;;;;;; ;;;;;. В таком контексте ее естественный смысл должен быть примерно следующим: детям (или юношам) не следует говорить то же, что и
50 См. ниже, IV,2.2.
 51 Об отражении пифагорейских учений в аттической комедии см.: Bellido. Op.cit, 49 ff.
 52 D.L. VIII,15, 42; Plut. Numa 22; Porph. VP 19, 57-58; Iam. VP 199, 226-227, 246-247 etc. См. также: Zeller, 324 n. 1.
 53 См., например: Casel О. De philosophorum graecorum silentio mystico. Glessen 1919, 30 ff.
 54 Philip, 146. См. также: Burnet, 95 n. 1; Pitagoricil, 27.
 55 ;;; ;;; ;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;; ; ;;;; ;;; ;; ;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;. Автор средней комедии Алексид среди прочих черт «пифагористов» упоминает «голод, грязь, холод, молчание, мрачность, нечистоту» (DK 58 ; 1). Должны ли мы полагать, что ;;;;; в данном случае относится к стремлению не разглашать какие-то тайны? В комедии «Тарентинцы» Кратин описывает, напротив, как пифагорейцы смущают простака своими мудреными речами (58 ; 3).
[ 97 ]

взрослым.56 Это вполне разумное мнение, которое Аристоксен почерпнул у пифагорейцев IV в. (дальше во фрагменте упоминается его наставник Ксенофил), не имеет, естественно, никакого отношения к тайности раннепифагорейских учений. Отметим также, что Аристоксен сознательно избегал сообщать о пифагорейцах что-либо выходящее за рамки норм, принятых в его время.
 Согласно Ямвлиху, Аристотель писал, что «пифагорейцы ;;;;;;;;;;;;;; ;; ;;;; ;;;; ;;;;;;;;;; некое следующее разделение: к разумным существам они относят бога, человека и подобных Пифагору» (fr. 192). Но как могли современники Аристотеля держать в тайне рассказы о божественном происхождении Пифагора, хорошо известные еще в начале V в.? Аристотель, опиравшийся уже на письменную традицию, приводит в своей книге многие из них: кротонцы называли Пифагора Аполлоном Гиперборейским, одновременно он был в двух разных городах и т.п. (fr. 191). В приведенной Ямвлихом цитате нет ничего, что отличалось бы от подобных рассказов и что следовало бы скрывать. Отсюда следует, что слова о секретности принадлежат самому Ямвлиху, питавшему, подобно многим неопифагорейцам, большую любовь ко всяким ;;;;;;;;. Параллельный материал показывает, что ;; ;; (;;;;) ;;;;;;;;;; означало у Ямвлиха просто «среди пифагорейских символов (речений)».57
 Вот, собственно, и все, что можно найти об «эзотеричности» пифагореизма у писателей IV в.58 Показательно, что во всех сви-
56 В свете традиции о речах Пифагора, произносившихся отдельно для различных возрастных и половых групп, такое толкование представляется особенно вероятным. У Аристоксена также говорится о различных обязанностях четырех возрастных классов - детей, юношей, мужей и стариков (fr. 35).
 57 Iam. VP: ;;;;;;;; ;;;;;;; (2), ;;; ;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;;; (103), ;;;;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;; (104), ;; ;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;; (258), ;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;; ;;; (226)! De myst. 6.6: ;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;; ; ;;;;;;. Cp. Porph. VP 57: ;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;;;;. См.: H;lk, 12 ff.
 58 Относимое раньше к Ликеарху свидетельство о тайности пифагорейских учений (Porph. VP 19) Верли обоснованно исключил из числа его фрагментов. Действительно, трудно приписать ученику Аристотеля утверждение, что в силу тайности учений Пифагора достоверно можно говорить только об одной его доктрине - метемпсихозе. Ведь коллеги Дикеарха -Аристоксен, Евдем, Феофраст, Менон, равно как и сам Аристотель, обладали куда более обширными сведениями о раннепифагорейской науке и философии. Нет никаких оснований полагать, что Дикеарх был лишен доступа к тем источникам, откуда они черпали эти сведения. См. также:
[ 98 ]

