Да в том мае я заставила его маяться. Я была причиной его мучений. Хотел ли он этой встречи? Откуда мне знать! Он не встречал уже на вокзале, как не искала я его взглядом, как ни удерживала, ускользающую дымком сигаретным, надежду. Последнюю надежду. Понимала я: если его нет на вокзале, то меня нет в его жизни. Понимала, не хотела признавать, себе признаваться в этом не хотела. Вот тогда и закрепился во мне, неустойчивый до той поры, самообман. Именно там на вокзале, где в толпе не было его. Где в толпе я стала безумно одинока без него. Вся моя дальнейшая жизнь превратилась в погоню за уходящим последним поездом там, в мае на Казанском вокзале столицы. Там, где любовь не пришла встречать. Там, где она просто не пришла.
Столица встретила теплом, рабочими встречами и приятными посиделками с приятными мне людьми. Но все было не то. Утренняя встреча с ребятами из проектной группы, разговор тет-а-тет с любимым преподавателем, даже договоренность о вечернем свидании с ним, как надежде на восстановление моих, утраченных было уже, профессиональных позиций, ничто из этого не сглаживало напряженности ожидания от встречи с моим мальчиком. Навязанной встречи. От этой встречи я ждала определенности. Не его определенности, упаси бог! Своей определенности, определенности в себе, внутри себя. Так что, маялся не только он, раздираемый противоречиями: идти на ненужную ему в принципе встречу со мной или поступить некорректно, отказавшись от этой встречи. Но это только мои догадки. Что творилось в его голове мне не ведомо и до сих пор. Он умеет говорить «нет», почему не сказал этого жесткого «нет» в ответ на мои инсинуации вокруг необходимости этой встречи? Ответа на этот вопрос я не умею дать. Не умею.
Он сказал Чистые пруды. Мне, с моим неограниченным свободным временем, было все равно, в какую сторону понесет меня поезд метро. С музыкой в плеере я пыталась избавиться от мелкой дрожи во всем теле. Я не знала, как я выйду из метро и как подойду, просто подойду, к нему?! О чем говорить - не могла даже представить. Было страшно, как перед экзаменом. Но после экзамена никогда не обрушивается жизнь. А здесь, в этом майском экзамене, предчувствия подсказывали мне, что рушиться будет многое, может быть и жизнь моя так же посыплется, как карточный домик. Выход придуман был мною просто глупый. Увидев его стоящим на означенном месте, я трясущимися руками достала телефон и набрала номер подруги. Вот так, неся какую-то ахинею о работе, о заседании кафедры, в общем - ни о чем, я подошла к нему, стараясь не смотреть в глаза, вводившие меня в полный ступор. Кивнула головой, коснулась ладонью локтя, попала губами куда то мимо щеки, продолжая отчаянно трепаться по телефону, делая вид, что разговор жутко важный. Держа его молчащего под руку, следуя за ним была просто счастлива. Тихо счастлива. Хотелось отключить телефон, замолчать и тихо идти рядом долго-долго, до скончания времен. Не говорить, не слышать, не смотреть в глаза. Просто держать за руку и рядом идти…
Как же нелегко делать вид, что нет чувства у тебя к человеку с которым рядом идешь! Как тяжело касаться любимого человека и знать, что ему от этого не горячо не холодно. Давно прекратилась моя пустая болтовня. Давно уже он рассказывал мне о том, что произошло с ним за последнее время. Я пыталась живо реагировать, откровенно радоваться его достижениям и подогревать похвалами его эго. Мы шли по брусчатке центра Москвы. Мосты, река, Кремль. Что я видела вокруг? Что я запомнила из его слов? Не знаю, не помню. Я помню больно было, огнем выжигало изнутри. Я молчала, улыбалась, кивала головой. Разговор прервался на станции метро. По разным эскалаторам вниз мы должны были разойтись в разные стороны. Ему налево, мне направо. На разные ветки метро. Вся моя сущность сопротивлялась и дико вопила внутри меня! Он уйдет, он сейчас уйдет, он сейчас уйдет навсегда! И опытная женщина во мне, никогда не применявшая к нему удары ниже пояса, спровоцировала