детельствах речь идет не об учениках Пифагора, а о пифагорейцах, живших уже после предполагаемого обнародования Филолаем секретов школы. Ясно и то, почему впоследствии пифагорейская молчаливость превратилась в секретность.59 С одной стороны, это должно было объяснить крайнюю скудость сведений об учении Пифагора и его учеников, а с другой - придать достоверность многочисленным псевдопифагорейским трактатам, которые раньше якобы сохранялись в тайне.60
 Что касается «пифагорейского» обычая молчания, то впервые о нем упоминает лишь Сенека (Episi. 52, 10).61 Относить к Тимею упоминание о пятилетнем (!) обете молчания (D.L. VIII, 10) нет никаких оснований.62 Хотя Тимей и не слишком надежный свидетель, едва ли бы у него хватило фантазии выдумать вещь, совершенно немыслимую в Греции VI-IV вв. Подробное описание этого обычая (Iam. VP 71-73) восходит к Аполлонию Тианскому,63 а через него - к хорошо известному в эллинистической литературе жанру: идеализированным описаниям священных каст у «варварских» народов - египтян, ессеев, брахманов, гимнософистов и др.64 Но даже у реальных ессеев и ранних христиан не было таких строгостей, которые приписывают Пифагору: пятилетний срок молчания и общий восьмилетний испытательный срок должны были поразить воображение читателя и показать ему явное превосходство старых греческих учителей.
 Philip, 139 f.
59 Пифагорейская ;;;;;;;; появляется лишь в поздних текстах. У неопифагорейцев она превращается в silentium mysticum, соединяемое, впрочем, с традицией о Пифагоре как изобретателе риторики и передачей его речей in extenso. Правда, в их оправдание следует отметить, что традиция была здесь противоречивой с самого начала.
 60 Burkert, 179 п. 95. 61 Delatte. Vie, 111 f.
 62 Pace Delatte. Vie, 169 f; Burkert, 179 п. 101. Из расположения материала у Якоби (FGrHist 566 F 13b = D.L. VIII,10) вовсе не следует, что он возводил его к Тимею. В отличие от цитаты verbatim в F 13а, где нет (и не подразумевается) никакого молчания, у Диогена Лаэрция к ссылке на Тимея, касающейся общности имущества, «приклеено», как это часто у него бывает, совершенно не связанное с предшествующими словами упоминание о пятилетнем молчании.
 63 Rohde, 137. Филострат описывает, как ревностно соблюдал Аполлоний пятилетний обет молчания (Vit. Apol. 1,15-16), однако это кажется очень сомнительным. Гораздо вероятней, что Филострату здесь служила источником аполлониева биография Пифагора.
 64 Festugiere. Vita Pythagorica, 441 ff.
[ 99 ]

Отвергая мнение о тайности раннепифагорейских учений, мы вместе с тем не беремся утверждать, что любой человек мог абсолютно свободно вступить в пифагорейскую гетерию или присутствовать на ее собраниях. Ни одно политическое сообщество не может обойтись без разумного минимума ограничений, были они, несомненно, и у пифагорейцев. Однако никаких запретов на распространение научных и философских идей у них не было - по крайней мере, надежных свидетельств об этом мы не находим.65
 Расхожее в позднеантичной литературе мнение о книге Филолая как о первой письменной фиксации пифагорейских доктрин тесно связано с их «секретностью» до ее появления (D.L. VIII,15; Iam. VP 199).66 Естественно, что при этом существование раннепифагорейских трактатов игнорировалось: ведь их нельзя было совместить с устностью и тайностью учения до Филолая. Впрочем, и Диоген Лаэрций, и Ямвлих со свойственной всем компиляторам непоследовательностью ссылались на подлинные сочинения Пифагора и его ближайших учеников (D.L. VIII,6-7, 49; Iam. VP 259), которые как раз и были апокрифическими!
 Идея об устном характере раннего пифагореизма как, пожалуй, никакая другая противоречит ясным свидетельствам ранней традиции. До нас дошли сведения о содержании книг Алкмеона, Гиппаса, Менестора, двух сочинений Гиппона и о существовании книг других пифагорейцев, например Демокеда (19 А 2) или Акрона (DKI, 283.5). Все они жили до Филолая. Правда, у них нет той философии числа, которую мы находим у Филолая, но почему именно ее следует считать истинно пифагорейской, а все, что с ней не совпадает, - лишь частными мнениями отдельных пифагорейцев? Идеи, развиваемые Филолаем, существовали в пифагореизме
65 Против идеи о тайности пифагорейских учений высказывались: Maddalena, 76 ;. 21, 81 ;. 27; Boas. Op.cit; Casertano G. I Pitagorici e il potere, G. Casertano, ed. I filosofi e il potere nella societa e nella cultura antiche. Napo-li 1988, 20 f. Жигон резонно ограничивает ее политикой (Gigon, 130). Ср.: Brisson L. Usages et functions du secret dans le pythagorisme ancien, P. Dujardin, ed. Le secret. Lyon 1987, 87-101.
 66 Верли совершенно напрасно включает в аристоксеновский фрагмент (fr. 43 = D.L. VIII, 15), в котором идет речь о пифагорейском воспитании, предыдущую фразу о тайности учений до Филолая. Со словами Аристоксена она лишь соседствует: цитирование начинается явно после нее, причем Диоген Лаэрций упоминает Аристоксена как раз для того, чтобы его авторитетом подтвердить предшествующее мнение. Кроме того, Аристоксен никак не мог писать о трех книгах Филолая - такое число его сочинений впервые фигурирует в конце III в. (Burkert, 223 f).
[ 100 ]

и раньше, но они не были ни единственными, ни даже ведущими. Философия пифагорейцев никогда не была унифицированной - это вынужден был отмечать даже Аристотель, который явно стремился, исходя уже из собственных задач систематизатора, привести ее к общему знаменателю.67
 Как известно, у платоников и перипатетиков не было ни общешкольной доктрины, ни тем более сочинений, излагавших таковую.68 Нет никаких оснований считать, что положение дел в пифагорейской школе было иным. Очевидно, что книга Филолая содержала не «общепифагорейскую» философию (ее никогда и не было), а его собственные взгляды, которые могли совпадать, а могли и не совпадать с идеями других пифагорейцев и самого Пифагора. Например, как астроному Филолаю нельзя отказать в оригинальности, да и многие особенности его философии понятны только в контексте влияния элеатов.
 Неудивительно, что и в этом случае мы не найдем в ранней традиции ни слова об устном характере раннего пифагореизма. Даже в III в. Филолая еще не считали первым, кто опубликовал пифагорейское учение. Тимей писал в этой связи не о Филолае, а о плагиате Эмпедокла (которого он считал учеником самого Пифагора), а вслед за ним Платона, повлекшем за собой отстранение их от занятий (FGrHist 566 F 14). У Неанфа история эта получает дальнейшее развитие: «до Филолая и Эмпедокла в учениях принимали участие все пифагорейцы; когда же Эмпедокл опубликовал их в своей поэме, было решено никакого стихотворца к ним не допускать. То же было с Платоном» (FGrHist 84 F 26). Здесь Эмпедокл уже синхронизирован с Филолаем, а плагиат (;;;;;;;;;;) заменен опубликованием, подразумевающим, что ранее учения были устными и/или тайными. Очевидно, что для успешного, т. е. незамеченного плагиата важно, чтобы украденные идеи были раньше как можно менее известны. Идеально, если они будут одновременно и секретными и устными, но и одного из этих условий вполне достаточно!
 Эту цепь выдумок, тесно связанную с идеей о платоновском плагиате, можно приблизительно восстановить следующим образом. Ученик Исократа Феопомп, по всей видимости, первым обвинил Платона в плагиате (FGrHist 115 F 259).69 Аристоксен также
67 См. ниже, V.I.2.
 68 Cherniss ;. The Riddle of the Early Academy. Berkeley 1945, 31 ff, 62 f; Lynch. Op.cit., 76.
 69 Stemplinger E. Das Plagiat in der griechischen Literatur. Berlin 1919, 25 f; Riginos A. S. Platonica. The Anecdots Concerning the Life and Writings of Plato.
[ 101 ]

утверждал, что Платон списал свое «Государство» у Протагора (fr. 67). Обвинял ли он Платона в плагиате у пифагорейцев, сказать трудно: в его фрагментах об этом не упоминается. Во всяком случае, у Тимея об этом уже говорится прямо, а к Платону добавляется более ранний плагиатор - Эмпедокл. В следующем поколении язвительный Тимон Флиунтский, не называя имени Филолая, утверждает, что «Тимей» списан с маленькой книжки, купленной Платоном (fr. 54). И наконец, у Гермиппа, со ссылкой на анонимного предшественника, автором этой книжки называется Филолай и даже указывается ее цена - 40 александрийских мин (fr. 40).
 Единственный (!) автор, сообщающий о том, что пифагорейцы приписывали своему учителю собственные открытия, - это, как и следовало ожидать, Ямвлих. До него мы не слышим ни об одном пифагорейце, который бы приписывал свои открытия Пифагору, равно как и вообще о существовании подобной тенденции в этой школе. Те достижения в науке, которые приписываются Пифагор^,' никогда не связываются ни с одним пифагорейцем.71 Правда, некоторые астрономические открытия традиция связывает помимо Пифагора с Парменидом и Энопидом,72 но, во-первых, они не были пифагорейцами, а во-вторых, ясно, что не сами они приписывали свои открытия Пифагору. Этот случай контаминации, столь частой в поздней традиции, следует рассматривать особо.
 Начиная с III в. возникает множество трактатов, приписываемых Пифагору и его последователям (прежде всего Архиту), но они не имеют ничего общего с обсуждаемой здесь тенденцией. Псевдопифагорейские трактаты возникли уже после исчезновения самой школы, и следовали они не какой-то особой практике этой школы, а широко распространенной моде того времени. Еще до них платоники и перипатетики, а также медики Гиппократовской шкоды приписывали собственные произведения своим учителям. Лаже у Эпихарма, не создавшего никакой школы, уже в конце V в. появились подложные сочинения (23 А 10).73 Но главное обстоятельство, еще раз указывающее на разрыв в традиции, заключается в том,
Leiden 1976, 169 ff; D;rrie ;. Der Piatonismus in der Antike. Bd II; Stuttgart 1990, 12 ff, 236 ff.
 70 См.: Aristox. fr. 43, 61-68; Wehrli. Com. ad loc; Burkert, 226 n. 40; Thesleff H. On the Problem of the Doric Pseudo-Pythagorica, К. von Fritz, ed. Pseudepigrapha I. Geneve 1971, 76; D;rrie. Platonismus, 246 ff.
 71 Кроме единственного пассажа Прокла (In Eucl., p. 65). См. ниже, IV,1.
 72 Burkert, 303 f.
 73 Cassio А. С. Two Studies on Epicharmus and His Influence, HSCP 89 (1985)
[ 102 ]