мальчика. Я зацепила его на излюбленную политическую тему. Пару секунд назад он почти стоял на лестнице эскалатора, а сейчас увлеченно раскладывал, как ему казалось, политическую ситуацию в мире. Час я стояла как во сне, ничего не понимая из его слов. Звук его голоса монотонно затекал в меня и растворялся. Я хотела, так хотела, впитать, вобрать в себя как можно больше его! Я как сосуд наполнялась им. А когда сосуд был полон, в мозгу запульсировала красная надпись: «Господи, какой же ты зануда!» я оборвала его на полуслове. Я была зла на него. Я была наполнена им, любовью к нему, диким желанием быть рядом, но понимала, что рано или поздно это все равно кончится! Невозможно цеплять его постоянно! Невозможно цепляться за то, чего нет. Я почти шептала: «Ты понимаешь, что еще час назад ты уверенно уходил уже? Но как наивный мальчик попался на крючок женской хитрости и до сих пор пытаешься мне объяснять, неинтересные совсем, вещи. Переход на твою станцию закрыли, дорогой. Придется ехать с пересадкой через мою ветку». Его лицо в тот момент… Нет, на нем не было обиды или чувства оскорбленного достоинства. Это было лицо растерянного мальчика. Глубокие глаза смотрели так больно прямо в душу! Мне так хотелось обхватить его голову ладонями и осыпать, и осыпать эти глаза, эти губы поцелуями. Просто прижаться к нему, просто быть с ним. Рядом быть. Пять минут, две, несколько секунд, но чтобы мой! Только мой! Но это было равносильно крику одиночества в переполненном вагоне. С тем же успехом я могла выйти сейчас на середину станции и кричать, дико кричать о своих чувствах. Все равно он меня не услышит. Он просто не хочет слышать.
Мы молча спустились по эскалатору вниз. Нам было в разные стороны. Он подвел меня к краю платформы. Молча. Подошел поезд. Я прыгнула вагон и совершенно случайно обернулась! Я знала, что он всегда уходит не оглядываясь. Всегда! И не хотела сейчас этого видеть. Но обернулась случайно, чтобы взяться за свободный поручень. Он стоял на платформе и смотрел на меня. В пору было умереть. Я поднесла к уху ладонь, как бы показывая: «Созвонимся!». Улыбнулась, и двери вагона закрылись. Он стоял… Дико сорвался с места вагон. Он стоял… Ноги подкашивались. Я повисла на этом злосчастном поручне. Не сползти и не сесть на пол удалось, только собрав всю волю в кулак. Я не понимала почему люди косятся на меня. Только позже, выйдя из вагона и почувствовав на лице легкий холодок сквозняка в метро, поняла, что лицо мое мокро от слез. Я плакала беззвучно, не осознавая, что плачу и слезы текут по лицу. Текут и текут…
Это была последняя встреча. Последняя назначенная встреча. Последняя встреча, где мы еще могли говорить друг с другом, как цивилизованные люди. У сестры дома я села на пол рядом с диваном, на который она уже легла спать. «Сестренка, давай выпьем, а? Я сегодня с любовью прощаюсь». Но она не встала. Поддержать было некому. Я молча стояла на кухне, глядя в окно. Мыслей не было. Полный вакуум в голове. Жизнь как то оборвалась резко…
Даже поезда, этого майского поезда из столицы, я не помню. Сейчас понимаю, что войдя в тот поезд я перестала жить. Именно тогда я умерла изнутри. Ночью, после расставания с ним я села за компьютер. Мой мальчик, мой глупый мальчик ставил лайки под моими фото в социальной сети! Ставил вот сейчас, спустя каких-то полтора часа! О, как же я рвала и метала! Написала что-то вроде: «Я же перед тобой стояла вот такая вся роскошная и для тебя расфуфыренная чуть более часа назад, а ты меня к чертям послал и теперь ставишь лайки?! Ты идиот?». И вот тогда началась моя война. Моя интернет-атака на любимого мальчика. Я знаю о себе ужасную вещь: тем, кого я люблю больше всего на свете, я причиняю самую страшную боль, унижая и преследуя. Самое страшное, что с этим я ничего не могу поделать. Я кусаю и царапаю только самых любимых, как дикая кошка. Да, превратив тебя в мурлыкающего котенка, я стала дикой необузданной кошарой и начала с тебя…