что упоминания о научных занятих Пифагора в этих трактатах отсутствуют, равно как и интерес к научным проблемам в целом. У их авторов не было ни собственных открытий, чтобы приписывать их Пифагору, ни даже стремления приписать ему чужие.
 Но откуда взялась подобная идея у Ямвлиха? Две главы его книги, в которых об этом говорится (VP 158, 198), явно принадлежат ему самому и не опираются на предшествующую традицию.74 В обоих местах Ямвлих пишет о ходивших в его время псевдопифагорейских сочинениях (;; ;;;;;;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;;;), большинство из которых приписывалось самому Пифагору. Именно этот факт и навел его на мысль, что пифагорейцы приписывали «почти все» свои открытия Учителю: «ибо очень мало тех, чьи сочинения признаются их собственными» (VP 198)! Ход рассуждений Ямвлиха настолько прозрачен, что остается непонятным, как его выводы могли заворожить несколько поколений ученых. Недостоверность истории, которую рассказывает Ямвлих, подчеркивается еще и тем, что ни до, ни после него об этом не упоминает ни один античный автор.75 Если внимательно разобраться в традиции о научных достижениях Пифагора, то окажется, что не только ранние пифагорейцы не приписывали ему своих открытий, но и поздние авторы, за редким исключением, не приписывали ему чужих.76
 Таким образом, есть все основания для того, чтобы, реконструируя раннепифагорейское наследие, выделить в нем ту часть, которая принадлежит именно Пифагору, а не рассматривать ;;;;; ;;;;, как это обычно делают, ссылаясь на объективную невозможность такого выделения.
 Совсем иначе выглядит картина пифагорейской философии: ее основателю приписываются идеи, которые никак не могли ему принадлежать. Интерпретация его взглядов в духе платонизма восходит еще к IV в., но начало ей положили опять-таки не пифагорей-
43 ff.
 74 Rohde, 155 f, 160 f.
 75 Параллельный пассаж из Прокла (In Tim., p. 14), отмеченный в аппарате Дойбнером (VP, р. 109), является лишь отдаленным парафразом.
 76 См. ниже, IV,2.3. Ямвлих (VP 88, 246-247; Comm. math, sc., p. 77) передает несколько легенд о Гиппасе, который, по одной версии, разгласил непосвященным тайны пифагорейской математики, по другой - приписал себе открытие додекаэдра, тогда как на самом деле «все принадлежит тому мужу» (т. е. Пифагору). Хотя само выражение ;;;;;;; ;;;; может быть древним, нет никаких оснований видеть в словах Ямвлиха лозунг пифагорейских математиков V в.; ср.: Burkert, 192 f.
[ 103 ]

цы, а сами ученики Платона: Спевсипп и Ксенократ.77 Аристотель произвольно сближал учение Платона и пифагореизм, а Феофраст прямо приписывал Пифагору чисто платоновские идеи.78 Доксографическая традиция, идущая от Феофраста, путает Пифагора с Филолаем и другими пифагорейцами, чего практически не бывает в традиции историко-научной, восходящей к Евдему.79 Отчасти это объясняется судьбой труда Феофраста, который многократно редактировался, дополнялся и сокращался, чего не было с книгами Евдема, доступными в своей первоначальной форме еще Симпликию.80
77 Burkert, 51 ff.
 78 См. ниже, V,1.2.
 79 Прокл, приписывая Пифагору открытие пяти правильных многогранников, явно опирался не на Евдема, а на доксографические источники (Aet. 11,6.5 = 44 А 15). См. ниже, IV,2.3.
 80 Правда, существовали и компиляции, куда входили некоторые разделы из трудов Евдема. Но если судить, например, по знаменитому каталогу геометров у Прокла (In Euch, p. 64 ff), то серьезных искажений в этой части традиции не произошло.


 







 ПИФАГОРЕЙСКОЕ СООБЩЕСТВО
Глава 1
 Каталог Аристоксена и хронология пифагорейцев

 Кто такие пифагорейцы, по каким критериям их можно отличить от представителей других направлений? Вопрос этот, как правило, открыто не ставится, а в качестве рабочего метода молчаливо используется доктринальный критерий: пифагореец - это тот, кто говорит о Числе. Соответственно всех остальных, например Алкмеона, Менестора или Гиппона, либо относят к «парапифаго-рейцам», либо вообще не рассматривают в рамках пифагореизма. Между тем мы сталкиваемся здесь с очевидной petitio principii: то, что само нуждается в доказательстве, берется в качестве исходной посылки. Впрочем, и независимо от этого, доктринальный критерий не является ни универсальным, ни наиболее убедительным. Платониками и перипатетиками считают не только и даже не столько тех, кто признавал существование Идей, перводвигателя или четырех типов причин, а тех, кого наши источники называют учениками (последователями) Платона и Аристотеля. Очевидно, что и вопрос о том, кого можно считать пифагорейцем, следует решать, исходя из достоверных источников, а не из приверженности к числовой философии.
 Именно этот критерий взял за основу Дильс в своем издании фрагментов досократиков. Наиболее важным (хотя и не единственным) источником, на который он опирался, был известный ката-
[ 72 ]

лог пифагорейцев, содержащийся у Ямвлиха (VP 267) и восходящий, как полагал Дильс, к Аристоксену.1 Впоследствии идея об авторстве Аристоксена была поддержана М. Тимпанаро Карди-ни, а Буркерт выдвинул в ее пользу несколько дополнительных аргументов.2 К приводимым им соображениям можно прибавить еще некоторые. Очевидно, что каталог составлен не Ямвлихом: в его сочинениях встречаются еще 18 имен пифагорейцев, которых нет в каталоге.3 Все лица в каталоге, хронологию которых можно установить, относятся к периоду до Аристоксена, т. е. к VI— середине IV в. Вместе с тем каталог независим от псевдопифагорейской литературы: в нем отсутствуют имена около 18 «пифагорейских» писателей, фигурирующих в собрании Теслефа.
 Происхождение ряда пифагорейцев, указанное в каталоге, отличается от других источников, но совпадает с тем, которое дает Аристоксен. Показательно и распределение по городам: наибольшее количество имен (43) названо из Тарента, родины Аристоксена, а из двух других центров пифагореизма, Кротона и Мета-понта, соответственно 29 и 38 имен. Из 218 имен каталога нам известно по другим источникам 56. Хронологически они распределяются следующим образом: VI в. и начало V в. - 21,4 V в. - II,5 IV в. - 24.6 Это также хорошо согласуется с авторством Аристоксена, который, естественно, лучше знал пифагорейцев своего времени и вместе с тем, работая над биографией Пифагора, должен был интересоваться его окружением, т. е. рубежом VI-V вв.
 Общее количество имен и сам принцип построения каталога (по месту рождения) показывают, что Аристоксен кроме устной традиции должен был опираться на какие-то документальные источники. Это подтверждается и тем, что около двух третей имен каталога
встречается только в нем. Но и из 56 пифагорейцев, упоминаемых за пределами каталога, более половины остаются только именами: мы либо ничего о них не знаем, либо знаем несколько малозначащих эпизодов. Далеко не все из них имеют какое-либо отношение к науке и философии.7 Некоторые связаны с политикой и законодательством, другие, например Дамон и Финтий, выступают героями устной пифагорейской традиции. Включены ли сюда те, кто придерживался лишь религиозного учения Пифагора и вел жизнь, полную строгого воздержания, сказать трудно, поскольку об этих людях почти ничего не известно.8 Можно лишь полагать, что они были мало интересны Аристоксену и той группе пифагорейских ученых, к которой восходят его сведения.
 Хотя Аристоксен и использовал документальные источники, едва ли он обладал исчерпывающей информацией или четким критерием - кого можно, а кого нельзя считать пифагорейцем. Соответственно, не следует полагать, что все эти 218 человек - «истинные» пифагорейцы и что за пределами их круга не осталось ни одного представителя данной школы. Как отмечала Тимпанаро Кардини, каталог является ценным свидетельством о тех, кто в него включен, но недостаточным, чтобы отрицать пифагореизм тех, о ком он молчит, если об этом имеются другие (добавим -надежные) источники.9
 В каталог не включены пифагорейцы Демокед, Каллифонт, Аминий, Керкопс; в нем нет Амикла, но есть его друг Клиний, хотя Аристоксен упоминает их обоих (fr. 131). Здесь нет учеников Филолая - Симмия и Кебета, фигурирующих в платоновском «Федоне»; нет Полиарха, упоминаемого в аристоксеновой биографии Архита (fr. 50); есть Экфант, но отсутствует его земляк и современник Гикет, упоминаемый Феофрастом (50 А 1). С другой стороны, мы встречаем здесь не только Парменида и Эмпедокла, действительно учившихся у пифагорейцев, но и Мелисса, тогда как Зенон не назван. Нет Демокрита, учившегося у пифагорейцев (68 А 1.38), и Эпихарма, близкого к ним (D.L. VIII,78; Iam. VP 226), зато есть италийские законодатели Харонд и Залевк10 и даже легендарный
7 Странным образом в Dictionnaire des philosophes antiques, ed. R. Coulet. Paris 1989, внесены все пифагорейцы из каталога, даже Абарис, да еще и отмечены V в.
 8 Среди «пифагористов», высмеиваемых средней комедией за аскетический образ жизни, лишь одного, да и то с натяжкой, можно отождествить с лицом, упомянутым в каталоге (DK I, 448.2 и 479.26).
 9 Pitagorici III, 39.
 10 См.: Delatte. Politique, 177 f; Ciaceri. Op.cit., 33 f, 38 f, 48 ff. Они фигури-
[ 74 ]

Абарис.
 Из приведенных выше фактов следует: 1) каталог далеко не полон и не всегда точен (что, конечно, нельзя связывать с одним только Аристоксеном), тем не менее он является важнейшим источником для определения принадлежности к пифагорейской школе, разумеется, при отсутствии серьезных противоречащих свидетельств; 2) он составлен отнюдь не на доктринальной основе, иначе бы он не включал имена Парменида, Мелисса или Эмпедокла; 3) судя по всему, большинство пифагорейцев рубежа VI-V вв., упомянутых здесь, имело отношение скорее к политической деятельности сообщества, чем к науке или философии, хотя некоторые могли заниматься и тем и другим. После разгрома пифагорейских гетерий около 450 г. эта пропорция должна была измениться: пифагорейцев второй половины V-IV вв. связывала уже не политическая деятельность, а последовательное учительство и ученичество. Такая связь подразумевает восприятие и развитие идей, выдвинутых ранними пифагорейцами, и/или образа жизни, созданного Пифагором, но не делает все это обязательным.12 Помимо принадлежности к пифагорейским гетериям, продолжавшим существовать и после середины V в., сама включенность в эту традицию, по-видимому, накладывала на человека весьма отчетливый отпечаток, позволявший считать его пифагорейцем.


 * * *

 Фрагментарный характер источников, относящихся к раннепифагорейской науке и философии, далеко не всегда позволяет определить последовательность развития идей, исходя только из них самих. Обращение к независимой биографической традиции, как бы скудны ни были подчас ее сведения, служит важным подспорьем при решении хронологических вопросов.13
руют и во fr. 43 Аристоксена, что еще раз доказывает его авторство.
 11 См. выше, 1,2 сн. 1.
 12 Здесь стоит отметить, что характер пассажа, в котором Платон упоминает о пифагорейском образе жизни (Res. 600а), исключает возможность видеть в нем только или даже по преимуществу аскетический ритуализм.
 13 Нижеследующий список, за некоторыми исключениями, соответствует собранию Дильса. Однако у Дильса среди пифагорейцев V в. упоминаются также Петрон (DK 16), Парон (DK 26) и Ксуф (DK 33). О Петроне мы знаем только из одной цитаты Гипписа из Регия в передаче Фания из Эреса. Время жизни Гипписа неизвестно (Фаний жил во второй половине IV в. до н.э.), и очень вероятно, что это свидетельство представляет собой фальшивку (Pearson. Op.cit., 8 ff; Kerschensteiner J. Kosmos: Quellenkritische Untersuchengen zu den Vorsokratikern. M;nchen 1962, 209 f). Ср., впрочем:
[ 75 ]

Бронтин. В поздних источниках его называют тестем или зятем Пифагора. Ему, как и другому старшему пифагорейцу, Керкопсу, приписывают авторство некоторых орфических поэм (17 А 4). Его упоминает в своем посвящении Алкмеон (24 В 1). По всей вероятности, он был ровесником Пифагора, может быть, несколько старше его.
 Демокед. По сообщению Геродота (111,125, 129, 130-137), он был врачом у Поликрата, убитого около 522 г., а затем у персидского царя Дария, от которого сумел сбежать и вернуться в родной Кротон (ок. 518 г.). Во время службы у Поликрата ему должно было быть не менее 35 лет, т. е. родился он не позже 560 г. По прибытии в Кротон он женился на дочери пифагорейца Милона (Hdt. 111,137), который в 540 г. был победителем на Олимпийских играх в юношеском забеге и, соответственно, должен был родиться около 558 г. Демокед не упомянут в каталоге, но некоторые поздние источники относят его к числу пифагорейцев (18 А 5, 19 А 2с), а Гермипп называет учеником Пифагора и его отца, врача Каллифонта (FHG III, fr. 21 = 19 А 2).
 Алкмеон. Диоген Лаэрций пишет, что он слушал самого Пифагора (VIII,83).14 Согласно Аристотелю, «Алкмеон был <молод>, когда Пифагор был стариком» (Met. 986 а 30). Этих слов нет в одной из рукописных традиций (А b) и у комментатора «Метафизики» Александра, но они есть в другой традиции (EJ) и у более позднего комментатора Асклепия (In Met., p. 39.21). Вахтлер, подробно разбиравший этот вопрос, показал, что эти слова не могут быть неопифагорейской интерполяцией и принадлежат Аристотелю.15 Росс, видевший здесь все-таки интерполяцию, тем не менее соглашался, что такая хронология Алкмеона соответствует реальной.16 Решающим аргументом, однако, являются не слова Аристотеля, а начало
 Huxley G. Petronian Numbers, GRBS 9 (1968) 55-57. Парон, как убедительно показал Буркерт, вообще появился в результате ошибки Аристотеля, принявшего причастие ;;;;; за имя собственное (Burkert, 170). Ксуф известен лишь по одному упоминанию Аристотеля, в комментарии к которому Симпликий называет его пифагорейцем. Проверить это указание невозможно. Поскольку в каталоге Аристоксена эти три человека отсутствуют, рассматривать их в качестве пифагорейцев нет оснований.
14 О пифагореизме Алкмеона см. также: SVF 1,149 (Посидоний ); Iam. VP 104, 267; Philop. In de an., p. 88.11.
 15 Wachtier. Op.cit. 3 ff; Pitagoricil, 125; Guthrie I, 342 f; D;rrie H. Alkmaion, RE Suppl. 12 (1970) 23.
 16 Aristotle's Metaphysics. W. D. Ross, ed. V. I. Oxford 1958, com. ad loc; К RS, 338 ;. 1; D;rrie. Alkmaion, 22. Литературу, посвященную хронологии Алкмеона, см.: Triebel-Schubert Ch. Der Begriff der Isonomie bei Alkmaion,
[ 76 ]

книги самого Алкмеона (24 В 1), содержащее обращение к трем пифагорейцам, один из которых, Бронтин, известен как современник Пифагора. Можно полагать, что Алкмеон родился не позже 530 г., а его книга появилась не позднее 490 г., когда еще мог быть жив Бронтин.17
 Принадлежность Алкмеона к пифагорейской школе неоднократно оспаривали18 в основном из-за отсутствия у него числовой философии (в соединении с явным интересом к естествознанию) и оригинальности его как мыслителя. Что касается первого, то нетипичность такого сочетания легко опровергнуть, ибо среди пифагорейцев V в. нам известно больше врачей и естествоиспытателей, чем математиков.19 Оригинальность Алкмеона как ученого невозможно отрицать, но если исходить из реального материала, а не из предполагаемой «общепифагорейской» доктрины, то его взгляды не больше отличались от Пифагора, чем у любого из пифагорейцев. Вместе с тем он не создал ни собственной школы, как Парменид, ни оригинального философского учения, как Эмпедокл. И если традиция единодушно считает его пифагорейцем, у нас нет оснований сомневаться в этом. То, что Аристотель не называет его пифагорейцем и отличает его взгляды от группы более поздних пифагорейцев (Met. 986 а 28),20 ничего не значит: различия во взглядах в пифагорейской школе были весьма велики, а Аристотель, собственно, никого не называл пифагорейцем.21
 Гиппас. Хронология Гиппаса вызывает больше всего споров. Многие хотели бы отнести его к середине22 или даже ко второй половине V в.,23 основываясь, впрочем, не на биографических данных, а на предполагаемой невозможности открытия иррациональ-
 но 66 (1984) 40-50. 17 Olivieri. Op.cit, 114.
18 Ciaceri. Op.cit, 73 f; Heidel. Pythagoreans, 3 f; Vlastos. Isonomia, 344 ff; Guthrie I, 341; Longrigg J. Philosophy and Medicine: Some Early Interactions, HSCP 67 (1963) 167 ff; Pazzini A. Alcmeone da Crotone. Roma 1963, 9; Lloyd G. E. R. Alcmaeon and the Early History of Dissection, Sudhoffs Archiv 59 (1975) 125 ff (со сводкой предшествующих мнений); Thivel A. L'Astronomie d'Alcmeon, L'Astronomie dans Vantiquite classique. Paris 1979, 59-72. См. также: Burkert, 289 ;. 57 ff.
 19 См. ниже, IV,5.1.
 20 На этом основывал свой вывод Вахтлер (Wachtier. Op.cit., 88 ff). 21 См. ниже, V,1.2.
 22 Von Fritz. Pol., 61 f; Burkert, 206 f, 456 (ок. 460 г.).
 23 Knorr, 51 ;. 7; Classen С. J. Ans;tze. Beitr;ge zum Verst;ndnis der fr;hgrie-chischen Philosophie. Amsterdam 1986, 153.
[ 77 ]

ности в начале V в. Что же говорят биографические сведения?
 1) Гиппократ Хиосский (род. ок. 475 г.) и Феодор из Кирены (род. ок. 475/470), согласно Ямвлиху (VP 88), жили после Гиппаса; эти сведения предположительно восходят к Евдему (ср. fr. 133).
 2) Гиппаса упоминают вместе с Ласом из Гермионы, жившим во второй половине VI в., как людей, производивших акустические опыты (18 А 13).
 3) Вся доксографическая традиция, говоря о том, что у Гиппаса и Гераклита было одно и то же начало (огонь), всегда ставит Гиппаса перед Гераклитом (18 А 7, 8, 9). Здесь далеко не обязательна хронологическая последовательность, но если бы имелись сведения о том, что Гиппас жил после Гераклита, его непременно сделали бы учеником более знаменитого философа. На деле же у Суды говорится обратное: Гераклит слушал Ксенофана и Гиппаса (18 А 1а).
 4) Ямвлих упоминает Гиппаса среди участников заговора Килона (18 А 5). Здесь же говорится о том, что против Гиппаса выступили Демокед и другие пифагорейцы. Отзвук соперничества с Пифагором слышен и в том, что поздняя (и недостоверная) традиция делает его главой «математиков», противопоставлявших себя «акусматикам», которые, по их словам, происходили от Пифагора (18 А 2). Этот же мотив заметен и в том, что Гиппас еще при жизни Пифагора якобы написал некий ;;;;;;;; ;;;;; для его очернения (18 А 3). Вообще Гиппас в пифагорейской традиции обрисован в мрачных тонах, и это связано, разумеется, не с его предполагаемой выдачей секретов школы, а с вполне реальным соперничеством с Пифагором.
 5) Согласно псевдопифагорейскому письму Телавга (одного из сыновей Пифагора), Эмпедокл учился у Гиппаса и Бронтина (D.L. VIII,56). Письмо это, разумеется, подложно, но оно существовало уже в III в. (его упоминает Неанф) и могло опираться на вполне достоверную хронологию.
 Каждого из этих свидетельств было бы недостаточно, чтобы однозначно отнести время жизни Гиппаса к концу VI-началу V в., но их совокупность, при отсутствии противоречащих свидетельств, делает этот вывод вполне обоснованным.
 Аминий. Учитель Парменида, родившегося около 515 г. (28 AI).
 Иккос. Из слов Платона следует, что Иккос был старше Геродика из Селимбрии, родившегося около 490 г. (Prot. 316d = 25 AI). По словам Стефана Византийского, в 476 г. Иккос был олимпиоником в пентатлоне (25 А 2).24 Родился он, скорее всего, не позже 500 г.

 Менестор. Биографических данных о Менесторе почти нет. Феофраст, с одной стороны, помещает его среди ot ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;; (32 ; 7), а с другой - говорит, что он присоединился (;;;;;;;;;;;;;) к мнению Эмпедокла. Отсюда Дильс заключал, что он не мог быть старше Эмпедокла.25 В таком случае дату рождения Менестора можно отнести к 480-м гг.: Эмпедокл родился около 490 г., но его поэма появилась довольно рано (31 А 6), так что ее мог использовать и человек ненамного младше Эмпедокла и даже его ровесник. Вместе с тем историки греческой ботаники считают Менестора предшественником Эмпедокла,26 и в его хронологии остается еще много спорного. Не означает ли его происхождение из Сибариса, что он родился до 510 г., когда Сибарис был разрушен (хотя и не окончательно стерт с лица земли, как часто предполагали)? Значит ли ;;;;;;;;;;;;; у Феофраста непременно хронологическую, а не, скажем, логическую последовательность? Была ли Феофрасту действительно известна сравнительная хронология Менестора и Эмпедокла, или он, как это часто бывает, полагал, что сходство взглядов объясняется влиянием более знаменитого и талантливого автора, а не наоборот? Между тем, анализируя сходство учений Менестора и Эмпедокла,27 можно прийти скорее к противоположному выводу, хотя и он остается в области предположений.
 Акрон. Современник и, вероятно, ровесник Эмпедокла. Хотя в каталоге он не указан, Аристоксен называет его в числе ученых-пифагорейцев (fr. 22).28 Акрону принадлежала книга «О диете здоровых» (DKI, 283.5), что очень близко по тематике к пифагорейской медицине. Его отец Ксенон, также известный врач (D.L. VIII,65), вероятно, идентичен пифагорейцу Ксенону из Локр, упомянутому в каталоге ).

 Гиппон. Комедиограф Кратин высмеивал Гиппона в своей комедии «Всевидящие» (38 А 2), поставленной около 435-431 г.29 Если к этому времени имя Гиппона было уже известно в Афинах, ему должно было быть по меньшей мере 40 лет. Гиппон, явно вслед за Менестором, первым греческим ботаником, писал о растениях (31 А 19). По всей видимости, он родился между 480 и 470 гг.
 Поскольку Аристоксен называл его родиной Самос (fr. 21), Гиппона многие относили к ионийской школе.30 Это, конечно, недоразумение - хотя бы потому, что сам Аристоксен считал его пифагорейцем: в его каталоге значится именно Гиппон с Самоса. Аристоксен часто путал место рождения, но даже если в данном случае он прав, все остальные свидетельства, начинал с Менона, младшего современника Аристоксена, связывают Гиппона с Южной Италией: Кротоном, Метапонтом или Регием (38 А 1, 3, И).31 Делать его ионийским эпигоном Фалеса на основании идентичности их ;;;; нет никаких оснований: Гиппон явно продолжал линию Алкмеона, Эмпедокла и Менестора.
 Феодор. Согласно каталогу геометров, восходящему к Евдему, после Анаксагора (род. ок. 500 г.) и Энопида, который был несколько младше его, математикой занимались Гиппократ Хиосский и Феодор (43 А 2). Товарищем Феодора был Протагор (род. ок. 480 г.), а учеником - Теэтет (род. ок. 420), его также слушал Платон (43 А 3, 4). Вероятные даты жизни Феодора лежат между 475/70 - 400 г.
 Филолай. В результате антипифагорейского движения около 450 г. он был вынужден бежать из Италии в Фивы (44 А 1а, 4а). В то время он был еще молод, но едва ли моложе 20 лет. Обычно его считают ровесником Сократа. Из упоминаний в «Федоне» (61е), драматической датой которого является 399 г., как будто следует, что в то время Филолай был еще жив.
 Еврит. Традиция рисует его учеником Филолая (45 AI). Архит, родившийся около 430 г., упоминает о его учении (45 А 2). Еврит, вероятно, родился в середине V в. и учил до начала IV в., так что среди его учеников были те, кого еще застал Аристоксен (44 А 4, 5).
29 Pieters J. Cratinus. Leiden 1946, 164; Bellido A. M. Atenos у el pitagorismo. Salamanca 1972, 19.
 30 Zeller, 254 f; Burnet. GP, 100; Maddalena, 161 n. 1; Pitagorici III, 366 f (компромиссный вариант).
 31 Zeller-Mondolfo, 252; Olivieri. Op.cit, 149 ff; Burkert, 290 n. 6.
[ 80 ]

Архит. Согласно Евдему, он был ровесником Платона (45 А 1), может быть, несколько старше его (влияние Архита на Платона прослеживается, а обратное - нет),32 но ненамного, ибо в 367-361 гг. он был стратегом в Таренте.33 Судя по 7-му письму Платона (350 а), Архит был еще жив в 360 г.
 Экфант и Гикет. Биографических сведений о них почти не сохранилось. Судя по их доктринам, они были последователями, но не обязательно учениками Филолая (50 А 1; 51 А 1, 5). Экфант, может быть, был старше Гераклида Понтийского (род. ок. 385 г.), который присоединился к его учению о вращении Земли вокруг собственной оси (51 А 5). Временем жизни Гикета и Экфанта следует считать конец V-первую половину IV в.
 Зопир. Его упоминают среди тех инженеров, которые в самом начале IV в. помогли Дионисию Старшему создать новые боевые машины для его армии и флота.34 Будучи тарентинцем, Зопир относился, вероятно, к кругу ученых, группировавшихся вокруг Архита.
 Фимарид. Хотя Аристоксен называет его родиной Парос, он также, вероятно, принадлежал к числу тарентинских математиков, учеников или младших современников Архита. У Ямвлиха он упоминается как тарентинец (VP 145).
 Ликон. Аристоксен (род. ок. 370 г.) называет своего наставника Ксенофила и его окружение «последними пифагорейцами» (fr. 19), из чего следует, что около 340 г. его учителя были еще живы. Вскоре после этого деятельность пифагорейской школы прекратилась, но Аристоксен едва ли был единственным учеником «последних пифагорейцев». Ликон из Тарента (по всей видимости, из круга Архита), писавший против Аристотеля (57 А 4), должен был принадлежать к этому действительно последнему поколению ровесников Аристоксена. Во всяком случае, он упомянут в каталоге (DK I, 446.23) и был, соответственно, известен Аристоксену.35
32 Krafft Fr. Dynamische und statische Betrachtungsweise in der antiken Mechanik. Wiesbaden 1970, 143 ff; Lloyd G. E. R. Plato and Archytas in the Seventh Letter, Phronesis 35 (1990) 159-173.
 33 Wuileumier P. Tarente des origines a la conquete romaine. Paris 1939, 67 f. Матье (Mathieu B. Archytas de Tarente, В AGB [1987] 239-255) дает дату рождения около 435 г., но это, вероятно, слишком рано.
 34 Biton. Poliorc, p. 61 Weener; Diels. Technik, 19 f; Wuileumier. Op.cit., 192, 186, 606.
 35 Идентичен ли он с автором книги «О пифагорейской жизни» Ликоном из Иаса (57 А 3), неизвестно. Ср.: Thesleff. Texts, 109 f; Burkert, 204.